| Поэтому единственным источником, который нам может чем-то помочь, оказывается древнееврейский оригинал Ветхого Завета. Здесь слову, которое по-гречески звучит как элеос , т. е. «милость», соответствует слово хесед – «любовь Божия». Хесед Яхве – это милость Божия, которая проливается в сердца людей подобно дождю, той живительной влаге, без которой всё очень быстро погибает. Если милость Божия, пролитая в наши сердца, по нашей собственной доброй воле переливается в сердца других людей, добровольно отдаётся нами другим, – это и есть милостыня. Она подобна дождевой воде, которая, собранная во время ливня, попавшая с небес в сосуды, может быть перелита из них куда угодно. Становится ясно, что мы тогда творим милостыню, когда, по примеру Самого Иисуса (см. Ин.13:13–15) отдаём другим то, что даёт нам Бог. Иисус в Евангелии настаивает на том, чтобы милостыня была тайной: «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Мф.6:3). Иной раз в церковной практике это понимается буквально – бывает, что бабушки сердятся, когда кто-то передаёт деньги во время службы левой рукой. Но говорится тут, конечно, не об этом, а о вещах несравнимо более важных. Отдавая деньги, ты не должен задумываться, запоминать, кому и сколько отдал, не должен фиксировать этот факт в памяти и подсчитывать, во что оценивается твоя доброта и твоя вера. Ты можешь дать немного, и об этом хорошо говорит в Ветхом Завете книга Товита: «Давай алчущему от хлеба твоего и нагим от одежд твоих; от всего, в чём у тебя избыток, твори милостыни, и да не жалеет глаз твой, когда будешь творить милостыню» (4:16). Если ты богат – твори много, если беден – не бойся творить милостыню понемногу. Верующее сердце может сразу, не размышляя, понять, сколько я могу сегодня дать. Главное – не задумываться. Вот что такое милостыня, которая втайне. Она совершается втайне не только от других, но и от себя самого. И Господь, Который знает тайное, воздаст тебе. Причём не воздаст тебе явно, как говорится в позднейших рукописях, а воздаст каждому по-своему: кому-то явно, а кому-то ещё более тайно Что вообще значат слова «И Отец твой, видящий тайное…»? Иногда мы толкуем их, полагая, что Бог как бы наблюдает за нами, за каждым нашим шагом. |
| С. 393). Тем не менее не исключено, что контраст между Божественным всемогуществом и слабостью «женской руки» был устойчивым стилистическим приемом, напр. в 2 галилейских таргумах, дающих пространный парафраз истории об Иосифе, где Иаков выражает надежду, что «всемогущий Бог, повелитель Вселенной, избавит Иосифа от руки женщины». Связь И. к. с послепленной литературой проявляется в акценте на соблюдении обрядовых предписаний Закона Моисеева (см.: Иф 8. 6; 11. 12-13; 12. 1-9). В И. к. употребляется именование «Бог небесный» (5. 8; 6. 19; 11. 17), характерное для послепленной лит-ры и часто встречающееся в Книгах Ездры (1. 2; 5. 11, 12; 6. 9, 10; 7. 12, 21, 23), Неемии (1. 4, 5; 2. 4, 20), а также во 2-й Книге Паралипоменон (36. 23) и в Книге Товита (10. 11) ( Collins J. A Comment. on the Book of Daniel. Minneapolis, 1993. P. 159; это именование считается иранизмом - см.: Otzen. 2002. P. 133). Богословие И. к. неразрывно с религ. осмыслением истории: все стихи, в к-рых приводятся эксплицитные рассуждения о Боге, связаны с вопросом о Божественном участии в человеческой истории и объединены общей мыслью - основа исторического бытия народа Израиля состоит в его верности завету. Эта идея выступает как объективный исторический закон, очевидный даже для врагов Израиля: «…если есть заблуждение в этом народе, и они грешат пред Богом своим, и мы заметим, что в них есть это преткновение, то мы пойдем и победим их. А если нет в этом народе беззакония, то пусть удалится господин мой, чтобы Господь не защитил их, и Бог их не был за них, и - тогда мы для всей земли будем предметом поношения» (Иф 5. 20-21). Верность завету - определяющий фактор истории народа, о чем свидетельствует уже самое начало истории Израиля: праотцы вышли из Месопотамии, отказавшись от родства и от религии предков, тем самым совершив безумный по человеческим меркам поступок, руководствуясь только верностью познанному ими Богу - «Богу неба» (5. 8). Эта история, рассказанная в И. к. от лица завоевателя (5. 7-8), соответствует той опасности, которая нависла над Израилем: иудеи опять должны сделать выбор, оставаться ли им верными завету, находясь под угрозой гибели, или подчиниться безусловно превосходящей силе врага, не имея никаких материальных средств к спасению. |
| Спасибо за вопрос. Это предмет для серьёзных размышлений. Я думаю, что многие из нас сегодня вечером проведут некое время в размышлении над тем, кто Кого похулил, когда Сын Божий висел на кресте. — Здравствуйте, отец Андрей. Ирина из Москвы. Книга Товита, гл.6 «Тогда Ангел сказал ему: возьми эту рыбу. И юноша схватил рыбу и вытащил на землю. И сказал ему Ангел: разрежь рыбу, возьми сердце, печень и желчь, и сбереги их. И сказал юноша Ангелу: брат Азария, к чему эта печень и сердце и желчь из рыбы? Он отвечал: если кого мучит демон или злой дух, то сердцем и печенью должно курить пред таким мужчиною или женщиною, и более уже не будет мучиться; а желчью помазать человека, который имеет бельма на глазах, и он исцелится». И дальше в других главах идёт повествование о том, что, действительно, курили и мазали глаза. Немножко это смутительно как-то. — Чем вы смущаетесь? — Ну как-то поджечь и курить перед демоном — это какая-то аллегория или что это? — Да нет, почему? Вот, например, подходят к апостолу Петру сборщики податей и говорят: «Ваш Учитель даст дидрахму?» — «Ну, наверное, даст». И пошёл к Христу. Пётр только вошёл, а Христос ему говорит: «Симон, сборщики собирают с чужих или со своих?» — «С чужих». — «Значит, мы свободны?» — «Свободны». — «Ну чтобы их не смущать, пойди, брось удочку в озеро, и у первой рыбы, которую вытащишь, возьми во рту статир и дай им за себя и за Меня». Он пошёл — как будто это такая простая вещь — бросить удочку и тут же поймать рыбу — поймал, а у неё сразу во рту монета, а монета — как раз ровно подать на себя и на Другого. Откуда это такое? Тоже можно смущаться. Это чего такое, вообще? А вот такое вот тихое чудо Господа Иисуса Христа. Точно так же и здесь. Ангел Божий говорит Товиту: «Поймай рыбу». Поймали, съели её. Сердце, печень и желчь — в сторону. Любое вещество мира может быть чудотворным. Наибольшую степень чудотворения сохраняет вода — она наиболее, так сказать, нежная для впитывания благодати. Хотя любое другое вещество тоже может быть посредником благодатных действий. |
| Г.П. Смирнов-Платонов Параграф I II III IV Имея в виду предложить читателям руководительные сведения при чтении и изучении книги Товита, находим, прежде всего, нужным коротко описать состав и содержание книги, точно держась подлинного текста, как в направлении, так и в содержании рассказа, и только полнее представляя те черты подлинника, который не могут быть ясно выражены переводом. Затем предложим нужные сведения о памятниках, или текстах, в которых сохранилась книга Товита: излагая библиографические сведения о существующих текстах книги, мы будем иметь возможность сказать и о предположениях ученых относительно этой книги, образовавшихся при изучении текстов. Далее следовало бы изложить исторические сведения о происхождении книги, о времени и месте ее написания, о лице писателя и т. д. При недостатке положительных известий мы должны будем ограничиться здесь изложением важнейших мнений, образовавшихся в богословской литературе относительно этих предметов. В заключение скажем о характере и достоинстве книги, имея особенно в виду ее практическое употребление. § I В составе книги Товита различается несколько отдельных частей. После надписания и обстоятельного сведения о лице Товита (гл.1, ст. 1–2), излагается предварительная история Товита от лица его самого (гл. 1:3–3:6). По надписанию, которым книга усвояется Товиту, и по его собственному повествованию о себе, за книгою утвердилось название Товита. Повествование Товита о себе самом служит основою другой истории – сына его Товии, которая излагается в третьем лице от писателя книги (3:7–12). Поэтому книга Товита известна была и под именем Товии, и так как история обоих тесно связана, то она называлась иногда книгою Товита и Товии (или liber utriusqve Tobiae). Две последние главы составляют дополнение к истории Товита и Товии: 13 гл. изображает хвалебную песнь Богу, составленную Товитом, а 14 гл. содержит дополнительные сведения о последующей жизни Товита и его кончине, равно как о жизни и кончине Товии. Изложим коротко цельное содержание книги. |
| Вторую часть своего исследования (стр. 248–529) проф. Дроздов посвящает оценке исторического достоинства книги Товита. В то время как почти все католические ученые, признающие каноническое достоинство книги Товита, считают её исторически достоверной во всем её объеме, остальные западные ученые, не стесняемые необходимостью признания католического канона, отрицают достоверность книги, одни всецело, другие – отчасти. Профессор Дроздов примыкает к мнению первых, выражая полное убеждение в историческом характере книги Товита и в достоверности её содержания (стр. 528). Первым основанием его убеждения служит то высокое уважение, каким пользовалась книга Товита в восточной и западной церкви до 16 в. Книга Товита вместе с другими неканоническими книгами вошла в библейский кодекс александрйских иудеев и в древнейших греческих и латинских списках помещалась среди книг канонических. Все это показывает, что она ставилась христианами с самых древних времен более или менее на один уровень с прочими книгами Св. Писания и, следовательно, признавалась чуждою каких-либо вымыслов или извращений истины (стр. 263−4). Также отцы и учители восточной церкви признавали в полном объеме буквальную, историческую достоверность книги Товита, пользуясь ею наравне с другим книгами Св. Писания. Климент Ал. и Ориген называют её γραφ и θεος λ γος, каковыя названия употребляются обыкновенно в применених к каноническим книгам. Со времени Августина в западной церкви книга Товита стала считаться канонической. Взгляд на книгу Товита изменился на западе со времени реформации. Лютер причислил её к апокрифам, т. е. к обыкновенным человеческим произведениям назидательного характера, и уже этим самым допустил в ней возможность намеренных и ненамеренных уклонений от истины и действительности. Воззрения Лютера на книги Св. Писания имели большое влияние на последующих исследователей книги Товита. Разрушая церковные предания и руководясь исключительно научной критикой, ученые – рационалисты стали отрицать исторический характер этой книги. Они исключили из неё всё чудесное и сверхъестественное, как вымышленное; и это понятно: люди, не верующие в чудеса, не могли поступить иначе. |
| Такую же свободную переделку с пополнениями талмудического характера представляет еврейский перевод, изданный Мюнстером, и составленный ок. XI-XIII вв. по Р.Х. с синайской же редакции греческого перевода. Другая редакция еврейского перевода книги, изданная Фагием, сделана также с греческого перевода общеупотребительного типа (А). Здесь прибавлений нет, но сокращений не мало, произошла ок. XI-XIII вв. по Р.Х. Общий вывод из обозренных текстуальных памятников тот, что книга Товита в своем оригинале не сохранилась, а сохранилась лишь в нескольких переводных, не мало между собою разнящихся, списках и редакциях. Преимущество между ними должно отдать греческим спискам редакций А и В. Но при всех своих разностях, все переводные редакции книги Товита между собою сходны и составлены с одного оригинала. История Товита описана одним лицом и в одной лишь книге, не сохранившейся до нас, с коей сделан перевод греческий разными лицами в разных, преимущественно трех, редакциях. О происхождении книги Товита в ее оригинале очень трудно сказать что-либо определенное и категоричное. В иудейском и христианском предании сведений о сем не сохранилось. В самой книге излагается следующее повеление ангела Рафаила: напишите вся, яже совершишася, в книгу (Тов.12:20). Об исполнении этого повеления, данного Товиту и Товии, не говорится. Но говорится, что Товит «написа молитву в радость и рече.» (Тов.13:1). Таким образом, в книге Товита существуют свидетельства о происхождении заключающихся повествований и славословий от самого Товита. Соответственно этому, повествование Тов.1—3ведется в первом лице от самого Товита. На этом основании католические богословы, защищающие канонический авторитет книги Товита (Шольц, Корнели, Вигуру и др.), и русские богословы профессора Дроздов и Олесницкий признают, что книга Товита в своем оригинале написана Товитом или вообще в его семействе. От католических защитников проф. Дроздов отступает в том, что 14 главу приписывает не первоначальному оригиналу, а позднейшему редактору, который допускал свободную переделку и в оригинале предыдущих глав. Но и этот редактор, по его мнению, не дожил до разрушения Соломонова храма Навуходоносором (т. е. 598—586 гг. до. Р.Х.), следовательно книга Товита появилась не позже конца VI-ro в. до Р.Х. Эти выводы со всеми их основами не были в русской литературе одобрены рецензентами книги проф. Дроздова, находившими следы более позднего происхождения книги. На неофициальную рецензию автор дал ответ, в коем настаивал на своем мнении и разбирал доводы рецензента. Столь жаркий спор вызвал этот вопрос, без сомнения, потому, что с ним в связи стоял и исторический авторитет книги. И проф. Дроздов защищал свой тезис именно потому, что видел в книге полную точность и историческую правдивость всего повествования. При позднейшем происхождении книги всего этого не могло бы быть. |
| Последние свои возражения рецензент направляет против моего мнения о написании книги Товита до плена Вавилонского. Указав на то, что одним из доводов в пользу после-пленного происхождения книги служит то, что автор ее, по-видимому, знает о храме Зоровавеля и о возвращении иудеев из плена, он приводит 4 и 5 стихи из Xiv главы книги Товита и замечает: «Так как Товит не был пророком, и книга его не богодухновенная, то пророчество Товита всего естественнее понимать, как vaticinium ex eventu, т.е. как описание совершившегося факта. Иначе смотрит на дело проф. Дроздов. Он не только не видит в приведенных словах указания на после-пленное происхождение книги Товита, но на них главным образом основывает свое мнение о написании ее до плена. Указание на вечность второго храма, как и пророчество о восстановление Иерусалима на вечные времена из сапфира, смарагда и дорогих камней (13:16–18) говорит, по его мнению, за то, что Иерусалим и храм разумеются здесь не вещественные, а духовные, обозначая собою вечное мессианское царство. А выражения: «построить Иерусалим великолепно» и «дом Божий – здание величественное», показывают, что составитель книги Товита не знал того храма Зорававеля, глядя на который современники плакали от огорчения. Нельзя сказать, чтобы приведенное место говорило много в пользу мнения проф. Дроздова. Даже если мы признаем, что автор книги предсказывает о вечном мессианском царстве, все же мы не освобождаемся от необходимости под восстановлением Иерусалима и построением храма разуметь известные исторические факты, каковы всегда и служат точкою отправления для мессианских пророчеств. Следовательно, составитель книги Товита знал о возвращении иудеев и восстановлении Иерусалима и храма. Мы не говорим уже о том, что надежда на вечное существование Иерусалима и храма ничего более не означает, как то, что автор не дожил до вторичного разрушения их (стр. 161)». Здесь рецензент извлекает из моих объяснений и из книги Товита лишь то, что считает благоприятствующим своему мнению, и не только в ложном свете выставляет мои доводы и опускает самую сущность их, но и выдает за несомненную научную истину мнение, признающее в словах Товита vaticinium ex eventu, умалчивая о том, что мною выяснена несостоятельность этого мнения и противоречие его книге Товита. |
| Также препятствует жизни счастливого семейства бедность, наступившая оттого, что он ослеп, но люди тут же стремятся помочь. Враждебна героям Книги Товита также сила, называемая «демон Асмодей». Но и она воспринимается скорее как стихийная, Асмодей не вредит лично герою, он хочет быть любовником Сарры, и ангел прогоняет его ( Тов.3:7–16; 8:13 ). Конечно, если в КР эта бесконфликтная остросюжетность создана такими средствами, что мы не можем до конца понять, как это автору удаётся, то в Книге Товита более очевидно, что автор для этого сознательно использует фольклор, комбинируя несколько сказочных сюжетов. Но сказочные сюжеты могут быть и весьма зловещими, и мне кажется – важнее всех формальных заимствований, и важнее даже возможного идейного влияния КР на Книгу Товита то, что роднит их – общность тона, интонации неприкрытого восхищения автора всеми героями и нежной дружбы между персонажами. Обратимся теперь к отдельным чертам сходства, возможно, указывающим на прямое влияние КР на Книгу Товита. В нашем распоряжении, разумеется, нет никаких доказательств, но есть некоторые основания говорить о физической возможности влияния КР на Книгу Товита, поскольку, очевидным образом, Книга Товита написана гораздо позже. До того как были обнаружены арамейские фрагменты этой книги, большинство исследователей склонялось к тому, чтобы датировать её концом III или началом II в. до н. э. Однако Й.А. Фицмайер, издатель арамейских отрывков Книги Товита, неожиданно предложил не более раннюю, а более позднюю датировку Книги Товита. Он предположил, что эта книга написана в конце III или середине II в., в Палестине, возможно, в кругах, близких Кумрану, нарочно по-арамейски, чтобы быть понятной и диаспоре, и палестинской общине 428 . Конечно, вся эта гипотеза в целом не могла быть подтверждена, но предположение о более поздней датировке Товита находит всё больше сторонников 429 . КР, как мы уже говорили, почти никто не датирует временем более поздним, чем конец IV в. Также несомненно её палестинское происхождение. |
| Халдейский перевод, изданный Нейбауером, 196 составлен также с греческого перевода синайской редакции, значительно пополнен и переделан в духе мидрашей. Такую же свободную переделку с пополнениями талмудического характера, представляет еврейский перевод, изданный Мюнстером, 197 и составленный ок. 11 13 вв. по P. X. с синайской же редакции греческого перевода. Другая редакция еврейского перевода книги, изданная Фагием, 198 сделана также с греческого перевода общеупотребительного типа (А). Здесь прибавлений нет, но сокращений немало, произошла ок. 11 13 вв. по P. X. Общий вывод из обозренных текстуальных памятников тот, что книга Товита в своем оригинале не сохранились, а сохранилась лишь в нескольких переводных, немало между собою разнящихся, списках и редакциях. Преимущество между ними должно отдать греческим спискам редакций А и В. Но при всех своих разностях, все переводные редакции книги Товита между собою сходны и составлены с одного оригинала. История Товита описана одним лицом и в одной лишь книге, не сохранившейся до нас, с коей сделан перевод греческий разными лицами в разных, преимущественно трех, редакциях. 199 О происхождении книги Товита в ее оригинале очень трудно сказать что-либо определенное и категоричное. В иудейском и христианском предании сведений о сем не сохранилось. В самой книге излагается след. повеление ангела Рафаила: напишите вся, яже совершишася, во книгу ( Тов.12:20 ). Об исполнении этого повеления, данного Товиту и Товии, не говорится. Но говорится, что Товит: написа молитву в радость и рече (13:11). Таким образом, в книге Товита существуют свидетельства о происхождении заключающихся повествований и славословий от самого Товита. Соответственно этому, повествование 1 – 3:7 ведется в первом лице от самого Товита. На этом основании католические богословы, защищающие канонический авторитет книги Товита (Шольц, Корнели, Вигуру а др.), и русские богословы профф. Дроздов и Олесницкий 200 признают, что книга Товита в своем оригинале написана Товитом или вообще в его семействе. |
| Сожжение иерусалимского Храма приписывается идумеям, а не халдеям, как это явствует из книг Царств и Паралипоменон. Встречаются хронологические неточности. 14. Книга Товита Название и деление книги В греческой и славяно-русской Библии эта книга называется «Товит», в Вульгате – «Книга Товии». Эти названия показывают, что главной темой повествования книги является история Товита и сына его Товии. По содержанию книга разделяется на три части: Первая часть – главы 1–3 – описывает благочестие и испытания и его родственницы Сары. Вторая часть – главы 4–11 – излагает историю Товии с участием ангела Рафаила: а) путешествие в Гаги Мидийские 2:9); б) женитьба Товии на Сарре 9:6); в) возвращение в Ниневию и исцеление от слепоты отца (10–11). Третья часть – главы 12–14 – представляет собой эпилог, в котором излагается речь ангела Рафаила, благодарственная молитва Товита и кратко обозревается последующая жизнь Товита и Товии до их смерти. Об авторе и времени происхождения книги О времени происхождения и авторе книги Товита мнения ученых расходятся. В самой книге говорится о повелении ангела Рафаила Товиту и Товии написать «все совершившееся в книгу» (12:20). В следующей главе говорится, что Товит «в радости написал молитву» (13:1). На этих свидетельствах книги основано мнение о том, что Товитом и Товией, возможно, были оставлены первоначальные записи, которые потом были отредактированы неизвестным по имени позднейшим писателем с сохранением подлинных слов и выражений Товита и Товии, особенно в 1:1–3,7, где речь ведется в первом лице от самого Товита. Как можно видеть из книги, писатель-редактор пережил падение не только Ниневии, но также и Иерусалима. Восстановление Иерусалима только ожидается (13:15–17), (14:15; 9–10). Следовательно, книга была составлена им во время вавилонского или персидского господства. Оригинальный текст книги и переводы Полный текст книги Товита дошел до нашего времени в древних переводах: греческом, древнеиталийском, сирийском, армянском, латинском и др., которые различаются друг от друга прибавлениями или сокращениями текста, а также в написанни собственных имен и в числах. |
|
|
