| Вдруг он остановился. Справа от него кусты были особенно густыми, казалось, что в глубь зарослей ведет темный ход, который закрывала огромная паутина. Конечно, попасть в такую паутину страшно, да и хозяин наверняка — великан среди пауков. Но в тот момент Пашку увлекла совсем другая мысль. «Это же выход! — подумал он. — Гигантский шаг вперед в прогрессе человечества. Именно из такой паутины можно сделать сеть для ловли рыбы, лески для удочек и даже силки для птиц. Но сначала надо посмотреть, кто там хозяин». Пашка отыскал на земле толстый короткий сук и кинул его в паутину. Паутина затрепетала, сук было приклеился к ней, но потом оторвался и упал на землю. Паук не появился. Скорее всего, у паутины не было хозяина. Он ушел жить в другое место, а паутину оставил. Пауки никогда не сворачивают паутину и не уносят ее с собой. Пашка отыскал палку подлиннее и стал дергать паутину. Никакого эффекта. Тогда Пашка понял, что находка действительно великолепна. Он начал срывать концом палки тросик, которым паутина крепилась к стволу дерева. Тросик оборвался. Наматывая его на палку, Пашка подошел к паутине совсем близко. Что делать дальше? Нужна вторая палка. Пашка стал оглядываться и не заметил, как сделал шаг назад. И тут кто-то схватил его липкими лапами. С перепугу Пашка попытался обернуться — липкие лапы оказались паутиной! Пашка почти успокоился. Паука здесь нет, а с паутиной он справится. Но выяснилось, что все не так просто. С каждым движением Пашка все больше запутывался. Паутина была не только липкой, но и ужасно крепкой — разорвать нить оказалось невозможно. Пашка начал злиться. Лишнего времени у него нет, пора спешить к неандертальцам, а тут такая вот глупость получилась! Он рванулся сильнее, но паутина схватила его еще крепче. И тут проснулся хозяин этой ловушки. Вернее всего, он не спал, а поджидал настоящую добычу. Это был старый мудрый паук, который не кидается на всякие там палки и сучья. Он ждет, когда вкусненький, сладенький человечек сам себя завернет в липкую паутину, тогда можно проснуться и пойти укусить, чтобы не дергался. А потом, как из большой мухи, высосать всю кровь. |
| Как у нас расстройка какая, барыня в спальню запрется-плачет, я возьму водицы святой и покроплю, помолюсь за них. Ну, будто они дети несмысленые, жалко их. Образов у нас в доме не было, барыня не желала, по своему образованию, и свое благословение, мамаша их замуж благословила, она на дно сундука упрятала. В детской только я уж настояла Катерины-мученицы повесить образок к кроватке, да в прихожей иконка висела, от старых жильцов осталась, вершочка два. А в темненькой у меня и лампадочка теплилась, Никола-Угодник у меня висел, в дорогу-то захватила, и еще Казанская-Матушка. А у них, чисто как у татаров, паутина одна в углах, боле ничего. Да, насмех будто, барин статуя купил, " Винерка " называется, в передний угол в зале поставил, под филоденры, вот и молись. И что я вам, барыня, скажу с чего-то нас пауки одолели! Ну, одолели и одолели, сил нет. Навелось паука, так я распостраняется. А чистоту строго наблюдали. Только обмела опять паутина и паутина. Я уж барыне говорила: " Смотрите, барыня, паука у нас сила несусветная не к добру это " . Дернулась она, да с сердцем на меня так: " Что ты мелешь? почему не к добру?!.. " а затревожилась. " К пустоте, говорю, пауки одолевают думатся так, по-деревенски " . " А, глупости любишь всегда тревожить! " А я сколько примечала, про паука-то, что к пустоте. Ну, нехорошо и нехорошо у нас, так-то нехорошо-невесело ну, вот чуется мне пустота-глухота, чисто сарай. Барыня и давай зерькала оглядывать, хорошо ли привязаны. Ужас, как зеркалов боялись, как бы не разбилось. За тетеньку они, Иверскую-то подымать: тетеньку в гости звать, хорошенечко засластить. Привезут в карете, давай угощать-улащивать: " Ах, тетечка ах, милая совсем-то вы нас забыли, и как вам, тетечка золотая, не стыдно а мы-то скучаем, а мы-то для вас любимого пирожка со сливками, да рябчиков с мадерцовым совусом, и грушки душестые, по зубкам вам а Катюньчик без вас жить не может " Так она и растает. И новую рояль Катюньчику, и на музыканта ей, и выгрышный билет ей А как проигрался на бегах барин, они и подняли тетушку, всурьез уж. А она на ладан уж дышала, чуть жива, и палец все сосала, как малоумная. После угощенья барин и бух перед ней на коленки. Упал и зарыдал. Уж так-то возрыдал, и ручки ей целовать. А он умел зарыдать, и слезы потекут, исхитрялся, от чувства так. Да я-то уж знаю, барыня, как они исхитрялись И это у них сговорено так, с Глафирой Алексеевной. И глядеть-то, бывало, надоест, как они исхитряются. Как же не замечать-то, на моих глазах все А гостей приглашать! спору сколько, будто дом покупать сбираются: того не надо, какой от него прок, а эта прахтику может дать, обязательно надо завлецать И место кому за столом какое ну, все прикинут, чисто шелками вышьют. За глаза и ругнут, а зарятся. Фабрикантшу одну сколько годов ловили только поймали, она и помри. Самую эту, Лопухову, доктору своему сто тыщ отказала, как барыня жалела! Ну, упал-зарыдал, тетушка так и затрепыхалась, заквохтала, кудри ему давай ерошить, в глаза глядеть |
| Великий Пост этому служит, он к этому нас ведет, это его цель. Мы с вами должны каяться, должны причащаться именно с такой устремленностью сердечной, чтобы началась наша настоящая христианская жизнь. Не в том дело, сколько раз чего человек съел, не в том дело, сколько раз он поленился молиться, или раздражился на кого-то, или обиделся, или унывал сколько-то раз. Это все, конечно, грехи, требующие покаяния, требующие исповеди. Но только тогда эта исповедь будет иметь смысл, когда она укоренена в главном, а главным является желание измениться, стать христианином настоящим, начать новую жизнь, стать совсем другим. Когда один человек делается другим, то другой рядом с ним тоже захочет измениться. Это как свечка зажигается от другой свечки, одна душа загорается от другой любовью, верой, этой другой жизнью. Каждый из нас может, поручив свое сердце в дар этой другой жизни, помочь близкому человеку приобщиться этой новой жизни. И вот так эта новая жизнь должна загореться в каждом из нас, а потом от нас и в других людях, в наших близких и дальних. Мы очень часто думаем, как помочь своему ребенку, помочь своим родителям узнать Бога. Как это сделать? Рассказывать, доказывать безполезно. Это можно сделать только одним способом: если в твоем сердце загорится благодать Божия, любовь к Богу, вера, загорится новая жизнь, то тогда, вероятней всего, и у твоего близкого тоже появится желание загореться такой новой жизнью. Это самый быстрый и, по существу, единственный способ помочь обратить к Богу другого человека. Мы с вами должны все об этом и скорбеть, что нет у нас такой жизни, что потускнела в нас такая вера, такая любовь. И должны отбросить от себя все наши, как замечательно молитва говорит: «демонские немощные дерзости», все эти искушения, которые нас опутывают, как паутина, так, что нам кажется, что эта паутина — это цепи. На самом деле — это «немощные дерзости». Казалось бы, имея благодать Божию, так легко все это отбросить, так легко от всего этого отказаться, имея обетования Божии, знание Бога, любовь и благодать Божию, так просто, так естественно, отрезать от себя все соблазны, все искушения. А когда мы теряем из виду эту новую жизнь, тогда паутина делается цепями, тогда нам кажется, что ничего сделать нельзя. Тогда мы иногда даже соглашаемся навсегда остаться в этих цепях, навсегда быть в рабстве наших грехов. И уныние, отчаяние овладевют нами, а после этого сердце наше черствеет, совесть наша изнемогает, тупеет наше сердце, теряется любовь, теряется вера, все каменеет, все умирает в нас, и мы делаемся живыми мертвецами. Тогда мы уже не знаем Бога, тогда мы уже уподобляемся бесам. Вот этого не должно случиться! Нужно, чтобы каждый из нас тянулся, чтобы каждый из нас из глубины грехов своих воззвал к Богу, и воскликнул Ему: «Господи, спаси меня, я погибаю! Я хочу быть с Тобой! Хочу любить Тебя! Хочу вернуться к Тебе! Хочу начать совсем другую жизнь!» |
| У беспоповцев службы совершают выборные настоятели. Христианских таинств у них только два: крещение да исповедь. Поморский толк признает еще таинство брака. Чтобы наглядно показать, за что стояли ревнители старой веры, возмущенно отвергавшие священные книги, подправленные самим Никоном и его соратниками, приведу сравнительные тексты, взятые мной из работы Бориса Павловича Кутузова. Вот книга Псалтырь. В старой читаем: " Постави Господи законодавца над ними " . Правщики Никона простое делают сложным: " Постави Господи законоположителя " . В старой: " Не забуди нищих Своих до конца " , в новой: " Не забуди убогих Твоих " . В старой: " Ходяй без порока и делаяй правду " , в новой: " Ходяй непорочен " . Осовременивая текст, правщики Никона часто затемняли смысл, вводили устаревшие формы речи. В старой Псалтыри: " Раб Твой хранит их " , в новой: " Раб Твой хранит я " . В старой: " Лета наша яко паучина паучахуся " , то есть годы нашей жизни идут чередой, как паутина. В новой: " Года наши, как паутина, поучаются " . Б. П. Кутузов восклицает: " Как могут годы и паутина поучаться и чему поучаться... Напрашивается вывод: исправляли как-нибудь, лишь бы не по-старому " . А ведь вся эта не очень-то обязательная, не очень-то грамотная правка стоила русским людям многих тысяч жизней. В том, как правильнее молиться Богу, ни пращуры не сошлись во мнениях, ни потомки. Но страдание, выпавшее в годы гонений на верующих людей было на всех одно. Страдание соединило страдальцев еще на земле. Первая слеза Мы любим посылать друг друга за кудыкину гору, думая, что это очень далеко. Кудыкинская волость в Покровском уезде Владимирской губернии. Это тот самый Покров, неподалеку от которого разбился самолет Гагарина. Так что Кудыкина гора всего в ста двадцати верстах от Москвы. На кудыкинской земле в деревне Ионово родился в 1881 году у крестьянина Иллариона Комарова сын Трофим. С восьми до четырнадцати лет жил и учился при Зуевском храме старообрядцев Поморского брачного согласия. Работать пошел на Ликинскую прядильно-ткацкую фабрику Смирнова. Отстоял у ткацкого станка тридцать лет. Богу молиться ходил в деревню Кабаново, в молитвенный дом старообрядцев-беспоповцев, слушал и читал писания Ивана Ивановича Зыкова, защитника старообрядчества. Обретя знания и уважение, Трофим Илларионович и сам настоятельствовал в молельных домах Сизовых в Ликине и в родной деревне Ионово. Его почитали за великого знатока знаменного распева, церковного устава и чтения. |
| «Всемирная паутина» Виртуальная реальность сделала новый скачок вперед, когда в 1989 году на свет появилась «Всемирная паутина». До этого времени Интернет был развлечением научных и инженерных отделов и оборонных подрядчиков. Это был всего лишь набор протоколов, которые были созданы для присоединения одного большого компьютера к сети других больших компьютеров. Однако, сэр Тим Бернерс-Ли и Роберт Кайо произвели коренной переворот в Интернете и в лабораториях ЦЕРН (Европейской организации по ядерным исследованиям) в Женеве изобрели удобный для пользователя формат страницы, благодаря которому страницы были соединены между собой гиперссылкам: достаточно было кликнуть на голубую строку на экране и вас перебрасывало на другую страницу. Статистика по «Всемирной паутине» звучит ошеломляюще. В январе 2005 года, всего лишь 15 лет после ее появления , в ней было уже более 11,5 миллиардов страниц, которые можно было посетить, используя общедоступные каталоги. Намного больше страниц содержится в так называемом невидимом Вэбе. В икипедия ( энциклопедия, издающаяся исключительно в Интернете) дает ей следующее определение , «…Всемирная паутина» — это самая обширная и всеобъемлющая в мире среда персонального взаимодействия. Она позволяет множеству своих пользователей взаимодействовать с большим количеством групп людей, которые рассредоточены по планете во времени и пространстве, чем позволяет физический контакт или любая другая из существующих сред общения, и даже их совокупность». Взаимодействие в сети, в самом своем невинном варианте, представляет собой сверхтехнологическую почтовую сеть, где небольшие письма и трактаты могут быть отправлены и получены почти мгновенно. Но это не настоящее сообщество. Это виртуальное сообщество, где обитают бестелесные существа, зачастую скрывающиеся за вымышленными именами, выдуманными персонажами и интернет- иконками. В настоящем сообществе и в реальном опыте движутся и взаимодействуют молекулы. Мы дышим. Мы чувствуем запахи. Мы осязаем друг друга. Когда-то о таких вещах не нужно было напоминать, но это было до изобретения виртуальности, в которой происходит всего лишь обмен электронами и манипуляция образами. |
| — «Итак, замыкаю письмо, гн Ртищев, замыкаю упомянутым Деникиным. Если бы он свои слова произнес при мне, что в Царском Селе “плелась липкая паутина грязи, распутства и преступлений” — это он о Царской Семье!.. я бы пристрелил его на месте, не раздумывая. А перед тем как пристрелить, плюнул бы ему в морду и сказал бы, что вокруг чистого, беспредельно преданного России Царского Села плелась гнусная, липкая паутина грязи, распутства, преступлений, клеветы и предательства. Вот так. Лично вы мне давно симпатичны, гн Ртищев, и я Вам советую — лучше честно пейте водку, как я, не участвуйте в этой кирилловской возне, не смешите парижских гаврошей». Все, Иосьсарионыч. Стоящий сзади секретарь Саша видел глаза расстрелянного портрета, они теперь смотрели прямо на Хозяина. Ну и, ясное дело, тот отвечал тем же. Глаза в глаза, взгляд на взгляд. Хозяин земли Русской, так он сам себя называл, и так его называли и воспринимали все, Хозяин не по собственной воле, но по воле Божией. Земля эта под его властью принимала на себя каждый день тяжесть двух выстроенных храмов. Целых 15 тысяч их отяжелило ее собой за время его царствования! 15 тысяч новых мест схождения Духа Святого, которые оказались ненужными топчущим эту землю, как ненужным оказался им и Хозяин их, Богом данный, строитель храмов, Хозяин, который предложил миру разоружение, и мир возненавидел его, Верховного Главнокомандующего, победоносно ведущего войну на чужой территории. Топчущим эту землю оказались не нужны не только храмы, но и победа. Им нужен был другой хозяин. Хозяин, который ломает по пять храмов в день, Хозяин, при котором голод — норма (а топчущие эту землю ему за это «Славу» поют), Хозяин, при котором из земли и топчущих ее высасывается все, чтобы сделать лучшие в мире танки, а тучные коровы давали бы меньше молока, чем тощая коза, и к марту ели бы свой кал (чтобы и танки были, и сенокос — не получалось у топчущих эту землю), новый Верховный Главнокомандующий, остатки войска которого (уже без лучших в мире танков) прижаты к столице и защитить ее не способны, Хозяин, который работал только на войну (ибо только на это способно его хозяйство). И — трепещущий перед ним мир рукоплескал ему… |
| з ст. После этого пр. Моисей опять несколько уклоняется οт главной мысли, чтобы показать причину, почему гнев Божий особенно смущает народ еврейский. Твой гнев на нас, служащий выражением Твоего строгого и праведного суда, говорит пр. Моисей, особенно смущает нас, потому что он постигает нас непрестанно и это, потому что беззакония наши не могут укрыться от Тебя как всеведущего, но постоянно видимы перед Тобою: положилъ наша пред Тобою, и непрестанно наказываешь нас за них. А беззакония наши постоянно видимы перед Тобою, потому что вся наша жизнь проходит в свете ( Твоего лица: вкъ нашъ въ лица Твоег, т.е. вся наша жизнь ( вкъ) проходит перед Тобою освещаемая ( въ след. видимой, ясной, а не тайной для Тебя. и ст. После этого небольшого отступления пр. Моисей продолжает раскрытие мысли, высказанной в 6 стихе. Прекрати, Господи, свой гнев на нас, как бы так говорит он, как можно скорее, потому что дни нашей жизни умалились, сократились ( скдша) и мы (быстро) погибаем от Твоего гнева: к (потому-что) вс (жизни) наши скдша, и гнвомъ Твоимъ исчезохомъ (от гнева Твоего погибаем). Этими словами пр. Моисей, намекая на Божественное определение, в силу которого все вышедшие из Египта, должны были умереть в пустыне, не дойдя до земли обетованной, просит Бога о том, чтобы Он, если нельзя отменить это определение относительно евреев, по крайней мере, снял с них гнев свой и дал им возможность умереть не под гневом Его, а в мире с Ним. ст. Жизнь наша так сократилась, продолжает пр. Моисей, что представляется не прочнее паутины, которая, несмотря на то, что делается с таким трудом, существует весьма недолго: лта наши к (как) пачина почахс, говорит он, т.е. лета жизни нашей, как подумаешь, размыслишь о них ( почахс буквально значит: когда они делаются предметом поучения, размышления, когда о них размышляют), то же, что паутина, ничтожны, как паутина. Именно: количество лет наших, в течение которых мы живем, 70 лет, и в случае особенной разве крепости (телесной) 80 лет: (продолжительность, количество) лтъ нашихъ въ нихже (в котором, или в течение которых, подразумевается – мы живем) седмьдесятъ лтъ, аще же въ слахъ нашихъ (и только разве в случае особенной крепости) смьдестъ лтъ). И притом большая часть их исполнены скорби (труда) и болезней: и множае ихъ (т.е. лет) трдъ и болзнь 27 . Во внимание к этой слабости, немощи человеческой, пр. Моисей молит Бога о том, чтобы Он наказывал свой народ (если он это заслужил) умеренно, с кротостью: к (так как) ( говорит св. Афанасий, сказано здесь вместо: да кротость на ны, говорит он, – (мы так слабы и немощны) что пусть посетит нас кротость Твоя, или посети нас своею кротостью, пошли нам наказание и исправление умеренное, след. кроткое и милостивое, а не такое, какого мы достойны за свои пороки, и мы тогда исправимся: и накажемс (научимся, вразумимся). |
| А. М. Скабичевский, соглашаясь с автором в отрицании современных форм жизни и признавая, что изображенная ситуация относится к числу драматических, осудил героев за то, что они неспособны к борьбе за свое счастье, что они «малюсенькие», а потому и драма их «безвыходная, позорно-мучительная»: «Та самая паутина обычаев, приличий, толков, пересудов, косых взглядов, двусмысленных улыбок, родственных опал, расстройства служебных отношений и положений, паутина, сквозь которую без труда проходят крупные мухи, для мелких оказывается непроходима. Остается только хвататься за голову, чувствовать себя несчастными, терзаться сознанием своего бессилия, своего ничтожества и пресмыкаться весь век в таком безвыходно-фальшивом и нелепом положении, в котором пришлось путаться нашим героям». По мнению Скабичевского, драма – «в отсутствии борьбы, в бессилии героев на мало-мальски смелый и решительный шаг» (А. Скабичевский. Текущая литература. – «Сын отечества», 1900, 4 февраля). Н. К. Михайловский увидел в рассказе новый этап в творчестве писателя; обратил внимание на то, что Чехову «открылись» «новые стороны жизни», «расширилось его понимание действительности», «усложнилось его отношение к ней». Критик признал серьезными драмы героев последних произведений Чехова и противопоставил их персонажам из юмористического рассказа «Длинный язык»: «Одно дело, ялтинская дама, приятно проводившая время с Маметкулом и Сулейманом, и другое дело – Алехин и Анна Алексеевна…» . Михайловский отметил нравственное перерождение Гурова и вопрос о праве героев на счастье ставил в плане моральном, а не в социологическом, в отличие от Скабичевского: «…одно дело Гуров в начале знакомства с Анной Сергеевной и другое дело – он же в конце рассказа. Имеют ли он и Анна Сергеевна право пользоваться алехинским рецептом, есть ли у них такое „высшее“, во имя которого можно и должно принять счастие и несчастие, свое и чужое, – это дело их совести» (Ник. Михайловский. Литература и жизнь. Кое-что о г. Чехове. – «Русское богатство», 1900, стр. 139, 138–139). |
| « Мы исчезли во гневе Твоем ». Когда Адам пал преслушанием в раю, то от гнева Божия на него и мы погибли, и все дни наши, т. е. вся наша жизнь погибла, так как Судия осудил нас на смерть. « Лета наши как бы паутина считаются; дни лет наших: семьдесят лет, а если в силах — восемьдесят лет, и то большая часть их — труд и болезнь, ибо постигло нас унижение, и мы (сим) будем научены » (ст. 10). Пророку свойственно было размышлять и любомудрствовать и об этом, и представлять жизнь человеческую паутиной; помышляя так постоянно о себе самом, он мог и твердо переносить печали, и пренебрегать призрачными благами, как скоротечными по своей природе. « Дни лет наших: семьдесят лет ». « Наших », т. е. дни некоторых людей, потому что немногие доживают до указанного числа лет. « А если в силах — восемьдесят лет ». Силою пророк называет крепость тела. Симмах, вместо: « в силах », перевел: в крайнем случае, желая сказать, что и при телесном здоровье не легко дожить до такого возраста. « То большая часть их — труд и болезнь ». Паутиной, следовательно, пророк назвал человеческую жизнь, отчасти потому, что она продолжается немного времени, так как недолговечность — свойство паутины, отчасти потому, что она сопровождается бесполезными усилиями и трудом, так как и паутина, вследствие чрезвычайной тонкости тканей, делается с большим трудом и усилием, хотя потраченный на них труд и бесполезен, поскольку не достигает ничего полезного. Вот почему пророк ограничил число лет человеческих семьюдесятью годами, хотя многие доживают до ста лет и более, и совсем счел ненужным упомянуть о годах, превышающих число восемьдесят, как излишних для жизни, доводящих людей до чрезмерной старости, которая делает их малым чем отличными на мертвецов. « Ибо постигло нас унижение, и мы (сим) будем научены » (ст. 10). « Унижением » пророк называет произнесенный над нами Богом приговор: « прах ты и в прах возвратишься » (Быт. 3:19): Бог, желая смягчить определенные наперед наказания (разумею: « в поте лица твоего будешь есть хлеб »; и: « терния и волчцы произрастит она тебе », земля, ст. 18), ставит концом их для нас смерть, чтобы в ней мы несли наказание, служащее не столько к отмщению, сколько к нашей пользе, поскольку ожиданием смерти мы отстраняем себя от многих злых дел здешней жизни. « Кто знает силу гнева Твоего и от страха пред Тобою (сможет) постигнуть ярость Твою?» (ст. 11)? |
| Тот же голос возник в трубке телефона в шести верстах от сторожки на запад, в землянке. — Откройте… огонь по урочищу немедленно. У меня такое впечатление, что неприятель прошел между вами и нами на Город. — Слушаете? слушаете? — ответили ему из землянки. — Узнайте на Посту… — перерезало. Голос, не слушая, заквакал в трубке в ответ: — Беглым по урочищу… по коннице… И совсем перерезало. Из землянки с фонарями вылезли три офицера и три юнкера в тулупах. Четвертый офицер и двое юнкеров были возле орудий у фонаря, который метель старалась погасить. Через пять минут пушки стали прыгать и страшно бить в темноту. Мощным грохотом они наполнили всю местность верст на пятнадцать кругом, донесли до дома N13 по Алексеевскому спуску… Господи, дай… Конная сотня, вертясь в метели, выскочила из темноты сзади на фонари и перебила всех юнкеров, четырех офицеров. Командир, оставшийся в землянке у телефона, выстрелил себе в рот. Последними словами командира были: — Штабная сволочь. Отлично понимаю большевиков. Ночью Николка зажег верхний фонарь в своей угловой комнате и вырезал у себя на двери большой крест и изломанную надпись под ним перочинным ножом: «п.Турс. 14-го дек. 1918 г. 4 ч. дня». «Най» откинул для конспирации на случай, если придут с обыском петлюровцы. Хотел не спать, чтобы не пропустить звонка, Елене в стену постучал и сказал: — Ты спи, — я не буду спать. И сейчас же после этого заснул как мертвый, одетым, на кровати. Елена же не спала до рассвета и все слушала и слушала, не раздастся ли звонок. Но не было никакого звонка, и старший брат Алексей пропал. Уставшему, разбитому человеку спать нужно, и уж одиннадцать часов, а все спится и спится… Оригинально спится, я вам доложу! Сапоги мешают, пояс впился под ребра, ворот душит, и кошмар уселся лапками на груди. Николка завалился головой навзничь, лицо побагровело, из горла свист… Свист!.. Снег и паутина какая-то… Ну, кругом паутина, черт, ее дери! Самое главное пробраться сквозь эту паутину, а то она, проклятая, нарастает, нарастает и подбирается к самому лицу. И чего доброго, окутает так, что и не выберешься! Так и задохнешься. За сетью паутины чистейший снег, сколько угодно, целые равнины. Вот на этот снег нужно выбраться, и поскорее, потому что чей-то голос как будто где-то ахнул: «Никол!» И тут, вообразите, поймалась в эту паутину какая-то бойкая птица и застучала… Ти-ки-тики, тики, тики. Фью. Фиу! Тики! Тики. Фу ты, черт! Ее самое не видно, но свистит где-то близко, и еще кто-то плачется на свою судьбу, и опять голос: «Ник! Ник! Николка!!» |
|
|
