| «Слово о законе и благодати», 51,13. 100 Как известно, перед чтением Евангелия, Апостола или паремий, а также перед возглашением прокимна обычай Византийской Церкви требует восклицать σοφα ορθο («Премудрость! Со вниманием!». В традиционном переводе «Премудрость, прости»). Этот обычай имеет своей целью указать на таинственный смысл подлежащих рецитации текстов. 101 «Чтение о свв. мучениках Борисе и Глебе», 92 6 (указ. соч., стр. 4): «Вчера елин Владимир нарицаяся, днесь кръстьян Василий наричается. Се вторый Костянтин в Руси явися». 102 «Слово о законе и благодати», 51,11–14. 103 О градостроительстве в эноху Ярослава срв.: В. Н. Лазарев. Мозаики Софии Киевской. М., 1960, стр. 18–19. Известные слова Рауля Глаберао«белой ризе» каменных храмов, приводимые и Лазаревым, дают понятие об интенсивности, с которой человек раннего средневековья переживал новые для него образы большого христианского города. 104 На эстетическую и, если угодно, мировоззренческую значимость этой черты средневекого города указывает голландский историк и философ культуры Й. Хейзинга: «Город не растекался, как наши города, в беспорядочные предместья с унылыми фабриками и монотонными домишками, но лежал в круге своих стен… как замкнутый в себе образ» (/. Huizinga. Herbst des Mittelalters. Studien iiber Lebens und Geistesformen des 14. und 15. Jhdt. in Frankreich und Niederlanden. Miinchen,1928, S. 3). 105 Известный австрийский эссеист P. Касснер, разделявший со своим другом Рильке любовь и серьезный интерес к русской культуре, так характеризует влияние ландшафта России на специфически русский строй мировосприятия: «Психологически вполне понятно, что человек девственных лесов Севера и неизмеримых степей Юга, обитатель безграничных земель без единой скалы, состоящих сплошь из полей, лугов и лесов,… что русский должен усматривать бездну и хаос в плоском, в пустом, в бесконечном и бесформенном» (R. Kassner. Essays. Leipzig, Insel–Verlag, 1923, S. 26). Каменная стена, каменный храм, каменный город среди бесконечной и притом еще не обжитой, враждебной степи — это совсем не то, что каменный замок среди соперничающих с ним скал или, с другой стороны, каменное строение посреди густонаселенной местности. Напоминаем, что в 1036 году, т. е. совсем незадолго до закладки св. Софии, из степи пришли орды печенегов и осаждали Киев (срв. В. Н. Лазарев. Указ. соч., стр. 22). Поэтому исконная греческая антитеза замкнутого и беспредельного («апейрона»), устроенного и беспорядочного должна была конкретизироваться для русского в образах города и степи с необычной живостью. 106 |
| Когда Н. И. Брунов («Киевская София — древнейший памятник русской архитектуры». — «Византийский временник», т. III. М., 1950, стр. 168) пытается описать эти эволюции в понимании символа Богоматери, он впадает в грубые неточности, вызванные невниманием к специфическому языку средневековой культуры. «В народе, — замечает он, — Богоматерь в конхе главной апсиды Киевской Софии называлась «нерушимая стена», чем подчеркивалось ее покровительство людям… Вследствие этого образ Богоматери утерял свой мистический характер (sic!) и приобрел черты здорового народного реализма. В XI в. главные храмы крупнейших городов Киевского государства — Киева, Новгорода, Полоцка — посвящаются Софии. Начиная с XII в., когда процесс феодального дробления в основном уже закончился, главные соборы Владимира и других городов посвящены Успению Богородицы… Богоматерь Успения — небожителышца, уходящая из реального мира (sic!). Такое истолкование образа Богоматери характерно для феодальной аристократии, которая стремилась внедрять в народ свои отвлеченные (sic!) аскетические идеалы…» (стр. 168). Здесь, пожалуй, намечены какие–то тенденции исторического процесса, но они искажены до неузнаваемости. Что, кроме улыбки, могут вызвать слова об «уходе из реального мира», якобы составляющем главный смысл Успения, если мы потрудимся припомнить византийский тропарь этого праздника, принятый и Русской Церковью: ν τη κοιμσει τν κσμον ο κατλιπες, Θετοκε («во Успении мира не оставила еси, Богородице)»? Нужно же хоть самую малость считаться с тем, как понимали свою символику живые люди, этой символикой жившие! Слово «мистический» в том словоупотреблении, которое характерно для цитированного пассажа и, увы, до сих пор не имеет конкретного терминологического смысла, по сути дела выражает только безответственную апелляцию к ассоциативной цепочке штампов, абстрагированных от всякой исторической действительности («мистическое» — «спиритуалистическое» — «отвлеченное» — «нежизненное» и т. д. и т. п.). Элементарный историзм требует от нас считаться с тем фактом, что в определенные эпохи мистические формы общественного сознания и «здоровый народный реализм» отнюдь не исключают друг друга. Далее, хотелось бы знать, каким социологическим анализом могут быть обоснованы утверждения о том, что «отвлеченные аскетические идеалы» были навязаны народу аристократией? 114 |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Аннотация В каком то смысле «София-Логос. Словарь» самая показательная книга Аверинцева, представляет как бы квинтэссенцию его творчества. В своё время «Философская энциклопедия», значительная часть которой была написана Аверинцевым, стала событием в советской культурной жизни. Аверинцеву и его коллегам удалось протащить в советскую печать «Философскую энциклопедию», освобожденную от «научного атеизма», «марксизма-ленинизма» и т. п. Она реабилитировала главных представителей русской религиозной философии, и, главное, саму религию. в перваю часть предлагаемой книги — «Словарь», вошли все наиболее значительные статьи С. С. Аверинцева, написанные для энциклопедий и словарей («Философская энциклопедия», 1964-70 гг., и «Новая философская энциклопедия», 2000-2001, «Мифы народов мира», «Большая советская энциклопедия», «Христианство» и др.). Энциклопедические статьи Аверинцева — это что-то совершенно особенное: великолепное сочетание фактологичности и научной строгости с живым, ярким изложением. Вторая часть книги — «София-Логос» открывается знаменитой статьёй «К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской», в свою очередь тоже ставшей событием в советской культуре (этот небольшой шедевр прослеживает движение символа Софии через века и культуры). Часть «София-Логос» содержит исследовательские статьи Аверинцева, подобранные и редактированные им самим: статьи о Премудрости Божьей, святоотеческом наследии, русской мысли, судьбе христианства в современном мире, разным актуальным вопросам. Читаемость: Язык: Объём текста: Все материалы, размещенные в электронной библиотеке, являются интеллектуальной собственностью. Любое использование информации должно осуществляться в соответствии с российским законодательством и международными договорами РФ. Информация размещена для использования только в личных культурно-просветительских целях. Копирование и иное распространение информации в коммерческих и некоммерческих целях допускается только с согласия автора или правообладателя |
| Новости Репортажи Мониторинг СМИ Интервью Документы Фотогалереи Статьи Анонсы Анонсы Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века». Москва Фестиваль «Весна духовная. На пути к Пасхе». Москва Выставка «Праздник Благовещения». Москва Выставка «Ars Sacra nova. От мифа к символу. Русская история и евангельские мотивы в творчестве художников модерна России и русского зарубежья 1900-1940-е гг.». Москва Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках Встреча с главным раввином России Берлом Лазаром Премьера фильма «Синод – радость идти вместе». Москва Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва Коммюнотарные и соборные начала в общественных и церковных объединениях России. VI Международная научно-практическая конференция «Православные братства в истории России». Кострома Все » Новости Царские врата Софии Киевской прошли реставрацию 27.06.2008 18:50 Версия для печати Киев, 27 июня. Национальный заповедник " София Киевская " отреставрировал серебряные царские врата главного алтаря Софийского собора. Об этом сообщил главный художник-реставратор заповедника Анатолий Остапчук. Реставрация осуществлялась в Польских мастерских по реставрации памятников старины в Кракове, сообщает " NEWSru.com.ua " со ссылкой на " Украинские новости " . По словам Остапучка, врата будут доставлены в заповедник 27 июня, после чего сразу начнется их монтаж в иконостасе Софийского собора. Заповедник планирует приурочить открытие экспонирования врат к 1020-летию Крещения Киевской Руси, празднование которого состоится 26-27 июля. В марте президент Украины Виктор Ющенко издал указ о торжественном праздновании в Украине в течение июля - августа 2008 года 1020-летие крещения Киевской Руси. Будет создан Организационный комитет по подготовке к празднованию, его руководителем назначен глава СП Виктор Балога. Ваш Отзыв Поля, отмеченные звездочкой, должны быть обязательно заполнены. |
| Введение «Причащения апостолов» в качестве центральной темы алтарной апсиды и одновременно всей храмовой декорации явилось принципиальным новшеством середины XI в., решение о котором могло быть принято только на самом высоком уровне византийской иерархии. В этой связи знаменательно, что в 1060/61 г. в каппадокийской церкви Карабашкилисе в Соганли при обновлении росписи в алтарной апсиде поверх традиционной композиции «Христос во славе» было изображено «Причащение апостолов» 53 . В кафедральных соборах Охрида и Киева использованы два известных варианта иконографии «Причащения апостолов»: с Христом, стоящим за алтарем в Софии Охридской 54 , и Христом, дважды изображенным по сторонам от алтаря в Софии Киевской (ил.1–3). Это свидетельствует об отсутствии единого константинопольского образца. Общим является идейный замысел. В обеих композициях присутствует, хотя и с разной степенью наглядности, мотив причастия. Но не на изображении собственно ритуала сосредоточено внимание. Композиции сознательно составляются из разновременных литургических эпизодов для того, чтобы через тему причастия создать образ всего евхаристического таинства. Характерно, что при различии изобразительных схем общим для сцен Киева и Охрида является важное иконографическое новшество – ангелы в диаконских облачениях с рипидами в руках, изображенные по сторонам от алтаря. Они отсутствуют как в ранней иконографии, так и в композиции из церкви Панагии тон Халкеон. Ангелы-диаконы не только указывают на таинство на небесах, но и специально акцентируют роль Христа как первосвященника, которая выявлена и всем характером действа – Христос причащает апостолов раздельно и в алтарном пространстве, подобно тому как архиерей причащает участвовавших в литургии священников. При взгляде на «Причащение апостолов», помещенное над реальным престолом храма, возникала картина священной иерархии земной и небесной Церкви с вершиной в образе Христа – Великого Архиерея. «Служба св. отцов». Идея иерархии литургических служб ясно выражена в изображении святых архиереев под «Причащением апостолов». Этот светительский чин утверждается в программах алтарных апсид лишь к XI в. 55 Однако первоначально он имеет скорее мемориальное значение – архиереи выделяются из общего ряда как учителя Церкви и защитники православия. Еще в церкви Панагии тон Халкеон 1028 г. рядом со святителями в алтаре, на стене вимы, показаны святые отшельники 56 . |
| На Востоке православный храм виделся иконой преображенного космоса. Освещенный мерцающим светом лампад и свечей, наполненный воскурениями фимиама, пронизанный возносящимся к небесам ангелогласным пением, он увенчивался полусферическим куполом, как бы завершающим полноту обоженного мира. В храме человек соделывался сопричастным нетварным божественным энергиям, приобщаясь к миру будущего века, грядущего олам’а, но Сам Бог в Своей сущности при этом оставался неприступным, невидимым, - даже самый свет Его, как выражается свт. Дионисий Ареопагит, есть «пресущественное сияние божественной тьмы» . И весь архитектурный декор византийского храма символически выражал представления византийцев о возможности богопричаствования, богопознания и боговидения. Лучшим символом, сочетающим свойства ослепляющего блистания и тáинственной непроницаемости, было золото, - и потому столь обильно используется оно в декоре византийских храмов. Взор молящегося выхватывал лишь отдельные фрагменты мозаичных икон, мерцающих в полутьме храма. Ни с какой " точки зрения " невозможно увидеть весь иконографический образ целиком, он открывается лишь постольку, поскольку - в зависимости от положения молящегося - освещаются отдельные его части, различно ориентированные грани мозаики. Характеризуя византийскую систему живописной храмовой декорации, В. Н. Лазарев пишет: «Для византийских храмов типично сочетание мраморной облицовки стен с мозаиками ... контраст между гладкой мраморной облицовкой и изменчивой, мерцающей фактурой мозаики ощущается особенно остро. Эстетическую природу этого контраста прекрасно понимали византийские мастера. Недаром в Софии Константинопольской тимпанам люнет придавали незначительную вогнутость, чтобы усилить блеск смальты, а в Софии Киевской огромная фигура Оранты в апсиде имеет ряд ритмически чередующихся повышений и понижений грунта, которые способствуют игре оттенков. На вогнутых и волнообразных поверхностях достигается неизмеримо большее мерцание выложенных под разными углами кубиков, чем на ровных (особенно это относится к золоту). Подобно тому, как готический витраж требует интенсивного света, чтобы загорелись его чистые, пылающие краски, подобно этому выложенная на изогнутых плоскостях мозаика нуждается не в очень ярком освещении, потому что только тогда живописная игра разноцветных кубиков достигает полной силы. Когда мозаика покрывает гладкую, прямую плоскость, вдобавок резко освещенную, она утрачивает половину своего очарования: золото начинает блестеть слишком ярко, отчего фигуры выделяются на его фоне бесцветными силуэтами» . |
| Иллюстрацией этой особенности могут служить «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона и росписи Киевского собора святой Софии, в котором, по мнению авторитетных исследователей, «Слово» было произнесено. Библейская тема: соотнесенность Ветхого и Нового Заветов, рассмотренная святителем Иларионом в «Слове», нашла свое отражение и в росписях Софийского собора. «Следовательно, произнося свою проповедь, Иларион непосредственно исходил из темы окружающих его изображений. Фрески и мозаики Киевской Софии могли наглядно иллюстрировать проповедь Илариона. Росписи хоров представляют собой в этом отношении особенное удобство. Именно здесь, на хорах, были те сцены Ветхого Завета, персонажи которых подавали наибольший повод для размышлений Илариону» 154 . По причине отмеченного взаимопроникновения «слово и изображение были в Древней Руси связаны теснее, чем в Новое время. И это накладывает свой отпечаток» на духовное творчество той эпохи 155 . Для нас, например, может показаться странной возможность иллюстрировать святоотеческие творения. Однако в Древней Руси такое иллюстрирование было широко распространено 156 . Наличие отмеченной особенности наряду с другим тесно связанным с ним явлением – отсутствием строго определенных «границ между произведениями, между жанрами, между литературой» и церковным искусством – объясняется тем, что духовное творчество Древней Руси находилось на заре своего развития. Ему была присуща открытость к окружающей действительности, восприимчивость к новому, гибкость, то есть, но замечанию Д. С. Лихачева, та мягкость и зыбкость структуры, которая всегда является признаком молодости организма» 157 . Перечисленные факторы привели к тому, что древнерусская святоотеческая мысль стала «богословствовать в образной... форме, обращаться прежде всего не к разуму, а к чувству, к сердцу слушателей и читателей» 158 . Она не стремилась излагать христианское вероучение «на языке логических понятий» и представлять его «в виде системы теоретических положений» 159 . |
| Характерно, что София Охридская представляет наиболее ранний известный пример иконографического типа «Христос-архиерей, освящающий храм», который со второй половины XI в. появляется в различных регионах византийского мира. Можно предположить, что особое иконографическое решение было специально создано в середине XI в. Размещение образа в конхе алтарной апсиды свидетельствует об исключительной важности замысла, понимание которого было утрачено спустя всего два века (в XIII в. композицию в конхе переписали, представив Христа в обычных одеждах) 66 . «Христос-священник». Частью этого замысла середины XI в. было появление в храмовой декорации образа «Христа-священника». В Софии Охридской он располагался в диаконнике под окном. В Софии Киевской – над восточной предалтарной аркой, занимая одну из важнейших позиций в иконографической программе (ил.7). Этот редкий иконографический тип известен c VI в., но только с середины XI в. он становится одной из центральных тем византийской храмовой декорации 67 . Происходит своего рода возрождение полузабытого образа, который несколько раз весьма многозначительно используется в программах XI–XII вв., чтобы окончательно исчезнуть из употребления уже в XIII в. (по всей видимости, в связи с сомнениями в православности литературного источника). Христос представлен с едва наметившейся бородой – знак молодости – и с особой священнической прической (волосы уложены двойным венцом вокруг выстриженной тонзуры). Эта прическа была наименее конкретным знаком принадлежности к одной из степеней священства, что вполне соответствовало представлениям о Христе как Великом Архиерее, стоящем выше всех чинов церковной иерархии. Как показал еще Д.В. Айналов, литературным источником иконографического типа был древний апокриф «Об иерействе Христа», в котором говорится об избрании молодого Христа в число священников Иерусалимского Храма 68 . В процессе избрания нашло подтверждение божественное происхождение Христа, его исключительное право на священство, не связанное с принадлежностью к роду Левитов. По всей видимости, именно эта важнейшая идея апокрифа и привела к возникновению особого иконографического типа. |
| Такое благоговейное, почти умиленное отношение к хитроумию загадки характерно для народного средневекового вкуса; в числе других примеров можно вспомнить древнерусскую (XV- XVI вв.) «Повесть о Петре и Февронии». Праведная дева Феврония, увидев слугу своего будущего мужа, князя Петра, начинает говорить загадками, после чего слуга восклицает: «О дево! вижу бо тя мудру сущу...» «Благоверный же князь Петр, слышав таковая глаголы, удивился разуму девичю...» Образ девы, загадывающей загадки, в обоих случаях как-то связан с образом девственной Софии-Премудрости (ср. Аверинцев С. С. К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской. - «Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси». М., 1972, с. 28). Напротив, для Платона (Respublica 479b) загадка связана с несерьезным бытом пирушки или детской. 67. Поэтому путь от античности к Средневековью лишь в порядке метафоры можно описывать как «победу» одних тенденций, уже наличных в готовом виде на панораме поздней античности, над другими. Само собой ясно, что средневековое крепостничество - вовсе не античный колонат, «восторжествовавший» над отношениями античного рабства. Так же непросто обстоит дело с идеологическими и культурными явлениями. Не стоит слишком однозначно связывать качество «нового» с определенным кругом компонентов позднеантичной культуры в противоположность другим компонентам - например, с «низовыми» и «ближневосточными» течениями в противоположность «верхушечным» и «классицистическим» (хотя по ходу работы такое упрощение может быть оправданным, оставаясь в конечном счете метафорическим). Ибо даже византийский классицизм есть именно византийский классицизм, средневековый классицизм, т. е. не простое «присутствие» пережившего себя античного прошлого внутри неантичной эпохи, но интегрирующая часть именно этой эпохи; и даже «восторжествовавшие» низовые и ориентализирующие тенденции не могут воспользоваться своим торжеством, не перестроив своей сущности. Это трюизмы, которые, однако, легко выпадают из поля зрения. |
| Он работал в библиотеках, встречался с немецкими социал-демократами. Но там же, за границей, случилось с ним новое откровение Софии. Осенним туманным утром учёный-марксист Сергей Булгаков посетил знаменитую Дрезденскую галерею, никак не ожидая, что выйдет из музея совсем другим человеком. Тогда он впервые увидел Сикстинскую Мадонну с Предвечным Младенцем на руках. «В них была безмерная сила чистоты и прозорливой жертвенности, — знание страдания и готовность на вольное страдание, и та же вещая жертвенность виделась в не-детски мудрых очах Младенца. Они знают, что ждёт Их, на что они обречены, и вольно грядут Себя отдать, совершить волю Пославшего: Она «принять орудие в сердце», Он Голгофу… Я не помнил себя, голова у меня кружилась, из глаз текли радостные и вместе горькие слёзы, а с ними на сердце таял лёд, и разрешался какой-то жизненный узел. Это не было эстетическое волнение, нет, то была встреча, новое знание, чудо… Я (тогда марксист!), невольно называл это созерцание молитвой и всякое утро, стремясь попасть в Zwinger, пока никого еще там не было, бежал туда, пред лицо Мадонны, «молиться» и плакать, и немного найдётся в жизни мгновений, которые были бы блаженнее этих слёз» . Так в душе Сергея Булгакова начала зреть «воля к вере». Спустя почти четверть века, будучи священником и богословом, отец Сергий снова побывал в Дрездене, с волнением посетил галерею, но чудо встречи не случилось. Почему? Потому что София – это событие, и как всякое значительное событие, оно уникально и неповторимо. София – это то, что происходит между Богом и человеком, чудо встречи, очень личное и интимное событие, которое нельзя запрограммировать, заслужить или как-либо принудить одну из сторон к откровению. Как бы то ни было, в 1900 году Сергей Булгаков возвратился на Родину. Но вернулся он уже другим человеком. Мировое «и» 21 ноября 1901 года. Киев. Экстраординарный профессор Киевского политехнического института Сергей Николаевич Булгаков читает публичную лекцию «Иван Карамазов как философский тип». Публика встречает выступление овацией. Студенты несут профессора на руках. Таким был первый триумф Булгакова-лектора. |
|
|
