| По Нравственному или «деятельному» богословию учебником был обычно все еще Буддей, чаше в обработке Феофилакта, иногда богословие Шуберта, [ 65 ] с латинского переведенное костромским протоиереем И. Арсеньевым (1805), или учебник прот. И. С. Кочетова «Черты деятельного учения веры», — это была русская обработка латинских лекций Иннокентия Смирнова, составленных по Буддею [ 66 ] и Мосгейму; «латинские записки ректора переведены на русский язык, вот и все дело», замечает Филарет Гумилевский (книга Кочетова вышла в 1814 году; срв. его же — Начертание христианских обязанностей, 1828). По пастырскому богословию основным руководством была удачная, хотя и давняя уже книга Парфения Сопковского, епископа Смоленского, «Книга о должностях пресвитеров приходских» (первое издание в 1776), кое-кто предпочитал переводную книгу Гивтшица (католический учебник). По литургике пользовались обычно «Новой Скрижалью» или книгой И. И. Дмитревского «Историческое и таинственное объяснение Божественной литургии» (первое издание в 1804-м году, не раз переиздано) Для сочинений приходилось опять обращаться к иностранным книгам. «Важным пособием для составления диссертации, кроме латинских книг, служили преимущественно немецкие; потому студенты тотчас по поступлении в Академию напрягали все силы, чтобы изучить немецкий язык так, чтобы понимать книги, писанные на этом языке». Так рассказывает историк Московской академии, и так продолжало быть повсюду почти что весь девятнадцатый век. При таких условиях становилось совершенно неизбежным самое острое влияние той конфессиональной среды, в которой богословское исследование и работа протекали на Западе. Это было замечено сразу. И отсюда у многих робость и колебания, иногда и прямой испуг, — не надежнее ли вовсе отказаться от встреч и смыкания с этими традициями западной учености и науки, и вовсе не вкушать от этого сомнительного и чуждого источника?.. И в действительности, постоянное чтение инославных книг не проходило безвредно. Не в том была главная опасность, что богословствующая мысль вовлекалась в трудные споры, или уклонялась в сторону. Гораздо важнее было то, что сама душа раздваивалась и отрывалась от твердых устоев. В этом отношении особенно поучительны и показательны именно интимные признания, которые встретить мы можем в дружеских письмах или в студенческих дневниках. Так интересна, например, дружеская переписка Филарета Гумилевского с А. В. Горским. И равновесие можно было восстановить только через аскетический и молитвенный искус… |
| 122 Ор. cit. С.К.Смирн.; стр. 205,– П. В. Знаменский («Дух. школы»... стр. 761) в данном случае рядом с Феофилактом называет еще «митр. киевского Самуила Миславского [о нем мы не будем говорить специально, так как его труды непосредственного отношения к нашей науке нф имеют (см. о нем в «Обзоре» арх. черн. Филарета: стр. 375–377, § 75). См. наше 208а) примеч. 123 У нас в руках – издание 1828 г. (Petropoli) – 2-я ч., и 1827 г. – 1-я часть. 124а Впрочем, и в первой по местам обсуждаются предметы, относящиеся к области нравственного богословия: «о состоянии первого человека, о падении»... (articulus IV)..., «о благодати Божией» (artic. V), «о усвоении спасения или о приготовлении человека ко спасению, о вере, возрождении, обращении, о добрых делах» (artic. VI) и т. д. [см. первую часть системы Феофилакта, именно «de credendis»; см. в «Обзоре» арх. черн. Филарета стр. 357–358]. 128 О Макарии Петровиче говорить не будем, так как его труды к нашей науке, о которой у нас идет речь в настоящем очерке, не имеют отношения: он известен, «как толкователь Писания, догматик, проповедник» и пр., но не как моралист (в научном смысле слова). См. о нем, напр., в «Обзоре» арх. черн. Филарета стр. 337, 37. 129 С. К. Смирнова. «Ист. м. сл.-гр.-лат. Акад.»: стр. 292. П.В. Знаменского: «Дух. школы»..., стр. 761. 130 О нем см. у нас выше: примеч. 21-е и текст к нему. 131а Это констатирует, напр., митр. Евгений Болховитинов («Словарь: писателей росс. духовного чина». Спб. 1818 г.; см. о Феофилакт Горск.) и совершенно верно. Миллер известен тем, что он закончил предпринятый Мозгеймом труд: «Sittenlehre der h. Schrift» (о нем у нас будет речь ниже) (Мозгейму принадлежат книги: 1–5, а Миллеру 6–9), а затем и – как автор «Einleitung in die theolog. Moral» (1772) и «Lehrbuch’a» (1773... 1783...) всей христианской морали для общего употребления, где выставляется принцип: постоянно согласуйся с волею и намерениями Божьими..,, споспешествуй своему, неразрывно с общим счастием связанному, благу только такими средствами, которые тебе и всем людям предписал Сам Бог» (Gass: op. cit. «Zweiten Bandes Zweite Abtheilung», Berl. 1887, S.,70. – Wuttke op. c. S. 258. Luthardt " a op. cit. в 45 примеч. S. 397. 400. 406 и др.; напр., Schmid " a «Christliche Sittenlehre», Stuttgart, 1861, S. 99, 100). Да и удивительно было бы, если б такой человек, как Феофилакт Горский, был не знаком с Миллером-Мозгеймом! Феофилакт «читал» лекции, как сказано выше, «с 1769 до 1774 г.», а отпечатал свой курс «в 1784 г.» Мозгейм издал 5 книг в «1735–1752 г.г.», а Миллер окончил это издание (6–9 кн.) в «1762–1770 гг.», а другие свои сочинения выпустил в «1772 г.» и «1773 г.» (см. выше и у Gass’a 1. cit.). Естественно, что Феофилакт особенно интересовался своим современником, тем более, что последний, как мы видели, проповедывал весьма симпатичный принцип. |
| (236) Ник. Трубецкой – князь Николай Иванович (1797–1874), богатый помещик, камергер. (237) Норов – Авраам Сергеевич (1795–1869), участник Отечественной войны 1812 г., писатель. (238) Кукольник – Нестор Васильевич (1809–1868), поэт и драматург, эпигон романтизма, автор драм: «Торквато Тассо», «Рука всевышнего Отечество спасла» и многих других. Драма Кукольника «Ляпунов» была им затем переименована в драму «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский». (239) Хомяков – Алексей Степанович (1804–1860), поэт-славянофил, автор трагедии «Дмитрий Самозванец», изданной в 1833 г. Задуманная им новая трагедия «Прокопий Ляпунов» не была окончена. (240) Розен – барон Егор Федорович (1800–1860), литератор, поэт, автор ряда исторических трагедий, впоследствии (1836) автор либретто для оперы М. И. Глинки «Иван Сусанин». (241) Смирнов – Николай Михайлович (1807–1870), камер-юнкер, служивший в Министерстве иностранных дел, приятель Пушкина, муж А. О. Смирновой, рожд. Россет. Был избран в члены Английского собрания в 1834 г. (242) Икскуль – барон Александр Карлович (1805–1880), камер-юнкер, переводчик в канцелярии начальника Главного морского штаба князя А. С. Меншикова; состоял членом Английского собрания (клуба) в Петербурге с 1831 по 1866 г. (243) Чернышев – граф (затем князь) Александр Иванович (1786–1857), генерал-адъютант, военный министр. (244) Гладков – Иван Васильевич (1766–1832), генерал-лейтенант, московский (1808–1811) и петербургский (1821–1825) обер-полицеймейстер. (245) Зайцевский – Ефим Петрович (1801–1860), моряк, поэт. (246) Оговорка – письменная оговорка на общем листе, на котором расписывались приглашенные к участию в словаре Плюшара. См. том X, «Деловые бумаги» (подпись на листе сотрудников Энциклопедического словаря 16 марта 1834 г.). (247) Сперанский – Михаил Михайлович (см. прим. к стр. 27). (248) «Телеграф» – «Московский телеграф», журнал, издававшийся Н. А. Полевым (основан в 1825 г.); был запрещен 3 апреля за отрицательную рецензию Полевого на драму Н. В. Кукольника «Рука всевышнего Отечество спасла». Подлинной причиною закрытия журнала был собранный и представленный министру народного просвещения С. С. Уварову материал о политически неблагонадежном направлении его на протяжении ряда лет (1828–1834). |
| 136 Так думают Дилльман, Зинкер, Эвальд, Лянгек, Цокклер и др,; все они относят написание апокрифа к царствованию Домициана или Траяна. 137 Так, в древней славянской письменности существовали две редакции Заветов, из которых одна представляет полный перевод греческого текста, а другая – сокращение его почти наполовину. См. Тихонравов, Памятники отреч. литер., Спб. 1863. 139 См. Zockler, Kurzgef Komment., IX, стр. 475. .Konig, Einleitung in d. A. T., стр. 497–498; ср. Schurer, Gesch. d.jud. Volk., II, стр. 665; H. Holtz mann – Lehrbuch der neutest. Theologie, Freiburg n. Leipzig 1896, I, стр 43. 140 мессианских чаяниях Иосифа Флавия см. Gerlach – Die Weissagungen des A. Test. in den Sehriften des Flavins Jos., 1863; стр. 41–89; Langen в Trbing. Theol. Quartalsclirift 1865, стр. 39–51. Сочинениями Иос. Флавия мы пользовались по изданию Dindurfius " a (Flavii Josephi opera, graece et latine, Paris 1815 – 1817) и по русскому переводу Самуйлова (Спб. 1795) и Алексеева (1786). 146 Das Judentlinm in Palasm. стр. 441–443; более подробное развитие этих мыслей см. в статье того же Лянгена – Der theolog. Standpunkt des Flav. Ios. в Theolog. Quartalschr. 1865, стр. 39 и далее. 147 Прот. Апп. I, 9; ср. О войне иуд. V, 9,3; III, 8, 9. Едва ли можно верить искренности Иосифа Флавия, когда он говорит, что он заботится об объективной передаче описываемых событий; О войне иуд. V, 1, 3. 151 Мы пользовались Лейпцигским изданием сочинений Филона: Philonis Judaei opera omia (Bibliotheca sacra patrum ecclesiae) 1828, т. 5. О мессианских идеях Филона см. Muller – Die messian. Erwartungen d. Juden, Philo, Basel 1870; Gfrorer – Philo und die alex. Theosophie, I, стр. 495 и далее. 152 Langen-Das Judenthum in Palastina, стр. 396–397; ср. Hausrath, Neutest. Zeitgesch. I, стр. 171. 155 В Bibel – Lexikon Schenkels, Leipzig 1869, I, стр. 98; ср. Oehler Real – Enc. Herzog’s, IX, стр. 655. 159 Греческое название сочинения – Περ ρν, но обыкновенно оно цитируется с латинским названием: De execrationibus; см. Philonis Judaei opera omnia: T. V; Leipzig 1818, стр. 246–257. |
| При чтении академических отчетов приоткрываются некоторые подробности распределения обязанностей между членами редакционного комитета. В частности, редакцией переписки святителя Филарета Московского с протоиереем А.В. Горским и составлением примечаний к этим письмам занимался ректор академии протоиерей С.К. Смирнов 71 . Он же занимался подготовкой ряда других архивных материалов с примечаниями: писем святителя Филарета Московского к Филарету, архиепископу Черниговскому, писем Филарета Черниговского к А.В. Горскому 72 , дневника А.В. Горского 73 . Как и все органы церковной печати, академический журнал выходил с цензурным грифом. Еще в 1828 году был создан цензурный комитет при академии с самыми широкими цензорскими и издательскими полномочиями. Первоначально в данный комитет входили три члена академической конференции 74 . Должность цензора была достаточно трудной и крайне ответственной: он не должен был пропустить в печать, во-первых, ни одной мысли, не согласной с Православием, во-вторых, ничего такого, что могло бы нанести ущерб верховной самодержавной власти и государству, в-третьих, никаких непроверенных и ненаучных сведений. На протяжении многих лет цензурный комитет опекал святитель Филарет Московский , который нередко принимал на себя функцию высшего цензора. Известно, что до начала издания ТСО с «Прибавлениями» цензурный комитет при академии уступил место редакционному комитету, в обязанности которого входила и подготовка к печати периодических изданий академии. Однако постепенно академия возвратила себе право быть собственным критиком и цензором: если первые цензоры были духовными лицами, прямо не связанными с академией 75 , то начиная с 1852 года цензоры журнала – это инспекторы, преподаватели, а впоследствии ректоры академии. Первым академическим цензором «Прибавлений» оказывается инспектор МДА архимандрит Сергий 76 . В дальнейшем эту функцию исполняли: экстраординарный профессор священник Н.И. Аничков-Платонов 77 ; бакалавр академии соборный иеромонах (со временем архимандрит, затем инспектор МДА, ректор Вифанской семинарии) Порфирий 78 ; экстраординарный профессор богословия священник Ф.А. Сергиевский 79 ; архимандрит Михаил 80 . В 1871 году происходит упрощение цензурной процедуры – журнал выходит со следующим грифом: «Печатано по определению Совета Московской духовной академии» за подписью ректора, в данном случае – за подписью протоиерея А.В. Горского 81 . Следующие подписи, которые удалось найти после нескольких журналов с отсутствующим или утерянным разрешением, – это подписи ректоров МДА протоиерея С.К. Смирнова 82 , архимандрита Христофора 83 и, наконец, архимандрита Антония (Храповицкого) 84 , при котором произошло превращение «Прибавлений» в «Богословский вестник». Архимандрит Антоний стал ответственным цензором нового журнала. |
| Здесь кстати заметить, что скромность и детская робость, так вредившая Клименту на первых порах в училище, долго еще не оставляла его и в семинарии. Иначе ничем нельзя объяснить такого, например, явления, что первый ученик, в котором профессор вполне уверен, на экзамене отвечает недостаточно для чести первенца: в списке против его имени, рукою испытателя, о. ректора архим. Илидора, поставлена отметка – «St. bene; exprompt, dixit bene, но тут же приписано по-русски – «почти хорошо, скоро, но нужно лучше». Этим же объясняется и то, что Муретов не всегда назначался на публичные экзамены, которые в рязанской семинарии до последнего их существования (до 1866 г.), отличались парадностью Симоновских времен, с рассылкой по городу печатных программ и с приглашением высшего чиноначалия и почетных горожан. Со временем перехода Муретова из низшего отделения в среднее совпадало разделение философского класса в рязанской семинарии на две половины. При разбивке переводных списков низшего отделения, разделили сначала список первого класса, а потом к той и другой половине приписали учеников второго класса, и Климент Муретов оказался в списке под 48-м. Обстоятельство, напоминавшее ему первое положение в сапожковском училище! Но хозяином в классе был старый знакомый – проф. Беневоленский, перешедший на кафедру философии в том же 1828 году 24 , и Муретов к декабрю месяцу занял второе место и в этом класса. Философию в то время проходили по обширной программе: в нее входили логика, чистая и прикладная, всеобщая философия (метафизика), естественное богословие и полная история философии. Все это преподавалось на латинском языке, по новым в каждом курсе запискам профессоров. Второстепенными предметами философского класса были: математика с физикою и языки греческий и новые. Весь курс среднего отделения Климент Муретов в общих разрядных списках, составлявшихся преимущественно на основании списка проф. философии, значится под 3-м 25 . Под этим же он переводится и в высшее, богословское отделение. |
| П. «поведения хорошего», отлучившегося с товарищем, который сказал, что в 8 вечера тот от Казанского Собора скрылся от него и пропал (П 1828г. 5 март.); розыски не привели ни к чему (там же 25 сент.); но вот в П 1851г. 4 июл. заслушивается бумага городничего г. Ельца: взят с фальшивым свидетельством на имя крепостного г. Энгельгарда В. Коваленко, а на допросе показал себя Мих. Иудивым Л., сыном А. губ. Борецкого прихода диакона, теперь иерея, учившимся сначала в семинарии, потом в Петерб. акад., откуда он отлучился и странствует по разным местам; по справке: действительно был такой, 3 февр. 1828 г. пропал, сообщали в Каретную часть, там ничего; приметы такие-то. Уведомление городничему сделано, конец, однако, неизвестен. Считаю неизлишним добавить, что в общем смертность была средним числом никак не больше двух на курс: особенных случаев не заметил, был, кажется, один случай смерти от цынги (П 1817г. 28 янв.), да один пошел без позволения купаться и утонул (П 1838г. 23 июл.). Во время холеры очень береглись (П 1830г. 27 окт.; 1848г. 13 март.); в 1-ю холеру заболел, но чрез месяц выздоровел Мысин (П 1831г. 4 июл.); во 2-ю заболел и чрез сутки скончался Ф. Крыловский (П 1849г. 26 июн.), да в 1871 г. в каникулы скончался от холеры А. Г. Каратыгин, который только что кончил и был предназначен на русскую церковную историю. К даровитым профессорам смерть была безжалостнее. 65 Промах (положились на опрометчивую справку) был исправлен самой семинарией, и поэтому все-таки в Петербургской академии учился теперешний Высокопреосвященный Новгородский Гурий (П 1849г. 13 мая). Но был очень даровитый Гусев, который настойчиво рвался именно к нам; родная семинария Московск. Округа никак его не найдет, чтобы послать к нам по нашему вызову чрез КДУ. Моск. акад. советует (sic) ЕДУ задержать его для поступления к ней: а он все просится – готов ехать на свой счет, и кончилось тем, что вынужден был учиться не у нас и конечно магистром (Смирнов, Ист. Моск. акад. 541); не справились: будучи еще семинаристом, преподавал в качестве лектора греческий в философск. |
| В сборниках этих, кроме рассуждений, печатались и проповеди студентов. Но в 1826 году комиссия духовных училищ (от 10 июня) потребовала от академической конференции, чтоб «вместе с разрядными списками студентов, кончивших учебный курс, представляемы были на рассмотрение комиссии духовных училищ по две или по три диссертации каждого из них, на латинском и российском языках, о предметах особенно к православной нашей церкви относящихся и по содержанию своему заслуживающих название собственно ученых сочинений сего рода». Конференция представила сочинения, и чтение их возложено на Григория, архиепископа Калужского, который в сентябре возвратил часть прочитанных им сочинений, а остальные отправил в комиссию, советуя конференции «учинить тоже самое и с диссертациями, ей от него доставленными». Таким образом сборниик сочинений студентческих в свое время не был готов, и по этому случаю комиссия в предписании правлению Академии (от 6 сент. 1828 г.) изобразила: «ректору Академии поставить на вид допущенный им беспорядок, по коему нужные к напечатанию сочинения остались неготовыми к своему времени». В 1836 году комиссия духов. училищ относительно студенческих Сочинений повторила свое требование в таких выражениях. чтобы «из сочинений, пишемых студентами Академии в продолжении двухгодичного курса, лучшие отделяемы были для представления комиссии духовных училищ благовременно, и рассмотрение сих сочинений оканчиваемо было пред окончанием курса, и чтоб сочинения студентов отправляемы были в комиссию духовных училищ вместе с разрядными списками немедленно после публичных испытаний, и не далее, как чрез две недели» 134 . Чтение сочинений поручаемо было нередко, кроме членов св. Синода, преосвященным, находившимся в своих епархиях. Читавшие курсовые сочинения не оставляли их без замечаний, иногда довольно строгих. В 1840 году читать сочинения студентов, предназначенных к степени магистра, поручено было от св. Синода Филарету, митрополиту киевскому, Кириллу архиепископу подольскому и обер-священнику армии и флотов В. |
| 5) О назначаемых представлять мне прежде исполнения» 277 . В 1854 году по завещанию московского купца Харлампия Ивановича Протопопова Академия получила 2150 р, сер. с тем, чтобы на проценты с этого капитала содержался один из воспитанников Академии 278 . В 1858 году Иван Степанович Орлов, протоиерей московской Троицкой, что в троицкой церкви, пожертвовал московской Академии банковый билет в 700 руб. сер. с тем, чтобы проценты с оного выдаваемы были в пособие одному из бедных, благонадежнейшему воспитаннику Академии. В 1862 году к сей сумме он же присоединил еще банковый билет в 100 руб. сер. 279 По определению правления, утвержденному митрополитом, проценты с суммы протоиерея Орлова назначено ежегодно выдавать одному из студентов за лучшую проповедь , им сочиненную. По штатам 1808 года на содержание московской духовной Академии отпускалось в год 55,800 руб. асс. Деньги выдавались по подугодиям из московской казенной палаты и в течение первых двух лет – медной монетой, а с 1816 года, по ходатайству комиссии духовных училищ стали выдавать ассигнациями 280 . Несмотря на то, что сумма эта по-видимому была довольно ограниченна, правление Академии владело искусством оставлять почти от каждого года сбережения и передавало остаточные суммы в банк для приращения процентами, который, тогда получалось по 5. Так в 1815 году положено было в банк на бессрочное время остаточных 10 000 руб; по стольку же и в следущие три года. В 1820 году по новым штатам на содержание Академии прибавлено 23 600 р., и Академия стала получать ежегодно 79 400 р. Взносы остаточных денег в опекунский совет продолжались: в 1822 году внесено в банк 15 000. Таким образом в короткое время Академия стала иметь в своем распоряжения пять банковых билетов на сумму 55 000 руб. Согласно определению комиссии дух. училищ от 30 июля 1826 года эти пять билетов высланы в оную по ее требованию 281 ; но из описи принадлежавших Академии банковых билетов за 1830 год видно, что в этом году Академия имела в своем распоряжении шесть новых банковых билетов, именно два билета 1828 года, один в 15 000 руб., другой в 20 000 р., три билета 1829 года в 20 000, 10 000 и 30 000 руб., и один 1830 года в 20 000 руб. В отчете замечено, что «суммы сия положены для приращения без определительного назначения о процентах и проценты по оным не были подучаемы» 282 . В 1837 году билетов на остаточные суммы в Академическом правлении было на 195 355 руб. асс., и из этой суммы назначено на построение нового профессорского корпуса 168 581 руб. 283 К августу 1870 года денег в билетах, принадлежащих Академии, состояло 33 240 р. сер. в том числе: |
| Dissertatio hisiorico-critico-elenchtica. M. 1830. В конце 1831 года утвержден ординарным профессором московского Университета по кафедре теории изящных искусств и археологии. В мае 1835 года оставил службу при Университете, так как по случаю введения нового устава кафедра эстетики и археологии была упразднена. В 1836 году за напечатание в издаваемом под его редакцией Телескопе статьи Чаадаева был уволен от службы и удален на жительство в вологодскую губернию, где продолжал свои ученые и литературные занятия. В 1842 году вступил на службу по министерству внутренних дел чиновником особых поручений при министре и назначен редактором журнала министерства, редакцией которого заведывал до самой смерти. Скончался на 52 г. жизни 11 января 1856 года. Надеждин был человек чрезвычайно даровитый, и при необыкновенной памяти, зорком уме, увлекательном даре слова обладал широкой, многосторонней эруднцией (Сведения о Надеждине смотр, в Русск. Вестн. 1856, май. – Вестн. Географ. Общ. 1856, ч. XVI. Тут и список его сочинений. – Москвит. 1856, март. – Моск. Вед. 1856. 81. – Ж. М. В. Д. 1856. ч. XVI. – Биограф. словарь профессоров моск. Университета, т. 2. – Обзор русск. дух. литер. Филарета, кн. 2. 237). Знаменский Василий Потапович. Из ярославской Семинарии поступил в студенты Академии в 1824 году, и занимал в разрядных списках первое место. Оставалось ему полгода до окончания курса, как, вследствие доклада Сперанского Императору о необходимости избрать из духовных Академий – петербургской и московской по трое воспитанников для образования их в российском законоведении, был избран и в феврале 1828 года вместе с двумя своими товарищами благовещенским и Неволиным отправлен в Петербург. Здесь они слушали в Университете уроки по юридическим наукам, и кроме того во 2-м отделении канцелярии Его Величества у Балугьянского. Куницына. Плисова и Клокова. За ходом их образования наблюдал сам Сперанский. После экзамена, который произвел им Сперанский вместе с профессорами-юристами, они в сентябре 1829 года отправлены были за границу и в Берлине отданы в руководство профессору гражданского права Савиньи. |
|
|
