| Факультет открыт не был. Посланные заграницу распределены были потом по разным местам, но несколько человек попало и в учители духовных школ. Некоторые архиереи для приготовления учителей посылали лучших своих семинаристов слушать лекции в Московском университете и в филологической семинарии «Дружеского Ученого Общества». Здесь слушали лекции будущие митрополиты Серафим (Глаголевский) и Евгений (Болховитинов) . С 1788 г. митр. Гавриил в Александро- Невской семинарии устроил нечто вроде учительской семинарии для приготовления способных наставников для семинарий. Число и достоинство учителей для духовных школ значительно поднялось. При том учителями явились свежия силы из великороссов, внесших в преподавание дисциплину и новый дух. Господство схоластики и латыни было поколеблено. Стало распространяться изучение греческого и новых языков, особенно францусского. Постепенно вводилось изучение географии, истории, физики и отчасти математики. Богословие и философия преподавались во всех семинариях, и учеников знакомили не только с схоластическими системами, но и с новой немецкой философией. На формальное развитие и знание латыни, впрочем, все еще обращали внимание. В 1797 г. Александро-Невская и Казанская семинарии были возведены на степень Академий. По настоянию митр. Платона не прошел, поднятый в 1800 г., вопрос о преподавании главных предметов на русском языке. От прежней суровой и огрубляющей системы семинарского воспитания оставались еще ясные следы повсюду, но ее все больше осуждали. В семинарской инструкции митр. Платона говорилось о «вперении» в учениках «благородного честолюбия», о возвышении эстетического образования, об ослаблении влечения к пьянству и проч. Архиеп. Филарет называет архипастырей, известных ревностью к учреждению духовных учебных заведений: Рафаил (Заборовский) – во Пскове и Киеве, Епифаний – в. Харькове, Феофилакт (Лопатинский) – в Твери, Питирим – в Нижнем-Новгороде, Феофилакт и Свят. Тихон – в Воронеже, Амвросий (Юшкевич) – в Новгороде, Иларион (Рогалевский), Лука (Конашевич) и Вениамин (Пуцек-Григорович) – в Казани, Сильвестр (Кулябка) – в Костроме, Арсений (Мацеевич) – в Ярославле, Георгий (Конисский) – в Могилеве, митр. |
| Феофил (Надеждин), епископ рукоположен с 13.01.1857 31.12.1865 бывший епископ Ладожский, викарий Санкт Петербургской епархии с 26.01.1866 по 08.12.1877 епископ Астраханский и Енотаевский Серафим (Протопопов), епископ бывший епископ Рижский и Митавский с 08.12.1877 11.01.1891 бывший епископ Старорусский, викарий Новгородской епархии с 19.01.1891 по 18.10.1892 архиепископ Карталинский, экзарх Грузии; 24.01.1918 (убит) Гурий (Буртасовский), епископ бывший епископ Камчатский, Курильский и Благовещенский с 24.10.1892 по 23.04.1904 епископ Симбирский и Сызранский; 05.01.1907 Санкт-Петербургская Учреждена 1 сентября 1742 года Санкт-Петербургская и Шлиссельбургская Кафедра в Санкт-Петербурге Имена Сведения Никодим (Скребницкий), епископ бывший епископ Черниговский и Новгород-Северский с 01.09.1742 по 02.02.1745 епископ Переяславский и Бориспольский Феодосий (Янковский), архиепископ рукоположен с 10.03.1745 22.04.1750 Сильвестр (Кулябка), епископ бывший епископ Костромской и Галичский, с 25.04.1750; архиепископ с 02.07.1750 17.04.1761 Вениамин (Пуцек-Григорович), архиепископ бывший епископ Псковский, Нарвский и Изборский с 15.09,1761 по 26.07.1762 архиепископ Казанский и Свияжский Гавриил (Кременецкий), архиепископ бывший епископ Казанский и Свияжский с 25.07.1762 по 29.05.1764 переименован, архиепископ Санкт-Петербургский и Ревельский Санкт-Петербургская и Ревельская С 29 мая 1764 года Имена Сведения Гавриил (Кременецкий), архиепископ бывший архиепископ Санкт-Петербургский и Шлиссельбургский с 29.05.1764 по 22.09.1770 митрополит Киевский и Галицкий Гавриил (Петров-Шапошников), архиепископ бывший епископ Тверской и Кашинский с 22.09.1770 по 01.01.1775 переименован архиепископ Новгородский и Санкт Петербургский Новгородская и Санкт-Петербургская С 1 января 1775 года Имена Сведения Гавриил (Петров-Шапошников), архиепископ бывший архиепископ Санкт-Петербургский и Ревельский с 01.01.1775 митрополит с 22.09.1783 по 16.10.1799 митрополит Новгородский и Олонецкий Санкт-Петербургская, Эстляндская и Выборгская |
| Число придворных проповедников, сделавшихся известными лично императрице, было довольно значительно. Так из архивных документов Святейшего Синода мы видим, что во время высочайшего присутствия в Москве в 1742 году, там проповедывали: нарочно для того вызванный из Киева архимандрит Сильвестр Кулябка, впоследствии митрополит Новгородский и с.-Петербургский; архимандриты Иларион Савинский, Афанасий Антонович, Герман Варушевич, Платон Малиновский, Иероним Волчанский, Антоний Нарожницкий, – лица, впоследствии сделавшиеся епископами, разных епархий; кроме того в это же время в высочайшем присутствии в Москве проповедовали около двенадцати приходских и полковых священников и протопопов, и даже один диакон – Стефан Савицкий. С переездом двора из Москвы в С.-Петербурге обнаружилась трудность в приискании способных проповедников на месте. Когда Св. Синоде представил об этом императрице, она указала вызвать в Петербург учителя московской академии Арсения Могилянского, произведенного по этому случаю в архимандрита Троицко-Сергеевой лавры и в члены Св. Синода, – впоследствии митрополита киевского; брата его священника успенской церкви в Москве Евстафия Могилянского; иеромонаха Симона Тодорского, избранного в законоучителя к великому князю, наследнику престола; архимандрита Амвросия Зертис-Каменского, знаменитого впоследствии московского архиепископа. Из духовенства собственно петербургского проповедовали в это время в присутствии императрицы: архимандрит александро-невского монастыря Гавриил Кременецкий; законоучитель шляхетного кадетского корпуса Гавриил Краснопольский, священники и даже диакон петропавловского кафедрального собора – Флеров. Кроме этих лиц по указаниям библиографии из времен императрицы Елизаветы известны проповеди следующих лиц: саввинского архимандрита Илариона Григоровича, впоследствии епископа крутицкого и члена Св. Синода; иеромонаха Иоасафа Хотунцевского; архимандрита Афанасия Топольского, ректора харьковского коллегиума; Арсения Мацеевича , впоследствии митрополита ростовского 15 ; священников: Иоаана Козловича, И. |
| Не менее, если не более, Кулябка заботился и об учреждении семинарии. Ещё в июле (9 и 12 чч.) 1746 г. он разослал по монастырям и церквам указы, которыми требовались в консисторию сведения «об урожае и умолот ржаного и ярового хлеба» за текущий год; хлеб этот, по 20 доле с монастырей и 30-й с приходских церквей (этот процент узаконен был ещё Духовным Регламентом при Петре I), должен пойти впоследствии на содержание проектированной семинарии, как то и разъяснялось в указе от 12-го июля. Но Костромское духовенство, как видно, оказалось настолько равнодушным к образованию своих детей, что епарх. начальство встретило в нём «повсемественно сильную препору» своему делу: самые сведения оно, духовенство, представило только уже в конце февраля 1747 г., а хлеба представлять и не думало. 30 марта 1747 г. консистория разослала новый указ с реестром, по которому церкви с монастырями и должны были, под опасением штрафа, представить туда означенное в последнем количестве хлеба за 1746 и 1747 года; но и этот указ не достиг вполне желанной цели, так как «многие места» послали хлеб в консисторию только за один 1746 г. 52 , да и то в конце 1747 года, когда последовало открытие семинарии с именем церковнической или епаршеской школы, которое она носила до преемника Сильвестра. Но вместе с этим затруднения не кончились, – новые затруднения явились по вопросу о собирания в школу мальчиков, которое было поручено поповским старостам. Последние под разными предлогами и отговорками «нимало не представили», учеников; тогда были разосланы по епархии из консистории приказные и сторожа набирать школу»; но и эта мера имела ничтожный успех: заслышав о консисторских рассыльных, отцы скрывали своих детей, «сказывая их в бегах», а если кто из малолетков случайно попадал в руки рассыльного, «такового провожали в Кострому как покойника, с плачем и воплем» 53 . Неудивительно, поэтому, что учащихся набрано было «самое малое число, и то, как надобно полагать, большая часть от церквей г. Костромы», – чрез три года существования школы, именно в 1750 г., их было всего лишь 30 человек; так как на содержание их требовалось не особенно много хлеба, то за всё время святительства Сильвестра довольствовались хлебом, собранным за 1746 и 1747 года, и указами предупреждали не спешить доставкой его за след. годы. Помещение для школы было дано в ипатиевском монастыре; «из языков учили в ней при Сильвестре только по-латыни»; учебники давались от архиерейского дома, о чём постоянно и публиковалось в указах, с целью, вероятно, «заохотить родителей к скорейшей отдаче своих детей в семинарию». Однако, новоучреждённая школа не привилась органически к нашей епархии, – она держалась лишь благодаря энергии преосвященного: с отъездом Сильвестра в С.-Петербург школа закрылась, и ученики разошлись но домам», |
| Будущие историки Академии с благодарностью воспользуются этим скелетом и, без сомнения, постараются облечь его плотью и кровью. Но, разумеется, весьма желательно, чтобы самый скелет составлен был, по возможности, наиболее правильно. Автор может усумниться, чтобы точность в данном случае имела уже столь болышое значение, какое я ей приписываю. Пусть не сомневается или, по крайней мере, предоставит об этом судить будущим историкам Академии, а сам делает свое дело, правильно составляя скелет, т. е. стремясь к точности, точности и точности! Положим, пусть автор констатирует (приводим подлинные документальные данные, автору большей частью неизвестные), что в 1745/46 учебном году преподавателем реторики назначен был Гедеон Слонимский, 1 мая 1746 года он упоминается, как преподаватель философии в донесении митрополиту префекта Козачинского, подписывавшегося в первой половине мая того года учителем богословия, а 15 мая учителем философии, а затем спустя некоторое время (в последний раз 28 июля) снова учителем богословия. Для нашего автора, допустим, все это будут голые кости, небольшая частица скелета. Но, без сомнения, будущий историк положит эти голые факты в основу любопытной картины (для чего найдутся и данные), характеризующей нравы и обычаи того времени, нечуждого житейских треволнений. Притом, крайне и ненаучно думать, что точность в обозначении времени, даже доходящая до скрупулезности, дело излишнее. История требует такой точности, и автор погрешает, не придавая ей надлежащего значения. – Моя рецензия, против всякого ожидания, разрослась значительно. Но так и быть, приведу еще пример в подтверждение невнимательного отношения автора к точным датам, находящимся в источниках. Г.Вишневский заявляет, что Сильвестр Кулябка состоял ректором Киевской Академии приблизителъно до октября 1745 года. В примечании к подчеркнутым словам присоединена следующая цитата: „по документам Синодального архива, он был назначен епископом в Кострому 21 октября 1745 года“. Во-первых, непохвально уже поступает автор, делая столь неопределенную ссылку: архив синодский слишком обширен. |
| Покорно прошу», – прибавлял от себя Софроний Тернавиот, – «к его преосвященству одписать, чтобы впредь не скорбел». (См. там же монаш. д. 24 л. 76). 323 Разумеются, очевидно, Сильвестр Кулябка, Вениамин Пуцек–Григорович и др. члены св. синода из киевлян. 325 Разумеются, очевидно, царский духовник прот. Ф. Я. Дубинский, о котором, см. выше стр. 87 прим. 1–е. 327 Так, из двух писем Софрония Тернавиота к архим. Луке, датированных 14 мая 1756 г (см. там же монаш. д. 24 л. л. 11З–114), видно, что Софроний Тернавиот в это время, по поручению архим. Луки, наводил справки и хлопотал по делам о «своде непорядочно разставленных форфостов внутрь монастырских груптов», о кабаках, хоружовке и о поселившихся в м. Печерском разночинцах. В одном из этих своих писем Софроний Тервавиот по–прежнему жалуется на то, что у лавры не было сильных покровителей, на которых бы можно было во всем положиться. «Я старался и стараюсь», – писал он, – «по сенату первие получить лавре святой милостивых и надежных патронов, в которих несумненно во всем полагаться можно. Однак еще совершенно получить их не могл... понеже всио лавры святой благоприятство в забвении, может быть, осталось, которое крайне поновить надлежит и без того получить ничего невозможно»... 336 См. там же монаш. д. 24 л. л. 172, 174. При данном письме Софроний Тернавиот досылал киево–печерокому архим. Луке «дюжину ярославских салфет в знак верной услужности своей»…, о чем он сам замечает в особом постскриптуме к письму. 339 См. арх. К. П. Л. монаш. д. 24 л. л. 182, 184. Из приписки к данному письму видно, что одновременно и в одном общем конверте Софроний Тернавиот посылал в Киев письма к родным, с просьбой «отослать их в дом матки» его. 341 См. там же монаш. д. 24 л. 178. В особом постскриптуме (л. 180) Софроний Тернавиот, между прочим, уведомлял архим. Зосиму, что заказанная им панагия была уже совсем готова и он намеревался «самолично презентовать» ее архимандриту. «По приказанию вашего високопреподобия», – писал Софроний Тернавиот, – «в новозделанную панагию финив Воскресение Христово самой хорошей работи зделан и положен». (Панагия эта сохранилась доселе в ризнице Киево-Печерской лавры). |
| С точки зрения своей программы брошюра от 17 ноября 1742 г. представляла собой значительно более умеренный вариант первой записки тех же авторов: проблема патриаршества была на этот раз едва затронута. Дело ограничилось указанием на то, что «Духовный регламент», отвергая патриаршество, не содержит никаких формальных препятствий для восстановления Московской епархии. Второй главной темой была критика Коллегии экономии. Императрица пошла в общем навстречу этим пожеланиям: указом от 15 июля 1744 г. управление церковными вотчинами было из ведения Коллегии экономии передано Святейшему Синоду 528 ; в июле 1742 г. Иосиф Волчанский был поставлен архиепископом Московским (1742–1745), а 1 сентября того же года Никодим Сребницкий (1742–1745) стал первым епископом новоучрежденной Петербургской епархии 529 . При жизни Амвросия, пользовавшегося особым доверием императрицы Елизаветы, его влияние на церковные дела было прочным, как явствует уже из самого выбора кандидатов для посвящения в епископский сан и назначений на епархии 530 . После смерти в 1745 г. своего единомышленника Арсений остался в одиночестве. Из-за властного характера он нажил в своей епархии и в Петербурге немало врагов. Да и его успешная борьба против Коллегии экономии не доставила ему сторонников среди бюрократии 531 . Преемником Амвросия в Святейшем Синоде стал сначала мало чем замечательный архиепископ Стефан Калиновский, который в связи с назначением был переведен из Псковской епархии на Новгородскую. После его смерти (1753) первоприсутствующим в Святейшем Синоде стал Московский архиепископ Платон Малиновский, а за ним – Петербургский архиепископ Сильвестр Кулябка. В 1757 г. его место занял Димитрий Сеченов, который, как обнаружилось в правление Екатерины II, и лично, и по существу дела не сходился с Арсением 532 . При Елизавете планам Арсения противостоял также обер-прокурор князь Я. П. Шаховской, ставивший государственные интересы выше церковных дел. Его церковная политика нашла себе последователей, и ее направление осталось неизменным даже после того, как императрица по просьбе епископов сместила его с поста, который он занимал в течение 10 лет 533 . Несмотря на то, что Арсений был малороссом, у него не было сторонников среди епископов украинского происхождения. Не сумел он наладить отношений и с влиятельным графом А. Г. Разумовским , который вообще-то покровительствовал епископам из малороссиян 534 . Не числился среди его друзей также духовник императрицы Елизаветы протоиерей Ф. Я. Дубянский, пользовавшийся доверием государыни в столь высокой степени, что она, случалось, передавала с ним Синоду свои повеления. И в 1763 г., будучи уже духовником Екатерины II, он снова не оправдал надежд, которые возлагал на него Арсений. В этот критический период Арсения поддерживал, по-видимому, только канцлер граф А. П. Бестужев-Рюмин, заступавшийся за него перед императрицей 535 . |
| Те из киевских профессоров, кто включали в свои изложения этику, делали ее либо завершающей частью курса (архиеп. Феофан (Прокопович), архим. Сильвестр (Кулябка), игум. Иероним (Миткевич)), либо следующей после логики (архиеп. Стефан (Калиновский), архим. Михаил (Козачинский), свт. Георгий (Конисский)). Рассматривая этику как науку о правилах должного поведения, они фактически воспроизводят традиционную для школьной философии своего времени схему изложения моральной философии, основой к-рой является аристотелевское понимание счастья как цели всей человеческой деятельности. Их краткие этические сочинения, тесно связанные по тематике с «Никомаховой этикой» Аристотеля, изложены в типичной для школьной философии XVI-XVII вв. схоластической технике. Уже первое специальное исследование рукописей философских курсов К.-М. а., осуществленное выпускником академии Д. К. Вишневским в нач. XX в., выявило фактическую идентичность их структуры и содержания, свидетельствующую о том, что «преподаватели философии Киевской Академии свои лекции составляли, не самостоятельно изучая Аристотеля и его комментаторов, а списывая и переделывая, насколько кто мог, целые трактаты из печатных и рукописных философских учебников, преподававшихся в различных иезуитских латино-польских академиях и коллегиях» ( Вишневский. 1903. С. 205). Новейшие исследования, выявившие в большинстве сохранившихся философских курсов К.-М. а. наличие дословных текстуальных совпадений, лишь подтвердили выводы Вишневского. Отсутствие проявлений оригинального философского творчества в курсах могилянских профессоров объясняется как неимением самостоятельного статуса философии, подчиненной богословию, так и принципиальными особенностями заимствованной К.-М. а. модели философского образования, ориентированной не на продуцирование собственных воззрений, а на комментирование авторитетных мнений. Не последнюю роль сыграла и организация учебного процесса, способствовавшая сохранению свойственной еще эпохе средневековья профессиональной «всеядности» преподавателей: начиная свою академическую деятельность в низшей школе и переходя вместе с учениками из класса в класс, ежегодно они осваивали новые для себя предметы преподавания, что отнюдь не стимулировало развитие их творческих устремлений. Кроме того, чтение философского курса вменялось в обязанность префектам К.-М. а., обремененным повседневной адм. деятельностью и требованиями академической инструкции «тщательным быть в деле своем». Фактически для каждого из перечисленных профессоров занятие философией являлось не осознанным жизненным выбором, а «производственной необходимостью», эпизодом в академической и церковной карьере. Едва ли не единственным исключением был архиеп. Феофан (Прокопович), стремившийся в научной деятельности преодолеть рамки иезуитских образовательных практик. |
| Но я в этом архиве работал неоднократно, делал для себя кое-какие заметки и имею возможность неопределенную ссылку автора сделать вполне определенною: он имеет в виду дело Арх. Св. Синода 1744 г. под 83. Дело это, начавшееся по частному случаю, привело к учреждению Костромской епархии и назначению в оную С. Кулябки. Не буду пока приводить выдержки из этого дела. Посмотрим сначала, что извлекает из него наш автор. Извлекает, во-первых, сведение, что Кулябка назначен епископом 21 октября 1745 г.; во-вторых, из него делает вывод, что его ректуру в Академии можно приблизительно отодвигать только до октября, т. е. как бы дается знать, что пред самим назначением в епископы Кулябка не носил уже звания ректора, а почему не носил – неизвестно. Внимательный просмотр означенного дела дал бы возможность автору быть по сему вопросу безусловно точным, как это можно видеть из следующей выдержки, извлекаемой мною из документа, в деле находящегося: „Святейшему Синоду синодальные члены (следует перечень и) в письменном предложении объявили, что октября 20 дня Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица Елизавета Петровна, Самодержица Всероссийская, в высочайшее свое в зимнем своем Императорского Величества доме в церкви присутствие, имянным своим изустным указом всемилостивейше повелеть соизволила из представленных всеподданнейшим Ея Императорскому Величеству от Синода докладом к произведению в Костромскую епархию во епископа кандидатов, в ту епархию произвести во епископа обретающагося здесь в Санкт Петербурге Киевской епархии Братскаго училищнаго монастыря архимандрита и Киевской Академии ректора Силвестра Кулябку; и во исполнение онаго Ея Императорскаго Величества высочайшаго указу помянутой архимандрит Силвестр в придворной Ея Императорскаго Величества церкви в высочайшее Ея Императорскаго Величества присутствие сего ноября 10 дня во оную Костромскую епархию во епископа хиротонисан, о чем Кабинету Ея Императорскаго Величества сим сообщается во известие“ (следуют подписи). |
| 6. ИОСИФ Волчанский, в 1721 году определён Ректором. 24. ИОСИФ Волчанский, определён в 1721 году. В 1727 году, в Марте, переведён в Пустыно-Николаевский монастырь, наконец, Епископ Белорусский. 7. ПЛАТОН Малиновский, около 1722 года, бывший потом Архиепископ Московский. 8. ИЛАРИОН Левицкий, с 1724 по 1727 годы. 25. ИЛАРИОН Левицкий, определён из Префектов в 1727, в месяце Марте. В 1731 году, Июня 14, скончался в Киево-братском монастыре. 9. АМВРОСИЙ Дубневич. Ректоры и архимандриты Киево-братского монастыря, префекты РЕКТОРЫ и APXIMAHДPUTЫ Киево-братского монастыря ПРЕФЕКТЫ 26. АМВРОСИЙ Дубневич, первый Архимандрит Киево-братского монастыря, определён из Префектов в 1731 году. В 1737 переведён в Киево-злато-верхо-Михайловский монастырь, оттуда в 1739 году, Января 16, в Троицкую Сергиеву Лавру, из коей хиротонисан в Епископа Черниговского. 10. СТЕФАН Калиновский, с 1732 по 1733 годы. Потом Епископ Псковский. 11. ИЕРОНИМ Мишкевич, с 1734 по 1738 год. 27. СИЛЬВЕСТР Дубницкий, определён в 1731 году, Августа 1. В 1740 году, Сентября 2, переведён в Киево-злато-верхо-Михайловский монастырь; но где и когда скончался, неизвестно. 12. СИЛЬВЕСТР Кулябка, с 1738 по 1740 год. В сем году Августа 9, произведён в Архимандрита и пожалован Ректором. 28. СИЛЬВЕСТР Кулябка, определён из Префектов и Богословия учителей в 1740 году, Августа 9. В 1745 в Санкт-Петербурге хиротонисан в Епископа Костромского. 13. МАКСИМ Козачинский, около 1741 14. ВАРЛААМ Лящевский, около 1746 года. 29. СИЛЬВЕСТР Ляскоронский, определён в 1746 году, Февраля 24, из Архимандритов Нежинского монастыря. В 1751 году, Августа 28, от преподавания Богословия и от Ректорства уволен в Киево-Выдубицкий монастырь на пребывание, и там Мая 8, 1754 года скончался скоропостижно. 15. ГЕОРГИЙ Конисский, в 1747 году определён из учителей Поэзии; в 1751 году пожалован Ректором. 30. ГЕОРГИЙ Конисский, определён из Префектов в 1751 году. В 1752 году, Августа 1, произведён в Архимандрита сего монастыря, а в 1755 году, Августа 20 хиротонисан в Епископа в Могилёв. |
|
|
