| Далее, дохристианское, так же, происхождение, хотя и не в одно время с рассмотренными нами отделами Сивиллиных книг и не от того же писателя, приписывает Фридлиб и тому отделу 3-й Сивиллиной книги, в состав которой входит 51 стих, и которая непосредственно предшествует бесспорно дохристианской ее части, начинаясь 46-м и оканчиваясь 96-м стихом. По мнению Фридлиба, этот отдел написан около 40 или 30 года до Р. X. 98 Но Александр и Эвальд 99 время написания этих стихов, точно так же, как и предшествующих им, т. е. всех стихов 3 Сивиллиной книги от 1-го до 96-го, относят уже к самым поздним временам литературной деятельности под псевдонимом Сивиллы, – один к середине, а другой – к самому концу третьего христианского века, и писателем этих стихов признают того же самого писателя-христианина, которому принадлежат и две первые Сивиллины книги, и которому Фридлиб, вместе с Блеком, из третьей Сивиллиной книги усвояют лишь первые 45 стихов 100 . Какие же доводы представляют ученые в доказательство такого позднего происхождения 46-го и следующих за ним, до 96-го, стихов? Александр говорит, что этот отдел Сивиллы, вместе с другими отделами той же категории, по-видимому, неизвестен был святым отцам первенствующей Церкви, которые не приводят из него ни одного стиха, или, по крайней мере, ни одного такого, которого бы нельзя было и лучше, и вернее отнести к другой Сивиллиной книге 101 . Но, понятно, что такое – отрицательное доказательство, заключающее от молчания к не существованию, да еще высказанное, к тому же, в такой нерешительной форме и с таким ограничением, ни в каком случае не может решить спорного вопроса; потому что, если бы даже и вовсе не упоминали об этих стихах отцы древней Церкви, то и тогда из этого еще не следовало бы, что этих стихов в их время не было, или даже, – что они были неизвестны; ведь никто не знает всего, что есть, и каждый говорит и пишет не обо всем, что есть и что он знает, а только о том, что относится к его предмету, что нужно для его дела, да и не все, что писано в старину, сохранилось до нашего времени. |
| 569 Ibid. I, 3. Лактанций доказывает единство и творчество Божие свидетельствами языческих философов, поэтов и сивилл. (См. гл. 4–8). – Рассматривая свидетельства философов, он замечает, что некоторые из них не ясны, но не до такой степени, чтобы нельзя было видеть в них указание на единство Божие. Естеством ли кто называет Бога, или эфиром, или божественным законом, но называет один и тот же предмет, и след., допускает один промысл. Лучшие философы впрочем, высказывали свое мнение о едином Боге весьма ясно: Платон, например, прямо называет верховное существо Богом; по мнению Цицерона, Бога иначе нельзя представлять как свободным умом, все знающим и все движущим. Приводя свидетельства поэтов, Лактанций , по примеру своих предшественников, часто увлекается, и видит идею о единстве Божием там, где она выражается в высшей степени слабо. Но к чести Лактанция надобно сказать то, что свидетельства, приводимые им, несомненно, подлинны. Первый христианский апологет, св. Иустин, приводил множество свидетельств о единобожии, указывая и на Гомера, и на Гезиода, Эсхила, Эврипида, Софокла, Менандра, но результаты критики не слишком благоприятствуют подлинности большей части этих цитат. По всей вероятности, Иустин пользовался теми экземплярами, которые были у него под руками, не имея ни времени, ни средств для сличения их с подлинниками, но Лактанций имел возможность пользоваться результатами критики и выбрать из древних писаний несомненно подлинные. Так например он замечает о Гомере, что он не оставил нам ничего касающегося истины, потому что описывал больше человеческие, нежели божественные дела. Что касается книг сивилл, то Лактанций пользуется их свидетельствами, как доказательством частным, годным только для язычников, которые признали вдохновение сивилл и подлинность их книг, но сам сознается, что не мог иметь о них всех сведений: «стихи всех сивилл, говорит он находятся в употреблении, кроме Кумейской, которой книги римляне скрывают. Эти книги так смешаны, что ни одной нельзя хорошо рассмотреть, кроме книги сивиллы Эритрейской, которая и прорекла, что се будут называть Эритрейской, хотя родом была из Вавилона». |
| 38 Богдыхан (монг.: богдохан – священный государь), титул китайских императоров: так первоначально их называли в русских грамотах XVI-XVII веков. 39 Микадо (яп.: величественные врата), древнейший титул светских верховных правителей Японии, ныне называемых императорами. 40 Самураи (яп.: сабуро – служащий человеку высшего сословия), особая воинская каста, впоследствии сословие, имеющее особую этику, где честь является высшей доблестью, смерть презирается, радость и гордость считаются неприличными, а невозмутимость, героизм, самопожертвование, бесстрашие и фанатичное овладение знаниями в какой бы то ни было области – главные черты. Самураи появились в VII в. по Р.Х., в XII в. началась их пятивековая военная власть в Японии, официально просуществовало это сословие до 1876 г. В 1560 г. самураям официально была дана привилегия совершения харакири, то есть самоубийства путем вспарывания себе живота. Цель харакири – спасти честь свою или господина. В классическом японском эпосе «Книга о великом мире» воспеваются 2 640 случаев самоубийства таким способом. В случае военных действий самурай перед харакири мечом срезал себе кожу со лба до подбородка, на случай если его голова будет взята как трофей. Через сто лет после узаконения харакири в 1663 г. был принят противоположный закон, призванный снизить их количество, а именно было запрещено самоубийство, совершаемое по причине смерти господина, в противном случае родственникам погубившего себя самурая отрубали головы. Мировоззрение самураев сложилось из элементов этики дзэн-буддизма, конфуцианства, местной магии и суеверий, ассимилированных японской религией – синтоизмом. 43 Гадес, аид, царство мертвых в греческой мифологии. «В аиде хорошо только философам-киникам», – говорил сатирик Лукиан Самосатский. 44 Сивилла, таинственная пророчица, впервые упоминаемая Гераклитом. Согласно легенде, получила от Аполлона бессмертие. Однажды она пришла в Рим и предложила императору Тарквинию I (615–578 до Р.Х.) купить десять свитков с ее пророчествами. Он стал торговаться, и Сивилла сжигала свитки один за другим. Наконец согласие было достигнуто, и оставшиеся три свитка, называемые «Сивиллины книги» или «Книги судеб», надолго стали излюбленным гаданием римлян. Дошедшие до нас «Сивиллины книги» являются позднейшей подделкой. Со временем слово «сивилла» стало нарицательным – «прорицательница»; дельфийская сивилла называлась пифией. |
| Даниил, созерцатель видений и возвеститель их, – это благочестивый израильтянин, которого имя, как это видно из книги Иез. ( Иез.14:14, 28:3 ), пользовалось общей известностью во время вавилонского плена, история жизни которого неразрывнейшим образом переплетена с его пророчествами. Не такова Сивилла. Она освобождает своё существование от всякого исторического контроля, относя время своего существования к древнейшему периоду, а именно перенося его в период потопа, через что личность её совершенно исчезает в апокрифической темноте. Даниил на коленях молится пред Богом об определении Его относительно времени спасения народа израилева, и каждое получаемое им откровение есть вместе с тем и услышание Богом его молитвы; Сивилла же времён маккавейских, совершенно в духе языческого способа прорицания, представляется насильственно, против воли, подпадающей объятию слова Божия как бы некоторого рода неистовству и двукратно молится об успокоении от этого состояния и прекращении обязанности прорицать. Пророчественная постановка дела в обоих произведениях также различна. Предвещание Даниила, как и всех предшествовавших пророков, исходит из определённого исторического положения вещей, именно из погибели первой великой монархии, монархии Ассиро-Вавилонской; оно стоит в нравственно-практической связи с спасением Израиля, выступившим на первый план по истечении предсказанного через Иеремию 70-летнего плена; четыре монархии, показанные в видениях Даниилу, коренятся на исторической почве времён Навуходоносора. В Сивилле же Селевкидо-иудейского периода о какой-либо соответствующей характеру истинно-пророческих произведений постановке, или хотя бы даже просто политико-практической тенденции вовсе нет речи. Сивилла имеет чисто, в духе века александрийской образованности, литературную цель, а именно иудейскую религию представить как религию всемирную. Тот жизненный вопрос Израиля и мира; когда придёт царство Божие – у Даниила как вышел сам собой из фактического положения вещей, так и ответ для себя мог получить через факты же, Богом совершенные; между тем как у сивиллиста александрийского периода он сделался только теоретическим вопросом учения, решение которого притом означенный сивиллист берёт на самого себя, делая всех язычников иудеями. |
| Писателем предисловия Сивиллы Фридлиб 80 признает того же самого александрийского Иудея, который написал около середины 2-го века до Р. X. и большую часть третьей Сивиллиной книги. С этой книгой оно и соединялось в некоторых древних списках, по свидетельству Феофила Антиохийского и Лактанция , помещаясь в начале этой книги 81 ; но впоследствии, оно отделилось от третьей книги и затерялось; только в конце первой половины 16 столетия два отрывка от этого предисловия, сохраненные Феофилом Антиохийским , присоединены снова к Сивиллиным книгам и помещены впереди всех их в самом начале. Мнение Фридлиба о происхождении Сивиллина предисловия от александрийского Иудея, жившего за полтора века до Р. X., не есть мнение одиночное; его разделяли и другие ученые, каковы: Блек 82 , Гфререр 83 и Клаузен 84 . Один Александр не следует этому мнению, считая писателем предисловия не Иудея, жившего в середине 2-го века до Р. X., а христианина, жившего в первой четверти 2-го века по Р. X. 85 Но доводы, которыми он усиливается опровергнуть мнение своих противников и доказать свое собственное, едва ли могут быть признаны удовлетворительными. В доказательство иудейского происхождения Сивиллина предисловия указывали, между прочим, на то место из его первого отрывка 86 , где писатель устами Сивиллы упрекает язычников за то, что они приносят жертвы адским демонам, перестав славить истинного и вечного Бога, и Ему приносит священные гекатомбы. Что же? – спрашивает Александр, «разве Сивилла этими словами советует и рекомендует приносить гекатомбы? – Нисколько» 87 . И мы скажем, что нисколько не советует и не рекомендует, а только осуждает за непринесение их, чего, конечно, не мог делать христианин, который сам не приносит гекатомб даже и истинному Богу. Для христианина гекатомбы заменены бескровной жертвой, которую и повелевает приносит Сивилла в стихах, вышедших из-под пера христианского писателя 88 . Упрекать за непринесение гекатомбы истинному Богу мог только иудей, и этот упрек действительно может служить доказательством того, что предисловие Сивиллы принадлежит тому же самому автору, которого сам Александр признает автором бесспорно-до-христианской части Сивиллиных книг, потому что в этой последней части Сивилла также обязывает приносить Богу жертвы и гекатомбы 89 . |
| Впрочем, для нас, в настоящем случае, при определении отношения рассматриваемых нами стихотворений к Сивиллиным книгам, едва ли бы могли быть так важны даже и настоящие, подлинные стихотворения Сивиллы, как важны некоторые из тех подделок, которые явились в свет под ее псевдонимом. Немало, также, вероятно, из числа этих произведений сделалось жертвою всепожирающего времени. Но, несмотря на то, немало сохранилось их и до нашего времени. В прекрасном издании Фридлиба мы имеем целых 12 книг Сивиллиных стихотворений, если же 8-ю книгу разделить на три части и из каждой части сделать особую книгу, то составится 14 книг 71 . Кроме того, им предшествует предисловие Эритрейской Сивиллы, состоящее из двух отрывков, сохраненных Феофилом Антиохийским , а в конце к ним присоединяется еще три маленьких отрывка, заключающие в себе 5 стихов, так что во всех 12 или 14 книгах вместе с предисловием и присоединенными на конце отрывками содержится всего 4235 стихов. Являясь в свет по частям в разные времена и от различных авторов, эти книги в первые века христианства, естественно, не могли иметь одного общего и цельного состава и существовали в виде отдельных, разрозненных отрывков. Эти отрывки собраны вместе и приведены в порядок не позже VI века, или времен императора Юстиниана неизвестным автором, который присоединил к ним свое предисловие 72 и в этом предисловии он ставит Сивиллины книги почти наравне со священным писанием, как такие книги, в которых излагаются все важнейшие истины, как ветхозаветного, так и новозаветного вероучения. 73 Действительно, в них можно найти, кроме разных предметов не богословского характера, не только почти повсюду православное учение о единстве Божием, о Троице и свойствах Божиих, о творении мира и об искуплении, об антихристе, о воскресении мертвых, страшном суде и будущей жизни, но и сведения по священной истории как ветхого, так и нового завета, и правила нравственности, так что едва ли ошибется тот, кто назовет Сивиллины книги, своего рода, символической книгой, которая могла отчасти заменять собою наши учебники по закону Божию. Что касается до внешней формы Сивиллиных книг, то все они, подобно древним изречениям Сивиллы, написаны греческими стихами эпического размера, которые в одном месте – именно в середине 8-й книги имеют и акростих, заключающий в себе следующие священные для христиан слова: Ιησος Χρειστς (а не Χριστς) Θεο Υς Σωτρ Σταυρς и образующий из начальных букв первых пяти слов его другой акростих χϑς 74 . |
| 6 . Остается упомянуть свидетельства из священных изречений и песен, которые более достоверны. Ведь действительно, те, против кого мы выступаем, считают, что не следует верить ни поэтам, как измышляющим пустое, ни философам, ибо они могут заблуждаться, так как сами являются людьми. 7. Марк Варрон, 67 образованнее которого не жило никого и никогда, даже среди греков, в книгах о божественных делах, которые он написал для великого понтифика Гая Цезаря, 68 когда он говорил о коллегии пятнадцати, 69 сказал, что Сивилловы книги не принадлежат одной Сивилле. Однако Сивилл называют одним именем, поскольку все женщины–прорицательницы издавна назывались Сивиллами или по имени одной, Дельфийской, или потому, что они сообщали волю богов. Ведь на эолийском наречии богами называли oiouq, а не Geouq, а воля звучит не PouX, f)v, a puX, r v. Итак, Сивилла обозначает Божья воля. 8. Впрочем, Сивилл было десять, и всех он перечислил, полагаясь на писателей, которые обычно писали о какойлибо одной из них. Первая была из Персии, о ней упоминает Никанор, 70 который записал деяния Александра Македонского. Вторая была Ливийская, которую упоминает Еврипид 71 в прологе к Ламии. 9. Третья Дельфийская, о которой говорит Хрисипп в той книге, которую он написал о дивинациях. Четвертая Киммерийская в Италии, которую упоминает Невий в книгах о Пунической войне, 72 а Пизон 73 – в Анналах. Пятая Эритрейская, которую АполлодорЭритрейский 74 называет своей согражданкой и которая, как он утверждал, пророчествовала грекам, направившимся к Илиону, о том, что погибнет Троя и что Гомер напишет поэму, полную вымыслов. Шестая Самосская, о которой писал Эрато–сфен, 75 почерпнув сведения в древних анналах самосцев. 10. Седьмая Куманская по имени Амалфея, которая другими именуется Герофилой или Демофилой. Она доставила девять книг [пророчеств] царю Таркви–нию Приску 76 и потребовала за них триста [золотых] Филиппов, 77 царь же, отказавшись выплачивать столь высокую цену, посмеялся над безумием женщины. Тогда та на глазах у царя сожгла три книги, а за остальные попросила ту же цену. Тарквиний посчитал, что она еще более безумна. 11. Когда она снова сожгла три книги и упорствовала на той же плате, царь был ошеломлен и выплатил за остальные триста золотых [монет]. Число их потом увеличилось, когда был восстановлен Капитолий, ибо из всех городов, как италийских, так и греческих, особенно из Эритреи были собраны и доставлены в Рим книги, носившие имя какойлибо из Сивилл. 12. Восьмая Геллеспонтская, рожденная на Троянском поле в деревушке Мармесс близ города Гергиций. Гераклид Понтийский 78 писал, что она жила во времена Солона 79 и Кира. 80 Девятая из Фригии, которая пророчествовала в Анкире. Десятая Тибурская по имени Альбунея, которая почитается как богиня в Тибуре близ берегов реки Аниен, в водах которой, как рассказывают, была обнаружена ее статуя, держащая в руке книгу. Сенат перенес ее в Капитолий для почитания. |
| Однажды пришла одна женщина, по имени Максилла, к Храму и, когда она поставила свою ногу на дерево, то воспламенилась её одежда, и она воскликнула: «Господь мой и Бог , Иисус мой!» Услыхав эти слова, иудеи побили её камнями, так что она была первой мученицей за имя Христа. В своём гневе иудеи бросили дерево в колодезь, но сошёл с неба ангел и совершил несколько удивительных исцелений. Когда иудеи о том узнали, они вытащили дерево из колодца и сделали из него перекладину через ручей, чтобы уничтожить всякое воспоминание о чудесах. Когда пришла царица Востока в Иерусалим, то она перешла по дереву через ручей с непокрытой головой, выразив тем своё почтение к дереву. Здесь ещё нет смешения, но, например, в одном нижне-немецком стихотворении из XIV века пророчица Сивилла отождествлена с царицей Савской 3 . Имея в настоящем случае смешение Сивиллы и царицы Савской в греческом тексте, мы должны и в соответствующих западных сказаниях видеть отзвук старых ещё византийских преданий. Вместе с тем мы видим любопытную перестановку в западной и русской легендах об отношении Сивиллы к дереву. В русской – Сивилла называет дерево треклятым, а народ, протестуя против такого названия, восклицает – «о треблаженное древо, на нем же распяся Христос». В латинской легенде, наоборот, народ побивает камнями пророчицу. Но мы имеем сказание о древе крестном, где слова народа перенесены на Сивиллу – это сказание, приписываемое Севериану, епископу Гевальскому, Сивилла говорит: «о треблаженное древо, на нём же распнётся Христос, Царь и Господь» 4 . Как происходило здесь видоизменение и в каком виде передавала этот эпизод первоначальная легенда, пока сказать что-нибудь утвердительное было бы затруднительно. Возвращаюсь к апокрифу. Мы встречаемся с новым сказанием, в котором фигурирует новый демон, по имени φππας. И здесь мы замечаем небольшое различие между Дионис. списком, с одной стороны, и Андр. с печатным – с другой. В Дион. сп. рассказ таков. Царь Аравийский прислал Соломону письмо, в котором просил помощи от необыкновенного страшного демона: в продолжение трёх дней поднимается страшный ветер, уничтожающий всё на пути. |
| Он явится как огонь среди мрака 897 . (3) Отсюда-то происходит, что мы, христиане, обыкновенно проводим ночь в молитвах, в ожидании Царя нашего. Мы имеем две причины соблюдать этот обычаи: первая – что Он ночью воскрес и восстал из гроба, другая – что ночью же Он воспримет владычество над вселенной; (4) ибо Он одновременно наш Избавитель, и Судия, и Мститель, и Царь, и Бог, которого мы называем Христом. (5) Прежде же сошествия Своего Он с высоты небес повергнет на землю меч 898 , дабы благочестивые люди познали, что Снизошедший будет вождем святого воинства. Он снизойдет в самое средоточие земли, сопровождаемый невероятным множеством ангелов, предваряемый неугасимым огнем. Ангелы предадут в руки невинных и праведных [людей] то войско, которое осаждало гору и которое будет поражаемо от третьего часа дня до вечера с пролитием потоков крови. Из всего множества спасётся лишь один нечестивый [царь], лишившись всех своих сил. (6) Это тот самый, который называется Антихрист. [Самого] себя он лживо назовёт Христом и будет воевать против истинного [Христа], но, будучи побежден, обратится в бегство. И многократно будет ещё воевать, и многократно будет вновь побеждён. Наконец при четвертом поражении все нечестивые Погибнут, а вождь их будет взят в плен и получит достойное возмездие за свои злодеяния. (7) Другие князья и тираны, опустошавшие землю, вместе с ним будут приведены в цепях к нашему Царю, Который, обличив их преступления, осудит их и предаст казни. (8) Таким образом прекратится нечестие, и вселенная, столь много веков подверженная заблуждению и неправде, насладится свободой и вкусит радости мира. (9) Люди не будут более поклоняться богам, творению рук своих. Идолы их будут выброшены из храмов и сожжены со всеми их украшениями, как в согласии с пророками предвозвестила Сивилла: Они сокрушат кумиров сотворенных и все богатство их. (Сив 8:224) Эритрейская [Сивилла] 899 также утверждает, что Будут истреблены рукотворные боги. (Сив 3:618) XX (1) Потом отверзнутся гробы и выйдут из них мертвые для суда Царя и Бога, Которому Отец дарует власть судить и царствовать. (2) Вот что Эритрейская Сивилла предсказала об этом: |
| Захария, в нарядной одежде, величавый, глубокомысленный, читает проречение свое. Сивилла дельфийская, юная, идеально прекрасная, с выражением в лице полного воодушевления, в нарядной одежде, держит в левой руке свиток. Исаия, мужественный противень дельфийской сивиллы, полный вдохновения лик, держит проречения, вложивши в листы пальцы правой руки своей. Кумейская сивилла, крепкая старица, полураскрывши уста свои, бессознательно изрекает то, что читает. Даниил, юный, исполненный огня, красавец, левой рукой держит книгу, поддерживаемую гением, и, забывши, что у него нет пера, правую руку заносит на сию книгу, как будто пишет на ней. Ливийская сивилла круто поворотилась, дабы взять лежащую позади нее книгу. Иона естественно согнулся под тыковным растением. Кроме этих изображений, хороши лики предков Христа, в 32-х группах, твердо ожидающие Мессию, и привлекательны на задней стене: вознесение змия в пустыне, возвышение Есфири и низложение Амана, а над входом в капеллу: Юдифь и ее служанка, несущая на голове своей корзину с головой Олоферна, и Давид, поражающий Голиафа. На алтарной стене написан Страшный Суд Христа. Эту картину Микель Анджело начал в 1534 г., а кончил в 1541 г. К сожалению, она больше всех изображений пострадала от копоти свечной и лампадной и от перерисовки некоторых ликов на ней папой Павлом III, который приказал живописцу Даниилу да Волтерра одеждами прикрыть нагих тут людей. Сей папа, строгий монах, святительствовал с 1534 по 1550 г. Это произведение кисти Микелевой расхваливают многие и многие живописцы и неживописцы. Но мне она не очень понравилась, потому что на ней еще много нагих людей. Страшный Суд совершается как будто в бане. А вот и подробности этой картины. В самом верху ее написаны ангелы, держащие все орудия страданий Христовых, как то: крест, терновый венец, колонну, к которой Он был привязан, когда Его бичевали, губку, копье и лестницу для снятия Его с креста. Потом главное место на картине, в верху же ее, занимают Христос и Мария; первый – как мощный Судья и неумолимый Мздовоздаятель, вторая – как припавшая к колену Его печаль. |
|
|
