| Се же имейте, во истину, якоже створихом ныне к вам, написахом на харатьи сей и своими печатьми запечатахом» 109 . Этим противнем старого договора летописец наш заканчивает совершенно рассказ свой о подвигах Святослава в Болгарии, быть может, желая показать, что ничего неблагополучного с Русскими там не случилось. Но если и были известны ему условия мира, собственно доростольские, то он скрывает их напрасно, потому что условия эти, предложенные Цимисхию самим Святославом, стало быть, не особенно унизительные для князя Руссов, состоят, по Льву диакону, в следующем: «Тавроскифы уступят Доростол Римлянам, отдадут пленных, выйдут из Мисии и возвратятся на Русь. Римляне, с своей стороны, не будут препятствовать их возвращению водою в отечество и нападать на русские ладьи своими огненосными судами. Сверх того, император должен вспомоществовать им хлебом, и считать друзьями тех Руссов, которые прибудут для торговли в Царьград, как было постановлено в древние времена» 110 . Чего же еще мог желать побежденный Святослав? Не уступки ли ему победителем Цимисхием всей Болгарии? Князь Руссов, если, действительно, не чувствовал себя довольным, то должен был казаться таким, по крайней мере, в день первого и последнего свидания своего с императором греческим – свидания, рассказ о котором, принадлежащий Льву диакону, сохранил нам, между прочим, описание наружности нашего героя. Вот этот рассказ: «Когда мир был заключен, то Святослав желал иметь свидание и говорить с императором. Иоанн на это согласился и, в вызолоченых доспехах, воссев на коня, прибыл к берегу Истра; за ним следовал многочисленный отряд вооруженных всадников, в блестящих, золотом покрытых, одеждах. Тогда увидели Святослава, плывшего по Истру в скифской ладье и действовавшего веслом наравне с другими гребцами 111 . Он был среднего роста и его нельзя было назвать ни очень высоким, ни слишком малым. Он имел плоский нос, глаза голубые, с густыми бровями, мало волос на бороде и длинные косматые усы. Все волосы на его голове были выстрижены, кроме одного локона висевшего по обеим сторонам (?): это означало знатность его рода. |
| В 967 г. византийский император Никифор Фока предлагает киевскому князю; Святославу Игоревичу (945–972) за большую оплату совершить поход на Балканы против враждебной Византии Болгарии. В 968 г. Святослав разбивает болгарское войско, но не лишает при этом трона болгарского государя Бориса. Через некоторое время происходит объединение военных сил Бориса и Святослава и совместный поход против Византийской империи. Святослав был князем-рыцарем, предпочитавшим воинскую славу всякой другой. Киев он не любил и мечтал основать новую столицу на Дунае в Переяславце. Поэтому он совершает три похода на Дунай, т.е. трижды сталкивается с Византийской империей в качестве ее врага. Во время последнего похода в 971 г. войско Святослава было разбито. По дороге домой, в Киев, на Днепровских порогах его встретили войска печенегов во главе с вождем Курей. Святослав был убит. В исторической науке эта встреча печенегов с остатками русского войска считается не случайной. Есть основания полагать, что она была подготовлена византийской дипломатией. Убийство великого киевского князя не сыграло существенной роли в русско-византийских отношениях и не послужило поводом к их разрыву, при всей их холодности и нестабильности. В 987 г. во время правления великого киевского князя Владимира Святославича (980–1015) византийский император Василий II просит о военной помощи для борьбы с узурпатором Вардой Фокой. Князь Владимир просьбу исполнил, но поставил условие Василию II – выдать за него императорскую сестру, принцессу Анну . Русские войска одержали победу над узурпатором, но выполнять обещание Василий II не торопился – видимо, не в силах был преодолеть исторически сложившуюся неприязнь к династическим бракам с руссами. Тогда князь Владимир захватывает Херсон (Корсунь) – византийское владение в Крыму. И только после этого император Василий II присылает в Корсунь принцессу Анну, удовлетворяя требование великого князя Владимира. В это же время французский король Гуго Капет, стремясь к военно-политическому союзу Франции с Византией, также пытался добиться брака своего сына с Анной, но это ему не удалось. |
| Так и во время Андреева правления в Галиче насильствовали Венгры: по крайней мере Андрей имел право Государя; сей же Бенедикт не имел никакого законного. Народ и Вельможи искали способа избавиться от иноплеменного злодея. Первый опыт был неудачен. Мстислав, прозванием Немой, сын Ярослава Луцкого, господствуя в Пересопнице, взял на себя изгнать Бенедикта: он приехал с дружиною к Галичу; но Венгры остереглися: стражи их стояли у ворот; тишина царствовала в городе, и Мстислав, боясь участи Берладникова сына, удалился. Здесь летописец прибавляет, что близ Днестра находилась древняя могила, именуемая Галичиною, от коей произошло имя Галиции, что один Боярин, смеясь Мстиславу, возвел его на сию могилу и сказал: «Князь! Теперь без стыда можешь ехать назад: ты был на Галичине». В сие время Роман Игоревич бежал из Венгрии и примирился с братом Владимиром: к ним обратился несчастный народ Галицкий, обвиняя себя в том, что не умел прежде ценить благословенного их княжения. Они собрали войско и заставили Бенедикта уйти в Карпатские горы. Спокойствие восстановилось. Роман удовольствовался Звенигородом; Святослав Игоревич, освобожденный Поляками, взял себе Перемышль; Владимир, как старший, остался княжить в столице, отдав сыну Теребовль, а другого сына послав с дарами к Королю Венгерскому, чтобы обезоружить его и властвовать безопасно. Говорят, что бедствие есть учитель: оно имеет сию выгоду только для умов основательных; другие, испытав несчастие, хотят руководствоваться в делах новыми правилами и впадают в новые заблуждения. Желая утвердиться на шатком троне Галицком, обвиняя прежнюю слабость свою в излишнем самовольстве тамошних Вельмож и приписывая блестящее государствование Романа Мстиславича одной его строгости, Игоревичи вздумали казнию первостепенных Бояр обуздать народ и погубили себя невозвратно: без явной, особенной вины, без улики, без суда исполнители Княжеской воли хватали знатнейших людей, убивали и произвели всеобщий ужас. Но многие из обреченных на смерть имели время спастися, и в том числе Боярин Владислав, которому Игоревичи обязаны были престолом Галицким. |
| " Зачем губим мы русскую землю, - говорили тогда князья, - зачем враждуем между собою? Половцы разоряют землю; они радуются тому, что мы друг с другом воюем. Пусть же с этих пор будет у всех нас единое сердце; соблюдем свою отчину " . На этом съезде князья решили, чтобы все они владели своими волостями: Святополк Киевом, Владимир уделом отца своего Всеволода: Переяславлем, Суздалем и Ростовом; Олег, Давид и Ярослав - уделом Святослава, отца их: северскою землею и рязанскою; Давид Игоревич - Волынью, а Василько и Володарь городами: Теребовлем и Перемышлем с их землями, составлявшими тот край, который впоследствии назовется Галичиною. Все целовали крест на том, что если кто-нибудь из князей нападет на другого, то все должны будут ополчиться на зачинщика междоусобия. " Да будет на того крест честный и вся земля русская " . Такой приговор произнесли они в то время. До сих пор Владимир находился в самых приятельских отношениях к Святополку киевскому. Последний был человек ограниченного ума и слабого характера и подчинялся Владимиру, как вообще люди его свойств подчиняются лицам, более их сильным волей и более их умным. Но известно, что такие люди склонны подозревать тех, которым они невольно повинуются. Они им покорны, но в душе ненавидят их. Давид Игоревич был заклятый враг теребовльского князя Василька и хотел присвоить себе его землю. Возвращаясь на Волынь из Любеча через Киев, он уверил Святополка, что у Василька с Владимиром составился злой умысел лишить Святополка киевской земли. Сам Василько был человек предприимчивого характера; он уже водил половцев на Польшу; затем, как он сам потом признавался, думал идти на половцев, но, если верить ему, не думал делать ничего дурного русским князьям. Натравленный Давидом Святополк звал к себе Василька на именины в то время, когда последний, возвращаясь из Любеча домой, проезжал мимо Киева и, не заезжая в город, остановился в Выдубицком монастыре, отославши свой обоз вперед. Один из слуг Василька, или подозревая коварство, или, быть может, даже предостерегаемый кем-то, не советовал своему князю ехать в Киев: " Тебя хотят схватить " , - говорил он. Но Василько понадеялся на крестное целование, немного подумал, перекрестился и поехал. |
| Князья говорили: " Зачем губим Русскую землю, поднимая сами на себя вражду? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут усобицы; теперь же с этих пор станем жить в одно сердце и блюсти Русскую землю " . Кроме Василька Ростиславича, сидели все двоюродные братья, внуки Ярославовы; урядиться им было легко: стоило только разделить между собою волости точно так же, как они были разделены между их отцами, которых места они теперь занимали; вся вражда пошла оттого, что Святославичам не дали тех волостей, какими они имели полное право владеть по своему положению в роде, как сыновья второго Ярославича. И вот князья объявили, что пусть каждое племя (линия) держит отчину свою: Святополк - Киев вместе с тою волостию, которая изначала и до сих пор принадлежала его племени, с Туровым; Владимир получил все волости Всеволодовы. т. е. Переяславль, Смоленск, Ростовскую область, Новгород также остался за сыном его Мстиславом; Святославичи - Олег, Давыд и Ярослав - Черниговскую волость: теперь остались изгои - Давыд Игоревич и Ростиславичи; относительно их положено было держаться распоряжений великого князя Всеволода: за Давыдом оставить Владимир-Волынский, за Володарем Ростиславичем - Перемышль, за Васильком - Теребовль. Уладившись, князья целовали крест: " Если теперь кто-нибудь из нас поднимется на другого, говорили они, то мы все встанем на зачинщика и крест честной будет на него же " . Все повторяли: " Крест честной на него и вся Земля русская " . После этого князья поцеловались и разъехались по домам. Мы видели, что отсутствие отчинности, непосредственной наследственности волостей было главною причиною усобиц, возникших при первом поколении Ярославичей и продолжавшихся при втором: на Любецком съезде князья отстранили эту главную причину, стараясь ввести каждого родича во владение теми волостями, которые при первом поколении принадлежали отцу его. И точно, борьба на востоке с Святославичами за волость Черниговскую прекратилась Любецким съездом; но не кончилась борьба на западе, на Волыни: там сидели вместе изгои - Ростиславичи и Давыд Игоревич. |
| В Ипатьевской летописи князь характеризуется как «братолюбец и нищелюбец, и добрый страдалец за Русскую землю», просветивший её, как лучи солнца: «иже просвети Русскую землю, акы солнца луча пущая» . В летописях, повествующих о Мономахе, и в его собственном «Поучении» «земля Русская » – это средоточие жизни, основа основ. Великий князь киевский – собиратель русских земель – выступал против раздробленности, стремился не допустить распада государства на удельные княжества, призывал христианскую Русь к единству, князей – к объединению. Так, в 1097 году Мономах выступил как князь-миротворец, инициируя в Любече под Киевом Любеческий съезд. Съехались «Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: " Зачем губим русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут войны. Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю " » . В простой и мудрой речи этого общего решения о совместном сохранении святой Руси слышатся слова православной литургии – о христианском духовном сплочении «едиными усты и единым сердцем». В «Поучении» князь Владимир свой настойчивый призыв к христианскому единению, угодному Богу, подкрепляет словами Псалтыри (ср.: Пс. 132: 1): « " Что лучше и прекраснее, чем жить братьям вместе " » (68). Созванные Мономахом русские князья «на том целовали крест: " Если отныне кто на кого пойдёт, против того будем мы все и крест честной " . Сказали все: " Да будет против того крест честной и вся земля Русская " » . Однако русскому единству противится сатана: «Но всё наущение дьявола! Были ведь войны при умных дедах наших, при добрых и при блаженных отцах наших. Дьявол ведь ссорит нас, ибо не хочет добра роду человеческому» (68 – 69). В «Повести временных лет» («Повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля») рассказывается об измене некоторых князей крестоцелованию. По наущению дьявольскому: «влез сатана в сердце некоторым мужам» – клятвопреступники Святополк и Давыд Игоревич выкололи глаза Васильку Теребовльскому, незаслуженно подозревая в нём соперника и претендента на их княжеские уделы. |
| Солнце светится на небесе – Игорь князь въ Рускои земли. Двици поютъ на Дунаи 272 – вьются голоси чрезъ море до Киева. Игорь едетъ по Боричеву 273 къ святи Богородици Пирогощеи. 274 Страны ради, гради весели. Солнце светится на небе – Игорь-князь в Русской земле. Девицы поют на Дунае – вьются голоса через море до Киева. Игорь едет по Боричеву ко святой Богородице Пирогощей. Страны рады, города веселы. Пвше пснь старымъ княземъ, а потомъ – молодымъ пти! Слава Игорю Святъславличю, Буи Туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Здрави, князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъки! Княземъ слава а дружин! Спев песнь старым князьям, потом молодым петь! Слава Игорю Святославичу, Буй Туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Здравы будьте, князья и дружина, борясь за христиан против полков поганых! Князьям слава и дружине! Аминь. 275 Древнерусские сборники афоризмов Подготовка текста, перевод и примечания В. П. Адриановой-Перетц ИЗ «ПЧЕЛЫ» Не место добродетели, но добродетель место может украсити. Копаяи яму под ближним своим въпадеться в ню. Луче малое имание с правдою, нежели мъногое богатьство бес правды. Достойна верна друга язва, нежели лобзание врага. Лучше пища с зельем с любовию и с благодатью, нежели предложен телець со враждою. Не остави друга древняго, новый бо не будеть ему подобен. Друга верна несть изьмены и несть меры доброте его. Не тако огнь жьжет тело, яко же душу разлученье от друга. Коньная хытрость на рати знаеться, а друг верен у беды. Злато огнем искушаеться, а друг житейскыми напастьми. Истиннаго друга в напастех не бойся. Друга ищи не мила тебе деющася, ни по тебе молвяща, но крепкаго думцю и полезнаго тебе ищуща и противящася непоставным твоим словом. Муж обличали луче есть ласкающаго. Всем угодити люто есть. Богатым вси человеци друзи. Того мни друга, иже тебе любить, а не яже окрест тебе. Не подобаеть поручити чюжих побегшему от своих. Иже хощет над инем княжити, да учится первие сам собою владети. Велику власть приимающему велик подобаеть ум имети. |
| В Ипатьевской летописи князь характеризуется как «братолюбец и нищелюбец, и добрый страдалец за Русскую землю», просветивший её, как лучи солнца: «иже просвети Русскую землю, акы солнца луча пущая» [iv] . В летописях, повествующих о Мономахе, и в его собственном «Поучении» «земля Русская » – это средоточие жизни, основа основ. Великий князь киевский – собиратель русских земель – выступал против раздробленности, стремился не допустить распада государства на удельные княжества, призывал христианскую Русь к единству, князей – к объединению. Так, в 1097 году Мономах выступил как князь-миротворец, инициируя в Любече под Киевом Любеческий съезд. Съехались «Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: “Зачем губим русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут войны. Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю ”» [v] . В простой и мудрой речи этого общего решения о совместном сохранении святой Руси слышатся слова православной литургии – о христианском духовном сплочении «едиными усты и единым сердцем». В «Поучении» князь Владимир свой настойчивый призыв к христианскому единению, угодному Богу, подкрепляет словами Псалтыри (ср.: Пс. 132: 1): «“Что лучше и прекраснее, чем жить братьям вместе”» (68). Созванные Мономахом русские князья «на том целовали крест: “Если отныне кто на кого пойдёт, против того будем мы все и крест честной”. Сказали все: “Да будет против того крест честной и вся земля Русская”» [vi] . Однако русскому единству противится сатана: «Но всё наущение дьявола! Были ведь войны при умных дедах наших, при добрых и при блаженных отцах наших. Дьявол ведь ссорит нас, ибо не хочет добра роду человеческому» (68 – 69). В «Повести временных лет» («Повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля») рассказывается об измене некоторых князей крестоцелованию. По наущению дьявольскому: «влез сатана в сердце некоторым мужам» [vii] – клятвопреступники Святополк и Давыд Игоревич выкололи глаза Васильку Теребовльскому, незаслуженно подозревая в нём соперника и претендента на их княжеские уделы. |
| За то время, что Нержин сколачивал суд, Рубин уже все придумал. Его темно-карие глаза светились блеском находки. Широким жестом он пощадил Прянчикова: – Отпустите этого птенца! Валентуля с его любовью к мировой справедливости вполне может быть казенным адвокатом. Дайте ему стул! В каждой шутке бывает неуловимое мгновение, когда она либо становится пошлой и обидной, либо вдруг сплавляется со вдохновением. Рубин, обернувший себе через плечо одеяло под вид мантии, взлез в носках на тумбочку и обратился к председателю: – Действительный государственный советник юстиции! Подсудимый от явки в суд уклонился, будем судить заочно. Прошу начинать! В толпе у дверей стоял и рыжеусый дворник Спиридон. Его лицо, обвислое в щеках, было изранено многими морщинами суровости, но из той же сетки странным образом была вот-вот готова выбиться и веселость. Исподлобья смотрел он на суд. За спиной Спиридона с долгим утонченным восковым лицом стоял профессор Челнов в шерстяной шапочке. Нержин объявил скрипуче: – Внимание, товарищи! Заседание военного трибунала шарашки Марфино объявляю открытым. Слушается дело...? – Ольговича Игоря Святославича... – подсказал прокурор. Подхватывая замысел, Нержин монотонно-гнусаво как бы прочел: – Слушается дело Ольговича Игоря Святославича, князя Новгород-Северского и Путивльского, год рождения... приблизительно... Черт возьми, секретарь, почему приблизительно?.. Внимание! Обвинительное заключение, ввиду отсутствия у суда письменного текста, зачтет прокурор. 55 Рубин заговорил с такой легкостью и складом, будто глаза его действительно скользили по бумаге (его самого судили и пересуживали четыре раза, и судебные формулы запечатлелись в его памяти): " Обвинительное заключение по следственному делу номер пять миллионов дробь три миллиона шестьсот пятьдесят одна тысяча девятьсот семьдесят четыре по обвинению ОЛЬГОВИЧА ИГОРЯ СВЯТОСЛАВИЧА. Органами государственной безопасности привлечен в качестве обвиняемого по настоящему делу Ольгович И.С. Расследованием установлено, что Ольгович, являясь полководцем доблестной русской армии, в звании князя, в должности командира дружины, оказался подлым изменником Родины. Изменническая деятельность его проявилась в том, что он сам добровольно сдался в плен заклятому врагу нашего народа ныне изобличенному хану Кончаку, – и кроме того сдал в плен сына своего Владимира Игоревича, а также брата и племянника, и всю дружину в полном составе со всем оружием и подотчетным материальным имуществом. |
| Он же не послуша матере, творяше норовы поганьския, не ведый, аще кто матере не послушает, в беду впадает; якоже рече: «аще кто отца, ли матере не послушает, но смерть прииметь». Се же к тому гневашеся на матерь... Но обаче любяше Ольга сына своего Святослава, рекущи: «воля Божья да будет; аще Бог хощет помиловати рода моего и земли Русские, да возложит им на сердце обратитися к Богу, якоже и мне Бог дарова». И се рекши, моляшеся за сына и за люди по вся нощи и дни» 42 . Понятно, что религиозные недоразумения и пререкания между матерью и сыном, повторяясь часто, не могли услаждать жизни Святослава в Киеве и, помимо норманнских замашек внука Рюрикова, должны были, за одно с духом того времени, побуждать молодого государя русского к приисканию поприща менее стесненного, и, следственно, более приличного его, если можно так выразиться, беззаветной энергии. Это-то и было, как думаем мы, главною причиною того стремления из Киева, которое обнаруживал Святослав преимущественно со времени возвращения Ольги из Константинополя в Киев, что, по-видимому, подтверждает и летописец, говоря, правда, уже под 964г.: «Князю Святославу взрастешу и взмужавшу, нача вои совокупляли многи и храбры, и легко ходя аки пардус, войны многи творяше» 43 . Но самый смысл этого места летописи заставляет предполагать, что события, тут приведенные («взрастешу», «взмужавшу», «войны многи творяше»), не могли произойти в один и тот же год. Да и непосредственно затем, летописец говорит, как о фактах совершившихся и всем известных, следующее: «Ходя (Святослав) воз по собе не возяше, ни котла, ни мяс варя, но потонку изрезав конину ли, зверину ли, или говядину, на углях испек ядяше, ни шатра имяше, но подклад постлав и седло в головах; такоже и прочии вои его вси бяху. Посылаше к странам глаголя: «хочу на вы ити» 44 . Не ясно ли, что обстоятельным рассказ этот, приведенный летописцем, хотя под 964 г., должен был извлечься из событий, случившихся раньше? Но история не сохранила нам никаких сведений об этих событиях – и мы, волей-неволей, должны повествовать о боевых подвигах Святослава, начиная только с 964 г. |
|
|
