| Обычно полагают, будто император хотел руками князя Святослава Игоревича (945–972) подчинить себе Болгарию. Но в действительности, как выяснили исследователи, он лишь пытался обезопасить крымские владения Римской державы, на которые уже покушались россы. Действительно, византийской дипломатии было куда проще натравить на болгар тех же печенегов, но только не допускать по соседству опасного Святослава 480 . Рассматривая Болгарию как потенциально свою территорию, Византийский василевс хотел избавить цветущую страну от разорения. Действительно, воинственного сына святой княгини Ольги не нужно было приглашать в поход. Получив информацию о слабости царской власти в Болгарии, он в 967 г. с 10-тысячным войском отправился в поход и вскоре захватил город Малый Переславль. Это и было целью первого похода россов – завоевав город, они успокоились, не собираясь в ближайшее время нападать ни на Болгарию, ни Византию. Однако вскоре ситуация резко изменилась к худшему. Калокир почему-то решил, что его миссия далеко не исчерпывается выполнением поручений св. Никифора Фоки, и сам задумался о царской диадеме. Святослав, к которому патрикий обратился за помощью, обещал поддержать его, и изменник начал свой путь в бесславие, попеременно отдаваясь в руки болгар и россов. Был заключен личный тайный договор Святослава с Калокиром против св. Никифора Фоки. Вскоре царь св. Петр, оправившись от неожиданного нападения, направил против Святослава 30-тысячное войско, но россы разбили его в сражении и вскоре подчинили себе Придунайские области. Однако весной 968 г. Святослав был вынужден срочно вернуться в Киев, на который напали печенеги, и это развязало руки св. Никифору для нормализации отношений с Болгарией и подготовки новых походов в Сирию и Палестину. К слову сказать, ходили упорные и небезосновательные слухи, что это нападение было инсценировано Константинополем, где всерьез начали опасаться удачливого полководца Святослава Игоревича, а потому создали ему проблему у себя на родине. Пользуясь передышкой, Римский император посчитал за благо предложить св. Петру мир, и тот радостно принял это предложение. Это вполне естественно: Византия вовсе не собиралась мириться с наличием россов на Дунае и предприняла необходимые меры предосторожности 481 . В Большой Переславль, столицу Восточной Болгарии, были направлены послы Никита Эротик и архиепископ Евхаитский Филофей, которые помимо проекта мирного договора передали просьбу св. Никифора прислать в Константинополь царских дочерей для женитьбы на царевичах Василии и Константине. Болгарский царь немедленно утвердил договор и направил в греческую столицу царственных девиц, а также своих сыновей, которые оставались там до самой смерти своего отца, случившейся 9 января 969 г. 482 Правда, эти браки так и остались «на бумаге» – след болгарских царевен затерялся во мгле веков, и что с ними стало – неизвестно 483 . |
| 652 ...великый женчюгъ... дьскы безъ кнса... – По народным повериям, видеть во сне крупный жемчуг предвещает слезы, а перерубленный или утраченный конек или кнес (матица, балка, скрепляющая доски крыши) – смерть. Паполома – погребальное покрывало, саван. 653 Всю нощь... бусови врани... къ синему морю. – Одно из наиболее трудных для понимания мест «Слова». Плесеньск, как полагают, селение под Киевом, болонье – низкий берег Днепра, где располагался киевский Подол; «дебрь Кисаня», по догадке Н. В. Шарлеманя, ошибочно вместо «дебрь Кияня» – овраг в окрестностях Киева, конец фразы часто исправляют: «и несошася κ синему морю», но и в этом случае и грамматическая конструкция и смысл фразы остается неясным. 654 ...два солнца помркоста... прострошася половци... – Символическая картина рисует поражение князей Игоря и Всеволода (два солнца) и двух княжичей – видимо, Владимира Игоревича и Святослава Рыльского (два молодых месяца). Однако текст испорчен и, по мнению большинства комментаторов, требует перестановки нескольких слов. Β П это место читается так: «Два солнца помркоста, оба багряная стлъпа погасоста, и съ нима молодая мсяца, Олег и Святославъ, тъмою ся поволокоста. На рц на Каял тьма свтъ покрыла: по Руской земли прострошася половци, аки пардуже гнездо и въ мор погрузиста и великое буйство подасть хинови». Ясно, что в море погрузились не одолевшие в битве половци, а побежденные князья. Β Ипатьевской летописи тоже говорится, что русские воины «в море истопоша». Едва ли имена Олега и Святослава присутствовали в первоначальном тексте «Слова»: странно упоминание имен княжичей в символической картине, где имена старших князей правомерно заменены символами («два солнца»). Кроме того, едва ли автор «Слова» имел здесь в виду Олега, участие которого в походе предположительно, а не Владимира Игоревича. Поэтому в переводе эти имена опускаем. 655 ...пардуже гнздо... – Половцы сравниваются с выводком гепардов, хищников, отличающихся быстротой бега. Гепардов знали на Руси; прирученных гепардов князья держали для охоты. |
| Первые упоминания о князе-иноке в летописи связаны с событиями междоусобной войны 1097-1100 гг., начало к-рой положило вероломное ослепление владимиро-волынским кн. Давидом Игоревичем теребовльского кн. Василия (Василька) Ростиславича (1097). В этот период Святослав Давидович воевал на стороне киевского кн. Святополка Изяславича (1093-1113). По всей видимости, он следовал воле отца, к-рый благодаря поддержке Святополка в 1097 г. получил черниговский стол, сменив на нем младшего брата Олега (решение Любечского съезда). В составе войск киевского князя Святослав в течение 7 недель осаждал Владимир Волынский, где укрывался Давид Игоревич. После взятия города (9 апр. 1099) и бегства владимирского князя в Польшу участвовал в сражении на Рожни (урочище в верховьях Зап. Буга к востоку от Звенигорода) против Володаря и Василька Ростиславичей, но в результате поражения вместе с киевским князем, его сыновьями и племянниками бежал с поля битвы во Владимир. Отсюда Святополк послал своего старшего сына Ярослава за помощью в Венгрию, а сам направился в Киев. Во Владимире он оставил сына Мстислава, а в Луцке посадил Святослава. Отсутствием Святополка воспользовался Давид, к-рый вернулся на Русь и при помощи половецких отрядов под Перемышлем разгромил находящийся в союзе с киевским князем венг. отряд. После этого он начал готовиться к осаде Владимира. Первостепенной задачей Давида было предупредить внезапное появление киевских полков под стенами города. С этой целью он навязал Святославу соглашение, по к-рому луцкий князь должен был уведомить его о возможном движении Святополка. В ходе начавшейся 12 июня 1099 г. осады был убит Мстислав Святополчич, и из Киева в помощь осажденным были направлены войска под командованием воеводы Путяты. Когда полки подошли к Луцку, к ним примкнул Святослав, предварительно арестовав находящихся у него Давидовых «мужей». Внезапное нападение 5 авг. на лагерь Давида под стенами Владимира предопределило успех похода. Осада была снята, власть в городе перешла в руки Василя, посадника Святополка, после чего Святослав вернулся в Луцк, а Путята - в Киев. Однако вскоре при содействии половцев Давид вернул себе контроль сначала над Луцком, а позже и над Владимиром. В этой ситуации Святославу ничего не оставалось, как покинуть Волынь и вернуться к отцу в Чернигов. |
| Собрав шестьдесят тысяч 57 сильных воинов, кроме находившихся при охранении тяжестей ополчения, он повел свое войско против Мисян, вместе с Патрицием Калокиром, которого любил, как друга и брата» 58 . Этот многословный рассказ греческого летописца заменяется у русского лаконическим известием, под 967 г. «Иде Святослав на Дунай на Болгары» 59 . О причинах этого похода летописец наш не намекает ни словом, вследствие чего некоторые толкователи русских древностей готовы принять, что «нападение на Болгарию было первоначально нечто другое, как обыкновенный набег варяжский, для получения добычи и, сверх того, тем менее обдуманный и приготовленный, что великий князь действовал тут не от своего лица, а как наемник, получивший уже вперед плату за грабеж, который, кроме того, Руссы имели еще в виду» 60 . Полагают также, что цифра войска Святославова, 60,000, выставленная Львом диаконом, значительно преувеличена, – с чем вполне соглашаемся и мы. Во всяком случае, Святослав, отправляясь в Болгарию, разумеется, водою, должен был следовать по дороге, проторенной еще Аскольдом и Диром, потом Олегом и Игорем, известной и до них под названием пути «из Варяг в греки», т. е. он должен был спуститься Днепром, миновать все семь порогов, выплыть лиманом в Черное море, которым и войти уже в устья Дуная. На такое плавание, особенно при неблагоприятном ветре и необходимости защищаться от Печенегов, нападавших обыкновенно у четвертого днепровского порога (тогда неясыть, теперь ненасытецкий), потом у Крарийского перевоза (за мысом Кичкасом), надо было полагать не меньше 3 месяцев 61 . Узнав об экспедиции руссов, когда Святослав плыл уже Дунаем, Болгары, в числе 30 тыс. чел., собрались на своем берегу, чтоб воспрепятствовать высадке неприятеля, где бы она ни обозначилась. «Но Тавры, – повествует Лев диакон, – стремительно вышли из своих судов, закрылись щитами и, обнажив мечи, напали с ожесточением на Мисян, которые, не выдержав натиска, побежали с поля битвы и заперлись в Доростоле (укрепленном городе Мисян) 62 , доказав тем свое малодушие» 63 . |
| Одни из историков, напр. Д. И. Иловайский и Е. Е. Голубанский, совершенно ее игнорируют, другие, как напр., преосвящ. Макарий и С. М. Соловьёв, охотно пользуются ею, но с осторожностью. Летопись Иоакимова, по совершенно верному замечанию Соловьева, «не заключая в себе никакого противоречия начальной Киевской летописи», может служить в данном пункте прекрасным к ней комментарием. Любопытны следующие подробности, занесённые в Иоакимовскую летопись. Святослав Игоревич, вообще не подвергавший христиан гонению, во время войны с греками переменил свои отношения к ним: поверив внушениям окружавших его язычников, будто виновниками неудач военных были христиане, находившиеся в дружине, он воздвиг на них гонение, причём не пощадил даже своего брата Глеба, и послал в Киев приказ разорить христианские храмы. Это известие является совершенно правдоподобным в виду констатированного Львом Драконом факта, что в языческой дружине Святослава при неудачах обнаруживается особый подъем религиозного духа, выражавшийся в кровавых жертвоприношениях. Таковы напр. жертвоприношения, совершенные после неудачной для русских битвы, в которой пал исполин Икмор (Ист. Льва Диак., перев. Попова, стр. 92–93). Что же касается борьбы Владимира с Ярополком, то успех в этой борьбе Владимира Иоакимовская летопись объясняет главным образом изменой не любивших Ярополка язычников. 11 Исландский подлинник этой саги с русским переводом напечатан протоиереем Сабининым в Русском Историч. Сборнике Общества Истор. и Древв. Российских, т. 4, кв. 1. М. 1840 г. 12 См. нашу статью: «Великий князь Киевский Святослав Игоревич иисторич. знач. его богатырских подвигов», Труды Киев. дух. Ак. 1888г., март. 13 Помещенный в летописи текст договоров признается переводом (копией) с греческого подлинника. Основываясь на этом, некоторые ученые высказывают мнение, что слово ,,князь» в данном случае может быть неудачным переводом какого-нибудь греческого термина, означавшего другое понятие. Недоумение это вполне разрешается следующим местом из договора Олега. |
| За то время, что Нержин сколачивал суд, Рубин уже всё придумал. Его тёмно-карие глаза светились блеском находки. Широким жестом он пощадил Прянчикова: — Отпустите этого птенца! Валентуля с его любовью к мировой справедливости вполне может быть казённым адвокатом. Дайте ему стул! В каждой шутке бывает неуловимое мгновение, когда она либо становится пошлой и обидной, либо вдруг сплавляется со вдохновением. Рубин, обернувший себе через плечо одеяло под вид мантии, взлез в носках на тумбочку и обратился к председателю: — Действительный государственный советник юстиции! Подсудимый от явки в суд уклонился, будем судить заочно. Прошу начинать! В толпе у дверей стоял и рыжеусый дворник Спиридон. Его лицо, обвислое в щеках, было изранено многими морщинами суровости, но из той же сетки странным образом была вот-вот готова выбиться и весёлость. Исподлобья смотрел он на суд. За спиной Спиридона с долгим утонченным восковым лицом стоял профессор Челнов в шерстяной шапочке. Нержин объявил скрипуче: — Внимание, товарищи! Заседание военного трибунала шарашки Марфино объявляю открытым. Слушается дело…? — Ольговича Игоря Святославича… — подсказал прокурор. Подхватывая замысел, Нержин монотонно-гнусаво как бы прочёл: — Слушается дело Ольговича Игоря Святославича, князя Новгород-Северского и Путивльского, год рождения… приблизительно… Чёрт возьми, секретарь, почему приблизительно?.. Внимание! Обвинительное заключение, ввиду отсутствия у суда письменного текста, зачтёт прокурор. 55. Князь Игорь Рубин заговорил с такой лёгкостью и складом, будто глаза его действительно скользили по бумаге (его самого судили и пересуживали четыре раза, и судебные формулы запечатлелись в его памяти): «Обвинительное заключение по следственному делу номер пять миллионов дробь три миллиона шестьсот пятьдесят одна тысяча девятьсот семьдесят четыре по обвинению ОЛЬГОВИЧА ИГОРЯ СВЯТОСЛАВИЧА. Органами государственной безопасности привлечён в качестве обвиняемого по настоящему делу Ольгович И.С. Расследованием установлено, что Ольгович, являясь полководцем доблестной русской армии, в звании князя, в должности командира дружины, оказался подлым изменником Родины. Изменническая деятельность его проявилась в том, что он сам добровольно сдался в плен заклятому врагу нашего народа ныне изобличённому хану Кончаку, — и кроме того сдал в плен сына своего Владимира Игоревича, а также брата и племянника, и всю дружину в полном составе со всем оружием и подотчётным материальным имуществом. |
| 3десь, в Белобережье, Святослава захватила зима, в течение которой ему и дружине его довелось испытывать такие лишения, что например, «не бе у них брашно уже, и бе глад велик, яко по полугривне глава коняча» 116 . Наголодавшись вдоволь, Святослав, с открытием весны 972 г., отплыл из Белобережья к порогам, вошел в них, наткнулся на Печенегов, давно стороживших князя, схватился с ними, бился отчаянно – и погиб. Летописец говорит об этом, по своему обыкновению, лаконически: «нападе на нь Куря князь Печенежский, и убиша Святослава»; однако прибавляет тут же: «Взяша главу его и во лбе (черепе) его сделаша чашю, оковавше лоб его и пьяху по нем. Свенельд же приде Киеву к Ярополку» 117 . Но писатели новейшие, охотники поэтизировать, сочиняют из этого простого и всем понятного сказания летописи целые рассказы, по их мнению, более звучные, в роде следующего: «Там, в порогах, где быстрый Днепр могучей волною, бьет в каменные гряды Карпатских гор, преграждающие ему путь, и потом низвергается с них в глубокое свое русло шумными водопадами, – там, среди степей необозримых, по обе стороны реки, сложил свою буйную голову, во цвете лет, удалой наш Святослав, самый бранный из всех бранных князей древности, не понимавший, что такое опасность, не знавший, что такое страх, приведший в трепет все окружные земли. Печенеги взяли его голову, оковали череп, и сделали чашу, из которой после пили, поминая храброго врага. Верные бояре и отроки, оставшиеся в живых после греческих поражений, пали все кругом любимого вождя. Один старый Свенельд пришел в Киев с немногими воинами – известить осиротелую Русь о несчастной смерти ее славного князя, погибели всего войска и потере завоеванной Болгарии» 118 . После такого рассказа, исполненного всяких красот, любителям поэзии, конечно, не может прийтись по вкусу другой рассказ о том же. Но иного склада, представляющий, так сказать, обратную сторону медали и сохранившийся в источнике, несомненно, древнем, который под названием Иоакимовской летописи, уже начинает вступать в свои права, отнятые у него довольно опрометчиво. |
| Узнав, что много Болгар отложилось от союза Руссов и перешло к императору, Святослав ясно видел, что дела его примут дурной оборот, если жители Мисии все прибегнут под покровительство римлян. Он приказал созвать до 300 Болгар, знаменитых родом и богатством, и предал их бесчеловечно смерти: всем им отрубили головы. Множество других заключили в оковы и посадили в темницы. Потом, собрав все свои войска, числом до 60,000 чел. 95 , Святослав повел их против Римлян. Между тем, как император медленно подвигался вперед, храбрейшие из Руссов расположились в скрытом месте, и, сделав нападение на передовой римский отряд, разбили его 96 . Когда император прибыл на это место и увидел распростертых на земле наших убитых воинов, то остановил коня, сожалел о погибели своих ратников и приказал отмстить за убиенных. Посланный пехотный отряд скоро обошел и осмотрел тут находившиеся леса и овраги, захватил Руссов, в них скрывавшихся, и привел их к императору. Он немедленно приказал предать их смерти, а приведшие их наши воины тут же изрубили этих пленных своими мечами. Римские войска пришли на поле, лежавшее перед Доростолом (или Дристрою), и увидели Тавроскифов, построившихся к бою, в виде твердой стены, составленной из их щитов и копий 97 . Император выстроил против них Римлян в следующем порядке: на правом крыле и на левом были поставлены всадники в латах, а сзади них стояли пращники и пехота, которой было приказано беспрестанно стрелять из луков.... Войска сошлись, началась жесточайшая битва и долго оставалась в совершенном равновесии. Руссы сражались храбро и отчаянно: они давно приобрели славу победителей над всеми соседственными народами и почитали величайшим несчастием быть побежденными императором и лишиться этой славы. Римляне также страшились быть побежденными, и в особенности таким народом, который не умел ездить верхом.... Оба войска, находясь в таком расположении, продолжали сражаться с необыкновенною храбростию. Когда Руссы, возбужденные природным зверством и бешенством, испуская яростные крики, храбро бросились на Римлян, наши встретили их с обычным своим искусством и опытностию. |
| Ф. Рылеева, где поэт, нарисовав воина, мечтающего под мраком дунайской ночи, говорит: В давно минувших временах Крылатой думою летая, О прошлых он мечтал боях, Гремевших на брегах Дуная. На сих степях, так воин пел, С Цимискием в борьбе кровавой, Не раз под тучей грозных стрел, Наш Святослав увенчан славой. По манию его руки, Бесстрашный Росс, пылая местью, На грозные врагов полки Летал – и возвращался с честью. Он на равнинах дальних сих, Для славы на беды готовой, Дивил и чуждых, и своих Своею жизнию суровой. Ему свод неба был шатром И в летний зной, и в зимний холод, Земля под войлоком одром, А пищею конина в голод. «Друзья, нас бегство не спасет!» – Гремел герой на бранном поле, – «Позор на мертвых не падет; Нам биться волей иль неволей.... Сразимся ж, храбрые, смелей: Не посрамим отчизны милой И груды вражеских костей Набросим над своей могилой!» И горсть Славян на тьмы врагов Текла, Вождя послышав голос. И у врага хладела кровь И дыбом становился волос!.. С утра до вечера кипел На ближнем поле бой кровавой; Двенадцать раз Герой хотел Венчать победу звучной славой. Валились грудами тела, И Грек не раз бежал из боя; Но рать врагов превозмогла Над чудной доблестью Героя! Закинув на спину щиты, Славяне шли, как львы с ловитвы, Грозя с нагорной высоты Кровопролитьем новой битвы. Столь дивной изумлен борьбой, Владыка гордый Византии Свидание и мир с собой Здесь предложил главе России. И, к славе северных племен И цареградского престола, Желанный мир был заключен Невдалеке от Доростола. О, князь, давно истлел твой прах. Но жив еще твой дух геройский. Питая к славе жар в сердцах, Он окрыляет наши войски! Он там, где пыл войны кипит, Орлом ширяясь перед строем, Чудесной силою творит Вождя и ратника героем! 123 Все это, положим, так. Однако мы, вопреки красноречивому историографу нашему, вовсе не причисляем Святослава к «великанам сумрака» и отнюдь не считаем его за «образец великих полководцев», но зато вполне соглашаемся с Историографом, что Святослав «не есть пример государя великого: ибо он славу побед уважал более государственного блага, и характером своим пленяя воображение стихо творца, заслуживает укоризну историка» 124 . |
| М.Д. Хмыров 1 Лаврентиевская летопись. См. Полное Собрание Русских Летописей. Изд. 1846, т. I, с. 27. 4 «О годе рождения Святослава», – пишет Август Шлецер, один из усерднейших иноземных исследователей русских летописей, – «противоречивы ужасно». Ольга вышла замуж в 903,904 или 912 г.; родила Святослава к 920, в 933, к 942. г. Но после увидим мы, что Святослав, уже в 946 г., во время сражения, пустил копье в одного Древлянина. И несмотря на это, после говорится, что он только в 964 г. достиг мужеского возраста!– См. Нестор. Русские летописи на древле-славянском языке, сличенные, переведенные и объясненные Авг. Луд. Шлецером, перев, с немецк. Дм. Языков. Изд. 1819. Ч.III с. 76. 5 Вот что говорит об этом Карамзин: «Татищев, ссылаясь на Ростовскую летопись, полагает рождение Святослава в 920 г.; но в первой, в Ипатьев., Хлебниковск. и Воскресенской означено, что сей князь родился в 942 г. Следовательно, в 39 год Ольгина замужства? Вероятно ли? В 946 г. Святослав уже мог воевать, хотя, по словам летописца, был еще детеск, т. е. очень молод; а в 970 г. сыновья его начальствовали в удельных областях. В год Игоревой кончины Святославу могло быть лет 12. В таком случае, Ольга родила его будучи, но крайне мере, сорока трех лет». См. Ист.Гос.Росс, т. I, прим. 365. 8 Наш «Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови». Изд. 1870. 23 Ядро Российской истории, приписываемое кн. Хилкову, но сочиненное его секретарем, А. Манкиевым. 35 Киевлянин. 1840. Кн. I. «Статья: Обозр. стар. Киева». – Шлецер, в перев. Языкова, с. 297. – «Пир Святослава», статья Н. Полевого, в «Московск. Наблюд». 1835. Окт. Кн. I. 48 Долуга-Ходаковский: Пути сообщения в древней России. Русский Историч. Сборник. 1837, т. I, kh.I с. 5. 56 Кентинарий, или Центинарий, содержал 100 литр золота, каждая в 72 нумисматы, называвшиеся также солидами, византинами, и весившие по 70 гран штука. Так что все золото, полученное Святославом от Греков, стоило от 132 до 135 тыс. голландских червонцев или около 68 тыс. фунт, стерл. |
|
|
