| стов, – и собрание пришлось перенести в зоологический сад(!), в концертный зал ресторана. Наплыв публики, особенно в день диспута, был так велик, что в огромном зале многим не хватило места; не смотря на страшную духоту, все с напряженным вниманием в течение целых пяти часов (с 9 ч. веч. до 2 ч. ночи) слушали речи ораторов; настроение публики было крайне нервное, приподнятое, и председателю неоднократно приходилось прибегать к звонку, чтобы заглушить громкие протесты или аплодисменты взволнованных слушателей. Однако без маленьких недоразумений все-таки не обошлось. Когда председатель союза монистов в своей вступительной речи заявил, между прочим, что монисты не могут признавать ни Бога, ни загробной жизни, ни чудес, ни прочих трансцендентных вещей, потому что всё сие находится за пределами знания, один из присутствующих громко произнес: «не потому, а потому, что у вас не хватает для этого мозгов!» В другой раз, когда Древс, отвечая своим оппонентам, в резких выражениях доказывал мифический характер Евангелий, какая-то истеричная женщина закричала: «нет! нет! вы – жрецы Ваала!» А когда председатель упрекнул присутствующих в том, что они на такие собрания приводят с собой истеричных и эпилептиков, кто-то громко заявил, что эта женщина здоровее монистов. Нарушителей порядка пришлось увести из зала. – Но если публика волновалась, то на эстраде, где решался вопрос об историческом существовании Спасителя, было всё спокойно: монисты и пасторы дружески перешептывались между собою, кушали бутерброды, пили пиво… В диспуте приняли участие, не считая самого Древса и председателя Фильгабера, восемь ораторов, четыре против Древса, четыре за него, при чем прения были организованы таким образом, что за каждым оппонентом следовал защитник, заключительное же слово принадлежало самому референту. Оппонентами Древсу выступили только либеральные протестантские богословы, позитивные же, а равно и католики почему-то не откликнулись на призыв союза монистов. Это обстоятельство имело очень большое значение, так как заранее определяло и аргументацию реферата, и весь характер диспута. В самом деле, для того, чтобы |
| Материя есть лишь носитель и орудие духа, повелевающего ею и превосходящего её». 3312 Но этим еще не всё сказано! Источник этого духа, продолжает Лодж, мы не в праве сводить даже к особому роду общемировой энергии: «я с лордом Кельвином, убежден, что жизнь сама не может рождать энергию, она может только руководить её трансформациями. Не энергия, следовательно, руководит, а интеллигенция; физическая же энергия только подчиняется руководству и контролю. Руководство и контроль – не формы энергии, не разновидности силы: они – нечто, превосходящее схему физики, хотя и не нарушающее физических и механических законов». Таким образом, заключает бирмингамский физик, последовательный путь наших разысканий должен привести нас к признанию концепции действия Божественного, возможность такой концепции мы, конечно, не в праве отрицать, вселенная содержит слишком явные указания на наличность реальности высшей, чем дух человеческий. 3313 «Жал- —695— кий современный монизм и пантеизм» недостаточны для уяснения этой высшей реальности; 3314 данные науки указывают нам не на безличную, неопределенную мировую силу или мировую душу, а на Бога-Творца, на «вечно действующего Создателя мира и его Правителя», по выражению лорда Кельвина. 3315 Какой контраст в этих «исповеданиях веры» современных ученых с религиозным нигилизмом времен Бюхнера и Молешотта! и какою карикатурою на современное отношение точной науки к религиозному началу оказываются, после таких признаний, крики пропагандистов атеизма о сплошном неверии ученых или такие жалкие тирады по этому поводу, как следующая, вышедшая из под пера некоего русского профессора: «Бог может быть и не быть, смотря по спросу на Него». 3316 В противоположность этому циническому балагурству, несовместимому с серьезностью истинного знания, величайший физик нашего времени лорд Кельвин счел в 1903 г. нужным публично и демонстративно заявить, что «современная наука стоит не за недоказуемость Бога, а, наоборот, настойчиво указывает на необходимость признания и принятия идеи Бога-Творца». |
| —187— рять печальное радостным и действовать на умы слушателей не только страхом грядущих зол и несчастий, но и возбуждением надежды на лучшее будущее». Наш автор находит позволительным «сомневаться в том, что обещание будущих благ было обычным заключением обличительных пророческих речей» и, в качестве примеров, подтверждающих основательность его сомнения, ссылается «на речи Иезекииля: «князю Тирскому» (28 гл.), фараону (29–30 гл.)». «Эти речи вовсе лишены какого-либо славного обещания», замечает он (стр. 161 и прим.). На стр. 197 переведено чрез «к дому»; по замечанию на стр. 184, значит «испрошенный у Бога». Наконец, продолжительность работ по воссозданию храма определяется неверно – в три с половиною года (стр. 389). Со стороны изложения, сочинение, как замечено выше, вообще не страдает обычными недостатками кандидатских работ: непоследовательностью в развитии мыслей, повторениями, недомолвками, противоречиями, грубостью языка, обилием иностранных слов, погрешностями против орфографии. Но некоторые частности можно поставить на вид автору и в данном отношении. На стр. 129 слову «лингвистика» придано неподходящее значение; на стр. 151 вм. выражения: «основанием для признания неподлинности» следовало употребить: «для отрицания единства»; так как оспаривается принадлежность пр. Аггею только небольшого отдела книги его имени. Лат. dictio, по мнению о. Виноградова, в нём. (Diction) и русск. (дикция) имеет тождественное значение (стр. 128); а поручителем называется тот, кто дает поручение (стр. 244, 246), Неудобные выражения встречаем на стр. 125, 273, 340, 351, 364. Знание языков: еврейского, классических, немецкого и французского автор обнаружил вполне достаточное. Однако, некоторые мелочи дают право подозревать, что он не с давнего времени и не постоянно имеет дело с книгами на иностранных языках. Во французском он безразлично употребляет accent aigu и accent grave (пишет, напр., иногда: Andrè, Aggeè); то же нужно сказать относительно немецких твердых и смягченных (Umlaute) гласных: Kohler вм. Köhler (стр. 356, 385), Dienstverhältnisse (стр. 244), Ausdrück (стр. 222). У него встречаем: zu den |
| —196— вой его терминологии, – можно и должно видеть в его идеях на природу человека зачатки позднейшей теории двойственности. Субстанция – это субъект субстанциональный или, пользуясь позднейшей терминологией, – субъект трансцендентальный, а модус-субъект, так сказать, «модусальный» или эмпирический. Взаимоотношение того и другого, определяемое метафизически и переживаемое в состоянии «интеллектуальной любви к Богу» ясно обнаруживает именно такой, анфропологический смысл Спинозовской доктрины. «Начинаем мы, – говорит г. Гиацинтов, – своё обследование проблемы о двойственности субъекта с философии Спинозы не потому, чтобы эта проблема, как таковая, затрагивалась им в каком-либо из его философских трудов. Нет. Специальной постановки этой проблемы и разрешения её мы у Спинозы не найдем. Однако, всё его философское миросозерцапие, взятое в целом, мало будет говорить и, как нам кажется, будет неправильно понято, если совершенно отказаться от мысли о двойственности субъекта. Мало того, внимательно вглядываясь в строение Спинозовой системы, мы видим, что вся она есть не что иное, как развитие идеи о двойственности человеческого существа» (стр. 22). Далее автор отмечает, что amor Dei intellectualis, – эта точка касания двух субъектов, – исторически была зародышем всей системы, породила её, как зерно из себя растение. В этом переживании человек обретает вечную сторону своего существа и, вместе с нею, свою высшую духовную свободу. Таким образом получается углубленное и своеобразное понимание Спинозы. Понятия свободы и субстанциональности человека, которые считаются чуждыми Спинозе, обнаруживаются в его системе, но в применении к субъекту, называемому нами трансцендентальным. В следующей, третьей (стр. 42–67) главе обсуждается система Лейбница. Опять-таки делая оговорку, что хотя «у Лейбница, как и у Спинозы, специальной постановки этой проблемы (т. е. проблемы двойственности) нет, но она, так сказать, сквозит всюду, а особенно там, где речь заходит о человеческой монаде и её жизни, каковая одна только и интересует нас», г. Гиацинтов выражает убеждение, что центральным пунктом системы Лейбница: «с |
| о. М. П. Ласточкина: А. И. Зимина А. П. Баранова М. Ф. Красильникова —28— 72. Покровской, в Кудрине ц., свящ. о. Григ. Ион. Истомина: Причт и староста Иоанно-Предтеченской, в Фирсановом доме, ц., свящ. о. Ф. А. Борисоглебского: Священник Ф. А Борисоглебский Иоанно-Предтеченской, за Пресней, ц., священника о. А. А Флерина: N священник Вивилов Христо-Рождественской в Палашах, ц., свящ. о. Д. Н. Ренского: Священник Н. А. Величкин Федоро-Студицкой, на Никитской ц., священника о. А. Н. Воскресенского: Священник А. Н. Воскресенский Священник В. А. Модестов М. Волынский Никитского сорока, 2-го отделения: Александро-Невской, в Комиссаровском Техническом училище, ц., о. И. П. Смородина: Алексиевской, на Глинищах ц., протоиерея о. А. К. Гиляревского: Священник о Н. Строганов Благовещенской, на Тверской, ц., свящ. о. А. М. Соболева: Священник А. М. Соболев Московский Губернатор С. А. Печатнов Ив. Ив. Мишин Богородице-Рождественской, в Столечниках, ц., Протоиерея о. М. В. Модестова: Протоиерей М. В. Модестов Священник Н. С. Недумов Московское Городское Кредитное Общество А. Ф. Бычков М. Прохоров Воскресенской, на Успенском вражке, ц., свящ. о. Н. А. Поспелова: Пот. Поч. Гр. А. А. Андреева Вознесенской, на Б. Никитской, ц., протоиерея о. А. С. Горского: Георгиевской, на Красной гор., ц., свящ. о. Н. А. Скворцова: Священник Н. А. Скворцов A. В. Васильев Параскевиевской, в Охотном ряду ц., Благочинного, протоиерея о. С. М. Маркова: Протоиерей С. М. Марков С. В. Сибиряков B. С. Уткин-Егоров М. И. Громов И. И. Лапин Сергиевской, на Б. Дмитровке ц., свящ. о. С. И. Лебедева: Церковный староста Спасской, на Песках, ц., свящ. о. Н. И. Луневского: Священник Н. И. Луневский Священник Н. П. Соколов Диакон В. Руднев Псаломщик А. Воскресенский Псаломщик В. Делекторский Успенской, на Вражке, ц., свящ. о. А. П. Поройкова: Священник А. П. Поройков Г. Смирнов Никитского сорока, 3-го отделения: Благовещенской, в Петровском Парке, ц., свящ. о П. В. Сперанского: Вас. Ник. Быков Г. А. Афанасьев Богородице-Рождественской, на М. |
| Наконец в журнале «Православное Обозрение» началось печатанием новое исследование проф. Каптерева по этому вопросу, где в первый раз доказывалось, что главнейшие противники церковной реформы Никона никогда не были книжными справщиками и никакого влияния на книжную справу при предшественнике Никона, патриархе Иосифе, не имели, так как принадлежали к кружку ревнителей благочестия, образовавшемуся вокруг царского духовника Стефана Вонифатьевича, к книжной справе не имевшего никакого отношения. С помощью царя этот кружок энергически действовал, способствуя углублению религиозного чувства народных масс, имея главным образом в виду ввести больший порядок и больше благочестия при совершении богослужений. Дальше доказывается, что многие церковные обряды, измененные Никоном, как неправильные и вызвавшие такое сильное противодействие, – представляют собою древнюю греческую форму, которая у греков стала разви- —841— ваться далее, между тем как на Руси она удержалась в прежнем виде. Этот новый взгляд на реформаторскую деятельность Никона и на мотивы, которыми руководствовались его противники – лишил ревностного борца против раскола – Субботина – почвы для дальнейшей борьбы со старообрядчеством и, кстати сказать, наверное повлиял на изложение этого события Милюковым (в его «Очерках по истории русской культуры»). Поэтому-то и началась ожесточенная и не менее знаменитая полемика Субботина с Каптеревым. После двадцатидвухлетнего, невольного молчания, опираясь на выводы, сделанные в своём первом запрещенном исследовании, автор настоящей книги рассматривает весь вопрос реформы Никона с такою объективностью и ясностью, какую едва ли можно встретить в церковно-исторических сочинениях всех исповеданий. Действительно, свет и тени распределены равномерно, ни о чём не умолчено, не заметно никакого стремления к прикрашиванью. Для Московской Духовной Академии весьма не малая честь, что среди её профессоров числятся такие ученые историки, как Ключевский, Голубинский и Каптерев. Раннейшие сочинения последнего – напр. «Характер сношений России с православным Востоком» – принадлежит к числу наиболее обработанных и ценных книг всей русской истории. Благодаря же своему новому труду, автор его приобрел еще большую известность. Это обстоятельство и важность предмета, не только для настоящего и будущего России, но и для всей истории религий, – требует более глубокого вникновения в содержание исследования проф. Каптерева. |
| —850— не по рукописям, благодаря чему они обвиняли Никона, хотя и несправедливо, в еретических стремлениях. Так как Никон не знал греческого языка и не мог принять личного участия в книжной справе, то он понадеялся в этом особенно на монаха Арсения грека, слава которого в Москве была самая плохая, так как, будучи в Турции, он снимал рясу и был некоторое время последователем Магомета. Тексты напечатанных Никоном нескольких изданий богослужебных книг, также рознились между собою, что, конечно, еще более усиливало недоверие к ним. Впрочем пыл Никона к его реформе преждевременно охладился, так как он оставил патриаршую кафедру. Наконец он даже пришел к заключению, что старые и новые книги и обряды одинаково хорошие. Несомненно благодаря этому убеждению, один из противников Никона – протопоп Неронов – получил разрешение от патриарха совершать службу по старым книгам, после чего между ними произошло примирение, на которое Неронов пошел однако во имя блага русской церкви, но никак не ради самого Никона. Никон, по оставлении им патриаршей кафедры, не обращал никакого внимания на увеличивающийся раскол в русской церкви, – все его старания были направлены к удержанию его власти над царем; видя, что влияние его на царя стало ослабевать, он, в видах приобретения его вновь, нарочно оставил патриаршество, в полной уверенности, что царь снова призовет его на патриарший престол. Характеристика Неронова и Аввакума – главных противников Никона, – причины их популярности в борьбе с Никоном – всё это у проф. Каптерева изображено с большим мастерством. Он сумел надлежащим образом оценить их достоинства и недостатки. В своей биографии Аввакума проф. Каптерев с большой заслугой для себя доказал, что возвращение Аввакума из Сибири после десятилетнего плача к царю произошло не благодаря интригам враждебных Никону бояр, но по инициативе самого царя, который, после примирения Неронова с церковью, надеялся примирить с нею также и Аввакума – этого беспокойного и непреклонного противника реформы Никона – |
| —808— Помимо чувства в деле возбуждения фантазии большое значение отцы придавали действию злых духов. Когда усилиями человека устранены все поводы и причины ко греху, диавол усиливается сделать, чтобы ум подвижников видел эти поводы в призраке и старается образовать в них под личиной истины ложные мечты. 3485 Так пребывающим вдали от мира отшельникам он показывает, напр., женскую красоту в непристойных видах, привлекая внимание то убранством одежд, то вольностью обращения, то телесной наготою… 3486 «Некоторые говорят, что демоны, касаясь во время сна срамных членов нашего тела, возбуждают страсть блуда; затем возбужденная страсть памятью приводит на ум образ женщины. Другие же думают, что сами демоны представляются уму в образе жен: потом, касаясь срамных членов тела, возбуждают похотение жен; и бывают мечтания в том роде. Иные еще думают, что страсть, преобладающая в приближающемся демоне, возбуждает таковую же и в человеке и таким образом душа воспламеняется к помыслам и привносит образы посредством памяти». 3487 А когда скверные помыслы станут охладевать, вводит он мужчин и женщин, которые обращаются между собою вольно, «делает отшельника зрителем срамных вещей и телодвижений». 3488 Также враг делал, что видели они мечтательно золото, драгоценные вещи и сокровища. 3489 Всеми этими хитрыми способами, при помощи фантазии человека, его мыслей и внешних предметов, действующих на чувственность, злые духи покушаются ослабить внимание человека, побудить соглашаться на срамные помыслы, чтобы сделаться в них виновными, и чрез это удалить от них помощника их. 3490 —809— Человек совсем склоняется к греху в своих мыслях (мысленный грех). Он насильно и по неволи увлекается к страстному деланию. Но лучшая и высшая часть души, острие его ума, любовь к Богу, восстают против порочного намерения и человек вступает в четвертый момент развития страсти, который аскеты называют «борьбою». Борьба представляет решающий поворотный пункт в развитии страсти. «Всякий человек знает, что ни с чем не сообразно дело, какое желательно ему сделать, но имеет к нему любовь». Вследствие этого «сперва внутри сердца бывает брань, борение и равновесие, и склонение, и перевес то любви к Богу, то любви к миру… Порок льстит и склоняет волю ума мирскими пожеланиями, обольщением и плотским удовольствием. Так приуготовляется всякое порочное дело, прелюбодейство и татьба, любостяжательность и пьянство, сребролюбие и тщеславие, ревность и любоначалие и какое бы то ни было порочное предначинание». 3491 |
| —697— явлений может быть проведено в пределах одной естественной причинности (каузальной связи), тогда как на самом деле для этого потребны «причины высшие и Первичное Существо, стоящее выше всего физического и механического». «Интеллигенция эта», поясняет Ромэнс, «должна быть аналогичною человеческому разуму, потому что иначе религиозные инстинкты, несомненно присущие человеку и единственные в своём роде в мире живых созданий, не имели бы аналогии ни с чём в целой вселенной и не могли бы найти оправдания своей наличности, что противоречило бы закону целесообразности, столь явно действующему в природе». 3323 Но, говорит далее Ромэнс, эта Высшая Интеллигенция может быть мыслима нами не иначе, как безусловно свободною, как объективная воля: и вот здесь-то мы и сталкиваемся с преобладающим доселе среди естествоиспытателей главным предубеждением против признания такой, абсолютно свободно действующей первопричины. Признанию её мешает будто бы явно доказанная, незыблемая закономерность всего, в природе совершающегося. Если бы, говорят, и был личный Бог, Его все же нельзя было бы признать непосредственно действующим в процессах естественной каузальности; Его роль, всё равно, свелась бы к минимальной, к роли единовременного, одномоментного пробудителя деятельности вторичных, уже естественных причин. 3324 Что Ромэнс прав, подчеркивая эту точку зрения по отношению ко многим современным естествоиспытателям, тему на лицо многочисленные доказательства даже среди религиозно настроенных из них. Этот факт констатирует и Р. Франсэ, сам готовый признать Бога, но не личного, христианского и не Логоса Платона, а Пантеоса до-сократиков, именно потому, что «мир правится не произволом, а законами» и «прогресс в природе осуществляется не планомерно, а принудительно». 3325 Даже у Рейнке, несмотря на его искреннюю религиозность, сквозят остатки того же страха ученой мысли перед полновластием божественной воли. —698— Признавая не личного Бога, а «Божество, Космическую Интеллигенцию, Космический Разум», 3326 создавший мир и руководящий им, Рейнке не хочет свести его на пантеистическую мировую душу, 3327 сделать его только имманентным космосу. |
| Ныне мы рассуждали о том, какие из русских журналов выписывать. Эпоха кончила своё существование на 4-й книжке, объявив, что поручила Библиотеке для чтения выдать следующие книжки. Библиотека издала своих книжек только за 4 месяца, и ни своих, ни обязанностей Эпохи относительно подписчиков не исполнила. Современник получил два предостережения, и хотя открывает подписку, но думаем всё с тем, чтобы забрать деньги с подписчиков, получить третье предостережение и кончить жизнь на втором или третьем От Русского Слова отреклись три самые деятельные сотрудника и разоблачили спекуляцию там, где выставлялось для публики бескорыстие. Журнал этот или сам падет, или постарается поскорее выхлопотать три предостережения, чтобы не продолжаться, а забрав денежки спокойно попировать. Истинно везде одно воровство, прямое, косвенное, открытое, маскированное. Не видно ни совести, ни чести. А потому-то так и ненавистны немногие честные деятели вроде Каткова, Аксакова. Они как бельмо на глазу. – Остались теперь журналы, на которые можно подписаться: Русский Вестник, День, Отечественные Записки, Заграничный Вестник: этот журнал проводник антихристианских мнений и правил нравственности, но проводит их по крайней мере статьями заграничных писателей вроде напр. Ренана. У тех при безбожии все-таки есть какой-то такт и склад. Да и по крайней мере видишь основное убеждение, а у наших нигилистов только отрицание и ругательство без своей мысли и убеждения. Отправление молодых людей за границу на счет Минист. Народн. Просвещения приостановлено, между прочим потому, что университеты не берут тех, кого отправляет мини- —773— стерство. Из 55 человек только пятерым дали университеты кафедры, не смотря на множество свободных мест. Университеты признают этих воспитанников неспособными и получившими дурное направление. На каждом шагу оппозиция Министру Народн. Просвещения! Лавров привез известие, что предполагается издавать журнал от Синода и что будто на это ассигнуется сто тысяч. Первое вероятно, но для чего последнее? Сделав обязательным журнал для многих мест и церквей, Синод если и потерпит убытки от него, то небольшие. Притом таково ли финансовое положение Синода, чтобы употребить подобную сумму? Об уничтожении Д. Учеб. Управления замолчали. |
|
|
