| Слово Святейшего Патриарха Кирилла во вторую Неделю Великого поста — день памяти святителя Григория Паламы 28 февраля 2010 г. 16:20 Во вторую неделю Великого поста Православная Церковь молитвенно отмечает память святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в 2010 году на этот день перенесено празднование памяти священномученика Ермогена, Патриарха Московского и всея Руси, чудотворца (1612). В воскресенье, 28 февраля 2010 года, Предстоятель Русской Православной Церкви совершил Божественную литургию в Патриаршем Успенском соборе Московского Кремля, где покоятся мощи священномученика Ермогена. После чтения Евангелия Предстоятель Русской Церкви обратился к собравшимся с Первосвятительским словом. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Во второе воскресенье Великого Поста воспоминается память святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. Архиепископ Григорий был человеком просвещенным, замечательным богословом, имевшим опыт монашеской жизни на горе Афон. В далеком XIV веке он обозначил себя как особенно проникновенного духовного мыслителя. В своем творчестве он защищает Божественный Фаворский свет, утверждая, что свет, который явил Христос на Фаворе ученикам, не был обычным светом, как некоторые считали, но видимым явлением Божественной энергии, Божественной благодати. Почему мы вспоминаем святителя Григория именно Великим постом? А потому, что свои проникновенные умозаключения он делал не на основе книжной учености, а на основе реального духовного опыта — своего собственного и многих других монахов, отшельников на горе Афон, которые через пост, через уединение, через молитву препобеждали в себе страсти и пороки и открывали путь Богопознания, проникаясь силой Божественного присутствия в их жизни настолько, что это Божественное присутствие почивало на них видимым образом. Очень многие из этих уединенных старцев-подвижников действительно сияли светом, словно повторяя то, что произошло на горе Фавор. Воспоминание об этом удивительном духовном явлении, которое получило в богословской науке именование исихазма, неслучайно в Великом посту. Пример святителя Григория, архиепископа Фессалоникийского, пример многих подвижников того времени, как и других времен, помогает нам понять, что означает пост. |
| Святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 7, 1995 23 марта, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 7, 1995 Учитель пятнадцати веков 1 В VI в. константинопольский архиепископ Иоанн, живший за два столетия до этого, получил именование Златоуст (греч. CrusTsmomoj). Еще позже, в VII в., этот почетный титул сделался неотделимым от его имени, с ним он вошел в историю как Иоанн Златоуст или даже просто — Златоуст. Эпизод с непризнанным современниками гением очень узнаваем в истории литературы, живописи, музыки нового времени… К Иоанну Златоусту роковая судьба гениальностей не имеет никакого отношения — романы становятся бестселлерами, а картины продаются за астрономические суммы спустя не слишком долгое время после того, как разорился и умер в нищете их автор. Триста лет в современных понятиях — возраст безнадежного антиквариата. Но Иоанна Златоуста и через триста лет читали с таким же пробуждением духа от опасного сна совести, с восторженным замиранием сердца, иногда со слезами, а иногда с невольной улыбкой, — так же, как слушали его толпы, заполнявшие соборные церкви в Антиохии и Константинополе. С таким же негаснущим интересом читали его и через пятьсот, тысячу и полторы тысячи лет. Немногие ораторы удостаивались признания, закрепленного в почетном прибавлении к имени. Хризостомом (Златоустом) именовался, например, римский оратор и философ Дион (I – нач. II в.). Но слава непревзойденного мастера красноречия, которой окружен христианский учитель, полностью затмила ораторскую славу Диона Хризостома. И если историки и рискуют с кем-то сравнивать Иоанна Златоуста, то лишь с Демосфеном и Цицероном. Для христиан всех времен, однако, Златоуст неизмеримо больше, чем только талантливый мастер слова. Ему был присвоен редкий титул вселенского учителя, который носят вместе с ним всего три святителя Церкви. Это — его старшие современники Василий Кесарийский (†479), именуемый Великим, и Григорий Назианзин (†489), за которым закрепилось не менее редкое звание Богослов. Классическим образцом для проповедников и истолкователей Библии святитель Иоанн Златоуст стал сразу, практически еще при жизни. Так, преподобный Исидор Пелусиот — сам глубокий философ, аскет и плодовитый писатель — приходил из Египта слушать Иоанна Златоуста и учиться у него красноречию. Авторитет учителя проповедничества, окружавший Златоуста, претерпевал удивительную метаморфозу — чем больше его отдаляло безжалостное время, тем сильнее он светился из глубины веков. Забывались и теряли свое значение бесчисленные творения византийских писателей, и все заполнял собою Златоуст. Почти через тысячу лет великий завершитель византийской культуры, святитель Григорий Палама и в выборе богословской тематики, и в методах истолкования Писаний, и, конечно же, в проповедничестве испытывал непосредственное влияние Златоуста 2 . |
| Терапия психических болезней. Опыт христианского Востока первых веков. Часть 2 В издательстве Сретенского монастыря готовится к выходу в свет книга известного французского психолога и богослова Жан-Клода Ларше «Терапия психических болезней». Предлагаем нашим читателям познакомиться с отрывками из этой работы. Жан-Клод Ларше ГЛАВА 1. АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ: СОСТАВ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ ДУША И ТЕЛО Отцы Церкви часто настаивали на том, что человеческое естество не есть только душа или только тело, но оба они вместе и нераздельно составляют человека. Утверждая, что тело является составной частью самого человека, признавая за ним равное достоинство с душой и отказываясь приписывать ему отличные от души происхождение и судьбу , они спорят со спиритуалистическими концепциями, согласно которым тело всего лишь воплощение души, свидетельство ее падения, источник ее нечистоты, могила , которая случайно заточила ее, добавленный и неглавный элемент, тогда как душа одна составляет сущность человека и должна будет проявить себя или достичь исполнения при отделении от тела, через поступательное отрицание последнего . Утверждая, соответственно, что человек состоит из души и тела , они противостоят всем формам материализма или натурализма, которые отрицают душу, или сводят ее к эпифеномену тела, или считают ее произведенной и зависящей от тела, а тело считают сущностью человека и основой всякого человеческого проявления . «Душа не есть человек, — пишет святой Иустин Мученик, — но душа человека; тело не есть человек, но тело человека» . И святитель Ириней говорит: «Ибо, ни плотское создание само по себе не есть человек совершенный, но есть тело человека и часть человека; ни душа сама по себе не есть человек, но душа человека и часть человека» . Таким образом, человек — это душа и тело вместе, соединение двух субстанций. Отцы Церкви не устают повторять, что человек по природе состоит из двух частей, что его существо не может быть сведено к одной или другой субстанции, что его сущность составлена из двух элементов. «Человек создан по природе и состоит из тела и души», — отмечает в другом месте святитель Ириней . И Афинагор пишет: «Человек, сделанный из тела и души, двойственен» , «он состоит из двух частей» . «…Познай, что ты из двух частей состоящий человек, из души и тела; и что… Тот же Бог есть Творец души и тела», — говорит святитель Кирилл Иерусалимский . Святитель Иоанн Златоуст говорит, что «человек — разумное животное, которое состоит из двух сущностей, из бестелесной души и материального тела» . У святителя Григория Нисского находим: «Что такое человек? Душа и тело одновременно, или только одно из двух? Но совершенно очевидно, что единство обоих характеризует живое существо» . Процитируем еще святителя Григория Паламу: «…Только душа или только тело не может называться человеком, но оба вместе, так как они были созданы вместе по образу Божию» . |
| 30-го числа Собор трёх святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого Каждый из трёх вселенских учителей и святителей отличался высокими, истинными достоинствами: Василий был глубок словом, Григорий высок, Златоуст обилен; и каждый имел у себя особенных чтителей и подражателей. Об особенных чтителях св. Василия Великого св. Григорий Богослов говорит: «такова доблесть Василия, таково величие славы, что многие, подражая даже его телесным качествам, обращали их для себя в средство к славе. Таковы были у Василия бледность лица, тихость походки, медленность в речах, необычайная задумчивость и углубление в себя; что во многих, по причине неискусного подражания и неправильного разумения, сделалось угрюмостью. Таковы же были у Василия и вид одежды, устройство кровати, приёмы при вкушении пищи; и всё это делалось у него просто. И ты увидишь многих Василиев по наружности; это – изваяния, представляющие тень Васильеву; ибо много сказать, чтоб они были и эхом. Эхо, хотя есть окончание только речений, однако же, повторяет явственно; а эти люди более отстоят от Василия, нежели сколько желают к нему приблизиться. Справедливо же ставилось в немалую и даже в великую честь, если кому случалось или близким быть к Василию, или прислуживать ему, или заметить на память что-либо им сказанное или сделанное». Народ, а особенно люди сильнейшие и умнейшие, подозревая Евсевия, епископа Кесарийского, в удалении Василия – мужа по жизни и красноречии славнейшего, и любя его, думали оставить своего епископа и собираться особо. В своём месте и Григорий Богослов имел у себя особенных чтителей. Он сам о себе говорит: «что со мною делается? Меня влекут туда и сюда; входят о трудах моих в тяжбу, без милосердия требуя с меня слова, как некоего долга, любят меня больше, нежели я сами себя. Все говорят, что не перестанут докучать мне, пока от малой искры не воспламенится огнь слова. А некоторые из них обещают уже и выгоды от моих слов, поставляют мне на вид большие награды; во-первых, ту, что они сами себе сделают добро, предав себя Богу и мне в плодоношение слова, – потом ту, что через переписку окажется добро и всем присутствующим здесь, то есть, моему клиру и моей пастве, с коими я поступил бы очень несправедливо, если бы не имел усердия благодетельствовать им всеми мерами». |
| В.Я. Саврей Раздел III. Святитель Григорий Богослов: Осмысление «Силы таинства» Лекция 7. Духовный путь христианского философа Жизнь святителя Григория Назианзина ( Григория Богослова ) (ок. 328–390) не была так насыщена событиями, как жизнь его друга и соратника святителя Василия Великого . По своему характеру, который он сам живописует в своих поэмах, св. Григорий представлял собой полную противоположность св. Василию. Он тяготился организаторской деятельностью, не имел административных навыков и постоянно, даже в самые тяжелые для православия дни, стремился к уединению. Единственное, что по природе объединяло двух друзей, – это их владение словом и любовь к слову. Однако в старости св. Григорий Богослов , сетуя на свое вынужденное молчание (он был изгнан сначала из Константинополя, затем из Назианза), видел в этом и наказание за чрезмерную уступчивость своему влечению к проповеди . Таков был умственный строй человека, по праву считающегося «одним из величайших ораторов Древней Церкви» 70 . Его произведения вошли в историю христианства как памятник живой, необычайно динамичной и яркой мысли. Основным стилистическим признаком, отличающим их от писаний большинства святых отцов, является напряженная работа мысли над тем, что философы XX в. назвали бы экзистенциальными проблемами человеческого бытия. Это более всего роднит св. Григория Богослова с его не менее значительным современником преп. Ефремом Сирином . Пафос автобиографических трудов св. Григория Богослова – тяжелая борьба с грехом за собственное совершенство. «Говорят, что есть страна, где нет ни зверей, ни болезней; о, если бы нашлось где место, свободное от греха, чтобы мне туда убежать!» (Плач и моление ко Христу, 3). Совершенство, которое обещает Святитель человеку, весьма велико – стать «богом по благодати», сопричислиться к «ангельским чинам», созерцать Святую Троицу. «Никогда не покину надежды, – пишет он, – что увижу сияние воедино сочетаваемой Троицы, когда достояние Великого Бога, теперь смесившееся с плотью, а прежде образ Божий, вступит в единение с небесным» (Плач о душе своей, 2). |
| @import url( " http://fonts.googleapis.com/css2?family=Fira Sans:wght@400;500;700&display=swap " );@import url( " " );@import url( " " );@import url( " " );@import " " Закрыть itemscope itemtype="" > Защитник безмолвия 31 марта - Неделя 2-я Великого поста, Свт. Григория Паламы, архиеп. Солунского Анастасия Михалос 04:00 30.03.2024 597 Время на чтение 14 минут Отстаивая безмолвие, ни в коем случае нельзя было промолчать Святитель Григорий Палама был выдающимся практиком и теоретиком умного делания. Он защищал учение о Фаворском свете от латинствующих Богословов, претерпел гонения от духовных и светских властей, попал в плен к туркам и закончил жизнь епископом Фессалоникийским, чудотворцем и целителем. У истоков умного делания Будущий святитель родился 1296 году и был старшим сыном благочестивого сенатора Константина Паламы, которому император Андроник Второй доверил воспитание своего внука Андроника Младшего. Отец Григория усердно занимался умной молитвой и последние годы жизни провел в монастыре. Григорий вырос при дворе, получил хорошее среднее образование, обязательное для всякого знатного интеллигента. Один из ученейших людей эпохи, великий логофет Федор Метохит очень высоко оценил его познания в области логики Аристотеля. Но продолжать столь блестяще начатый путь юноша не стал. Он уже дано находился под влиянием афонских монахов и известного учителя безмолвия святителя Филадельфийского Филолепта. И даже подвергал себя разнообразным аскетическим испытаниям, желая понять, сможет ли он стать достойным монахом. В возрасте около 20 лет он склоняет всех членов своей семьи избрать равноангельский путь. Мать и две его сестры принимают постриг в женском монастыре, а сам Григорий с двумя младшими братьями отправляется на Афон, предварительно раздав имущество бедным. По дороге на Святую Гору он останавливается в монастыре на горе Папикион, находящейся на полпути между Константинополем и Фессалоникой, и там у него происходит дискуссия с богомилами о молитве и о почитании Креста. Спор получился столь горячим, что его попытались отравить. Однако юноше удалось убедить их главаря присоединиться к Церкви. |
| инок Всеволод (Филипьев) III период. Середина IX века – середина XV века. Церковная письменность на закат Византийской империи Глава первая. Обзор церковной письменности заката Византийской империи Период с середины IX века до середины XV веков – это время постепенного упадка греко-византийской империи. Но если красив рассвет, то есть своя красота и в закате, хотя бы и исполненная некоторого трагизма. Вопреки всем законам упадка, как бы под звон мечей гибнущей Византии, явилась в этот период аскетическая письменность восточных мистиков. Ее представляют преподобные Симеон Новый Богослов , Петр Дамаскин , Григорий Синаит , святитель Григорий Палама и другие. Среди начинавшегося государственного и церковного упадка Византии, появление преп. Симеона Нового Богослова – носителя исихастической традиции – явление жизнеспособности Православия. Преп. Симеон как бы был послан, дабы всколыхнуть сонную атмосферу духовно костеневшей империи и напомнить о высоком и неизменном аскетическом идеале. Он передал эстафету Афону в лице преп. Григория Синаита и свят. Григория Паламы . Особенно важна богословская деятельность свят. Григория Паламы , способствовавшая соборно-догматическому оформлению и утверждению исихазма, который до того времени сохранялся в монашеском предании. Для рассматриваемого периода характерна деятельность ряда писателей-полемистов, антилатинян, самыми видными здесь являются свят. Фотий Константинопольский и свят. Марк Ефесский . При бесспорной важности полемического богословия, приходится признать, что если в предшествующие периоды мы видели как бы рост и расцвет идей, то в рассматриваемый период в догматико-полемической области происходит постепенное замыкание прежних идей на самих себя. Именно с этим связан интерес многих полемистов к форме и букве, а не к духу и содержанию. Открывает данный период энциклопедическая деятельность свят. Фотия. По своей культуре этот святитель был классическим эллинистическим византийцем. Византия в IX веке из последних сил сохраняла положение мировой державы, и эллинистические византийцы зачастую смотрели на прочие народы, как на варваров, причем латиняне не составляли исключения. Будучи византийцем, свят. Фотий, например, для своей широкой ученой и общественной деятельности довольствовался всего одним родным греческим языком, других языков он мог себе позволить не знать. В итоге, свят. Фотий возглавил не только церковное, но и национальное движение византийцев против Рима. |
| Из беседы трех святителей Подготовка текста, перевод и комментарии М. В. Рождественской «Беседа трех святителей» – весьма распространенный в древнерусской письменности памятник, состоящий из вопросов и ответов, изложенных от имени трех отцов православной церкви – Василия Великого , Григория Богослова и Иоанна Златоуста . Однако под этим названием в рукописной традиции известны различные памятники: переводной диалог Григория Богослова и Василия строго догматического характера, старейший список которого читался уже в Изборнике 1073 г., переводное «Устроение слов Василия и Григория Феолога, Иоанна» (извлечение из сочинения Афанасия Александрийского ) и собственно «Беседа трех святителей», древнейшие русские списки которой относятся к XV в. (известен также южнославянский пергаменный список XIV в.). Не позднее XIV в. «Беседа» начинает включаться в Списки (Индексы) отреченных книг. В числе «ложных писаний», которых «не достоит держати», помещена она в индексе, обычно связываемом с именем митрополита Киприана – «О Василие Кесарийском и о Иване Златоусте и о Григорие Богослове въпросы и ответы о всем лгано». Здесь «Беседа» приписана болгарскому ересиарху Иеремии, сборники сочинений которого известны уже в XIII–XIV вв. Многочисленные русские списки «Беседы» до сих пор не имеют удовлетворительной классификации, генеалогия и история текста их не установлена. Это затрудняет в настоящее время научное издание памятника. Поэтому мы публикуем здесь лишь фрагменты «Беседы», текст которой из-за своей вопросно-ответной формы был чрезвычайно подвижен. Предлагаемые фрагменты сохранились в сборниках выдающегося книгописца конца XV в. кирилло-белозерского монаха Ефросина. Пока невозможно установить, в каком отношении находятся эти фрагменты к первоначальному русскому тексту памятника. Однако подбор их у Ефросина, характерный для специфических интересов и эстетических принципов этого книжника, вместе с тем отражает те черты «Беседы», которые побуждали включать ее в индексы отреченной литературы. Связь изречений «Беседы» с фольклором, интерес ее составителей к светскому («естественно-научному») знанию, шутовской характер многих вопросов – все это сближает славянскую «Беседу» с западными памятниками типа «Монашеских игр» (Joca monachorum). В «Монашеских играх» мы находим вопросы, совпадающие с «Беседой трех святителей» и ее фрагментами у Ефросина. |
| Скачать epub pdf Иеромонах Пантелеймон Три Богослова: апостол Иоанн Богослов, святой Григорий Богослов и преподобный Симеон Новый Богослов 196 Общие черты их учения вообще и богопознания в частности Когда мы глядим на ясное звездное небо или входим в большой роскошный цветник, дивное зрелище тогда представляется нам. Какое здесь разнообразие и в то же время единство, какая разбросанность и в то же время гармония! Нечто подобное представляется и мыслителю, когда он пытается умственным взором окинуть мир святоотеческой письменности. Как трудно бывает зрителю, глядя на небо или находясь в цветнике, остановить свой взор на чем-либо одном! Но ему совершенно легко будет это сделать, когда он станет всматриваться в звезды какой-либо одной определенной величины и блеска или станет, например, выбирать цветы какого-либо одного названия. То же затруднение испытывает и всякий, кто пожелал бы остановиться вниманием в святоотеческой литературе на одном или нескольких отцах. Но это затруднение быстро исчезнет, когда мы обратимся, например, к отцам, получившим какое-либо общее и особенное наименование. В настоящем очерке мы и хотели бы остановить свое внимание на тех отцах, которые в исключительном смысле названы Богословами. Человеку мыслящему, и в особенности богослову, так естественно заинтересоваться именно этими отцами и спросить себя: по какой причине они так названы и существуют ли между ними какое-либо соотношение и связь? Такая любознательность ничуть не будет праздной. Напротив, от решения заданных вопросов богослов вправе ожидать для себя выяснения столь важной для него проблемы об истинном богословствовании и об истинном богослове. В лице тех отцов, которые по преимуществу наименованы Богословами, он и найдет идеал, а в самом их учении – идеал истинного богословствования. Первый из отцов Церкви, получивший имя Богослова, есть один из трех каппадокийцев – св. Григорий Назианзин , живший и писавший в золотую пору расцвета святоотеческой мысли. Другой же отец, которому также усвоено наименование Богослова, жил совсем в другое время, много позднее Григория, в период упадка и оскудения богатой раньше святоотеческой письменности. |
| Стремясь к уединенной жизни, постриженик псковского Снетогорского монастыря прп. Евфросин по благословению духовника поселился в лесу на р. Толбе (Толве, в 30 км от Пскова) в небольшой келье. В некоторых списках Васильевской редакции Жития указаны обстоятельства и дата (1424/25) этого события (в ранних списках и др. редакциях даты нет, она была проставлена на полях позднее). Вскоре св. Евфросин «некими христолюбцы зван бысть, владетельми местом тем». Спустя неск. лет «христолюбцы» дали ему грамоту, в к-рой официально обозначали границы жалованной земли: «Се мы пожаловахом шабри Великопольской земли над Толвои рекои и дахом своеи земли уколомъ под монастырь храму святых Трие святитель Оните и Коклине да Настаха шабриная их, да Юрьи, да Иване шабри» (РГАДА. Ф. 1209. Столбцы по Пскову. 23326. Л. 96: «Данная сябров Великопольской земли старцу Евфросину и игумену Игнатию на землю под монастырь»). Первым к прп. Евфросину пришел прп. Серапион Псковский († 1480). Подвижники проводили «нужное, жестокое и трудолюбное житие», через нек-рое время стала собираться братия. Первоначально прп. Евфросин избрал скитское житие. Когда число иноков значительно увеличилось, пустынь преобразовалась в общежительный мон-рь - 1-й в Псковской земле. Однако, согласно Житию в редакции свящ. Василия, всенощные бдения в обители проходили по скитскому уставу. По просьбе братии была построена деревянная ц. во имя святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста с приделом во имя прп. Онуфрия Великого (для Сев. Руси посвящение придела прп. Онуфрию необычно, особое его почитание характерно для Юго-Зап. Руси). При жизни прп. Евфросина в мон-ре также была построена ц. в честь Рождества Пресв. Богородицы. После возведения Трехсвятительского храма по благословению прп. Евфросина между 1432 и 1434 гг. его ученик, инок Е. м. прп. Игнатий , был рукоположен во иерея. К сер. XV в. в Е. м. было как минимум 3 священника для совершения уставного монастырского богослужения - это буд. игумены родные братья прп. Игнатий, Харалампий и Памфил. Сам прп. Евфросин не принял духовного сана и предоставил настоятельство своему ученику иером. Игнатию, который стал его духовным отцом. В числе учеников прп. Евфросина были также основатель Крыпецкого во имя ап. Иоанна Богослова монастыря прп. Савва Крыпецкий, основатель и игум. Петропавловского Верхнеостровского мон-ря на о-ве Верхнем на Псковском оз. прп. Досифей , преподобные Онуфрий Мальский, Иоаким Опочский, основатель Покровского Озерского мон-ря близ Гдова Иларион Гдовский, основатель мон-ря на оз. Кудино близ Торопца Харитон Кудинский. После кончины прп. Евфросин был погребен в Е. м. между ц. Трех святителей и ц. в честь Рождества Пресв. Богородицы. |
|
|
