| Известный русский писатель и публицист, Александр Николаевич Стрижёв: - Долгое время мне посчастливилось работать для радиостанции «Радонеж», готовить передачи на редкие довольно темы. А темы были такие – это либо малоизвестный и забытый писатель русский, и даже не только русский. Или подвижник Божий, обитель богоспасаемая. В те годы лет 15 назад, стало быть, эти темы еще только стали осваиваться у нас в церковной публицистике. И надо было рассказать, чтобы было интересно и познавательно. И радиостанция «Радонеж» имела и до сих пор имеет высокий творческий настрой. Сергей Герасимов – из людей, симпатичных, добрых и знающих. Исключительно внимательный, причем его доброжелательность покоилась на большом знании дела, он всегда говорил, не обижая автора, но наводя его на какую-то мысль. Сергей Герасимов был по возрасту еще молодым человеком, подвижным в мыслях, в движениях, в литературных находках. Наш цикл был долгоиграющий, у нас там прошло 30 передач о наших подвижниках Божьих – об Иоанне Кронштадтском, о батюшке Серафиме Саровском, об Иоасафе Белгородском, и о многих и других. Помимо этого - большой ряд писателей и поэтов, например, о Тютчеве у нас была передача, или мы брали даже поэт Рильке, который посетил Россию в начале XX века, посетил Оптину пустынь. Даже пожелал стать оптинским монахом. И эта его тяга отразилась в цикле стихов под названием «Часослов». Сергей Герасимов в этом отношении был очень чуткий человек, он все понимал с полуслова. И у меня о Сергее Герасимове самые теплые воспоминания. Жаль, конечно, что так безвременно и трагически погиб журналист Сергей Герасимов, но память у нас, кто его знал, сохранится самая добрая, и мы будем просить Господа, чтобы Он его принял в селения праведных. Трудно было смириться со скорбной вестью о трагической кончине Сергея Герасимова профессору Виктору Николаевичу Тростникову, и он обратился к покойному как к живому: - Что же ты, Сережа, так рано и безвременно ушел от нас, так же, как в свое время, до срока, нас покинул Володя Махнач? Если такие люди будут от нас уходить - с кем же мы останемся? Ведь ты был не просто православным верующим, настоящим патриотом России, ты умел служить вере и Отечеству на высокопрофессиональном уровне, быть очень полезным и Церкви, и нашей Отчизне. |
| Но не одно, впрочем, только великое прошлое Сарова влечет к нему православного богомольца; не одни только прошедшие уже в вечность, великие и во веки незабвенные саровцы, как Марк и о. Серафим, прославили его. И после них, и теперь Саров имеет в себе много привлекательного, редкого для земли и дорогого, отрадного для христианина. Саров доселе живет священным заветом своих великих отцов, проникнут тем же духом пустынничества, трудолюбия, не стяжательноети и непрестанного богомыслия, каковым духом в высшей степени одушевлены были вышеназванные великие подвижники саровские, своей земной святостью и светом жизни своей привлекавшие к Сарову тысячи, жаждущих духовного просвещения, богомольцев. Так что Саров и в настоящее время, один из великих центров русского паломничества, привлекает к себе не только минувшей своей славой или дивно-величавым видом девственных своих окрестностей, а именно и внутренним совершенством своим, светом благочестивой жизни и теперешних иноков своих, саровцев, далеко уединившихся от мира и посвятивших себя жизни бесстрастной, подвижнической. Суровый общежительный устав пустыни Саровской, согласованный с правилами и советами евангельскими, апостольскими и святоотеческими, обеспечил Саров подбором настоящих иноков, – людей сильных верой, крепких характером, не испугавшихся строгой жизни, продолжительных богослужений, тяжких подвигов послушания. Вся жизнь саровского монаха представляет непрерывный подвиг, невольно поражающий православного богомольца умилением и внушающий искреннее, благоговейное уважение ко всякому «убогому саровичу», как, вслед за подвижником Иларионом, любят называть себя саровцы. Это действительно, как бы люди не от мира сего, люди, сумевшие подавить в себе самые жгучие в человеке, могущественные в мире и более всего разрушительные страсти. Лишивший себя всяких мирских радостей общежития, монах саровский и в монастыре является отшельником и молчальником; каждый из них живет в отдельной, одиночной кельи, видит и собратий своих только в безмолвные часы или продолжительных богослужений, или в строго безмолвные же минуты общего обеда в трапезе. |
| Вчера был Муравьев, но нового ничего не привёз из Киева; об Арсении говорит умеренно, что он хочет быть со всеми в ладах. И действительно в Москве Арсений говорил, что он в Туле не заедет к Алексею за дурной приём Исидора, а между тем пробыл у Алексея двое суток и служил в Покров. Здесь сказал: увы! о том, что Муравьев в Киеве, а там был у него с визитом, предлагал свой дом ему для помещения вместе с собою, и разрешил крестный ход на колодезь на его земле ископанный. Алексий на 22-ое октября приехал в Киев и пробыл там до 25-го числа. Исидора продолжает Муравьев ругать и, между прочим, рассказывал, что Исидор сказал Леониду Московскому: „предлагаю Вам Епархию, в которой я родился“. Но Леонид отказался от этой высокой чести. Мне кажется редактором неофициальной части можно. бы сделать протоиерея Беляева, Человек, много сведущий. Магистр Дмитрий Казанцев, назначенный к Вам в семинарию, по частным известиям, скончался. Он был племянник Никодима 182 . Отец Авель дал мне для доставления Вам второе издание своей книги: общежительная Саровская пустынь. При случае перешлю. 1860 г., ноября 17-го дня. Наш профессор философии Кудрявцев вызван митрополитом в Москву к графу Строганову 183 , который предлагает ему прочитать Государю Наследнику логику и историю систем философских; логику, более практическую, а историю систем философских с особенным указанием влияния философии на законодательство. Предложение, конечно, лестное для Кудрявцева, делающее честь нашей Академии, но не знаю, как его выполнит Кудрявцев. Он логики никогда не читал и не занимался ею; историю философии читал только древнюю до Платона и ту знает неудовлетворительно. Для выполнения задачи требуется отличное знание Всеобщей Истории, которого он не имеет. Правда, что он очень умный человек, и с светлой головой. Но без знакомства с науками читать их пред Наследником, среди просвещённых судей, было бы слишком дерзко. Понятно, что митрополиту хочется этого. Но, кажется, лучше бы избрать Карпова 184 и даже Чистовича. |
| Здесь Прохор потерялся из виду матери и, оставшись один, по неосторожности, упал на землю. В великом испуге Агафья сбежала с колокольни, воображая найти сына своего разбитым до смерти; но с удивлением и несказанною радостью она увидела его целым и невредимым. Дитя стояло на ногах. Пошли расспросы: с какой высоты он упал, отчего цел остался, и кончилось тем, что мать, со слезами радости, признала Делом особенного Божественного охранения спасение сына от смерти и ушиба и возблагодарила Бога. Чрез три года новое событие обнаружило еще ясным образом особенное покровительство Божие над Прохором. Ему было десять лет; телесное сложение он имел хорошее, в душевных силах проявлялась острота ума, быстрая память, в поведении – кротость и смирение. В это время начали его учить церковной грамоте. Отрок показывал и охоту, и способность к учению; но ученье должно было прекратиться. Прохор сделался так тяжко болен, что не надеялись на его выздоровление. В самое трудное время болезни, в сонном видении, Прохор увидел Пресвятую Богородицу, которая обещала посетить его и исцелить от болезни. Прохор, проснувшись, рассказал это видение своей матери. Сон показывал в отроке благочестивое настроение души, восприимчивость к религиозным внушениям, а его осуществление, совершившееся очевидным образом, явило над Прохором высшее промышление. Во время одного из крестных ходов несли по городу Курску чудотворную икону Знамения Божией Матери по той улице, где был дом Мошниной. Пошел сильный дождь. Чтобы перейти на другую улицу, крестный ход, вероятно, для сокращения пути и избежания грязи, направился через двор Мошниной. Пользуясь этим случаем, Агафья вынесла больного сына на двор, приложила к чудотворной Иконе и поднесла под ее осенение. Заметили, что с этого времени Прохор начал поправляться в здоровье и скоро совсем выздоровел. Так исполнилось обещание Царицы Небесной посетить отрока и исцелить его. С восстановлением здоровья Прохор продолжал успешно свое учение, изучал Часослов, Псалтирь, выучился писать и полюбил чтение Библии и духовных книг. |
| Так как синодики в Саровской пустыни весьма длинны, то послушание это требовало постоянных и усиленных занятий, а напряженные занятия едва не лишили меня зрения: у меня между глаз образовался нарост величиною с большую горошину, который обезображивал меня и к тому же препятствовал свободно читать и писать. Сначала я скрывал свою болезнь от отца игумена и от братии, не желая, по совету отца Серафима, вообще лечиться, особенно же шпанскими мухами и кровопусканием, как то советовали мне другие. Наконец отец игумен узнал о моей болезни и принудил меня отправиться с просьбой о помощи к отцу Антонию, бывшему тогда строителем Арзамасской Высокогорской пустыни, а впоследствии архимандриту и наместнику Свято-Троицкой Сергиевой лавры, очень искусному в медицине. Но так как я при отправлении своем не зашел к отцу Серафиму за благословением, да и вообще это было всегда против его советов, то, не смотря на все старания отца Антония, я не получил никакого облегчения в болезни. По возвращении же в Саровскую пустынь я пришел к отцу Серафиму и стал просить у него прощения и помощи. Старец благословил меня и, обняв отечески, поцеловал больные глаза мои; потом подал мне двое своих очков, из которых одни были простые, а другие с наушниками, сам надел их на мои глаза и сказал: «Вот тебе дорогие мои очки, они устроены из подзорных стекол», и, наконец, как бы для пробы, лучше ли мне видеть в них, поднес к глазам моим открытый липовый ставенек. Тут увидел я на чистом лоскутке белого полотна сухой, гнойный, кругловатый струп, похожий на оспу, величиной гораздо более прежней медной гривны; от этого струпа исходило необыкновенное благоухание. Я осмелился тогда спросить у батюшки: не тот ли это струп, который образовался по истечении материи из его раны, когда посетила его Царица Небесная? Старец при этих словах поспешно поставил свой ставенек на прежнее место и сказал: «Я уже более об этом трубить-то тебе не буду». Затем посоветовал, чтобы после первого пробуждения ото сна я тотчас бы помазал свои больные глаза горячей слюной, обещая от этого скорое выздоровление. Я принял совет старца с полной верой и на третий день после того, как начал исполнять данное наставление отца Серафима, почувствовал в глазах моих большое облегчение, а через неделю и совершенно болезнь моя миновалась. |
| 1851-го года, июня 10 дня Сергиева пустынь Изречения епископа Игнатия, извлеченные из писем его к монахам [ 169 ] 1. Радуюсь, что ты нашел тихое пристанище, и в этом пристанище человека — во Христе единомудрствующего, могущего вспомоществовать тебе в деле спасения. В нынешнее время это — великий дар Божий, подаемый весьма редким. 2. Обрати все внимание на Евангельские заповеди, ими неси себя в жертву живую, благоугодную Богу. В наружных действиях, не имеющих никакого влияния на душу, как например, в перемене платья и тому подобных, будь решительно свободен. 3. Умертвись для всех, чтоб ожить для Христа: без такого умерщвления невозможно стяжать внутри себя жизни в Боге, которая есть Христос. 4. Не торопись в жительстве и не разгорячайся временными порывами, а живи умеренно и постоянно, делая плачем, «который, — как сказал Великий Пимен, — делает и хранит» — можно прибавить: и врачует случающиеся на пути жизни преткновения. 5. Терпи скорби уединения! Из искушений уединения — сон: побеждается сонливость терпением. 6. Не заглядывайся на твои искушения: они мимоходящи, не пребудут навсегда. А кто заглядится, у того голова пойдет кругом, и он очень легко может пасть — разумеется, в уныние или изнеможение. 7. Старец Серафим Саровский, великий подвижник, сказал: «должно терпеть свои недостатки точно так же, как терпим недостатки других и снисходить душе своей в ее немощах и несовершенствах. Вместе с этим, не должно предаваться нерадению: должно заботиться усердно о исправлении и усовершенствовании себя». 8. Бог — спаситель человеков: он да спасет гибнущих… и паче всех гибнущего меня. 9. Мир душевный и внешнее спокойствие нарушаются лишь от волнения собственных страстей. 10. Надо смотреть на брани хладнокровнее, как бы они происходили в ком другом, а не в тебе. Такой взгляд на свои брани делается тогда, когда человек возвергнет попечение о себе — на Бога. Похваляется хладнокровие в полководцах: оно дает им возможность распоряжаться надлежащим образом во время сражения: потому же самому оно необходимо для ума, упражняющегося в невидимой брани. |
| Любил говорить о святителях отечественной церкви – Петре, Алексее, Ионе, Филиппе, Димитрии Ростовском , Стефане Пермском, преподобном Сергии Радонежском и других российских угодниках Божиих, поставляя жизнь их правилом на пути ко спасению. Жития святых, описанные в Четьи-Минеи, творения многих отцов Церкви, так твердо знал, что на память пересказывал из них целые отделения, советуя подражать жизни угодников Божиих и следовать их учению. Особенным свойством его обхождения и бесед были любовь и смиренномудрие. Кто бы ни был приходивший к нему, бедняк ли в рубище, или богач в светлой одежде, с какими бы кто ни приходил нуждами, в каком бы греховном состоянии ни находилась его совесть, он всех лобызал с любовью, всем кланялся до земли и, благословляя, сам целовал руки даже у непосвященных людей. Никого не поражал он жестокими укоризнами или строгими выговорами; ни на кого не возлагал тяжкого бремени, сам неся крест Христов со всеми скорбями. Говорил он иным и обличения, но кротко, растворяя слово свое смирением и любовью. Старался возбудить голос совести советами, указывал пути спасения и часто так, что слушатель его на первый раз и не понимал, что дело идет о душе его. После же сила слова, осоленного благодатью, непременно производила свое действие. Не выходили от него без действительного наставления ни богатые, ни бедные, ни простые, ни ученые, ни вельможи, ни простолюдины: для всех было довольно живой воды, текущей из уст прежнего молчальника, смиренного и убогого старца. Народу, особенно в последние десять лет его жизни, к нему стекалось ежедневно целые тысячи. Ежедневно при многочисленном собрании пришельцев в Саров, у него бывало в келлии около 2000 человек и более. Он не тяготился и со всяким находил время побеседовать на пользу души. В кратких словах он объяснял каждому то, что ему именно было благопотребно, открывая часто самые сокровенные помыслы обращавшихся к нему. Все ощущали его благоприветливую истинно-родственную любовь и ее силу, и потоки слез иногда вырывались у таких людей, которые имели твердое и окаменелое сердце. |
| Выслушал он их и... обвенчал. Без штампа в паспорте. Но монах тот знал, что делал. Вика говорит, что он ещё раньше ей сказал, что будет у неё мужем именно такой человек. Приобрели они в глухой деревне Калужской области маленький домик и стали жить. Она детей рожала, он — руками работал, где мог. И все думали, как бы документы ему сделать. Детей же куча уже. А он по закону — не муж, не отец. Да и вообще непонятно кто. Как будто бы нет его. В итоге, после десяти лет жизни без документов, начались у них по этому поводу разные суды. Установление личности, гражданства и т.д. И как-то очень долго не могли они получить одну очень важную справку. Нужно было делать запросы в разные инстанции, их «футболили» туда-сюда. Необходимо было ехать по месту бывшего жительства мужа (а это было невозможно), потом в Москву, а потом все равно ничего не получалось. А ещё куча маленьких детей на руках. И, как известно, бюрократию нашу может победить только Бог. Или Богородица. Так в итоге получилось. Стали они читать акафист «Троеручице». В Феклину пустынь к ней ездили. Параллельно опять отправили запрос, чтобы выслали им эту справку. В суде же им сказали, что ждать надо минимум 3 месяца. 11 июля, в самый день памяти Божией Матери «Троеручица», нам прислали эту самую важную справку — Отправили мы письмо в первых числах июля. Молились. И 11 июля, в самый день памяти Божией Матери «Троеручица», нам прислали эту самую важную справку. Вместо трёх месяцев. Мы поверить не могли! Вот такая история о том, как Божья Матерь победила российскую бюрократию. Прошёл уже год, у парня сделаны все документы, они с Викой расписались (после 9 лет венчанного брака), и он даже подтвердил отцовство собственных многочисленных детей... «Батюшка Серафим! Вылечи меня!» Хотела я на этом закончить, но решила ещё немного о Вике и ее судьбе рассказать. Тем более что там другая история о чуде имеется. Правда, по молитвам уже к преподобному Серафиму Саровскому. Но чтобы два раза не вставать... Воспитывала ее одна мама, человек в то время совершенно нецерковный. Но потом у женщины случился крутой поворот, и она уверовала. |
| Отец Серафим понял, что продолжение таких подвигов повело бы к изнурению сил духа и тела, и оставил моление на камнях. Подвиги сии он проходил в такой тайне, что ни одна душа человеческая не ведала о них и не догадывалась. К бывшему после Исаии игумену Нифонту был тайный запрос об о. Серафиме от епископа тамбовского. В бумагах обители сохранился черновой отзыв Нифонта, в котором настоятель отвечал: «о подвигах и жизни о. Серафима мы знаем; о тайных же действиях каких, также и о стоянии 1000 дней и ночей на камне, никому не было известно». При кончине дней своих, чтобы не остаться загадкой для людей, по подобию других подвижников, в числе прочих явлений своей жизни, он, в назидание слушателям, рассказал и о сем подвиге некоторым из братий. Один из слушателей этого рассказа, будучи подвигнут удивлением к подвигам моления на камнях, заметил, что это свыше сил человеческих. Подвижник в объяснение совершенной возможности дела, заметил со смирением: «св. Симеон Столпник сорок семь лет стоял на столпе; а мои труды похожи ли на его подвиг»? Собеседник же с своей стороны прибавил: «в этом подвиге, конечно, для тебя ощутительна была помощь благодати укрепляющей»? «Да, отвечал старец: иначе сил человеческих не достало бы... Внутренне подкреплялся и утешался я этим небесным даром, нисходящим свыше от Отца светов...» Потом, немного помолчав, прибавил: «когда в сердце есть умиление, то и Бог бывает с нами». В последних словах, против воли старца, высказался дух его моления. Он молился с умилением и молитвы его были так близки к Богу, что он ощущал в себе присутствие Божие и укреплялся благодатным даром сего чувства. Камни, на которых подвизался о. Серафим, доселе сохраняются, как увидим ниже, и некоторое время после смерти его оставались на своих местах, где лежали. Братия обители и богомольцы ходили видеть их, так что в пустынь Серафимову, вместо прежней тропинки, впоследствии открылась просторная дорога, по которой ездили экипажи. Многие отбивали и брали себе частички от его камней. |
| Путь исполнения внешних послушаний, без сомнения, самый безопасный путь для молодых иноков: он избавляет от многих искушений, но не освобождает от внутренней борьбы, среди которой только и может укрепляться и возрастать в духовной жизни подвижник. Много искушений вытерпел и Прохор: дух печали, скуки, уныния действовали на него сильно, до изнеможения души его. «С духом печали – говорил он в последствии – неразлучно действует и скука». Вот как о. Серафим описывает это состояние, любя беседовать словами св. отцов: «Скука, по замечанию отцов, нападает на монаха около полудня и производит в нем такое страшное беспокойство, что несносны ему становятся и место жительства и живущие с ним братия, а при чтении возбуждается какое-то отвращение, и частая зевота, и сильная алчба. По насыщении чрева демон скуки внушает монаху помыслы выйти из келлии и с кем-нибудь поговорить, представляя, что не иначе можно избавиться от скуки, как непрестанно беседуя с другими. И монах, одолеваемый скукою, подобен пустынному хворосту, который то немного остановится, то опять несется по ветру. Он, как безводное облако, гонится ветром. «Сей демон, если не может извлечь монаха из келлии, то начинает развлекать ум его во время молитвы и чтения. Это – говорит ему помысл – лежит не так, а это не тут: надобно привести в порядок, и это все делает для того, чтобы ум сделать праздным и бесплодным». Чем же молодой подвижник врачевал эту болезнь духа? «Болезнь сия врачуется – говорит он по собственному опыту – молитвою, воздержанием от празднословия посильным рукоделием, чтением слова Божия и терпением; потому что и рождается она от малодушия и праздности, и празднословия (См. Ант. гл. 26. Ис. Сир. 212 ). «Трудно – говорил он – трудно избежать сей болезни начинающему жизнь монашескую: ибо она первая нападает на него. Потому прежде всего и должно предупреждать ее посредством строгого и беспрекословного исполнения всех возлагаемых на послушника обязанностей. Когда занятия твои придут в настоящий порядок, тогда скука не найдет места в сердце твоем. Скучают только те, у кого дела не в порядке. И так послушание есть лучшее врачевство против сей опасной болезни. |
|
|
