| Синодально-экзаршеская форма церковного устройства представляла собою – насколько при этом имеется в виду эпоха вселенских соборов – лишь временную, переходную ступень от синодально-митрополитской к синодально-патриаршей форме церковного устройства. Да и признаваемая в этом качестве она есть скорее гипотеза, наиболее удовлетворительно чем другие гипотезы объясняющая некоторые данные канонического права, нежели факт, свидетельствуемым данными истории. Главнейшим основанием для предположения существования ее, как особенной формы церковного управления, служат правила 9 и 17-е IV Вселенского собора. Здесь между прочим содержится такое постановление: „аще на митрополита области епископ или клирик имеет неудовольствие: да обращается или к экзарху великой области (διοικσεωζ), или к престолу царствующего Константинополя и пред ним да судится 260 . Буквальный текст правила дает знать, что под именем экзарха разумеется начальник высший митрополита: ибо во 1-х он поставляется судьей над митрополитом, во 2-х и округ его ведения – διοικησιζ – обширнее, чем округ ведения митрополита – παρχια. Но когда же, каким собором установлены экзархи? В ответ на этот вопрос нельзя указать ни одного ясного и прямого свидетельства, и вот для объяснения загадки как древние толкователи правил, так и новейшие западные и русские канонисты стараются истолковать этот термин как равнозначащий с термином патриарх (или даже митрополит). Так Зонара напр. приводит следующие мнения своих современников по этому предмету: “некоторые экзархами округов называют патриархов и в подтверждение своего мнения пользуются 48-м (42) правилом Карфагенского собора, в котором говорится: епископ первого престола да не именуется экзархом иереев, или верховным священником, или чем-нибудь подобным, но только епископом первого престола”. А другие говорят, что экзархами называются митрополиты областей и приводят в удостоверение 6-е правило Сардикийского собора, в котором говорится: „подобает чрез послание экзарха области (разумею епископа митрополии) воспомянути“. И лучше было бы – говорит уже от себя Зонара – экзархами считать митрополитов (!) областей, как наименовало их указанное правило Сардикийского собора. Таким образом мысль сего правила о разделении судилищ была бы такова: когда епископ имеет дело с соепископом, или клирик с епископом, тогда судьей их поставляется митрополит, которого правило называет и экзархом округа, а когда епископ имеет обвинение против своего митрополита, тогда правило поручает суд константинопольскому патриарху (?) 261 . Патриархов разумел под именем экзархов и более древний Зонары анонимный схоласт (вероятно патриарх Фотий) 262 правила 9-го Халкидонского собора в эпитоме Симеона магистра 263 ; его почти буквально повторил Аристин в своем толковании 9-го правила Халкидонского собора. |
| Конечно, мы не можем совершенно отстранить возможности такого положения, что лаик принужден был совершить крещение оглашенного, но такого рода случаи при тогдашнем строе церковной жизни были совершенно исключительны. Действительность такого крещения не подвергалась, по–видимому, сомнению, но тем не менее оно считалось дефектным, так как не было совершено в церковном собраний. Если крещенный лаиком оставался в живых, то он «запечатлевался» епископом на церковном собрании. Среди крупных церковных деятелей Василий Великий отрицал возможность совершения крещения мирянами. Это следует из того, что он рассматривал крещение еретиков как крещение мирян, которое подлежит церковному очищению . Нам известно, что он принципиально считал крещение еретиков недействительным. Сторонников крещения мирян на Востоке было мало, и они не имели решающего влияния на этот вопрос. Даже в XII веке в Византии этот вопрос вызывал сомнение. В толковании 18–го правила Сардикийского собора (344) Вальсамон пишет следующее: «Итак, как нам определено 83 (72) правилом Карфагенского собора без предосуждения крестить тех, о которых есть сомнение, крещены ли они, хотя бы и поистине они получили крещение, так безопасно и без всякого сомнения мы должны крестить и того, кто крещен человеком, не получившим власти крестить и через крещение отпускать грехи [ибо крещение, говорит, очищает от грехов], дабы такое сомнение не лишало его очищения, получаемого от святого крещения. А если кто говорит, что это крещение должно считаться истинным по причине совершенного мирянином чтения святых молитв и помазания святым миром, таковой, конечно, скажет и то, что посвященные в клир епископами, ложно и не по истине поставленными, должны считаться клириками и по дознанию о сем зле, что несообразно и противно правилу 4–му святого и вселенского Второго собора… и 18–му правилу Сардикийского собора, которое определяет, что принятые в клир Мусеем и Евтихианом могут быть приняты только как миряне, но как с клириками — с ними не должно иметь общения, потому что Мусей и Евтихиан суть не рукоположенные. |
| Но, как и следует ожидать, главное внимание он обращает на происхождение 3, 4 и 5 правил Сардикийского собора, трактующих об апелляциях к папе, потому что в них и лежала вся цель подделки, остальные же правила придуманы были более «для декорации», чем по реальным побуждениям. Однако, разгадать генезис и этой важнейшей части подделки не трудно; это нужно считать фатальным для всего намерения фальсификатора, – замечает Фридрих, – что до нашего времени сохранились послание римского собора 380 г. к Грациану и его ответный рескрипт на имя Аквилина, – документы, раскрывающие пред нами со всею ясностью весь процесс фальсификации. Сравнивая 3–5 каноны с декретом Грациана, можно видеть, что фальсификатор заимствует оттуда и форму и содержание их, но только расширяет и систематизирует постановление рескрипта, а отчасти подлагает им свою тенденцию. Соответственно ходатайству римского собора о применении к делу распоряжений, изданных Грацианом еще в 375 году, декрет определяет, что всякого (епископа), осужденного собором Дамаса в соприсутствии пяти или семи епископов и не желающего подчиниться ему, или который, будучи призван к епископскому суду, по упорству не явится на него, местные гражданские власти должны принудительно приводить к епископскому суду или под стражей отправлять в Рим. «Если же, продолжает рескрипт развивать это общее положение в частностях, такая дерзость откроется в отдаленнейших частях, то все производство по этому делу направляется к митрополиту той провинции; если же (виновным) будет сам митрополит, да неукоснительно (sine delatione) спешит в Рим или к тем, кого римский епископ даст в судьи (quos romanus episcopus judices dederit). Если же возникнет сомнение в беспристрастии (на суде) митрополита или какого-либо другого епископа, то должно апеллировать (provocare – переносить суд) к римскому епископу или к собору пятнадцати ближайших епископов, однако так, что после произведенного (этими последними инстанциями) исследования то, что будет определено, не возобновляется». |
| Итак, кажется, что сии правила не согласны между собою. А я думаю, что они согласны во всем. Ибо определяют, что совершающие какое-либо священническое служение после окончательного осуждения наказываются двояким образом. Апостольское правило говорит, что справедливо изверженные, то есть, не имеющие помощи от отзыва (апелляции) и совершающие какое-либо священническое служение совершенно отсекаются от церкви. А настоящее правило, подобно тому, прежде всего определяет, чтобы не были принимаемы другим собором изверженные на полном соборе, например Константинопольском, против которого нет апелляции; – и дважды подавшие отзыв (апелляцию) и не имевшие успеха и совершившие какое-либо священническое служение после того, как им уже не принесла помощи апелляция; потом словами: « отлучаются от церкви и сообщающиеся с ними » – правило, кажется, говорит, что и таковые должны быть отсечены от церкви. Так истолкуй эти правила, и ты не скажешь, что изверженный собором и имеющий возможность обратиться к помощи апелляции, после извержения совершающий какое-либо священническое служение совсем отсекается от церкви и теряет помощь апелляции, как говорили некоторые. Ибо будешь противоречить правилам и различным законам, в которых определяется, что осужденный сохраняет свой чин неизменным, доколе не будет исследовано содержание его апелляции; в особенности будешь противоречить 4-му правилу Сардикийского собора, которое и прочти. Ищи 13-е и 15-е правило настоящего собора и 4-е правило Сардикийского собора, уничтожающее сии правила, и 3-й книги Василик титул первый, главу 45-ю, которой начало: « если же некоторые преподобнейшие епископы », и узнаешь, как и кем судятся епископы и клирики по делам о преступлениях, и когда и к кому осужденные обращаются с отзывами. Славянская кормчая . Аще собором извержен епископ, или пресвитер, или диакон, и сам ся мня и не покорся начнет служити, да не имать паки обращения в свой чин. Толкование . Се убо правило тако являет, якоже, и 12-е правило сего собора повелевает: яко аще епископ, или пресвитер, или диакон извержен быв от сана своего собором, и глаголет, яко зле на мя суд изнесоша и не по праву, может позвати оглаголющыя нань, и от иного большего собора оправитися. |
| 2. Древнейший Римский сборник. – Так, чрез присоединение правил Сардикийского собора в латинской редакции к Никейским правилам образовался древнейший сборник Римский, подобный Александрийскому. Отличительной особенностью его было то, что правила собора Сардикийского в нем были совершенно слиты с Никейскими и назывались не Сардикийскими, а Никейскими, входя при этом в один общий счет с ними. Вследствие этого на Сардикийские правила вообще ссылались, как на Никейские. Под именем Никейских ссылались на них папы, напр. Зосима и Лев 877 , и учители латинской церкви, напр. Иероним 878 и Августин 879 . Как известно 880 , обнаружение этой неправильности сделано было африканскими епископами по поводу ссылки на Сардикийские правила папы Зосимы, который указывал на них под именем Никейских в доказательство своей претензии принимать апелляции на решения местных епископов. Не находя правил, указанных папой, в своих списках Никейских правил, отцы Карфагенского собора 419 года, как известно, просили точных переводов Никейских правил у епископов Александрийского, Антиохийского и Константинопольского и, получив таковые от Кирилла Александрийского и Аттика Константинопольского , перевод Аттика отправили в Рим. Но этот перевод показывал только то, что в греческих подлинниках правил, указанных папой, нет. Указать, какому именно собору принадлежат эти правила, африканские епископы не могли, потому что у них в то время не было Сардикийских правил, хотя раньше они были известны тамошним епископам 881 . Конечно, не могли сделать подобного указания и в Риме. Вследствие этого в некоторых древних латинских рукописях Сардикийские правила обозначаются: иногда как правила Никейского 1-го собора, которые неизвестны грекам (quae in graeco non habentur, sed in latino inveniuntur), иногда как правила другого Никейского собора (canones Nіcaeni secundi), известные только на латинском языке, но неизвестные на греческом, иногда, наконец, как вообще древние каноны (canones antiqui), неизвестные грекам, известные только латинянам 882 . Даже когда, наконец, сделалось известным, что эти правила принадлежат Сардикийскому собору, в надписаниях этих правил все-таки продолжали прибавлять, что этих правил нет у греков и что они есть только у латинян 883 . Впоследствии Сардикийские правила были отделены от Никейских и под именем Сардикийских вошли в другие более поздние сборники канонов. |
| После чтения проекта постановления Луцензий потребовал у императорских представителей проверить, не были ли некоторые из поставивших подписи принуждены к тому давлением (coacti); тогда в собрании поднялись крики о том, что этого не было 1551 . Обсуждение перешло к сути дела и коснулось чувствительных моментов. Здесь следует сделать одно замечание. Обсуждение оставалось исключительно в канонической области и не касалось экклезиологии. Более того, оно велось исключительно в рамках jus scriptum; вопрос заключался в том, какие правила должны были возобладать. На этом же уровне высказал свой протест после Собора и папа Лев. Тогда Луцензий заявил: «Ясно, что оставлены постановления 318 [никейских отцов], а из постановлений 150 [отцов константинопольских] упомянуты лишь те, которые не значатся среди соборных правил; признается, что эти правила были приняты почти восемьдесят лет назад. Если же в течение этого времени они пользовались таким преимуществом, то чего же ищут сейчас, а если не пользовались, то почему они этого ищут?» 1552 Таким образом, оспаривалось решение Собора 381 г., поскольку оно не содержалось in synodicis canonibus, a также противоречило постановлениям Никейского Собора. Нельзя сказать, чтобы правила Константинопольского Собора были неизвестны на Западе: они были переведены на латынь и фигурировали в частном сборнике, носящем неверное название Isidoriana. Перевод был сделан либо в Риме, либо в Африке между 419 и 450 гг. 1553 Однако единственный канонический сборник, которым еще пользовались в эпоху Халкидонского Собора в Римской курии, содержал лишь сведенные вместе правила Никейского и Сардикийского Соборов 1554 . Хотя некоторые ученые утверждали и обратное, непохоже, чтобы решение Собора 381 г. относительно статуса епископа Константинопольского вызвало враждебную реакцию со стороны Римского престола 1555 . Кроме того, когда Евсевий Дорилейский зачитал упомянутое правило папе Льву, тот не возражал 1556 . В начале Халкидонского Собора римские легаты присоединились ко всеобщему негодованию против Диоскора, который в Эфесе в 449 г. отвел Флавиану пятое место. Пасхазин сделал вполне однозначное уточнение относительно места, занимаемого Анатолием: Ессе nos Deo volente dominum Anatolium primum habemus; hi quintum posuerunt beatum Flavianum [Вот мы Божией волею имеем (здесь) первым господина Анатолия, они же пятым поставили блаженного Флавиана] 1557 . Диоген, митрополит Кизический, заметил по этому поводу, что легаты знали правила 1558 . На протяжении Собора Анатолий всегда занимал первое место после легатов, и именно после них стоит и его подпись под догматическим определением 1559 . Использование и истолкование 3 правила Константинопольского Собора в преамбуле резолюции привело папских легатов, а затем и самого папу к занятию отрицательной позиции в отношении к данному правилу. |
| Прежде всего, при указанной нами новой постановке вопроса теряют всякое значение возражения, предъявленные Тернером. Цитата Грата на Карфагенском соборе остается в полной своей силе и даже, как увидим, приобретает новую историческую ценность. Все затруднения, извлеченные им из анализа теории Фридриха, оказываются несуществующими. Нет никакой надобности предполагать, что Сардикийские правила пережили два фазиса в своем развитии: никейский и собственно сардикийский . Каким образом подлинные Сардикийские правила, (за исключением 35 канонов) могли получить имя Никейских, это прекрасно объясняет сам Тернер исключительным господством авторитета Никейского собора на Западе и аналогами из истории правил других поместных соборов. Точно так же нет ни малейшей нужды представлять и фальсификатора в роли современного ученого, окруженного источниками 42 и тщательно изучающего характер той эпохи, к какой он приурочивает свою подделку, чтобы лучше обмануть последующие поколения. Напротив, это – один из самых распространенных типов фальсификаторов, вписывающий в существующий документ нужные ему дополнения, и его неумелая, невразумительная фраза показывает его невысокое образование. Наконец, в этой новой постановке вопроса утрачивают свою доказательную силу и данные, извлеченные Тернером из древних сборников канонического права; если подложные правила были привнесены в последние годы Иннокентия и притом в список подлинных Сардикийских правил, сохранявшихся под именем Никейских, то разноречивые показания сборников VI века не могут иметь ровно никакого значения. С другой стороны, с внесением предлагаемого нами ограничения в окончательный вывод Фридриха, и его аргументация получает всю по праву принадлежащую ей научную ценность. Раскрытый и доказанный им факт полнейшего незнакомства пап с 35 правилами Сардикийского собора за весь IV век и начало V-ro выступает пред нами с новой силой и становится загадочными вопросом, требующим решения. Но при современном положении дела, едва ли может быть указан какой-либо другой более удовлетворительный ответ на него, чем тот, какой дает Фридрих. |
| 3) Подобные сборники под названием Никейские правила, существовали и на западе. Блаженный Августин назвал Никейским правило Антиохийского собора, которым воспрещено епископу заживо избирать себе преемника; в пятнадцатом и шестнадцатом письмах папы Иннокентия I правила Сардикийского собора названы так же Никейскими, очевидно, потому что сборники, которыми пользовались оба эти святителя, были озаглавлены так: Никейские правила. Подобное заглавие имеют и старинные издания правил соборных. Вормское (1525 г.) Парижское и другие хотя в них к постановлениям Никейским присоединены каноны соборов Сардикийского, Антиохийского и других. Итак, повторяю, что в Бейрутском училище правоведения, по всей вероятности, составлен был греческий сборник церковного права после Халкидонского собора и имел заглавие, Никейские правила, или потому что они помещены были в начале его, или потому что служили канвою его. Те Арабские христиане, которые из городов Ктезифона, Востры, Филаделфии, Барака, Петры, и из Награнской области Аравии приходили в Бейрут учиться правоведению, перевело этот сборник на свой язык, и сделавшись, епископами, пользовались им при делопроизводстве под тем же названием 36 . В последствии к ним присоединены были вышепомянутые царские законы. Этот переведный сборник, под заглавием, Никейские правила, принесен был в Египет из Аравии, вероятно, в девятом веке, когда Копты забыли свой матерний язык и начали говорить наречием своих победителей Арабов. Они охотно приняли его, как книгу общеупотребительную на востоке и известную им самим по подлиннику греческому 37 . Те, коптские владыки и правоведы, которые руководствовались им при делопроизводстве и ученой разработке канонического права, всегда приводили правила его под именем Никейских, как то делали Августин и Иннокентий, не усвояя их, впрочем, Никейским отцам, а только признавая сходными с их постановлениями по духу. Уже в позднейшее время, именно в l6 веке некоторые писатели восточные, и их числе Авраам … 38 выдумали басню, будто бы Никейские правила, кроме 20 принятых … 39 церквами, были составлены никейскими отцами в течение трех лет, и одобрены общим согласием их на что нет и намека в истории церковной. Списки, этих правил на арабском языке разнообразны, и не во всем сходны с переводом Сирским, потому что каждому правоведу такого или иного племени угодно было дополнять их разными вставками. IV. Правила св. Афанасия великого |
| «Много» - значит, он говорит не об одном аргументе. Действительно, вначале Вальсамон приводит 4 правило Сардикийского Собора (напомним – Поместного Собора Западной Церкви), дающее осужденному право дважды подавать апелляцию и передающего окончательный суд папе Римскому, то есть доказывает, что каноны допускают прохождение судебного разбирательства более чем в двух инстанциях. Дальше Вальсамон говорит: «Опускаю прочее», - то есть, оставляет тему Сардикийского Собора и переходит (sic!) к подложному «Константинову дару», принимаемому им за чистую монету. Вальсамон верит, что император Константин особой грамотой якобы наделил Римского папу «всеми императорскими правами», а поскольку II и IV Вселенские Соборы наделили Константинопольского патриарха равными с папой правами, то «Константинов дар» следует относить и к Константинопольскому патриарху, а, следовательно, последний также наделен всеми императорскими правами, включая право на безапелляционность его приговоров, «как и императорский приговор не обсуждается вновь». Если это так, заключает Вальсамон, то бессмысленно рассматривать и прочие доводы, ведь патриаршее судебное решение, как равное императорскому (по «Константинову дару»), «не может быть переносимо к императору». Таким образом, основой для невозможности пересматривать императорским судом патриарший для Вальсамона здесь выступает подложный «Константинов дар», а каноны Вселенских Соборов он упоминает исключительно для того, чтобы «доказать» перенесение этого «дара» с папы на Константинопольского патриарха. Проблема даже не в том, что фанариоты ссылаются в наши дни на такое курьезное толкование, а в том, что они пытаются преподнести это толкование таким образом, будто Вальсамон опирается не на «Константинов дар», а исключительно на каноны. Вспомним слова митрополита Сардского: «Более глубокое и внимательное сравнительное исследование написанного им (Вальсамоном) о равенстве Константинопольского епископа с папой приводит к выводу, что, в конечном итоге, его наиболее заботило признание за Константинополем присущих последнему особых судебных прерогатив. |
| —344— стику, с которых я начал свое изложение, можно свести к одному, – к тому, что схоластика есть продукт не органического роста одной культуры, а механического смешения двух культур совершенно различного уровня, – очень высоко стоящей антично-христианской и сравнительно очень низко стоящей варварской, Такова, мне кажется, та простая формула, к которой можно свести определение схоластики, заключающее в себе и главные признаки, и объяснение явления. Явление это культурное и даже не просто культурное, а культурно-психологическое, потому что неспособность малокультурного ума не только самостоятельно создать, но и понять уже готовую сложную философскую систему, несмотря даже на то, что он посвящает массу времени на изучение ее, напрягает все силы на ее понимание и в подражание сам пишет философские трактаты, не имеющие, однако, никакой другой цены, кроме цели самообучения, дисциплинирования своего ума, – это явление чисто психологическое, и переводить это явление на язык каких-либо других отношений значило бы, мне кажется, не выяснять, а затемнять его истинные причины и смысл (стр. 251). Работе г. Теплова никак нельзя отказать в смелости замысла и остроумии выполнения. С ним даже, пожалуй, можно и согласиться, если его выводы прилагать лишь к ранним схоластикам. Но если иметь в виду настоящих схоластиков, тех, которые вели бесконечные споры по серьезному вопросу об универсалиях, то изображение г. Теплова окажется самой бесспорной карикатурой. (Окончание следует) П. Тихомиров Спасский А.А. Вопрос о подлинности правил Сардикийского собора (343 г.) в современной западной литературе//Богословский вестник 1902. Т. 2. 6. С. 345–383 (2-я пагин.). —326— I. Friedrich. Die Unächtheit der Canones von Sardica. Separat-Abdruck aus d. Sitzungsberichten d. philos.-philol. and d. histor. Classe d. kgl. bayer. Akademie der Wissenscliatten 1901, III. München. Turner. The genuineness of the Sardican canons. The Journal of the theological studies. April, 1902, 370–397. В ряду исторических документов, какие приводятся утопическими богословами в защиту папского главенства, особенно важную роль играют 3, 4 и 5-й правила Сардикийского собора 343 года. И нужно сознаться, что из всех канонических памятников древней церкви только на эти правила можно указывать, как на такой документ, о котором возможны серьезные споры, не предоставляет ли он Риму каких-либо особых прав, кроме преимущества чести. Так правило 3-е постановляет следующее 1127 : «Если |
|
|
