| I, стр. 544; т. II, стр. 418, 425, пр. 243-е и 476–7; т. III, стр. 510–511, пр. 586-е. «Утро» 1859 г., стр. 381 – «Записка Татищева о разных исправлениях в России») 442 . – Не так смотрит на дело преосвященный Евгений. Он, положим, ни слова не говорит о причинах сравнительно высокого уровня русской образованности в до-монгольский период; но из его указания на причину упадка этой образованности сразу видно, что он не винил в нем тогдашнее духовенство, а все зло усматривал в татарском погроме. «Вскоре за сим (1288 годом, когда, «к несчастию», сгорело училище великого князя ростовского Константина Всеволодовича) последовавшее нашествие татар и порабощение ими всей России, пишет Евгений, остановило успехи просвещения россиян. Остатки прежней письменности едва сохранены в монастырях, однако столь мало, что подлинных русских книг и грамот XIII в. весьма трудно и сыскать» (стр. 409). Или вот что писал он 27 января 1815 г. Анастасевичу: «О упадке у нас наук от нашествия монголов вот мое мнение: не монголы сами, но их иго, уничижившее умы, истребило тысячи памятников нашей словесности, кои умеют беречь только люди, знающие их цену. Я видел в Новгороде целые кучи книг и бумаг, согнивших в каменных сырых погребах, в кои тяжко и войти. Сколько ж таких кладовых согнило в век, огрубевшей от монголов, когда ум не имел свободы и пересматривать сии памятники»? Только уже в половине XIV в. «несколько возбудилось тщание об отечественном просвещении» (стр. 410), доказательством чего служат, по Евгению, «многие», до нас дошедшие, харатейные и другие книги «сего времени, писанные в русских монастырях», и книги, привезенные к нам из Сербии, Далматии и Греции. Благодаря каким влияниям и обстоятельствам произошло это возбуждение, автор не говорит, указав лишь, что «сему более всех споспешествовал» митрополит Киприан, «сочинивший первую систематическую российскую историю под именем Степенной книги». – Сказав далее (стр. 410) несколько слов о просветительной деятельности Стефана пермского (по его житию) и о сущеетвовании «в России при церквах по знатнейшим местам библиотек», преосвященный историк выражает сожаление, что «при всем том русское духовенство крайне нуждалось в науках, и не было нигде публичных школ» (стр. |
| Такая полемика только раздражает противников и никого не убеждает Вместо этого светлые стороны движения следует признать, сделать их общей почвой и точкой соприкосновения между заблуждением и церковным учением и показать, что истина, увлекающая отпадающих от Церкви, в ней-то именно только и может быть осуществлена во всей полноте, законченности и глубине. Этот метод полемики и нашел для себя в статьях преосвященного Антония против Толстого. Считаем нужным заметить, что этот метод совершенно противоположен приспособлению к вкусам толпы католического духовенства. Последнее берет исходной точкой для своего приспособления не элементы добра, а страсти и пристрастия народа. Уступая ему его наиболее дорогие пороки, оно покупает этим привязанность к католичеству. В близком родстве со взглядом на заблуждения и методы борьбы с ними стоят мысли преосвященного Антония о поведении пастыря на наших окраинах, часто отличающихся по церковным обычаям от центральных губерний. Пастырь не должен по политическим соображениям русификации искоренять здесь все местные обычаи, часто более древние и трогательные, чем обычаи его родины. Уничтожение в униатских приходах общего пения, цветочных венцов при бракосочетании вместо медных, хождение первого братчика со свечою впереди священника во время каждения имело последствием самые тяжкие недоразумения. Насилие во всех его видах должно быть изъято из числа средств пастырского воздействия. Пастырь, по примеру Стефана Пермского, должен слиться со своим инородческим приходом со стороны религиозно-бытовой и со стороны наречия. Только такой образ действий может служить в конце концов и политическому сближению инородцев с русскими. (II, 213, 325). В своих сочинениях преосвященный Антоний высказывает несколько свежих и вполне основательных мыслей и по вопросу о преобразовании духовно-учебных заведений, которые уместно привести в виду непрекращающихся слухов о предстоящей реформе. Прежде всего, по мысли преосвященного Антония, следует говорить не о понижении научного уровня, а о его повышении и особенно об усилении светского образования. |
| В 1392 году соседственная Перми Вятка, основанная в 1174 г. новгородскими выходцами, славная богатством и народонаселением и цветущая промышленностью и торговлею жителей, подверглась нападению и раззорению от татар. Соседство ее было выгодно для Перми и относительно народной безопасности, потому что она защищала Пермь от, нападений закамских обитателей, и относительно развития зырянской торговли и промышленности, так как вятчане, слишком 200 лет господствуя по Вятке, Каме, Чусовой и отчасти по Лузе и Сысоле, давно приобрели известность своею промышленною и торговою деятельностно, охотно брали у зырян лесную добычу, доставляя им за то все для них необходимое. Св. Стефан дорожил близостью и благосостоянием этой предприимчивой страны тем более, что настоящее несчастье вятичей должно было отразиться и на зырянах, повлечь за собою упадок местной промышленности в пограничных зырянских селениях, породить бедность в стране и открыть ее нападениям хищников. Кроме того торгуя по Лузе и Сысоле, вятчане, как христиане, много способствовали устройству и украшению тамошних храмов. Но постигшее их бедствие ожесточило вятчан. Лишившись всего своего состояния и доведенные до отчаяния, вятчане многочисленными толпами нахлынули на соседние пермские деревни, прося себе крова и пищи и силою отнимая требуемое у невоинственных зырян. Начались грабежи и убийства. Как татары выгнали их, так они начали гнать зырян, намереваясь поселиться в их селениях. Лишь только св. Стефан узнал о том, что вятичи из добрых соседей и благодетелей сделались ожесточенными врагами и разбойниками, он тотчас же поспешил на Сысолу и Лузу, чтобы защитить своих пасомых. Явившись к вятчанам, он сожалел о постигшем их несчастии, советовал не унывать и не подвергать тому же других, а стараться прогнать татар и возвратить назад отнятое ими, обнадеживая успехом, в противном же случае грозил судом Божиим и гневом великокняжеским. Труды его не были напрасны. Вятчане ушли в свои раззоренные города и, соединившись с новгородцами и устюжанами, отомстили татарам, сожгли много татарских городов по Волге и возвратились домой с богатою добычею, благодаря святителя за его добрый совет. Последнею услугою св. Стефана пермскому краю было то, что он положил конец злодействам разбойника Корть-Айки, (от имени которого получило свое название селение Корт-керос) долгое время наводившего ужас на жителей. |
| Лит.: Малышев В. И. Усть-Цилемские рукописные сборники XVI-XX вв. Сыктывкар, 1960; Беленкина Т. И. Из истории классовой борьбы коми народа. Сыктывкар, 1971; Гагарин Ю. В. Старообрядцы. Сыктывкар, 1973; он же. История религии и атеизма народа Коми. М., 1978; Жеребцов И. Л. Формирование этнической территории коми (зырян). Сыктывкар, 1977; он же. Населенные пункты Республики Коми: Ист.-демогр. справ. М., 2001; Турубанов А. Н. Создание целлюлозно-бумажной промышленности в Коми АССР. М., 1979; Давыдов В. Н. Образование автономной области Коми. Сыктывкар, 1981; История Коми АССР с древнейших времен. Сыктывкар, 19812; История северного крестьянства. Архангельск, 1984. Т. 1; Святитель Стефан Пермский: К 600-летию со дня преставления/Под ред. Г. М. Прохорова. СПб., 1995. (Древнерус. сказания); История Пермской епархии в памятниках письменности и устной прозы: Исслед. и мат-лы к 600-летию со дня преставления Стефана Пермского. Сыктывкар, 1996; Котов П. П. Динамика уровня земледелия в Коми крае в кон. XVIII - нач. XX в. Сыктывкар, 1996; Мацук М. А., Шаньгина В. В. Торговля и пути сообщения в Коми крае в XIX в. Сыктывкар, 1996; Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры. Сыктывкар, 1996. 2 т.; Морозов Н. А. ГУЛАГ в Коми крае, 1929-1956 гг. Сыктывкар, 1997; он же. Особые лагеря МВД СССР в Коми АССР (1948-1954 годы). Сыктывкар, 1998; Рогачев М. Б. Приходское духовенство Коми края в конце XIX - начале ХХ в.//Вестник культуры Респ. Коми. Сыктывкар, 2000. 1. С. 9-17; Атлас Республики Коми. М., 2001; Христианство и язычество народа коми. Сыктывкар, 2001; Дронова Т. И. Русские старообрядцы - беспоповцы Усть-Цильмы: Конфессиональные традиции в обрядах жизненного цикла (кон. XIX - нач. ХХ в.). Сыктывкар, 2002; она же. Старообрядческие общины Усть-Цильмы и Сыктывкара: Пути сохранения традиций//Очерки рус. народной культуры/Отв. ред.: И. В. Власова. М., 2009. С. 197-220; Старообрядческий центр на Вашке. Устная и письменная традиция Удоры: Мат-лы и исслед./Под ред. |
| Стефана, пал их жертвою. В 1467 году 120 человек вятчан вместе с пермяками воевали вогуличей и взяли в плен князя их Асыку. В 1481 году вогуличи напали на Великую Пермь, проникли до Чердыни, но здесь настигли их устюжане под начальством Андрея Мишнева и побили. Асыка каким-то образом успел освободиться из плена, и в 1483 году великий князь послал на него воевод - князя Федора Курбского Черного и Салтыка Травина с устюжанами, вологжанами, вычегжанами, вымичами, сысоличами, пермяками. На устье Полыми встретили они вогуличей и разбили с потерею только семи человек своих, отсюда пошли вниз по Тавде, мимо Тюмени в Сибирскую землю, дорогою воевали, добра и пленных взяли много; от Сибири пошли вниз по Иртышу, с Иртыша на Обь, в Югорскую землю, где взяли в плен большого ее князя Молдана и других, и возвратились в Устюг 1 октября, вышедши оттуда 9 мая. В 1485 году по старанию пермского епископа Филофея князья югорские, кодские - Молдан, отпущенный из плена с детьми, да трое других - заключили мир под владычним городом Усть-Вымским с князьями вымскими - Петром и Федором, с вычегодским сотником и с владычним слугою, клялись лиха не мыслить и не нападать на пермских людей, а пред великим князем вести себя исправно; для подкрепления клятвы пили воду с золота, по своему обычаю. В последний год XV века был последний поход на Югорскую землю, на вогуличей, ходили воеводы: князь Семен Курбский, Петр Ушатый и Заболоцкий-Бражник с 5000 устюжан, двинян, вятчан; разными реками и волоками достигли Печоры, построили на берегу крепость и отсюда отправились за Уральские горы, которые перешли с большим трудом. Так утверждение русского владычества на Каме, в Перми имело необходимым следствием подчинение и отдаленнейших стран северо-восточных, переход через Уральские горы, потому что дикие жители этих стран нападали на Пермь и тем самым вызывали на себя русское оружие. Но, вдаваясь все более и более на северо-восток по искони принятому направлению, распространяясь легко на счет диких финских племен, редко разбросанных по огромным пространствам, русские владения не могли с такою же легкостию распространяться на юго-восток, ибо там еще стояли своими вежами татары, ослабленные разделением на несколько орд, потерявшие для Руси прежнее значение безусловных повелителей, но в первую половину княжения Иоаннова еще не отказывавшиеся от притязаний на дань и долго после опасные, как разбойники неукротимые. |
| Истинный миссионер тот, кто, будучи на проповеди, не поглядывает на часы: «а сколько мне еще тут осталось?» И сегодня все современные успешные зарубежные миссионеры – это те, кто приехали с мыслью «я умру здесь», кто, возложив руку на плуг, не оглядываются назад. Уже такая решимость быть верным до смерти привлекает на человека особую благодать Божию. И в Китае только тогда двинулось дело, когда среди начальников миссии появился отец Иннокентий (Фигуровский), который без остатка посвящал себя проповеди Христа китайцам. Таким человеком был и святой Николай Японский . Еще в Византии от клириков, направляемых на служение в земли иноверцев, брали перед хиротонией специальные расписки. Процитирую одну из таких расписок, данную иеромонахом Кириллом в 1338 г.: «Посылаемые к христианскому народу, находящемуся под властью народа нечестивого, должны держать в уме, что они взяли на себя апостольский подвиг... [сознавая предстоящие мне трудности] я делаю в письменном виде сие обещание... не ожидать и не искать повода, чтобы медлить и откладывать свой отъезд... и не возвращаться сюда, бросив вверенную мне паству, без великой необходимости и нужды» 58 . В этом тексте примечательно, во-первых, что направляемый в иноверную заграницу клирик с самого начала рассматривался не только как тот, кто будет заниматься исключительно проживающими там греками-христианами, но по мере сил заботиться и о просвещении тамошних иноверцев – брать таким образом на себя «апостольский подвиг». А во-вторых, что отправляющийся на миссию должен был осознавать, что получил билет в один конец. Еще ярче это выражалось у древних ирландских монахов-миссионеров, которые, отправляясь на проповедь к язычникам, сразу же внутренне готовили себя к мученической смерти. И эта решимость сделала их апостолами для множества европейских народов, проживающих на территории современных Шотландии, Британии, Франции, Бельгии, Германии, Швейцарии, Италии, Исландии и Фарерских островах. Тот же настрой мы видим и у святителя Стефана Пермского в его речи, обращенной к епископу Коломенскому Герасиму: «благослови меня, владыко, пойти в языческую землю, называемую Пермью, в народы заблудшие, к людям неверным, к людям некрещёным. Хочу учить их и крестить их, если Бог споспешествует мне и поможет, и посодействует, и твои молитвы помогут мне. Пусть либо просвещу их, обращу их и приведу их ко Христу Богу, либо сам сложу свою голову за Христа и за веру, и за доброе исповедание, как сказал апостол: Даровано нам не только в Него веровать, но и за Него страдать ( Фил.1:29 )» 59 . |
| Но кто не слыхал, тот не может себе представить всю особенность татарского пения детей и мальчиков, – сколько в нем жизни и выразительности, и такая задушевная простота. Такая же служба и пение в симб. школах на чувашском. Это совершение служб на туземных наречиях производит удивительное действие. Дети все отлично обучаются чтению и пению и, приходя в деревню, в своих семьях становятся миссионерами посреди родителей-татар, которые считались православными только по имени, не зная языка. Потом из них образуются учителя для сельских школ чувашских и татарских, и они у себя образуют службу и пение по тому же примеру, и из них же ставятся по мере возможности священники и диаконы в инородческих приходах. Это – великое дело, поднятое в Казани Н. И. Ильминским по стародавнему примеру первых казанских епископов Гурия и Варсонофия и Стефана пермского, – примеру, бывшему в забвении в течение 300 лет. С такими приятными впечатлениями в прошлый понедельник оставил я Казань. В Нижнем Новгороде пробыл несколько часов в самом начале ярмарки, успел осмотреть только что открытую и интересную выставку кустарной и заводской промышленности, и не избег общей участи претерпевать великое кормление от купцов. За завтраком почтенный старик И. Н. Волков, подойдя ко мне, сказал: “Все мы просим доложить Его Императорскому Величеству, что когда потребуется, как было при Минине, так и теперь будет, – все мы готовы все отдать на защиту царя и отечества от врагов”. Затем меня ожидали еще новые впечатления во Владимире, где я не бывал еще до сих пор. Я пробыл там день и видел великую красоту в храмах. Вот когда бы Вашему Величеству выпало удобное время съездить во Владимир из Москвы на несколько часов, – великая честь и радость была бы для города, ныне позабытого и служащего лишь проезжею станцией железной дороги; а для Вас, я уверен в том, было бы делом самого живого интереса посмотреть на этот срединный пункт земли русской, – на гнездо Москвы и русского государства, – и видеть эти храмы, единственные по своему значению. |
| Из последних четырех разделов «Плачь пермьскых людей» по содержанию наиболее историчен, а «Плачь церкви» наиболее близок к устной народной традиции похоронных плачей. В целом в этой заключительной части Слова различают три стилистических слоя: фольклорный, летописный и традиционный для житий похвальный. Литературные достоинства «Жития Стефана Пермского» бесспорны. Следуя традиции, Епифаний Премудрый был во многом оригинален. Так, композиция этого сочинения со всеми ее особенностями, судя по всему, принадлежит самому автору. Во всяком случае, исследователям не удалось найти среди греческих и славянских житий ни его предшественников, ни его последователей. Повествовательная структура сочинения Епифания является наилучшим выражением стиля «плетения словес». Произведение пронизано библейским (в нем насчитывают 340 цитат, из которых 158 из Псалтири), святоотеческим и церковно-историческим контекстом. Изложение конкретных фактов перебиваются в нем отвлеченными размышлениями мистико-религиозного, богословско-историософского, оценочно-публицистического содержания. Помимо автора в нем говорят и персонажи, и многие сцены основаны на диалогах и монологах. Вместе с тем автору присуще тяготение к афористичности высказывания, смысловой и звуковой игре словами; орнаментации текста посредством лексических повторов, умножения, или нанизывания связанных общей темой синонимов, метафор, сравнений, цитат, образов, а также посредством его морфологической, синтаксической и композиционной ритмизации. Как установлено, Епифаний широко использовал приемы искусства слова, которые восходят к античной литературной традиции. Используя, например, прием гомеотелевтона (созвучия окончаний) и гомеоптотона (равнопадежья), откровенно ритмизуя при этом текст, он создает периоды, имеющие, в сущности, стихотворную природу. В подобные панегирические медитации автор впадает обычно, когда что-нибудь пробуждает у него чувство вечного, о чем неуместно говорить просто. Тогда Епифаний насыщает свой текст выстроенными в длинные цепочки метафорами, эпитетами, сравнениями, пытаясь выявить символическое значение предмета своей речи. |
| Кроме того, в пособие при ведении этих собеседований и чтений, братство рассылало по церквам книги, брошюры и листки, причем бедные церкви снабжало ими безмездно. 2) Волынское Владимиро-Васильевское братство издало правила для внебогослужебных собеседований. 3) Воронежское братство (св. Митрофана и Тихона) рассылало особые программы, выработанные советом братства для ведения этих собеседований, во все приходские церкви. 4) Пермское братство (св. Стефана), в видах правильной, целесообразной постановки собеседований, составило руководственные начала для них и указало пособия для ведущих эти беседы. 5) Смоленское братство (прей. Авраамия) сделало распоряжение, чтобы священники вносили в нарочно для того заведенные журналы: время, предмет собеседований и свои примечания; выписки из этих журналов священники сообщают в совет братства. Эти записи, несомненно, пригодятся для будущих пастырей церкви; для них они составят, на первых порах их служения, особенно ценное руководство для самостоятельного ведения чтений и бесед. Весьма желательно, чтобы эти записи сохранились в церковных архивах вместе с другими важными документами. 6) Ставропольское братство (св. Андрея) учредило при совете «особую комиссию» для рассмотрения внебогослужебных бесед и поучений приходских священников. Так серьезно понимают многие братства свои обязанности в деле развития внебогослужебных собеседований и чтений по православным приходам и посвящают немало времени и труда на правильную постановку этой важной отрасли воздействия старших и просвещенных членов общества на своих младших и непросвещенных братьев. Приводимая ниже таблица познакомит нас с цифровыми данными, показывающими количественное распространение этих собеседований и чтений, предпринятых по почину братств по епархиям, за 1890 – 91 год. Братства указавшие в отчетах (за 1890 – 91 год) число внебогослужебных собеседований и чтений. Местонахождение Наименование Число собеседований Число чтений 1) Владимирская Александро-Невское 2) Волынская. Владимиро-Васильевское Богоявленск. |
| В России это был век небывалого расцвета монашества, век свв. Сергия Радонежского, Стефана Пермского и всей Северной Фиваиды. Это был век освоения новых северо-восточных рубежей и миссионерского распространения Православия среди новых народов, вошедших в русскую сферу влияния, век бесчисленных переводов с греческого и развития литературного стиля «плетения словес». Это был век Епифания Премудрого, Феофана Грека и Андрея Рублева. Перечень этот можно было бы продолжать бесконечно долго, но, думается, пора перейти к некоторым обобщениям. XIV в. похоронил эпоху многоэтнических суперимперий. Будущее было за централизованными национальными государствами. Однако интересно отметить, как долго народы не хотели расстаться с мифом об империи, сделаться центром которой было мечтой практически каждого европейского государства, как восточного, так и западного, от Болгарии до Кастилии. В течение XIII-XIV вв. канонисты многих стран независимо друг от друга развивали принцип «translatio imperii». России этот процесс коснулся несколько позже - уже в XV в., в форме теории о Третьем Риме, которым сделалась Москва. Далее, XIV в. отмечен перемещением восточных границ христианства. На юге к концу века турки были уже полноправными хозяевами Балканского полуострова, и падение Константинополя стало только вопросом времени. Теперь уже Венгрия взяла на себя роль, которую в течение многих столетий играла Византия, - роль бастиона христианства против наступающего ислама. Но вместе с тем на Руси уже было указано новое направление распространения христианства - северо-восток. Это было началом долгого пути, в конце концов приведшего русских миссионеров на Аляску, в Китай и Японию. Однако главное значение XIV в., думается, в том, что в нем, после обращения румын, пруссов и литовцев, была установлена граница между восточным и западным христианством. Если до этого в Центральной и Восточной Европе все еще жили языческие племена, представлявшие натуральную почву для миссионерских усилий и политической экспансии как Запада, так и Востока, то теперь римо-католичество и Православие наконец столкнулись на всем протяжении Европы. Можно сказать, что новая история началась в XIV в., ибо все народы, принимающие в ней активное участие, именно тогда сделались нациями. И, несмотря на будущие перемещения и изменения политических границ, все эти нации сохранили свое лицо и религиозную и культурную идентичность, обретенную ими в XIV в. |
|
|
