| В условиях широкой автономии Православная Церковь в Эстонии, как и остальные, смогла постепенно восстановить все стороны церковного бытия: епархиальную, приходскую и монастырскую жизнь, развить духовное просвещение и религиозное образование, благотворительность и служение милосердия. Исключительное место в жизни АПЦЭ занимали монастыри — важнейшие духовные центры, поддерживавшие в душах людей, стекавшихся в их благодатную ограду, ту спасительную веру, без которой, по слову апостола, угодить Богу невозможно (Евр. 11. 6). В этот период в ведении АПЦЭ находились одна из древних особо почитаемых русских обителей Псково-Печерский Успения Божией Матери мужской монастырь (1473), Пюхтицкий Успенский женский монастырь (1891), Иверская женская община в Нарве. Многие священнослужители Автономной Эстонской Православной Церкви и благочестивые миряне посещали святые обители Русской Православной Церкви, расположенные в епархиях западной части бывшей Российской империи: рижский Свято-Троицкий женский монастырь (1891), виленский Свято-Духовский мужской монастырь (1597) и Почаевскую Успенскую лавру (1240). Но наибольшее стечение паломников из Эстонии ежегодно происходило 28 июня, на день памяти основателей Валаамского Свято-Преображенского мужского монастыря (XII в.) преподобных чудотворцев Сергия и Германа. Господь судил мне в детстве вместе с родителями дважды побывать в обители, духовное влияние которой во многом предопределило мой дальнейший жизненный путь. Первоочередной пастырской заботой в Автономной Эстонской Православной Церкви оставалось попечение о браке и семье, о религиозном воспитании детей, раскрытие в сознании пасомых сущности супружеского и семейного служения в браке, являющегося, по слову апостола, великой тайной по отношению ко Христу и Церкви (Еф. 5. 32). В самом начале 20-х гг. с благословения священноначалия в Риге появились студенческие религиозные кружки, заложившие основу Русское студенческое христианское движение в Прибалтике. Руководитель РСХД за рубежом выдающийся духовник и проповедник протоиерей Сергий Четвериков (Париж) считал, что оно имело почву и в России и было выражением «глубокой внутренней потребности молодой души найти в себе самой твердое религиозное основание для разумной и осмысленной жизни» 981. В кругах русской студенческой молодежи за пределами Советской России усиливалось стремление познать и усвоить Христово учение, религиозно осмыслить русскую действительность, ее прошлое и настоящее, принять на себя ответственность за судьбу русской культуры и Церкви. |
| – В экспозиции шесть залов, которые рассказывают не только об основных жизненных вехах нашей героини, но и о ее духовном пути, который, несмотря на всю необычность жизненных перипетий матери Марии, может перекликаться с духовным путем каждого человека. Первый, обширный зал называется «Поэзия и политика: что есть истина?» Он рассказывает о детстве и юности Лизы Пиленко, а затем Елизаветы Кузьминой-Караваевой, девочки из дворянской семьи, жившей в имении отца на берегу Черного моря и завязавшей необычную дружбу с К.П. Победоносцевым. Именно ему она и задала когда-то этот пилатовский вопрос: что есть истина? Поиск истины, смысла жизни, Бога – главные движущие моменты этого периода, они реализуются в искусстве и политике (книги стихов и прозы Е.Ю. Кузьминой-Караваевой, ее акварели, участие в партии эсеров в революцию и пребывание на посту городского головы города Анапа), в главной встрече ее жизни – с поэтом Александром Блоком. Второй зал очерчивает результат такого напряженного духовного поиска: «Только Христос: нищета и свобода». Здесь идет рассказ о сужении духовного пути, о тяжелом положении русской эмиграции, в которой со вторым мужем и тремя детьми оказывается Елизавета Юрьевна Скобцова, о самом страшном ударе – смерти младшей дочери Насти, о том, что даже этот страшный опыт обнищания может оказаться даром – свободой во Христе. Третий зал «Движение в церкви: жизнь, новизна, творчество» рассказывает о творческом опыте РСХД (Русского Студенческого Христианского Движения) в контексте известной посетителю Митинга истории движений в Католической церкви, о той роли, какую сыграло РСХД в жизни Е.Ю. Скобцовой. Четвертый зал «Монашество в миру: вторая евангельская заповедь» рассказывает о монашеском постриге и выборе монашества в миру – монашества, не отделяющего себя от страданий мира, но стремящегося их разделить в любви к Богу и ближнему. В шестой зал мы входим как в просторный дом, в Дом на улице Лурмель, зал называется «Православное Дело: жажда охристовления жизни», здесь говорится о деятельности круга друзей, ставших обществом «Православное Дело», которое организовало общежития, столовые, культурный центр, в войну спасало евреев и всех гонимых нацистским режимом. И последний зал «Мученичество и прославление: рождение в смерти» говорит об аресте и последних годах жизни матери Марии в лагере Равенсбрюк, о том, как и там она поддерживала всех окружающих, о ее удивительных лагерных вышивках, о мученической кончине и прославлении. |
| В эмиграции роль Православной Церкви была особой. Многих людей, оказавшихся за пределами России, отличал высокий духовный настрой. Переживая утрату отчизны, испытывая лишения, они с энтузиазмом участвовали в религиозной жизни русского рассеяния. Развивалась приходская жизнь, в молодежной среде активно работало Русское Студенческое Христианское Движение. Деятельное участие в мероприятиях Движения принимал отец Патриарха Михаил Александрович Ридигер, который в конце 1930-х годов был рукоположен в диакона, а затем — во иерея. В Эстонии стремились побывать эмигранты из «дальнего зарубежья». Здесь они находили «уголок» России, заключавший в себя великую святыню — Псково-Печерский монастырь. За пределами СССР, в тогдашних границах Финляндии, находилась и другая русская святыня — Валаам. Посещение Северного Афона, как называли Валаамскую обитель, оставило неизгладимый след в душе юного паломника Алеши Ридигера. Это событие сыграло, по признанию Патриарха, особую роль в его жизни. Следовательно, событие это повлияло и на судьбу Русской Православной Церкви, неразрывно и непостижимо связанную с жизнью ее Предстоятеля. В конце 1930-х годов сложно было предположить, что посещение Валаама отроком Алексием станет судьбоносным не только для Церкви, но и для самой обители, которая после полувекового разорения и разрушения начнет возрождаться и будет восстановлена при деятельном попечительстве давнего юного паломника, а ныне священноигумена ставропигиального Спасо-Преображенского Валаамского монастыря Патриарха Алексия. В 1937 году отец будущего Патриарха посетил Валаам. Эта поездка произвела на него столь сильное впечатление, что в последующие годы он вновь совершал паломничества в Спасо-Преображенскую обитель, но уже с женой и сыном Алексеем. Святейший Патриарх Алексий вспоминал: «Семейной традицией было совершение паломничеств в период летних отпусков. Мы ездили или в Пюхтицкий женский монастырь, или в Псково-Печерский мужской. Но особенно мне запомнились паломнические поездки в Валаамский Преображенский мужской монастырь в 1938 и 1939 гг. Мы плыли пароходом до Хельсинки, оттуда по железной дороге ехали до Выборга и потом уже на монастырском пароходе до Валаама. Следующий раз я побывал на Валааме только пятьдесят лет спустя, в год 1000-летия Крещения Руси». |
| Впрочем, суть дела заключается не в этом, а в том, что экуменисты, и притом, к сожалению, даже из православной среды, не имеют правильного понятия о Церкви. Они считают, что к Церкви принадлежат все крещеные во Христа, ставят в один ряд как православных, так и еретиков, признавая тех и других телом Христовым. Для примера укажем на статью одного из самых влиятельных русских экуменистов в Париже, профессора и помощника ректора Богословского института в Париже В.В. Зеньковского. В журнале русской ИМКИ «Вестник русского студенческого христианского движения» 5, стр. 17-18) он пишет: «Мы должны навсегда забыть, отвыкнуть от горделивой мысли, что Дух Божий только у нас и с нами (т. е. православными)... Будучи... вне православия, я все же чувствовал себя в Церкви. Я видел, что рамки Церкви бесконечно более широки и более вместительны, чем мы обыкновенно думаем. И, действительно, кто может указать, где кончается церковная ограда и начинается зеленеющая нива Христова. Кто посмеет утверждать, что вне этой ограды у Христа нет Церкви, нет служителей и учеников... Неужели мы должны их отбросить только потому, что они служат Ему иначе, чем мы... Я теперь убедился, что и они, протестанты, стоят в Церкви и работают, может быть сами того не сознавая и не называя вещи их именами, для Церкви... Нет, Церковь Христова шире нашего стесненного понимания о ней; она включает в себя всех верующих в Бога и любящих Его, как бы ни проявлялась их вера и любовь». В другой своей статье в том же журнале под заглавием «Основы экуменического общения» проф. В.В. Зеньковский высказывает еще более странные мысли, совершенно недопустимые для православного сознания. Разумея под основою и целью экуменического движения общение разных церквей и соединение их «по линии любви», он требует от представителей объединяемых церквей абсолютной веры, что «спасение возможно лишь через Церковь, к которой они принадлежат и что в их церкви есть абсолютная (хотя бы и неполная) истина» (январь-февраль, 1935). В этих словах профессор Зеньковский высказывает мысль, что спасение будто бы возможно в каждом инославном исповедании. И, напротив, если кто из инославных христиан оставит свое исповедание и соединится с еретиками другого какого-либо вида и даже с Православною Церковью, то спасение для такого человека уже невозможно. Конечно, соединение церквей мыслится здесь при полном игнорировании догматических разностей - только по линии любви, то есть как приятельское общение. |
| Дворяне – это совсем другие люди, и мы это всегда как-то видим, видим породу. Дело не в лице и даже не в манерах... Часто это, конечно, в слове выражалось, во взгляде, в реакциях. И русская аристократия, как бы ее ни уничтожала советская власть, но все-таки кто-то уцелел, в основном в эмиграции. – С уходом таких людей, как покойный Алексий, мы это теряем? – Безусловно, теряем. У нас уже практически никого не осталось с дореволюционным воспитанием. – И у современной молодежи нет шансов дорасти до того понимания чести? – В том-то и дело, что это " накопительная система " . Она не берется ни из книг, ниоткуда. Вот Лихачев Дмитрий Сергеевич – мы видели, это порода. Эмиграция сохранила атмосферу, поэтому люди, родившиеся в эмиграции, несут и несли в себе эту породу. Митрополит Антоний Сурожский – он родился не в России, патриарх Алексий родился не в России, но он воспитывался в этой среде. И вроде бы какие там аристократы – в бедности страшной, в голоде, в лишениях? А стать оставалась, у многих. Я встречаю некоторых людей, совсем уже даже не того поколения, а следующих поколений, в которых это сохранилось... Он, патриарх Алексий, конечно, впитал это в себя от родителей, от той среды. Например, один из его дедушек был белогвардейцем. Кроме того, там были организации очень живые, которые сохранялись многие десятилетия. Русское христианское студенческое движение, куда входили родители патриарха Алексия, оказалось очень действенной организацией. Люди дорожили этими связями, и в каждой стране, где были русские, духовники этих отделений – это знаменитейшие люди: протоиерей Александр Шмеман, отец Василий Зеньковский, отец Сергий Булгаков – имели к этому отношение. Они сохранили Татьянин день (в праздник святой мученицы Татианы был подписан указ об основании Московского университета, и она считается покровительницей учения в России – авт.). Они праздновали Татьянин день, когда в Советском Союзе ничего этого не было. И уже потом, выйдя из студенческого возраста, они собирались именно на Татьянин день, уже старики – я встречал таких эмигрантов, одного в Швейцарии, который говорил: " Мы на Татьянин день до сих пор собираемся " . Они держались вместе и держатся до сих пор. Очень трогательно. |
| Дворяне — это совсем другие люди, и мы это всегда как-то видим, видим породу. Дело не в лице и даже не в манерах… Часто это, конечно, в слове выражалось, во взгляде, в реакциях. И русская аристократия, как бы ее ни уничтожала советская власть, но все-таки кто-то уцелел, в основном в эмиграции. — С уходом таких людей, как покойный Алексий, мы это теряем? — Безусловно, теряем. У нас уже практически никого не осталось с дореволюционным воспитанием. — И у современной молодежи нет шансов дорасти до того понимания чести? — В том-то и дело, что это «накопительная система». Она не берется ни из книг, ниоткуда. Вот Лихачев Дмитрий Сергеевич — мы видели, это порода. Эмиграция сохранила атмосферу, поэтому люди, родившиеся в эмиграции, несут и несли в себе эту породу. Митрополит Антоний Сурожский — он родился не в России, патриарх Алексий родился не в России, но он воспитывался в этой среде. И вроде бы какие там аристократы — в бедности страшной, в голоде, в лишениях? А стать оставалась, у многих. Я встречаю некоторых людей, совсем уже даже не того поколения, а следующих поколений, в которых это сохранилось… Он, патриарх Алексий, конечно, впитал это в себя от родителей, от той среды. Например, один из его дедушек был белогвардейцем. Кроме того, там были организации очень живые, которые сохранялись многие десятилетия. Русское христианское студенческое движение, куда входили родители патриарха Алексия, оказалось очень действенной организацией. Люди дорожили этими связями, и в каждой стране, где были русские, духовники этих отделений — это знаменитейшие люди: протоиерей Александр Шмеман, отец Василий Зеньковский, отец Сергий Булгаков — имели к этому отношение. Они сохранили Татьянин день (в праздник святой мученицы Татианы был подписан указ об основании Московского университета, и она считается покровительницей учения в России — авт.). Они праздновали Татьянин день, когда в Советском Союзе ничего этого не было. И уже потом, выйдя из студенческого возраста, они собирались именно на Татьянин день, уже старики — я встречал таких эмигрантов, одного в Швейцарии, который говорил: «Мы на Татьянин день до сих пор собираемся». Они держались вместе и держатся до сих пор. Очень трогательно. |
| Димитрию. Запомнился мне очень один с ним разговор... Мы шли из церкви РСХД по улице Оливье-де-Серр (РСХД – это Русское Студенческое Христианское Движение, к которому до войны мы оба были очень близки). О. Димитрий говорит мне: “Ты видишь, какие начинаются гонения на евреев? Еще нет того, что делается в Германии, но надо ждать, что и у нас будет нечто подобное, и мы заранее должны знать, что нам делать!” Мы оба были убеждены, что в случае нужды надо будет помогать евреям, как крещеным, так и некрещеным, но ищущим нашей помощи. Мне, как живущему в Русском Доме Сент-Женевьев-де-Буа, меньше было поводов и возможностей это намерение применить в жизнь (хотя и в Сент-Женевьев кое-что делалось в этом плане), а вот о. Димитрий, живший в центре Парижа и служивший в церкви общежития “Православное Дело”, основанного матерью Марией, был в самой гуще событий, и ему с матерью Марией пришлось не только много делать, чтобы спасать евреев во время оккупации, но и погибнуть за это» . К сожалению, отец Борис скромно умолчал, в чем конкретно заключалась его деятельность по спасению евреев в Сент-Женевьев-де-Буа. Уже упоминался и настоятель Свято-Троицкого храма в г. Клиши протоиерей Константин Замбржицкий, крестивший в Компьенском лагере Илью Фондаминского (в 1946 г. отец Константин перешел в юрисдикцию Московского Патриархата, 10 октября 1948 г. уехал в СССР, служил настоятелем церкви в Костроме, публиковал статьи в «Журнале Московской Патриархии», в 1949 г. принял монашество с именем Стефан, но не выдержал советских условий и в 1950 г. повесился) . Несколько парижских православных священнослужителей, активно помогавших евреям, уже в период Второй мировой войны находились в юрисдикции Московского Патриархата. Так, совсем недалеко от улицы Лурмель ложные свидетельства о крещении выдавал евреям настоятель Трехсвятительского подворья на улице Петель архимандрит Афанасий (Нечаев) . Во время оккупации Парижа он помогал преследуемым евреям, за что 31 сентября 1942 г. был арестован во время молебна в церкви и подвергнут допросам гестапо. |
| Евгения Неганова , культуролог. Фото Льва Честнова. – С.18-19; Александр Стриженов, ведущий телепрограммы «Доброе утро», Первый канал. Фото Ярослава Цакула. – С.20-21. Священник Николай Емельянов , заместитель декана богословского факультета Православного Свято-Тихоновского богословского института. Грех – это то, что мешает любить. Послесловие к дискуссии. Фото Вячеслава Лагуткина//Фома. - – 2003. – С.22-25. – (рубрика « Тема: Любовь без брака »). См. также отклики : Иерей Александр Лаврин , клирик храма Божией Матери «Живоносный Источник»: Отклик на дискуссию «Любовь без брака»//Фома. - – 2004. – С.100. – (рубрика « Отклики »). Далия Трускиновская , писатель, г. Рига. Таинство, отложенное навсегда//Фома. - – 2004. – С.102-103. – (рубрика « Отклики »). ЦЕРКОВЬ ХРИСТА (раздел). – С.26-43. (на заставке – фото Вячеслава Лагуткина) Хронос: Громкое молчание . Христос и евангельские события в документах истории. Илл.: Ф. Кварелли: Стена плача, ок. 1875 г., фото с сайта журнала израильской культуры «Ариэль»; Римские легионеры. Рельеф на колонне Траяна в Риме/Автор статьи - Роман Маханьков //Фома. - – 2004. – С.28-30. – (рубрика « Хронос »). Имеется историческая справка к теме « Иосиф Флавий (37-100 гг. по Р.Х.)…» (С.28). Лики и лица: Священник Александр Ельчанинов (1881 – 1934). Историк, богослов, один из руководителей Русского студенческого христианского движения (РСХД), воспитавшего в православной вере множество русских эмигрантов. Приводятся краткие выдержки из «Записей» отца Александра //Фома. - – 2004. – С.31. – (рубрика « Лики и лица »). Ортодоксия: Духовный отец – кто это? Беседа с протоиереем Владиславом Свешниковым , настоятелем московского храма Трех Святителей на Кулишках/Беседовала Мария Свешникова . Фото Владимира Хизова//Фома. - – 2004. – С.32-37. – (рубрика « Ортодоксия »). Имеется биографическая справка « Протоиерей Владислав Свешников …» (С.33). Разговор начистоту: О Боге, вере и Церкви . Беседа о режиме он-лайн /Переписка (по электронной почте) Владимира Легойды с читателем, предложившим пообщаться «на философские темы». Фотостудия Сергея Мартьяхина//Фома. - – 2004. –С.38-40. – (рубрика « Разговор начистоту »). (Продолжение следует). |
| Именно в этот период в душе Сергея Сахарова происходит решительный переворот, а внутренняя напряженная борьба с самим собой достигает высшей точки: «Для меня мир был живопись. Тайна этого видения меня держала постоянно как бы прикованным к себе. И от этого чувства красоты принимало болезненные формы – болезненные потому, что все средства, которыми я располагал в живописи, были ничто... Все мое бытие было заключено в искании выхода из узких рамок времени и пространства. Для меня величайшими событиями могли быть не какие-нибудь исторические события, а только исход человека из рамок смерти, прорыв в бессмертие» [ Софроний (Сахаров) , архим. 1997б, с. 22]. Сергей Сахаров поступает в только что основанный в Париже Свято-Сергиевский православный богословский институт, где знакомится со студентом Всеволодом Кривошеиным, будущим архиепископом Брюссельским и Бельгийским Василием, автором книг ипереводов преп. Симеона Нового Богослова и видным церковным деятелем XX в.Всеволод Александрович Кривошеин 2 (1900–1985) был четвертым сыном известного политика дореволюционной России Александра Васильевича Кривошеина, члена Государственного совета (с 1906 г.), одного из активных деятелей, претворявших в жизнь реформы П.А. Столыпина. Со стороны матери Всеволод Кривошеин принадлежал к известному старообрядческому семейству – его бабушка являлась родной сестрой миллионера и знаменитого мецената Саввы Морозова. Будучи студентом исторического отделения Санкт-Петербургского университета, он вступил в ряды Добровольческой армии, пережил многие бедствия, не раз был на волосок от смерти. В 1920 г. покинул пределы России, окончил Сорбонну, принимал активное участие в Русском студенческом христианском движении. Этих двух выдающихся церковных деятелей русской эмиграции связывала долгая сердечная дружба, начавшаяся в период их знакомства в Париже. Они стали первыми студентами Свято-Сергиевского православного богословского института в 1925 г., а затем, в 1926 г., вместе отправились на Афон, где приняли монашество и провели 22 года жизни. На Афоне о.Софроний жил в монастыре, а в 1938 г., после смерти своего духовного наставника старца Силуана, ушел в «пустыню», что дозволялось монастырским уставом в исключительных случаях, когда свидетельства о высоком духовном преуспевании монаха были очевидны и неоспоримы. Между тем уже тогда о.Софроний был известен как человек, достигший высокого духовного уровня. Еще до принятия им священства и ухода в «пустыню» монахи греческих монастырей просили его стать их духовным отцом. Тем не менее, он согласился на духовничество только после нескольких лет уединенной жизни. С 1942 г. о.Софроний исполнял обязанности духовника обители Св. Павла – первый случай в истории Афона, когда русский монах был избран духовником для братии греческого монастыря. |
| Как известно, в середине 1920-х гг. Булгаков отходит от канонистики и переходит к глубокому изучению и преподаванию экклезиологии. Несмотря на это, проблема «харизма и право» остается важным фоном всех его последующих богословских работ. Значительную веху в развитии его мысли на эту тему представляет собой очерк «Иерархия и таинства» (1935) . Тема «харизма и право» продолжает присутствовать и там, где Булгаков излагает, казалось бы, чистое богословие таинств, богословие о Церкви и о Святом Духе (т. е. сакраментологию, экклезиологию или пневматологию). Вопросы, поставленные в каноническо-юридической межконфессиональной полемике, которой Булгаков касался в середине 1920-х гг., углубляются и разрешаются в его догматических трудах «парижского периода», таких как большая богословская трилогия — «Агнец Божий» (1933), «Утешитель» (1936), «Невеста Агнца» (1945). Выявлению этого пласта идей в поздних булгаковских работах «парижского периода» и посвящена данная статья . 1. От церковного права к Церкви таинств 1.1. Новое понимание Евхаристии и Церкви В курсе церковного права в Праге в 1923 г. о. Сергий Булгаков защищает православный принцип иерархии и иерархической власти, который налагает особый отпечаток на каноническо-юридическое устройство Церкви. Принцип иерархии укоренен в особом устройстве Церкви, которое отличает ее от любой человеческой ассоциации, — Церковь собрана не людьми, но Иисусом Христом, и ключевым событием основания Церкви является таинство Евхаристии. Церковную власть, подчеркивает русский богослов, образуют люди, имеющие сан, совершающие таинства. Поэтому церковную власть нельзя представлять в виде выбираемого для текущих административных дел правительства, подотчетного народу. Протестант Рудольф Зом, полагает русский богослов, не признавая за церковными таинствами особой сакраментальной природы, тем самым не признает и тех канонических следствий, которые из них вытекают. Тем не менее понимание Евхаристии самим Булгаковым также претерпевает свою эволюцию, на которую повлияли исторические обстоятельства жизни русской Церкви в эмиграции. Осенью 1923-го (1-8 октября) случилось событие, необыкновенно значимое как для о. Сергия Булгакова, так и для всей Православной Церкви. Речь идет о Съезде русской православной молодежи в Пшерове (Чехословакия), где родилось Русское студенческое христианское движение. На съезде были высказаны некоторые принципы нового особого существования русских православных верующих, которые обозначились уже в России после революции и годы «красного террора», но были подтверждены и высказаны вновь. Среди этих принципов прежде всего можно выделить ответственность всего народа (как священства и монашествующих, так и мирян) за Церковь, а также особое литургическое вдохновение, особое отношение к литургии и к литургичности жизни, присущее православному христианству . Съезд стал важной вехой начала «литургического возрождения» в православном богословии XX в. |
|
|
