| Исполнитель, но не художник - В апреле 2011 года ваша дочь, актриса Мария Миронова, дала интервью «Фоме». Что Вы почувствовали, прочитав ту статью? - Я думаю, что открытие фонда «Артист» для его организаторов - Жени Миронова, Маши Мироновой и других - было «звездным часом». Ведь не их роли, а именно этот поступок перерастет в вечность, и все последующее время существования Фонда будет работать на духовное возрастание основателей этой обители милосердия. - Однажды Вы приняли решение уйти из профессии. Как пишут в СМИ, одна из причин - несовместимость актерской профессии, «лицедейства» с верой? Так ли это на самом деле? - Понимаете, когда актер - художник, то он выстраивает не только свою роль и спектакль, но и влияет на направление искусства в данную эпоху. Величайшим художником был Иннокентий Михайлович Смоктуновский. Он говорил о своей работе: «Я попытался сделать глубже, выше...». Выше - вот цель его творчества. Высота - это всегда Господь, а нравственность без Бога истолковывается каждым по-своему. А я никогда не была художником, я была только исполнителем и не имела высокой цели. Меня эта профессия разрушала. Вера пришла в середине жизни, времени для изменения оставалось мало, и я приняла решение оставить театр. Тем более, что Господь подарил мне внука и сына, которые заполнили мою жизнь до краев. - Ваша дочь, Мария Миронова, много делает именно в актерской профессии. А внук учится в Щукинском училище. Какие наставления Вы им даете? - Моя дочь уже обрела, как мне кажется, доброе имя в искусстве. Она - художник, что и определяет ее путь. В Евангелии сказано, что возложивший руку свою на плуг не должен озираться назад к грехам своим. Вот и детям своим желаю помнить эти слова. Не обольщаться собой и дурными предложениями. Еще я бы хотела, чтобы мой внук помнил, что его генеалогическое древо ко многому его обязывает, а еще продолжал бы любить Федерико Феллини, Иннокентия Михайловича Смоктуновского и Бориса Леонидовича Пастернака. - В Театре Сатиры Вы играли Искру в пьесе Виктора Розова «Гнездо глухаря». О чем для Вас это произведение: только ли сатира на советскую действительность, или это все-таки шире - об отношении людей как таковых? Остались ли сегодня «гнезда глухаря»? |
| Часов в 11 подавали Батюшке лошадь, и он отправлялся объезжать корпуса и постройки, в сопровождении особо ехавшей Матушки, которая помогала ему выходить из экипажа, ограждала его от толпы, и с которою он нередко тут же и занимался на счет перемещения сестер, переделок, перестроек и т.д. – и в сопровождении толпы сестер и мирских, которые бегом мчались за Батюшкиной пролеточкой. Кто тащил ему скамеечку, кто коврик, кто мешок с носками. Но вот пролетка останавливается. Вперед приехавшая Матушка ожидает Батюшку уже у крыльца того корпуса, куда он должен подъехать. Батюшку почти на руках высаживают из экипажа и ведут по кельям. Только что войдет Батюшка в двери, как они тотчас же запираются, и хозяйки остаются наедине беседовать с Батюшкой. Матушка и все, кому только удалось захватить какую-нибудь из дорожных принадлежностей Батюшки, как то: мешок, калоши, ряску, очки, рукавички, стул, ожидают Батюшку в коридоре или сенях; а вся остальная толпа у крыльца корпуса, осчастливленного посещением дорогого гостя. Но вот Батюшка обошел уже все кельи, и снова показался в дверях. Начинается великая суетня: «Где Батюшкина ряска? У кого калоши Батюшки? Очки, очки давайте скорее Батюшке!» Все суетятся и радуются, что снова видят Батюшку. Хозяек же указывать нечего, – лица их сами себя выдают. Как только заметишь сияющее восторгом лицо, так прямо и спрашиваешь: «А ты разве в этом же корпусе живешь?» – «В этом, в этом! Вот нам ныне счастье-то! Батюшка-то родной посидел у нас, помолился, то-то и то-то сказал». – «А что же ты с ним занималась?» Кто скажет: «Занималась, да еще как хорошо-то! Уж так Батюшка утешил меня, родной, ну и пробрал также, а уже зато легче теперь стало на душе»; а кто ответит: «Нет, где-ж Батюшке со всеми теперь заниматься? Да мне теперь и не до занятий, – я не знаю, о чем и говорить теперь с Батюшкой, у меня и скорбей теперь никаких нет». Возвращался Батюшка домой часу во 2-м, кушал, отдыхал, а после отдыха снова отправлялся объезжать корпуса до всенощной, или вечерни. За все время своего пребывания, Батюшка перебывал во всех корпусах, не пропустил ни одной келии, ездил и в Лапеху, был во всех сараях и амбарах. Во вторник принесли Батюшке показать носилки, приготовленные сестрам для ношения камней для постройки храма. Батюшка благословил их, и сам пробовал, ловки ли они. |
| Невыразимое впечатление произвел на меня молебен св. князю Даниилу после обедни, когда весь народ, находившийся в храме, пел, повторяя за священнослужителями: «Святый благоверный княже Данииле, моли Бога о нас». В этом всенародном призыве слышалась неразрывная связь святого с молящимися. Подтверждалась истинность обещания святого князя: «Аз есмь с вами». Святой здесь, с нами, он слышит нас, и поэтому такое вдохновенное воодушевление и единение в храме. Мне вспомнилось из читанного в классе жития князя, как народ отовсюду стекался к нему, доброму князю, стяжавшему плод духовный, и получал здесь, в маленьком тихом московском уделе, приют и покой от притеснений князей и татар, от бурь житейских. Вот и мне хорошо здесь, в этой тихой уютной монастырской школе, в этом святом храме, рядом со святым князем, незримо приведшим меня сюда. Хотелось просить его: «Будь всегда со мной». И молящемуся народу здесь было хорошо. Недаром он приходит сюда, под благодатный молитвенный покров святого. Молитвенное воодушевление и единение почувствовалось с новой силой при всенародном пении величания святому, когда могучий голос Розова спаял все голоса в одно целое. Молебен кончился многолетием, возглашенным Розовым. Это было невыразимо. Когда Розов дошел до слов: «Многая лета!» — у меня по спине побежали мурашки, а в одном из переплетов соседнего с нами окна задрожало стекло. После молебна архиерей, переоблаченный в мантию, вышел на амвон и стал благословлять отдельно каждого молящегося, в том числе и нас. Приложившись к мощам св. князя Даниила, мы пошли по домам. Я возвращался домой, напоенный торжеством праздника. Вместо экзаменов Время шло к весне. Сергей Александрович начал нас вывозить «в город». Мы побывали у обедни в храме Христа Спасителя, в Кремле, в Третьяковской галерее. Когда сошел снег, стали понемногу работать в школьном садике: очистили его от накопившегося за зиму мусора, окопали деревья, посадили новые. Все это было интересно, и работали мы с большой охотой. Незадолго до Троицына дня, 7 мая по старому стилю, когда мы пришли в школу, Сергей Александрович сказал нам, что сегодня начнутся экзамены, что он пойдет сейчас к о. Архимандриту за благословением на экзамены и велел нам в ожидании его возвращения поработать в садике. |
| Тогда это влияние могло обнаруживаться лишь косвенно, т. е. в форме тех учреждений и традиций, которые были наследованы от периода тесного духовного общения с Византией. А как далеко способны были эти общества отклониться от церковного влияния Византии, это видно на примере нынешней абиссинской церкви. Доселе мы говорили о недостатках книги г. Розова. Справедливость требует обратить также внимание и на её достоинства. Но прежде всего мы должны оговориться, что указанным нами недостаткам мы не придаем серьезного значения. Эти недостатки – или технические, касавшиеся отчасти способа ориентировки в литературе предмета, отчасти плана сочинения в некоторых его деталях, – или погрешности в чтении и объяснении надписей, почти неизбежные при теперешнем состоянии текста этих надписей. Но ни те, ни другие на общий результат исследования не могут иметь большого влияния. Притом те и другие с лихвою покрываются достоинствами сочинения. Для правильной оценки этих достоинств, необходимо различать в его книге две стороны – материальную и формальную: первая касается материала, над которым ему приходилось работать, вторая способа обращения с этим материалом. Автор совершенно основательно скорбит о том, что, «не имея в руках ни одного нубийского литературного памятника, он быль лишен самого драгоценного исторического материала, который дал бы возможность глазами самих Нубийцев взглянуть на судьбу их родины» (стр. 48), – а вынужден был довольствоваться второстепенным материалом, сохранившимся в литературах соседних народов, и этим материалом он пользовался отчасти в подлинниках, отчасти в переводах, и таким образом первые держали его в зависимости от себя своим содержанием, а вторые отчасти и формою. Еще в большей зависимости находился он от вещественных памятников. Так как он ни надписей, ни храмов, ни других вещественных памятников сам на месте не видал, а имел пред глазами лишь снимки с первых и описания вторых в книгах разных путешественников и ученых, то и должен был смотреть на эти памятники, так сказать, чужими глазами: а это, как известно, далеко не то, что видеть собственными глазами, осязать собственными руками. |
| И если он стал яркой вспышкой в нашей жизни, мы обязаны заключить в недрах собственных душ искры света Евгения Розова - из любви к этому замечательному русскому человеку. Не роптать, а продолжать его дело и молиться об упокоении его души. В задушевных беседах Евгений неоднократно читал мне одно из своих любимых стихотворений. Признаюсь, я тогда не понимал его значения в жизни друга и даже критиковал начало стиха. Теперь смысл вполне раскрылся. Приведу начало стихотворения по памяти: Говорят: в начале было слово. Все слова в начале велики. Я хочу на поле Куликово, Где поют ночами кулики. Так пал этот человек-исполин на своем Куликовом поле в битве за Россию. Стихотворение оканчивается следующим образом: ... И в конце все то же будет слово, Повторять я буду, как в бреду: Я умру на поле Куликовом, Даже если вдруг и не дойду! Священник Сергий Карамышев , публицист, Рыбинская епархия Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . target="" > Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть 1. Re: Памяти друга Царствие Небесное р.б. Евгению Розову !!! Сообщение для редакции Закрыть Закрыть Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta |
| Внук режиссёра, Михаил Каталозов-младший, вспоминал: «Клод Лелюш рассказывал о влиянии, которое оказал Калатозов на его судьбу, а также о влиянии, которое он оказал на судьбу Калатозова. Клод Лелюш собирался стать оператором-документалистом. Приехал в 1958 году в Россию снимать Москву и попал в павильон, где снимали «Летят журавли» – знаменитую сцену, когда герои бегут по лестнице. Так Клод Лелюш познакомился с Михаилом Калатозовым. Михаил Константинович показал ему материалы из фильма… Лелюш был потрясён настолько, что решил снимать художественное кино. Приехав в Париж, он дозвонился до директора Каннского фестиваля. Его, тогда 20-летнего юношу, никто там не знал. Лелюш сказал, что видел в Москве гениальное кино, что фильм обязательно должен попасть в Канны. Именно от него директор Каннского фестиваля впервые услышал название «Летят журавли». А потом сам приехал в Москву и посмотрел картину Калатозова. Так она попала на Каннский фестиваль и получила Золотую пальмовую ветвь». «Фильм, который придал смысл моей жизни», – так отзывался спустя годы о фильме Клод Лелуш. В основе сценария – пьеса «Вечно живые» Виктора Розова. Он написал её во время войны, когда после ранения в 1943 году лечился в Костроме. В 1940-х годах опубликовать произведение не удалось – цензура не пропустила. Впервые пьеса была поставлена в 1956 году на сцене только что открывшегося «Современника». Вскоре после премьеры спектакля Калатозов обратился к драматургу с просьбой написать сценарий для его будущего фильма. Розов согласился. Он внёс несколько дополнений, необходимых для формата киноистории, но сохранил при этом все основные сюжетные линии. «Летят журавли» в жанровом определении хоть и является военным фильмом, однако не показывает ни одного врага, и это говорит о том, что главным врагом является не кто-то конкретный, а сама война и ужас, сопутствующий ей. Таким образом, от войны остаются лишь внешние признаки – противотанковые ежи, расставленные по всему городу, военный патруль, объявления по радио и разговоры людей. |
| Фильмы про Вторую мировую войну для детей и взрослых Вторая мировая война глазами известных режиссеров. 25 января, 2012 Вторая мировая война глазами известных режиссеров. Запоминающиеся фильмы о трагических событиях прошлого. Содержание статьи Трагедия Второй мировой войны была отражена в мировом кинематографе. Многие фильмы по сей день не сходят с экранов, современные зрители могли увидеть глазами великих режиссеров, что происходило в те трудные годы. Мы собрали фильмы о Второй мировой войне, которые стоит посмотреть взрослым и детям старшего возраста. Несмотря на то, что каждая картина вызывает слезы и душевную боль, важно помнить, что пережили люди во время войны, чтобы история никогда не повторилась. «Освобождение» Киноэпопею «Освобождение» снял режиссер Юрий Озеров на киностудии «Мосфильм» в сотрудничестве с киностудиями Польши, Германии (ГДР), Италии и Югославии. Сценарий к фильму написали Юрий Бондарев и Оскар Курганов. Оба сценариста — писатели-фронтовики. Режиссер фильма во время войны дошел до Кёнигсберга. Консультантами картины были маршалы Сергей Штименко и Иван Конев. Маршал Георгий Жуков также высказал много ценных замечаний в ходе создания картины. Киноэпопея состоит из пяти фильмов, в которых нашли отражение важнейшие этапы Великой Отечественной войны: Создатели картины изучили множество архивных документов. В этом художественном фильме 51 реальный исторический персонаж. Роли сыграли замечательные советские и зарубежные актеры: Михаил Ульянов, Николай Олялин, Лариса Голубкина, Василий Шукшин, Владлен Давыдов, Михаил Ножкин и многие другие, Флорин Пьерсик, Иво Гаррани, Альфред Штруве, Ханньо Хассе и другие. Масштабность съемок поражает. Сцены боев снимались еще в то время, когда не было компьютерных технологий. После выхода на экран все серии киноэпопеи произвели огромное впечатление на зрителей. «Летят журавли» Фильм снят по мотивам пьесы Виктора Розова «Вечно живые». В основе сюжета — история молодых москвичей Бориса (роль исполнил Алексей Баталов) и Вероники (девушку сыграла Татьяна Самойлова). Их планы на счастливое будущее разрушает война. Казалось бы, это — обычный сюжет, но эта картина отличалась от остальных. Характеры героев порой неидеальных, но таких естественных, великолепное перевоплощение актеров и новаторская работа операторов — все это позволяет назвать фильм «Летят журавли» подлинным шедевром. Картина получила международное признание и любовь зрителей во всем мире. |
| Стал бывать здесь и Андрей Кочкин. «У баптистов был мой первый опыт проповедника (где-то по 10–15 минут). – вспоминал он. – Я не «пугал» их и не молился на иных языках, но они знали, что я крещен Святым Духом. Они принимали меня с опаской, но все же принимали, потому что видели мою искренность» 30 . Естественно, рассказывал он собравшимся и о «великом пробуждении», начавшемся в Риге. Большая часть членов общины относилась к пятидесятникам, тем более «прогрессивным», критично. Поэтому у Кочкина на первых порах оказался только один внимательный слушатель – Виктор Иванович Татач. Он родился 25 ноября 1958 года в семье западно-украинского баптистского проповедника, но особо религиозным не был. После школы отправился на заработки по Союзу, и ездил так долго, что призывная повестка нашла его лишь в 1979-м, когда Татачу был уже 21 год. Служить новобранца отправили в железнодорожную часть под Ярославлем. Получив первую увольнительную, Татач нашел в незнакомом городе единственное близкое ему место – баптистскую общину на улице Тракторной, дом 20, куда стал регулярно приходить. Вскоре Виктору приглянулась дочь местного дьякона Вера Алексеевна Розова, и на втором году службы он стал ее законным супругом. После демобилизации Татач остался в Ярославле и вместе с женой работал на заводе топливной аппаратуры, трудился на лесоповале, был слесарем-сантехником – но нигде не мог получить квартиру. Между тем семья росла, в ней было уже четверо девочек. Было крайне необходимо купить жилье. Как раз в это время началась перестройка, и Татач решил быстро заработать деньги – но почему-то не в Ярославле, а на своей родине. Вместе с семьей он уехал в Закарпатье и открыл там сельскохозяйственный кооператив с 15 гектарами земли и пасекой. Однако не смог наладить бизнес, запил 31 и вскоре Вера с дочерьми, но без мужа вернулась в Ярославль. Здесь как многодетная мать она получила от завода топливной аппаратуры трехкомнатное жилье на проспекте Машиностроителей, 54, кор.2, КВ.76. Таким образом, «квартирный» вопрос оказался все же решен, и в 1986 году Татач воссоединился с семьей. |
| В город мы имели право отлучаться только два раза в неделю, воскресенье и четверг, причем должны были записываться в особую книгу с обозначением того, куда намерены отправиться, и получали на выходе маленький печатный билетик. Мы с Ф. Г. Ел. отлучались из академии очень редко, так как не имели знакомых в городе, кроме одного семейства – протодиакона Зимнего Дворца В.Д. Николаевского 179 , а потом, на второй год, – моего родственника, вице-директора медицинского департамента, доктора медицины Н. И. Розова 180 , да еще товарищей по семинарии, студентов университета (П. Ф. Лебедева) и медицинской академии (М. М. Добротворского), которые также, со своей стороны, иногда навещали нас в академии. По возвращении в академию из города студенты со своими отпускными билетами должны были являться к инспектору, к 9 часам вечера. В это же время являлись к нему и комнатные старшие с докладом, все ли у них благополучно, а также дежурный старший по всей академии. В 11 часов запирались занятные комнаты. Такие порядки соблюдались довольно аккуратно в первый наш учебный год. На следующий – начались постепенно некоторые, впрочем небольшие, отступления, в особенности относительно выхода в город. Мы уже довольно свободно уходили из академии и в другие дни, кроме двух для того назначенных, неаккуратно записывались в книгу для выхода в город, а потом (впрочем, кажется, уже на третий год, после инспектора архимандрита Павла) исчезла и самая книга. В то время, 1860–1861 годы, начались воскресные школы, в которых участвовали и мы, студенты духовной академии. В студенческих комнатах начали появляться тогдашние деятели по устроению этих школ: военный генерал-аудитор Философов и священник А. В. Гумилевский 181 . Из студентов особенно живое участие в воскресных школах принимал студент старшего курса В. Г. Певцов (впоследствии 1-й магистр XXIV курса, 1861 г., † профессор богословия и протоиерей Училища правоведения). Мы с Ф. Г. Ел. также занимались в одной из воскресных школ, именно владимирской, которую однажды, когда мы были в ней, посетил даже тогдашний министр народного просвещения (1858–1861) Е. П. Ковалевский. |
| Итак, следствие священника Розова вообще не имеет законного достоинства. Новыми следователями следствие Елисавете объявлено, и она осталась им недовольна, представив, между прочим, следующее: следователь не объявил ей лиц, которых допустил к спросу против нее, которых большая часть принадлежит к враждебной партии Иоасафа; приводил к присяге без нее и сам, тогда как при обители есть два священника, принял против нее новые доносы, которые не были в репортах ключаря и казначея; не спросил Гликерию, откуда она взяла список сестер, через которых якобы ключарь и эконом делали дознание. (Здесь заметить должно, что если этот список справедлив, то ясно, что бывшие доносительницами эконому в следствии превращены в свидетельниц.) Наконец, Елисавета почитает невероятным, чтобы Феодосии мог расспрашивать 65 сестер, судя по недолгому его пребыванию в обители, при многих других занятиях. Елисавета просила исследовать дело по правде. Во взятом от нее оправдании она полнее и доказательнее подтвердила то, что прежде показала в допросе. Саровский строитель объяснил, что в Дивеевской общине случалось ему быть раза два или три в год и заходить к настоятельнице на короткое время, при чем каждый раз сопутствовал ему старец Евгений; прошедшей зимой, не застав князя Шахаева, заехал в Дивеевскую обитель; были у начальницы в 4 часа пополудни и по причине вьюги остались ночевать в гостинице. Настоятельница Елисавета бывала в Сарове раза два, а иногда, может быть, и три раза в год, виделась с ним в церкви и гостинице, для принятия благословения и для нужды обители. В мае нынешнего года она ни разу не была в Сарове. Монах Евгений подтвердил показание строителя. Глафира Васильева, спрошенная в доказательство, показала, что не припомнит, когда после Пасхи Елисавета ездила в Саров. О неблагочинном обращении начальницы Елисаветы следователю Розову не говорила, а говорила это про казначею Евфимию. Анисья Солдатова показала, что ездила с Елисаветою за кучера в Саров, но также и в Арзамас; в мае с нею не ездила, а в июне ездила по поручению Гликерии просить леса. |
|
|
