| Так удалось подойти к истокам того, что виделось у математиков Московского университета, к Московской философско-математической школе, мировоззрению которой и посвящена настоящая работа. Московская философско-математическая школа вызрела в недрах Московского математического общества, основанного в 1864 г. при Московском университете. Наиболее яркими выразителями духа этой Школы явились: Николай Васильевич Бугаев (1837–1903), Павел Алексеевич Некрасов (1853–1924), Виссарион Григорьевич Алексеев (1866–1943) и Павел Александрович Флоренский (1882–1937). Н.В. Бугаеву принадлежат статьи «Основные начала эволюционной монадологии» (1893) 916 и «Математика и научно-философское миросозерцание» (1898) 917 , где ясно выражены основные идеи Школы. Π. А. Некрасов – автор фундаментального труда «Московская философско-математическая школа и ее основатели» (1904) 918 , в которой на основании идей Н.В. Бугаева развивал свои оригинальные взгляды. В.Г. Алексеев определял собственную роль так: «Лично мне принадлежит лишь систематизация исследований этих мыслителей» 919 В духе Школы В.Г.Алексеевым была создана «формальная химия». Роль Московской философско-математической школы в творчестве Π.А.Флоренского заслуживает специального исследования. Предварительно можно сказать, что в своем огромном и многообразном творчестве, выходящем далеко за рамки Школы, он всегда с почтением относился к своим учителям и внес свой вклад в развитие идей Школы. Перейдем теперь к описанию мировоззрения Московской философско-математической школы. Вот как видятся автору его характерные составляющие. 1. Аритмология. В узком смысле слова аритмология – это теория разрывных функций. В широком смысле – это идея прерывности, пронизывающая все аритмологическое миросозерцание, грядущее на смену аналитическим миросозерцаниям разного рода, в основе которых лежит идея непрерывности. Впервые этот термин в таком его понимании появился у Н.В. Бугаева 920 . Основатели Школы возводили свои взгляды к древней мудрости: «Ты все расположил мерою, числом и весом» (Ирем.9, 21), «Слова благоразумных взвешиваются на весах» (Сир. 21, 28) и пифагорейскому «Все есть число». П.А. Флоренский говорит даже о возрождении платонизма 921 . Бугаев выводит дух математического исследования за рамки и математики, и традиционных областей ее применения в естествознании и технике. |
| В истории христианства мы знаем апостола Павла; он был врагом Христа и сделался верховным апостолом. Может быть, и Розанов сделается желательным членом Общества, – зачем его исключать? Вы хотите Розанова отставить от Религиозно-философского общества; некогда и Ломоносова хотели отставить от Академии 632 , но как Ломоносова нельзя было отставить от Академии, так и Розанов неотделим по своей деятельности от Религиозно-философского общества. Затем, где же свобода, терпимость? Если уж становиться на этот путь, то Совет, может быть, будет настолько любезен составить катехизис: что могут и чего не могут делать члены Религиозно-философского общества? Наконец, к Розанову не были применены те приемы, о которых когда-то я и многие члены собрания заявляли по отношению к другому случаю, – не было обличения ни при одном, ни при двух свидетелях, ни в общем собрании. При таких обстоятельствах исключать или судить Розанова невозможно. Н.А. Гредескул. Гг. Перед нами, членами Религиозно-философского общества, поставлен собственно вопрос совести, и, я бы сказал, чрезвычайно тяжелый вопрос. Когда я обдумывал, в чем он заключается, я не мог не увидеть, что здесь идет речь об элементарной добропорядочности. Гг., есть ли в этом отношении какая-нибудь граница или нет? Иначе говоря, я, как член Религиозно-философского общества, или как человек, перед которым происходят известные явления, – вправе ли я как- нибудь реагировать на эти явления или нет? Тут указывали, что, будто бы, вводя точку зрения порядочности или непорядочности, мы разделяемся на хороших и дурных, что мы, одни, превозносимся над другими. Гг., может быть, это итак, но я считаю, что из-за этого от точки зрения элементарной порядочности отрешаться все-таки нельзя. В самом деле, из деятельности Розанова нам были приведены две выдержки, – и одна из них касается вопроса об амнистии. Я понимаю, что вопрос этот возможно обсуждать с различных партийных точек зрения. Я понимаю человека, который отрицательно к этому относится и доказывает, что не надо амнистий, – но как доказывает? Неужели не издевательство над человеком, над немощью его, над его стремлениями, не издевательство трактовать вопрос об амнистии так, как трактует его в своей статье Розанов? Судите, как угодно, но я считаю, что так относиться к живому вопросу, затрагивающему других людей, как бы вы к нему ни относились, – невозможно. Это отношение, мимо которого я пройти равнодушно не могу. |
| Когда нам предлагали заниматься только теоретическими философскими вопросами, то этим хотели превратить Религиозно-философское о во в научное о во, а оно им не может быть по самой своей природе. Это было бы неверно, если бы мы утверждали, что, собравшись здесь, эти люди заняты так вопросами философии и религии, как занимаются ими специалисты и ученые. Если бы кто- нибудь так говорил, он просто лгал бы. Здесь собираются не специалисты, занимающиеся философией и религией, а люди, кот пытаются найти ответы на все общие запросы. И вот Религиозно-философское о во (как-то такова его судьба!), оно пытается, хорошо или нет, удовлетворить эти запросы, а вовсе не решать какие-то вопросы, специально научные и философские. При таких условиях оно должно откликаться на вопросы жизни. Но оно не может совершенно отказаться от своей действительной роли, оно не может совершенно обойти чисто философское и религиозно-философское трактование вопросов, с кот оно сталкивается. На это указывал в разговоре со мной и А В . Он говорил, что мы непременно должны поставить такой доклад, по поводу кот мы могли подойти совершенно спокойно и чисто теоретически именно с религиозно-философской точки зрения к вопросу. Таким докладом не мог являться доклад проф. Когена, потому что ясно, что заседание, посвященное этому докладу, носило характер чествования великого философа. Там приносились приветы... Самый вопрос об этике иудаизма проф. Коген ставит в такую плоскость, в кот мы не могли бы с особенным воодушевлением к нему подходить. В сущности, речь шла не столько о религии иудаизма, сколько об этике иудаизма. Сама точка зрения Когена, как философа, предрешает это. Он не может рассматривать этот вопрос с той точки зрения, кот мы могли бы назвать религиозной. Он рассматривает его в плоскости этической. Не говоря о внешних неудобствах доклада Когена, он и по существу не мог дать повода для серьезного обсуждения его. Поэтому председателю хотелось, чтобы постановка доклада, кот мы выслушали сегодня, дала бы повод для теоретического и серьезного обсуждения этого вопроса. |
| Л.И. Лонгвинович. Проф. Гредескул, наконец, положил начало точному и по существу обсуждению вопроса. В самом деле, как нам быть, как нам относиться по существу к вопросу об исключении? Когда я услышал своего рода обвинительный акт, прочитанный Д.В. Философовым, я старался уяснить себе точку зрения Совета, я старался понять, что, собственно, побуждает Совет исключить из Общества Розанова. Совет, как будто, не желает его судить, не желает судить его, как личность. Затем, я услышал такой мотив, что это было бы даже неуважение к личности Розанова, если его не судить, потому что личность настолько большая, настолько талантливая, настолько умная этот Розанов, – что не судить его никак нельзя. И, в конце концов, как последнее звено этой обвинительной речи, перед нами поставлен был щекотливый вопрос выбрать то, что нам наиболее желательно, кому мы больше симпатизируем, – Розанова или Совет Религиозно-философского общества. Такой щекотливый вопрос, конечно, и нужно было бы разрешить нам, но, мне кажется, такая постановка этого вопроса совершенно неправильна. Вся постановка дела со стороны Совета Религиозно-философского общества носит какой-то симпатический характер. Когда я слышал последнее звено речи Философова, я понимал так, что, если вы симпатизируете нам, вы должны отказаться от Розанова, если вы симпатизируете Розанову, вы должны отказаться от нас. Это будет симпатический мотив; это нечто вроде того, что Д.С. Мережковский в своей лекции о Тютчеве 633 установил по отношению к Тютчеву и Некрасову: если люди любят Тютчева, значит, у них имеется тенденция к индивидуализму, если любят Некрасова, то они тяготеют к общественности. По существу Тютчев не яд, не цианистый калий. Я думаю, что это ошибка всего Совета Религиозно-философского общества так ставить вопросы: – имеет ли один дух Религиозно-философское общество, имеет ли два духа. Конечно, имеет. Задачи Религиозно-философского общества заключаются в том, чтобы, как говорится в Уставе, разрабатывать систематически и всесторонне религиозно-философские проблемы. Когда нам ставят вопрос о личных симпатиях, то, ведь, это лежит совершенно вне всяких религиозно-философских мотивов. Я больше не буду говорить, потому что все то, что я могу сказать, высказал Н.А. Гредескул, тем более, что я уже исчерпал свои минуты. |
| Вышел в свет трехтомник «Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде): История в материалах и документах: 1907 — 1917» 9 июня 2009 г. 17:06 Вышел в свет фундаментальный труд: Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде): История в материалах и документах: 1907 — 1917: в 3 т./Московско-Петербургский Философский Клуб; Федеральное архивное агентство; Российский государственный архив литературы и искусства; Библиотека-фонд «Русское Зарубежье»/Сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. О.Т. Ермишина, О.А. Коростелева, Л.В. Хачатурян и др. — М.: Русский путь, 2009. Это уникальное издание является первой исчерпывающей пофондовой публикацией стенограмм заседаний и докладов, прозвучавших в обществе. Петербургское Религиозно-философское общество было основано в 1907 г. На его собраниях выступали крупнейшие философы, богословы, религиозные деятели, политики, журналисты, литераторы «серебряного века»: В.В. Розанов, Д.С. Мережковский, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, А.А. Блок, Вяч. И. Иванов, В.А. Тернавцев, А.В. Карташев, А.Ф. Керенский, П.Б. Струве и др. Среди прозвучавших в обществе докладов — «О русской идее» (Вяч.И. Иванов), «Империя и христианство» (В.А. Тернавцев), «Россия и интеллигенция» (А.А. Блок), «О религиозной лжи национализма» (Д.С. Мережковский), «О современном патриотизме» (С.М. Соловьев), «О церковной реформе в России» (Д.В. Философов). В 1917 г. Религиозно-философское общество фактически перестало существовать, хотя попытки возобновить его деятельность и в России, и в эмиграции предпринимались неоднократно. Была утрачена и часть архива: многие документы были уничтожены при обысках и пожаре под Павловском во время наступления генерала Н.Н. Юденича. Сохранившиеся материалы (тексты докладов, стенограммы прений, переписка, черновые заметки) были переданы в Центральный государственный исторический архив в Ленинграде, а затем, в 1952 г., — в ЦГАЛИ (ныне — РГАЛИ). Эти тексты, однако, долгое время были недоступны исследователям: архив общества, большинство участников которого стали не только эмигрантами, но и политическими оппонентами существующему режиму, длительное время находился на хранении в условиях ограниченного доступа (в т.н. спецхране). |
| 583 ...по Уставу. – А.В. Карташев ссылается на п. 2 и 3 параграфа 23 Устава Религиозно-философского общества в Санкт-Петербурге: «Председательство на Общих собраниях принадлежит специально для этого выбранному председателю. Из состава Совета никто не может быть председателем Общих собраний». 584 В заседании Совета от 14 ноября 1913 г. ... – Протокол заседания Совета Религиозно-философского общества находится в РГАЛИ (Ф. 2176. Оп. 1. Ед. хр. 63. Л. 2–4). На этом заседании был впервые поднят вопрос о возможном исключении В. В. Розанова из Общества в связи с его статьями, «носящими характер клеветы по отношению к некоторым членам общества и отличающимися непристойностью как в нравственном, так и в общественном отношении» (Л. 3). 585 «...в общем собрании Общества». – Оригинал письма не сохранился; оно упоминается в протоколе заседания Совета РФО от 14 ноября 1913 г., полностью приводится в повестке Общего собрания Религиозно-философского общества 19 января 1914 г. (РГАЛИ. Ф. 2176. Оп. 1. Ед. хр. 63. Л. 27). 587 «...по такому-то параграфу, так как это представляет свой интерес». – В Уставе санкт-петербургского Религиозно-философского общества не предусмотрена возможность принудительного исключения кого-либо из членов Общества. Далее в письме: «На общество (т.е. вообще) можно иметь разные взгляды: но я бы вообще не писал четверти своих статей, если бы был безучастен к тому, что ”наши милые русские делают, думают и как себя чувствуют”» (РГАЛИ. Ф. 2176. Оп. 1. Ед. хр. 63. Л. 16). 589 ...общее собрание 19 января не могло состояться ввиду недостатка кворума. – На закрытом собрании 19 января 1914 г. присутствовало 38 действительных членов РФО, в то время как согласно Уставу для решения вопроса об исключении требовалось присутствие не менее 86 из 129 действительных членов Общества, проживающих в Петербурге. См.: В религиозно философском обществе//Речь. 1914. 20 января (2 февраля). 19. С. 3. 590 «...в письме это лицо было названо.» – См.: Русское слово. 1908. 21 ноября. С. 5. Речь идет о В.П. Свенцицком. Хорошо знавший его М.В. Вишняк описал этот эпизод в своих мемуарах: «Жизнедеятельность “аскета” выразилась в том, что он умудрился соблазнить почти одновременно трех молодых подруг, интеллигентных и привлекательных. С каждой он прижил по ребенку» (Вишняк М. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 169). Свенцицкий признал справедливость части обвинений (рождение внебрачных дочерей и присвоение денег из кассы журнала «Век», в число собственников которого входил) и вышел из членов Общества. |
| Господа, нам, членам Религиозно-философского общества, предлагают сказать: мы порядочны, а В. В. Розанов непорядочен. Ибо нельзя обвинять в непорядочности других, не будучи твердо убежденным в своей порядочности. Я предлагаю членам не подавать совсем голосов. Свящ. П.В. Раевский 605 . Для Религиозно-философского общества наступает момент, когда должно выясниться лицо его. Что это за Общество? Я следил за деятельностью Общества с самого начала его существования. Тогда еще мы все видели и чувствовали, что начинается великое религиозно-философское движение; я с удовольствием наблюдал выступления здесь, в Обществе, и В. В. Розанова . Розанов и в религии, и в философии явление незаурядное, из ряда вон выходящее, и я думаю, что ставить вопрос об исключении человека, который для религии и для философии представляет величину громадную, значило бы отрицать само Религиозно-философское общество. Если Религиозно-философское общество ставит подобного рода вопрос, то, значит, оно хочет отказаться само от себя, оставляя на себе только ярлык Религиозно-философского общества. Я удивляюсь, как можно ставить в Обществе вопрос об исключении Розанова. Когда наблюдаешь временное, случайное явление, то невольно увлекаешься не существом дела, а частностями. Мне кажется, что Совет Религиозно-философского общества также увлекся частностью. Общество захватила какая-то волна, которая иногда и раньше поднимала его ладью на свой гребень. Я помню очень шумное заседание Общества по поводу интересной книги «Вехи» 606 . Помню доклад Мережковского по поводу этой книги 607 . Опять-таки, можно соглашаться или не соглашаться с авторами этой книги, но, во всяком случае, говорить о том, что эти господа поступают, как мужики Достоевского, которые хлестали свою лошаденку по глазам 608 , – я этому удивляюсь. Хотя я маленький человек и ничего не сделал ни для философии, ни, может быть, для религии, кроме того, что я священник и служу службу Божию, – я все-таки не понимаю, как можно религию и философию приносить в жертву общественности. |
| Розанов, по существу своему, писатель-говоритель, любитель слов и сыпатель их безотчетный, конечно, чувствовал себя в таком обществе, как рыба в воде. Но само Общество не могло рано или поздно не спросить себя: как же его работа относится к окружающей жизни и как эта жизнь относится к нему? Нужно ли оно ей, и она ему? Эта самопроверка жизнью тем более была неизбежна, что общество явно имело не научный и академический, а, так сказать, публицистический характер. Волновавший тогда и до сих пор волнующий русское интеллигентское общество вопрос о пересмотре его философского и общественного (в широком смысле) мировоззрения, появление «Вех» и борьба около них, не могли не отразиться на темах Религиозно-философского общества. Религиозно-философское общество, таким образом, натолкнулось на реальность общественной жизни и должно было ясно ориентировать себя в отношении к ней. До сего времени Розанов был в Религиозно-философском обществе на своем месте. Речи шли о вещах прохладных и неответственных. В новых темах общества он почуял резкий перелом. Это прямо вспугнуло Розанова; он инстинктивно почувствовал, что говорильня кончается, роль безответственного сыпателя слов прекращается. Как только Розанов стал это чувствовать, он от нашего Общества публично отказался. Те, кто по благодушию или сердоболию думают, что, голосуя против Розанова, посягают на ценное для него право быть членом Религиозно-философского общества, пусть утешатся тем, что он сам, в 1909 году, 17 января, письмом в «Новое время» отрекся от нашего Общества, написал, что выходит из состава Совета Религиозно-философского общества, в котором он в то время и не состоял, приняв по недоразумению за участие в совете сидение за зеленым сукном. Это был, в сущности, его публичный выход из самого Общества, ибо с тех пор он принципиально не проронил в нем ни единого слова, несмотря на неоднократные приглашения, символически садясь в задние ряды. Он ничего теперь не теряет, он давно ушел от нас и нас презирает. Вот текст его письма в редакцию: |
| Когена 708 тоже по вопросу об иудаизме 709 и, наконец, сейчас мы выслушали доклад по тому же вопросу. А В сам думал явиться на это собрание, а теперь он поручил мне разъяснить несколько именно это обстоятельство: чем объясняется, что мы занялись довольно долго этим вопросом? Можно оставить в стороне жизненную важность этого вопроса, но ни для кого не секрет, что сейчас в современной русской жизни этот вопрос занимает довольно много места, и несравненно прав был В. С. Соловьев , говоря о неискупленной вине русского общества 710 . Нам должно быть стыдно: мы слишком мало занимались еврейским вопросом. И, хотя Религиозно-философское о во, как может показаться, уделило ему много места, но, если хорошенько постараться, его можно было бы обвинить в обратном: оно уделило слишком мало места еврейскому вопросу. Этот вопрос, как указал еще Соловьев, есть вопрос христианский 711 , есть, в более широком смысле этого слова, вопрос русской общественной жизни. Но мы останавливались над этим вопросом до сих пор исключительно так, как можно было бы остановиться только на чисто вопросе дня. Дело Бейлиса, вопрос о Розанове – все это были вопросы текущего момента, текущего дня. Конечно, если бы мы этим ограничились, если бы Религиозно-философское о во, подходя к еврейскому вопросу, только то имело сказать, что удалось ему сказать по поводу дела Бейлиса и дела Розанова, то этого было бы слишком мало и осталась бы некоторая неудовлетворенность. Оказалось бы, что Религиозно-философское о во действительно не подошло к этому вопросу религиозно-философски, как некоторые его в этом обвиняли. Когда раздавались такие обвинения, что дело, разбиравшееся в Киеве 712 , и дело Розанова не имеет никакого значения с религиозно-философской точки зрения и что нельзя их рассматривать в Религиозно-философском о ве, то это обвинение президиум о ва отстранял от себя и совершенно правильно, т.к. никакое явление жизни не может лежать совершенно в стороне от вопросов религиозных. Может быть, это не философский подход к вопросу, это подход жизненный, но в каждом жизненном явлении есть религиозный подход, и этого отделить нельзя. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 В Москве состоялась презентация сборника протоколов заседаний Петербургского религиозно-философского общества 11.06.2009 В Доме Пашкова состоялось заседание Московско-Петербургского философского клуба, в рамках которого прошла презентация трехтомника " Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде) : История в материалах и документах (1907-1917) " , ставшего итогом трехлетнего труда его составителей и одним из первых результатов деятельности клуба. В заседании приняли участие представители научной общественности, органов власти, культуры. По словам участников мероприятия, одной из важнейших задач, поставленной перед клубом, является возрождение роли философии в обществе, возвращение ей того высокого статуса, которым она обладала столетие назад, в период, когда свою деятельность осуществляло Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде). Как отметил директор Института философии РАН Абдусалам Гусейнов, издание трехтомника - хорошая основа для содержательного разговора на эту тему между представителями науки и обществом. " Философия - дело профессиональное. Но у нее всегда был и публичный аспект, от которого она не может отвлеченно существовать, так что стоит вопрос их сочетания, - отметил академик. - Наша задача - найти адекватную форму диалога с обществом " . По словам председателя Российского философского общества Вячеслава Степина, сегодня как никогда ясно, что философам пора консолидировать усилия и занять не только академической наукой, но и осмыслением насущных проблем современности. " Сегодня цивилизация стоит на этапе перелома. И дело не только в экономических, финансовых кризисах, - подчеркнул Степин. - Это лишь малая доля проблем, связанных с кризисами экологическим и антропологическим... Поиск новых стратегий развития человечества связан с поиском новых базовых ценностей, а это - задача философская " . Таким образом, констатировал академик, сегодня философия является далеко не абстрактной наукой: перед ней стоят насущные практические задачи. Говоря о представленном трехтомнике, участники заседания отмечали уникальность опубликованных материалов, их потенциальную востребованность не только у узкого круга специалистов, но и у более широкой аудитории, интересующейся историей и культурой страны. Данный совместный издательский проект МПФК и Российского государственного архива литературы и искусства планируется развивать в дальнейшем. ИА Regnum/Седмица.Ru Редакция текста от: 11.06.2009 00:00:00 |
|
|
