| 1941. Вып. 1. С. 37). При Е. продолжались установившиеся при митр. св. Киприане прямые контакты Пскова с митрополитом всея Руси, в обход своего епархиального архиерея (РИБ. Т. 6. 51, 53, 55-56; Казакова Н. А., Лурье Я. С. Источники по истории еретических движений XIV- нач. XVI в.// Они же. Антифеод. еретические движения на Руси XIV - нач. XVI в. М., 1955. 4-6. С. 247-255; РФА. Вып. 3. 130). В 1427 г. в Пскове при содействии митр. Фотия произошло искоренение секты стригольников , однако об участии в этом Е. или представителей его администрации источники не сообщают. Новгородскому архиепископу приходилось выполнять важные дипломатические функции. После нападения, совершенного на новгородских купцов у берегов Ливонии в мае 1424 г., резко обострились отношения Вел. Новгорода с ганзейскими городами, к-рые в действительности к этому акту разбоя причастны не были. 150 ганзейских торговцев были задержаны, им было запрещено покидать Немецкий двор в Новгороде; в ответ Ганза попыталась ввести торговую блокаду Новгорода. Нем. грамоты того времени свидетельствуют, что Е., выступив в июне 1425 г. на вече, не допустил разграбления толпой горожан Немецкого двора, а в окт. обратился к новгородским властям с прошением об освобождении купцов и о даровании им права вывезти на родину те товары, к-рые не были приобретены в Новгороде. Ходатайство владыки было удовлетворено. При отъезде из Новгорода купцы были приняты Е. на архиепископском дворе. При этом Е. просил их содействовать едущему вместе с ними владычному послу в деле примирения Вел. Новгорода и Ганзы. В дек. 1425 г. в Новгород прибыло ответное посольство от городов Дерпт и Ревель. В нем. источниках высоко оценивается посредническая роль Е. в переговорах, он называется «человеком добрым и справедливым, умеющим отличать правду от неправды». Во главе новгородского посольства в июле 1428 г. Е. прибыл под крепость Порхов, к-рую осаждал Литовский вел. кн. Витовт, предпринявший поход на Новгород. По мирному договору Новгород обязывался выплатить Великому княжеству Литовскому 6 тыс. |
| Во время одного из переходов на паломников напали солдаты молдав. господаря Михая Храброго и С. З. был зарублен. Произведения С. З. целенаправленно уничтожались его противниками и потому плохо сохранились. О содержании нек-рых из них можно судить лишь по цитатам, приведенным современниками, полемизировавшими со С. З.,- униатами и католиками. Обширную информацию о взглядах С. З. и о содержании его трудов находим в брошюрах «Kkol, ktory rozsiewa Stephanek Zizania w cerkwiach ruskich w Wilnie» (Wilno, 1595), автором к-рой указан Жебровский, и «Plewy Stefanka Zizaniey heretyka, z Cerkwie Ruskiey wykltego» (Wilno, 1596), подписанной псевдонимом Якуб Пшеница (возможно, автором обоих сочинений был иезуит М. Лашч); в соч. Ипатия (Потея) «Гармония, альбо Согласие веры, сакраментов и церемоней святое Восточное Церкви с Костелом Рымским» (Вильно, 1608; переизд.: РИБ. 1882. Т. 7: Памятники полемической лит-ры в Зап. Руси. Кн. 2. С. 169-222); в труде, написанном Мелетием (Смотрицким) после присоединения к унии,- «Apologia peregrinatiey do krajów wshodnych» (Lwów, 1628) и др. Важная информация о взглядах С. З. содержится в сочинении принадлежавшего к социнианам Е. Киселя, к-рый выступил в поддержку правосл. полемиста: Giselius E. (pseud. Gelasiusz Diplic). Antapologia, abo Apologiey, ktor do przezacnego narodu ruskiego przewielebny oyciec Melecyusz Smorzycki… napisa, zniesienie. S. l., 1632. Сочинения С. З. носили преимущественно катехизический и полемический характер, их главными целями были обучение православных основам веры и изложение аргументов в защиту Православия от католич. и протестант. пропаганды. Жебровский писал, что «Катехизис» был составлен С. З. с целью «народ русской веры отклонить от… союза с Римскою Церковию». Первым известным опубликованным сочинением С. З. является «Катехизис» (Вильно, 1595), написанный в форме комментария к Никео-Константинопольскому Символу веры с опровержением еретических мнений. Данный труд считается несохранившимся, он известен по пересказу в сочинениях противников С. |
| В 30-х гг. XVII в. в Москве прошли 3 Земских собора, посвященные проблемам взаимоотношений с Крымским ханством. В 1639 г., после 3-го собора, его участники подали свои «мнения» по вопросу о том, как следует поступить рус. правительству в связи с жестоким обращением в Крыму с московскими послами. В послании патриарха, врученном царю, содержался совет во что бы то ни стало освободить «посланников... от бесерменских рук и злаго мучения», в приграничных городах «устроити ратных людей, конных и пеших». О наказании крымцев патриарх написал следующее: «А за мучение твоих государевых людей крымским послом что учинити, и о том нам, богомольцем твоим... написати не пристоит, занеже, государю, на отмщение врагов, что над ними учинити, бывает твое, государево, царское благоразсмотрительство... а не нашего чину, твоих, государевых, богомольцов» (Мнение Иоасафа патриарха. 1861. С. 372-374). А. Олеарий писал, что царь «по предложению патриарха» в 1634 г. «совершенно запретил» торговлю табаком ( Олеарий А. Описание путешествия в Московию. М., 1996. С. 201). И. был молитвенником за царскую семью, крестным отцом царских детей. В царской грамоте, посланной в 1636 г. в Новгородскую епархию, сообщалось о рождении царевны Татьяны Михайловны «за молитв отца… и богомольца Святейшаго Иоасафа, Патриарха Московскаго и всея Руси, и всего освященнаго Собора» (РИБ. Т. 35. Стб. 926). В свою очередь государь давал жалованные грамоты на патриаршие вотчины, освобождая их от уплаты податей, в дни именин в царской семье патриарху вручались дары. В 1636 г. по государеву указу в Астрахани было выделено место для патриаршего двора «подле астраханского Троецкого загородного монастырьского дворца для его патриарша учюжного (рыболовного.- а. М.) всякого промыслу» (АЮБДР. Т. 1. Стб. 459). Посыл обновления и исправления жизни страны после Смутного времени на основе более глубокого воцерковления народа исходил не только из столицы - одним из важнейших центров этого движения в 20-30-х гг. XVII в. были нижегородско-костромские земли (см.: Понырко Н. |
| Сразу после избрания Западнорусский митрополит пытался обосновать законность этого акта. Несомненно его участие (и, возможно, даже ведущая роль) в составлении Окружного послания западнорус. епископов (15 нояб. 1415), на что указывает апелляция к примеру Болгарской и Сербской Церквей (АЗР. Т. 1. С. 33-35. 24); не исключена также причастность Г. и к созданию тогда же Окружного послания на ту же тему вел. кн. Витовта (Там же. С. 35-36, 25). Одновременно Г. попытался расширить свой диоцез за счет великорус. епархий. В послании вел. кн. Тверскому Иоанну Михайловичу, составленном тогда же и также имевшем характер окружного (ГИМ. Муз. 1209. Л. 226-227), Г. титулует себя «митрополитом Киевским и всея Руси», извещает адресата о своем избрании и обязанности молиться за него. Неизвестно, были ли отправлены подобные послания др. влиятельным рус. князьям (напр., рязанскому) и светским властям Новгорода и Пскова (летописи об этом молчат). Это вполне вероятно, но роста митрополии, подвластной Г., за этим не последовало. В формуляр архиерейской присяги рус. епископов в сер. XV в. (после провозглашения Русской Церковью автокефалии) были внесены слова: «Отрицаюся и проклинаю Григориева Цамблакова раздрания, якоже есть проклято» ( Дончева-Панайотова. 2004. С. 59). Примирение Г. с К-польским Патриархатом произошло достаточно скоро. Патриарх Иосиф II , вступивший на престол в мае 1416 г. и получивший от митр. Фотия «писание» о действиях Г., подтвердил решение своего предшественника, заверил московские церковные и светские власти, что «никако да не будет от нас послабление» в отношении самозваного Киевского митрополита, и сообщил, что судом патриаршего Синода Г. был предан «по извержению в отлучение и в проклятие» (РИБ. Т. 6. 40; ГИМ. Муз. 1209. Л. 218-219, 221 об.- 222). Слова патриарха подтвердил в одновременно отправленных посланиях митр. Фотию и вел. кн. Василию I Димитриевичу и имп. Мануил II Палеолог (ГИМ. Муз. 1209. Л. 223 об.- 224, 224 об.- 225). Однако Патриархия и император, нуждаясь в военной помощи в борьбе против турок и в материальной поддержке, не были заинтересованы в обострении конфликта с Литвой и Польшей. По свидетельству Густынской летописи, патриарх Иосиф в конце концов признал избрание Г. ( Fijaek J. Biskupstwa greckie w iemiach ruskich od poowy XIV w. na podstawie rodel greckich//Kwartalnik historyczny. Lwów, 1897. S. 51). Эти сведения позднего укр. летописца косвенно, но надежно подтверждаются данными источников по истории Констанцского Собора (они также свидетельствуют, что признание К-полем избрания Г. произошло до поездки Г. в Германию): в речи, к-рую митрополит произнес перед папой, он назвал имп. Мануила «своим сиятельным господином» («serenissmus dominus meus» - Acta Concilii. 1923. Р. 166), а в хронике Ульриха Рихенталя отмечено присутствие на литургии, к-рую служил Г., членов визант. посольства («zwen Hertzogen von Kriechen» - Richental. 1882. P. 139). |
| Нухашши, лежащий ещё дальше на север, постигло подобное же нападение, и его царь Хададнирари написал Аменхотепу отчаянное письмо с уверениями в преданности и с просьбой помочь ему против нападавших. Всё это произошло не без участия вероломных вассалов фараона, стремившихся завоевать территорию в свою собственную пользу. Прославившийся впоследствии Азиру и его отец Абдаширта были руководителями движения, они вступили в Катну и Нухашши с юга и разграбили их. Их единомышленники в тоже время угрожали области Дамаска Уби. Акиззи из Катны и Риб-Адди из Библа быстро донесли фараону об отпадении его вассалов; Акиззи писал, взывая о быстрой помощи: «О, мой владыка! Также, как Дамаск в стране Уби простирает свои руки к твоим ногам, так и Катна простирает свои руки к твоим ногам». Положение было несравненно опаснее, чем это казалось фараону. Аменхотеп III не понимал всей серьёзности наступления хеттов, тем более что Акиззи заверял его в преданности царей Нахарины в таких словах: «О, мой владыка! Также, как люблю я моего владыку царя, любит его царь Нухашши, царь Нии, царь Сензара и царь Кинаната, ибо все эти цари – слуги моего владыки царя». Аменхотеп вместо того, чтобы немедленно двинуться со всей армией в Северную Сирию, как это сделал бы Тутмос III, ограничился только посылкой части войска. Последняя, разумеется, не утруждала себя поспешным подавлением мятежных царьков и быстрым пресечением их враждебных действий против верных вассалов; она оказалась совершенно неспособной остановить движение на юг хеттов, занявших в Северной Нахарине пункт, необычайно важный для их дальнейших планов завоевания Сирии. Ни один народ не нуждался никогда так настоятельно в сильном и дельном правителе, как Египет в момент смерти Аменхотепа III. Но ему выпало на долю иметь во главе в это критическое время юного мечтателя, который, несмотря на небывалое величие своих идей, не мог справиться с положением, требовавшим энергичного практика и опытного военачальника, говоря кратко – человека, подобного Тутмосу III. |
| Их полчища появляются всюду и поступают в качестве наёмников на службу к царькам. Как мы видели. Азиру употребил их против Риб-Адди в Библе, но другая сторона, то есть верные вассалы, тоже пользовались ими, и предатель Итакама писал фараону, обвиняя его вассалов в том, что они отдали территорию Кадеша и Дамаска хабири. Под начальством различных искателей приключений хабири нередко делаются подлинными господами положения, и палестинские города, как Мегид до, Аскалон и Гезер, пишут фараону, прося о защите против них. Последний из названных городов соединился с Аскалоном и Лахишем против Абдхибы, египетского резидента в Иерусалиме, бывшего уже в то время сильным укреплением Южной Палестины, и верный служака спешно шлёт гонцов к Эхнатону, сообщая об опасности и прося о помощи против хабири и их вождей. У самых его ворот, в Аялоне, были разграблены царские караваны. «Вся земля царя, открывшая против меня враждебные действия, будет потеряна. – писал он. – Взгляни на страну Шири (Сенр) до Гинти-Кирмиля (Кармеля) – её князья окончательно потеряны, и враждебные действия против меня преобладают... Пока суда были на море, сильная рука царя удерживала Нахарину и Каш, но теперь хабири занимают город царя. Ни одного князя не остаётся у моего владыки-царя, все они сокрушены... Пусть царь позаботится о своей земле и ... пусть он пошлёт войска... Ибо если никакого войска не явится в этом году, все владения моего владыки-царя погибнут... Если не будет войска в этом году, пусть царь пришлёт офицера взять меня и моих братьев, чтобы мы могли умереть около нашего владыки-царя». Абдхиба, хорошо знакомый с клинописным писцом Эхнатона, присоединяет к некоторым из своих посланий приписки, обращённые к его другу, из которых сквозит его неподдельная искренность: «Писцу моего владыки-царя – Абдхиба, твой слуга. Передай эти слова досконально моему владыке-царю: вся земля моего владыки-царя близится к гибели». Спасаясь в ужасе от хабири, сжигавших города и опустошавших поля, многие жители Палестины покидали города и бежали в горы или искали убежища в Египте. |
| До нас дошло в одной амарнской гробнице (Мерира II) изображение хеттского посольства к Аменхотепу IV. Среди переписки есть также два письма отхеттского царя Суббилулиумы; в одном из них дело также идет о нарушении этикета: фараон поставил в письме свое имя раньше имени хеттского царя. Отсутствие дальнейших писем объясняется легко: сношения были прерваны, и начались враждебные действия. Причиной и поводом, конечно, было не это нарушение этикета, а общее политическое положение. Разрастающееся могущество хеттской державы влекло ее неудержимо на юг, где Митанни из союзника фараона превратилось в вассала хеттского царя, а Сирия была предоставлена сама себе. Еще при Аменхотепе III князь Кадета на Оронте, Итакама является агентом хеттского царя и теснит вассалов фараона, которые (как, напр., Аккизи катиский) выставляют на вид серьезность положения и требуют энергичного вмешательства египетских войск. Итакама завладевает областью Амки между Ливаном и Антиливаном. Окрестные вассалы фараона пишут ему, как бы сговорившись, письма тожественного содержания: «пусть царь напишет Итакаме. Пусть позаботится царь и пришлет войска, чтобы мы вернули города царя»... Но фараон не только не двинулся против хеттов, но даже спокойно смотрел, как под их влиянием началась невероятная смута. Некогда над всей областью Амурру был поставлен князь Абдаширту, который, находясь в Сумуре под наблюдением рабису Пахамнаты, «блюл все земли для царя». Но это продолжалось недолго. Он стал во главе бродячих семитических орд, опустошавших Сирию... Теперь он стал самым могущественным человеком в Амурру. На его сторону стали переходить князья уже из одного страха быть убитыми. От царя отпал Сумур после продолжительной осады; египтяне, бывшие там, бежали. Теперь роль Абдаширты и Сумура, по распоряжению фараона, переходит к царю Библа Рибадди, огромное количество (64) писем которого представляет сплошной вопль и жалобы на утеснения и насилия Абдаширты, а затем его сына Азиру, этой «бродячей собаки». Еще во время осады Сумура Риб-адди уведомлял царя, что Абдаширту овладел Амбией, Шигатой, Аркой, перебил их князей, что царь Сидона Зимрида перешел к Абдаширту, и грозил сам сделать то же, если царь его не выручит: «отвечай мне или я заключу союз с Абдаширтой, как Япа-Адди и Зимрида; тогда я спасен с моими людьми». |
| При Рамсесе III упоминается «храм Рамсеса в Ханаане», к богу Амону которого «ходят азиаты со своими дарами». Очевидно, в отдельных округах существовали такие святилища, куда вассалы должны были являться для принесения дани и доказательства своей лойяльности. Такие святилища находились, вероятно, в связи с городами, носившими царское имя, которые едва ли, конечно, были выстроены заново, а скорее приспособлены для административных целей из уже существующих. С каждой переменой на египетском престоле менялись официально и их имена; среди народа они, конечно, были известны под своими семитическими именами. На ряду с ними существовали и царские крепости. Уже Тутмос III говорит о «крепости, которую соорудила рука моя в Ливане», и о «всей земле Сирийской с ее округами по племенам, с царскими крепостями, колонизованными городами, снабженной людьми». Таким образом, египетские цитадели оказываются в то же время колониями, но притом исключительно военными. В противоположность Нубии, куда направлялся излишек египетского населения, Сирия привлекала к себе только египтян солдат, да и те смотрели на постой здесь как на своего рода ссылку, продолжавшуюся обыкновенно несколько лет. Неоднократно упоминается «комендант крепости Средиземного моря», межет быть, Пелусия. Из других крепостей нам известно до семи имен. Кроме того гарнизоны стояли иногда и в княжеских городах, особенно в первое время после покорения. Так, Риб-Адди пишет, что при его отце в городе был египетский гарнизон, а теперь царь велел ему самому защищать город, и он находит такой порядок менее для себя безопасным. Во время походов и в первое время по завоевании на князьях лежала натуральная повинность снабжать места стоянок войск провиантом. Летописи стереотипно сообщают о том, что эти места действительно оказались в порядке. Это же говорит и переписка. Так, аскалонский князь сообщает, что «он поставлял пищу, питье, масло, хлеб, быков, овец для войска». В другом месте говорится: «царь, мой господин, писал: позаботься о провианте для войска вельможи царя» и т. |
| Назовем важнейшие из использованных нами источников. На первом месте стоит «Полное собрание русских летописей» (ПСРЛ), создание которых было в основном делом монахов. Важнейшие государственные акты и официальные документы по высшему церковному управлению, по делам епархиального управления, по монастырскому укладу содержатся почти исключительно в собраниях документов по политической истории России (ААЭ, АИ, ДАИ, АМГ, СГГД, СГКЭ и др.[ ]). Эти летописи и акты дают материал лишь до конца XVII столетия, причем летописи – до середины XVI столетия, а акты и документы – начиная с XIV в. По московскому периоду различные материалы находятся в «Русской исторической библиотеке» (РИБ), где в отдельных томах собраны документы и другой исторический материал специально по русской церковной истории; менее надежно собрание, известное под названием «Древняя российская вивлиофика» (ДРВ) (1773–1775, 2-е дополненное изд. 1788–1791): не все помещенные здесь документы и сочинения подвергнуты проверке и сличению, как это принято делать при научном издании документов; и все-таки это собрание представляет большую ценность, ибо в нем находятся документы, рукописные подлинники которых впоследствии были утрачены. Много важных документов и исследований по истории монашества опубликовано в журнале «Чтения в Обществе истории и древностей российских» (Чтения), в том числе в отделе «Смесь». В качестве справочника может служить старая работа К. Бестужева-Рюмина «Источники и литература по русской истории от древности до 1825 г.», опубликованная как введение в его «Историю России» (Митава, 1877). В качестве дополнительного материала можно рекомендовать «Введение» в «Лекции по русской истории» С. Ф. Платонова. В области церковной истории большую ценность представляет труд Н. Н. Глубоковского «Русская историческая наука в ее историческом развитии и современном состоянии» (1928). Настоятельно рекомендуется также книга Эмилиуса Хермана «De fontibus juris ecclesiastici Russorum. Commentarius historico-canonicus» (1936) [«Об источниках русского церковного права. Историко-канонический комментарий»], которая представляет собой незаменимое пособие как по русскому церковному праву, так и по общей истории Русской Церкви. Автор приводит перечень важнейших собраний источников и документов и соответствующей научной литературы, кроме того, он предлагает подробные пояснения по истории возникновения тех или иных документов, кодексов и других канонических материалов и дает им оценку. Исследование Хермана представляет собой сразу и ценнейший справочник, и краткий курс истории канонического права Русской Церкви. |
| Общую оценку итогов поездки патр. Иеремии митр. Макарий дал в заключительной части главы. Вывод митр. Макария, что патриарх своими поспешными, непродуманными действиями лишь способствовал обострению внутренних противоречий в православном обществе, а своекорыстием оттолкнул от себя православных иерархов и тем побудил их «искать себе другого верховного пастыря», получил поддержку позднейших исследователей (см., например: Жукович П. Сеймовая борьба православного западнорусского дворянства с церковной унией (до 1609 г.). СПб., 1901. С. 90–92). Представляется, что это чрезмерно суровая оценка. Поездка патр. Иеремии положила начало явному сближению между Западнорусской Церковью и Церквами православного Востока — это нашло выражение в дальнейших совместных выступлениях «русских» и греческих священнослужителей против унии с Римом. Таким образом, деятельность греческих духовных лиц в Восточной Европе отнюдь не ограничивалась поборами. Заслуживают внимания и соображения польского исследователя К. Ходыницкого, что, назначая Кирилла Терлецкого своим экзархом, освобождая братства от власти епископов и давая им право непосредственно сообщать патриарху о непорядках в церковной жизни, Иеремия II стремился обеспечить себе объективные источники информации и средства влияния на положение православной Церкви в Речи Посполитой (Chodynicki. Ko?sci?o³ prawos³awny. S. 125–126). Не обладая тем и другим, патриарх вряд ли мог бы содействовать искоренению зол в жизни Западнорусской Церкви. Это предположение митр. Макария уже в то время, когда оно было высказано, находилось в противоречии со взглядами других исследователей (см., например: Likowski E. Historija unji Ko?scio³a Ruskiego z Ko?scio³em Rzymskim. Pozna?n, 1875. S. 96–97), которые именно к 1590 г. относили начало контактов между Западнорусскими епископами и католическими прелатами по вопросу об унии Церквей. П. Жукович обратил внимание на упоминания в более поздних источниках (в иной связи эти тексты приводит и митр. Макарий) о том, что первым на путь переговоров об унии Церквей вступил Львовский еп. Гедеон Балабан, который, оказавшись в конфликте с Константинопольским патриархом из-за львовского братства, обратился к Львовскому католическому архиеп. Яну—Димитру Соликовскому с просьбой помочь ему освободиться «от неволи Цареградских патриархов» (РИБ. Т. 19. СПб., 1903. С. 617–618). По основательному предположению П. Жуковича, это произошло после получения во Львове грамоты патр. Иеремии от 13 июня 1589 г., в которой тот угрожал отлучением от Церкви всем, кто покушается на права братства (Жукович П. Сеймовая борьба. С. 91). Обращение Балабана к Соликовскому в любом случае следует датировать 1-й пол. 1590 г., так как к лету того же года относится уже коллективное заявление епископов об их желании подчиниться верховной власти Римского папы. |
|
|
