| Ф. 210. 1. Л. 201 об.) Начало стихиры «Волсви персидстии» распева архим. Исаии (Лукошкова). Список 2-й четв. XVII в. (РГБ. Ф. 210. 1. Л. 201 об.) Прокимен «Да ся исправит» в распеве И. обнаружен в рукописи сер. XVII в. в подборке с 2 др. певч. вариантами: 1-й распев не имеет обозначения, 2-й помечен «Иного переводу Лукошково», 3-й - «Иного знамени» (РНБ. Соф. 480. Л. 208-208 об.; см.: Фролов. 1979. С. 351-357). Певч. интерпретация прокимна И. находится в едином русле музыкальной эволюции данного песнопения, относящегося к большому распеву и не содержащего гласовых попевок столпового знаменного распева (наиболее ранние нотированные тексты прокимна датируют рубежом XV и XVI вв.- РГБ. Ф. 304. 413. Л. 242 об.; РНБ. Солов. 277/283. Л. 165; 277/289. Л. 230; 276/277. Л. 183 об.). Вероятно, И. в своем «переводе» ориентировался на бытовавший в Усолье мелодический вариант прокимна. При сравнении распева из строгановских рукописей с «переводом» И. выявляется, что в последнем сохранены разводы фит, в силлабических же участках привнесены изменения. Видимо, разводной распев (см. Развод ) прокимна из певч. книг строгановской мастерской сер. 80-х гг. XVI в. первоначально был записан дидаскалом Стефаном Голышом, а И., признавая высокий авторитет учителя в распевании фит, оставил их в неприкосновенности, в силлабических же участках мог изложить собственную творческую манеру исполнения. Т. о., сопоставление распевов прокимна позволяет определить, что «перевод» И. наиболее близок к варианту из ранних строгановских рукописей и оба эти произведения принадлежат к единой традиции. Связь творчества мастера с традициями строгановской школы отчетливо видна также на примере тропаря «Да молчит всяка плоть», имеющего певч. варианты, обозначенные в рукописях как «Перевод усольской, розвод инока Исайя» и «Усольское знамя» (см.: Парфентьев, Парфентьева. 1993. С. 123-132). Примером синтеза местной и новгородской традиций в творчестве распевщика является «перевод» И. литийной стихиры на Рождество Христово «Волсви персидстии». |
| 1154 Певческая азбука инока Христофора опубликована факсимильно по рукописи РГБ, Кир.-Бел. собр., 665/922, л. 1000 об.–1028 об. в кн.: Христофор. Ключ знаменной (1604)//Памятники русского музыкального искусства. Вып. 9. М., 1983. 1155 Формулы для примера 3, а также для примеров к схемам III–V взяты из рукописей РГБ: Ф. 304, 431 (1335), 444; Ф. 379, 12 (М 3939); РНБ: Кир. – Бел., 626/883, 652/909, 656/913; Сол., 690/758; Ф. 550, Q I, 898; Соф., 186. Шифры рукописей и номера листов для каждого примера в статье не указываются ради облегчения научного аппарата. 1157 Соответственно и текстовые колоны, имеющие семь и более слогов, будут названы стандартными, а имеющие менее семи слогов – нестандартными. 1159 Далее нумерация слогов во всех примерах будет производиться от конца (справа налево) текстового колона, так как в заключительной части рафатки и трёх других формул её семейства, в отличие от начальной части, количество знаков стабильно. Эта система отсчёта не будет распространяться на понятия «предударный, пост-ударный слог», «начальная, заключительная часть формулы». В необходимых случаях направление нумерации будет оговариваться. 1160 Здесь и далее ударные слоги текста, над которыми ставился крюк светлый, подчашие или запятая, будут выделены полужирным шрифтом. 1162 Знаки, совмещаемые с ударными слогами текста, в статье будут условно названы «акцентными». Этот термин в том же значении употреблён А. Ю. Поповым: «При сопоставлении последовательности знаков в строке и соотношения ударных и безударных слогов текста обращает на себя внимание, что над ударными слогами проставляются лишь определённые знамёна В дальнейшем эти знаки , соответствующие ударным слогам текста, будут именоваться нами акцентными» (Цит. соч. С. 163–164). 1163 В двухударных стандартных колонах пятый от конца слог мог являться и вторым (от начала) ударным слогом колона, например, в колонах с пятым и седьмым (восьмым, девятым и т. д.) от конца ударными слогами. В трёхударных стандартных колонах пятый от конца слог обычно оказывался средним, и на него переносили второй акцентный знак рафатки – подчашие светлое (см. схемы XV, XVI). |
| ч. труднодоступных в его время, в частности афонских). Они выполнены, как правило, на уровне российской церковной науки XIX в., но большинство из них сохранило свое значение до наст. времени, хотя бы уже в силу отсутствия более совершенных публикаций. Круг исследовательских интересов Л. отличался большой широтой, характерной, впрочем, и для мн. его современников. Л. внес значительный вклад в изучение афонских древностей, слав. мон-рей Св. Горы. Его исследование роли Охридской архиепископии в церковной жизни и развитии культуры юж. славян явилось безусловно новаторским для своего времени и было особо отмечено И. В. Ягичем ( Ягич. 2003. С. 639), вообще достаточно скупым на похвалы российской церковной науке. Напротив, работы Л., посвященные происхождению и истории глаголицы, возникновение которой он связывал с хорват. землями ввиду существования многовековой устойчивой глаголической письменной традиции в регионе, трудно признать удачными даже для того времени. Интерес, проявленный Л. к изучению древностей Калужской земли, по праву сделал его одним из основателей местного краеведения. Л. проявлял заботу и о неизданном наследии своих предшественников, в особенности в области археографии. Его трудами были опубликованы описания рукописей б-ки Троице-Сергиевой лавры иеромонахов Илария и Арсения (1878-1880) и собраний Иосифова Волоколамского, Новоиерусалимского Воскресенского, Саввина Сторожевского и Пафнутиева Боровского мон-рей. Л. погребен со стороны алтаря лаврской Духовской ц., к 2015 г. надгробие восстановлено. Б-ка (ее описание см.: РГБ. Ф. 304.II, 361) и архив Л. после его смерти поступили в Троице-Сергиеву лавру, вместе с фондами к-рой поступили в Румянцевский музей (РГБ). Архив Л. хранится под 148, небольшое рукописное собрание выделено в отдельный фонд 557). Наиболее полная (но неисчерпывающая) библиография сочинений Л. была опубликована в 1972 г. Соч.: Письмо из Бородина: Письмо к родителям//Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений. СПб., 1839. Т. |
| Синайско-Бычковская Псалтирь. XI в. (РНБ. Q. п. I. 73. Л. 3) Синайско-Бычковская Псалтирь. XI в. (РНБ. Q. п. I. 73. Л. 3) Начиная с XIV в. в многочисленных списках распространялась исправленная по греч. тексту Афонская редакция Псалтири; ее древнейший представитель - Псалтирь Михановича, сохранившаяся не полностью (Архив Хорватской академии наук и искусств в Загребе. IIIa 49),- датируется сер. или 2-й пол. XIII в. Дальнейшее сближение с оригиналом привело к появлению Киприановской редакции (древнейший представитель, ркп. кон. XIV - нач. XV в.- РГБ. Ф. 304. 309) и болг. Норовской Псалтири XIV в. (ГИМ. Увар. 285), где весь текст буквально следует за греч. Создание Киприановской редакции приписывают Киевскому митр. Киприану; она возникла до 1395 г. и в текстологическом отношении занимает промежуточное положение между Афонской редакцией и Норовской Псалтирью, чтения к-рой она использует, добавляя исправления по греч. тексту. 4. Паремийник. По языку к древнейшим редакциям Евангелия, Апостола и Псалтири близок Паремийник, богослужебная книга, содержащая отрывки (паремии) из ВЗ. Древнейший список - Григоровичев Паремийник - датируется XII-XIII вв. (РГБ. Ф. 87. 2). Первоначальный перевод Паремийника обнаруживает зависимость от греч. текста, характерные чтения к-рого сохранились в архаичных южноитал. и синайских кодексах. Южнослав. списки, в т. ч. и Григоровичев Паремийник, имеют неск. отличий от восточнослав., объясняющихся сверкой с греч. текстом. Эти отличия, равно как и расхождения рус. списков между собой, свидетельствуют о том, что в Паремийник очень рано вносились спорадические исправления как по греч., так и по четьему слав. тексту. Уже в древнерус. Захарьинском Паремийнике 1271 г. (РНБ. Q. п. I. 13) отразились 2 слоя более или менее последовательной правки, осуществленной, по-видимому, у юж. славян. Вместе с Евангелием, Апостолом и Псалтирью Паремийник был отредактирован на Афоне, вероятно в XIV в., и приведен в соответствие с общераспространенным в то время визант. текстом. С XIII в. паремии включатся в Триодь и служебную Минею, в их составе паремийный текст подвергался дальнейшим редактурам. |
| Л. Р. Франгулян, А. Н. Крюкова Славянская традиция Агиографические памятники Вмч. Мина. Рельеф. V в. (Греко-римский музей, Александрия) Вмч. Мина. Рельеф. V в. (Греко-римский музей, Александрия) Сохранились 2 разных перевода одной редакции греческого Мученичества М. (BHG, N 1254-1254b; изд.: Krumbacher. Miscellen zu Romanos) в составе домакарьевских Четьих-Миней за ноябрь. Оба перевода, судя по лексике, древние; один представлен, в частности, в Минеях из собрания Троице-Сергиевой лавры (РГБ. Ф. 304/I. 669, нач. XV в. Л. 195-198; 670, XVI в. Л. 240 об.- 247), другой - в Волоколамской Минее (РГБ. Ф. 113. 194(592); посл. четв. XV в. Л. 200-202); та же версия находится и в Великих Минеях-Четьих митр. Макария под 11 нояб. (ВМЧ. Нояб. Дни 1-12. Стб. 440-447). Переводы отличаются последовательным выбором разных переводческих решений для одинаковых греч. слов (заповедь-повеление, унити-изволити, нрав-образ и т. п.; «игемон» Пирр передается в 1-м переводе всегда как воевода, во 2-м - как судия); 1-й перевод кажется немного более вольным. Содержание славянских переводов Мученичества М. соответствует греческому оригиналу и представляет собой чередование описаний пыток с диалогами между мучеником и мучителем. М. бьют говяжьими жилами/ремнями, опаляют «дуплятицами» (факелами), волокут по волчцам/трезубцам (передача греч. триболов). Непосредственно за Мученичеством в указанных слав. Четьих-Минеях и в ВМЧ следуют Чудеса М. (авторство приписывается Тимофею Александрийскому) переведенные, вероятно, одновременно с Мученичеством с сохранением тех же особенностей в 2 переводах. В Волоколамской Минее и ВМЧ 13 Чудес, как и в греческих сборниках (BHG, N 1256-1269), в Минее из собрания Троице-Сергиевой лавры 669 - только 6, причем 6-е Чудо - «О трех братьях» (чудо «О женщине-самарянке» (6-е в греч. сборниках) здесь пропущено). В Минее 670 из собрания Троице-Сергиевой лавры такой же порядок первых 6 Чудес, а текст Чудес с 7-го по 13-е (7-м добавлено Чудо «О женщине-самарянке») в точности соответствует Волоколамской Минее и ВМЧ. Вероятно, антиграф Минеи 670 содержал только 6 Чудес, как в Минее 669, и его восполнили по др. переводу. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ЗАХВАТ один из специфических терминов, используемый в крюковых записях рус. безлинейного многоголосия, характеризующегося развитым подголосочно-полифоническим складом и резкой диссонантностью вертикали. Певч. реализация термина в наст. время не изучена. Комплекс диссонирующего многоголосия образует совокупность песнопений 2 стилей - строчного и демественного пения , записям каждого в равной степени свойствен термин «З». В ранних монодийных списках путевой и демественной нотаций, представляющих основной голос строчного или демественного многоголосия, этот термин встречается реже, однако его наличие подтверждает изначальную связь путевого и демественного распевов с многоголосной традицией пения. В столповых пути и деместве , являющихся записью путевых и демественных песнопений столповым дробным знаменем , термин «З.» не используется. Т. о., его наличие связано исключительно с казанской нотацией , применяемой в записях русского безлинейного диссонирующего многоголосия, а также в монодийных списках пути и демества. В бытовании термина можно выделить 3 этапа. Первый (70-е гг. XVI - 20-е гг. XVII в.) характеризуется эпизодическим употреблением термина «З.», преимущественно в рукописях, фиксированных путевой нотацией. В течение 2-го этапа (20-е гг.- кон. XVII в.) З. встречается в рукописях раннего безлинейного многоголосия весьма часто. Третий этап (кон. XVIII-XXI в.) целиком связан со старообрядческими Демественниками , в записях песнопений которых нередко употребляется термин «З.». Первый этап Частота употребления термина «З.» в певч. рукописях постепенно увеличивается к концу 1-го этапа. В это время термин «З.» встречается только в певч. сборниках с путевой нотацией. Т. о., 1-й этап бытования термина связан с монодийными записями путевого распева. Так, в певч. сборнике 80-х гг. XVI в. РГБ. Ф. 304. 436 термин «З.» выявлен только 1 раз в записи херувимской (Л. 201). В рукописи кон. XVI в. ГИМ. Син. певч. 1162 он употреблен 3 раза в записи «Свете тихий» (Л. 599-599 об.). В певч. сборнике ГИМ. Щук. 767, написанном в 1602 г. известным древнерус. мастером иноком Христофором , выявлено 8 случаев простановки З. В пределах одного песнопения термин встречается 1-3 раза. В рукописи 20-х гг. XVII в. РГБ. Ф. 37. 379 З. использован 10 раз, из них 7 содержится в тексте стихиры на целование плащаницы «Придите ублажим Иосифа» (Л. 343-344, 350). Употребление термина отмечается лишь в отдельных песнопениях, что свидетельствует о начале процесса теоретического осмысления приема З. и первых попытках отразить его в записи с помощью словесного указания. Понять смысл термина, исходя из рукописных источников 1-го этапа, невозможно. |
| в целом достаточно точно передает МТ. Исследователи, однако, отмечают ряд экзегетических переводов и дополнений. Нек-рые переводы в Пешитте имеют, подобно таргуму, мессианский характер. Вопрос о том, насколько они отражают прочтение древнеевр. текста И. п. к. именно с христ. т. зр., остается нерешенным. М. Вайцман ( Weitzman. 1999. P. 240-241) приводит неск. примеров (Ис 7. 14; 15. 9 - 16. 1; 25. 6-7; 53. 8), в к-рых заметна определенная тенденция интерпретации текста, связанная с возможными мессианскими или христ. коннотациями сир. текста. Так, выражение («наш Небесный Спаситель»), не являющееся дословным переводом древнеевр. текста Ис 25. 6, трактуется А. ван дер Койем как христ. текст ( Kooij. 1981. S. 274). По мнению А. Гелстона, в сир. переводе И. п. к. нет ни одного чтения, к-рое могло бы быть интерпретировано исключительно как христианское, т. е. всегда есть возможность альтернативного понимания ( Gelston. 1997. P. 587). Кроме того, следует учитывать и то, что в процессе передачи текста Пешитты в христ. среде он мог претерпеть определенные изменения. Этим, напр., может объясняться появление вставок, таких как «и отец будущего мира» ( ) в Ис 9. 5, не имеющих эквивалента ни в древнеевр. тексте, ни в др. древних переводах (Ibid. P. 566; Brock. 1993. P. 16). А. К. Лявданский В славянской традиции Прор. Исаия. Рельеф в аббатстве св. Марии в Суайяке (Франция). Ок. 1120–1135 гг. Прор. Исаия. Рельеф в аббатстве св. Марии в Суайяке (Франция). Ок. 1120–1135 гг. И. п. к. была переведена в Х в. в Преславе в кругу болг. царя Симеона (913-927). Древнейший список находится в Книге пророков с толкованиями XII в. (РГБ. М.640.2). В Х в. И. п. к. частично вошла в древнеслав. Хронограф ( Истрин В. М. Александрия рус. хронографов. М., 1893. С. 317-361; Творогов О. В. Древнерусские хронографы. Л., 1975. С. 23, 237-304). В XI-XII вв. И. п. к. вместе с Книгой прор. Даниила и др. апокалиптическими сочинениями часто переписывалась болг. книжниками, т. к. содержание этих текстов отвечало мессианским ожиданиям населения ( Тъпкова-Заимова В., Милтенова А. Историко-апокалиптичната книжнина във Византия и в средновек. България. Jerusalem; София, 1996. С. 24-25; Иванова К. Мессианские мотивы в болг. книжности XI-XII в.//Jews and Slavs. Jerusalem; Sofia, 2006. Vol. 18: Messianic Ideas in Jewish and Slavic Cultures. P. 65-74). Текст И. п. к. с толкованиями сохранился преимущественно в рус. рукописях с XV в. (ГИМ. Чуд. 182; РГБ. Троиц. 89). |
| 506 Извлечение. 1881. С. 99122; Обзор. С. 311360; Никанор, архиепископ. Записки… РА. 1906. 9. С. 3637. 509 ПкА.2. С.178 (письмо от 15июля 1888г.); РГИА.Ф.1604. Оп.1. Ед. хр.515. Л.77 об. (письмо Победоносцева И.Д. Делянову от 27 июля 1888 г.). 510 «Киев – единственная местность, на которой может развертываться цельная картина шествия со всей массой народа, – писал Победоносцев Александру III. – Куда ни взглянешь, все покрыто массой людей… Тут сама собой сказывается вся мощная сила русского народа, одушевленного верой» (ПкА. 2. С. 182. Письмо от 15 июля 1888 г.). 513 См.: ОР РГБ. Ф. 230. К. 9804. Ед. хр. 2. Л. 3 об., 5 (письма Победоносцева архиепископу Амвросию (Ключареву) от 23 мая, 9 июля 1880 г. и др.). Развитию церковного пения Победоносцев уделял самое пристальное внимание, т. к. считал его важнейшим средством воздействия на неискушенный в догматике народ. Обер-прокурор предписывал архиереям заботиться о правильности пения в церквах, поощрять общее пение прихожан, улучшать преподавание данного предмета в духовно-учебных заведениях и особенно в церковно-приходских школах. Победоносцев реорганизовал Московский синодальный хор и Училище церковного пения, а Братство Пресвятой Богородицы, в работе которого он участвовал, издавало переложения древних церковных напевов. 517 Извлечение. 1882. С. 83; Там же. 1883. С. 86; Отчет. 1886. С. 43; Обзор. С. 434437; Айвазов И.Г. Законодательство. С. 110111. 520 ОР РГБ. Ф. 230. К. 9804. Ед. хр. 3. Л. 26; Ед. хр. 5. Л. 3 об.; Ед. хр. 6. Л. 27 об., 32 об.33 (письма Победоносцева к Амвросию от 4 июля 1881 г., 6 февраля, 4 и 6 ноября 1882 г.). 524 О разработке уставов духовных академий см.: РГИА. Ф. 796. Оп. 162. Отд. 1. Ст. 3. Д. 734 («Об учреждении при Святейшем Синоде Комитета для обсуждения доставленных ректорами духовных академий соображений об изменениях в существующей организации»). 525 Обзор. С. 476488, 510, 558608, 618621; РГИА. Ф. 797. Оп. 53. Отд. 1. Ст. 2. Д. 72; Оп. 60, Отд. 1. Ст. 2. Д. 64. Л. 38 об.39 и др.; Эвенчик С.Л. Указ. соч. С. 304. |
| «Ныне силы небесныя». Стихирарь. 2-я пол. XV в. (РГБ. Ф. 304. 408. Л. 164) Ирмологий в течение длительного времени сохранял традиц. состав ирмосов, характерный уже для ранних списков книги (XII в.), однако их нотация претерпела изменения, отразившие возникновение более устойчивой графики формул, их более четкую, хотя пока и не всегда последовательную дифференциацию, а также, видимо, орнаментацию напевов, сократившую объем силлабического мелоса, сгладившую мелодические скачки и придавшую распеву большую плавность и гибкость. Аналогичные явления в этот период отмечаются и в Стихирарях, запись песнопений в разных списках к-рых становится более стабильной ( Серегина. 1994. С. 17). В триодный раздел Стихираря с посл. десятилетий XV в. стали включать песнопения постового обихода, ранее никогда не нотировавшиеся, в первую очередь редко звучавшие и нуждавшиеся в фиксации замены херувимской песни (см., напр.: «Да молчить всяка плоть», «Ныне силы небесныя» - РГБ. Троиц. 408. Л. 163 об.- 164, 2-я пол. XV в.), имевшие мелизматический распев в «тайнозамкненной» (кодированной) записи, без обозначения гласовой принадлежности. В 1-й пол. XVI в. объем обиходных песнопений в рукописях начал увеличиваться, однако их состав был неустойчивым - вводился помимо названных основной текст «переноса» - «Иже херувимы», а также «Единородный Сыне», Пс 136, цикл неизменяемых песнопений всенощного бдения, согласно действовавшему уже столетие Иерусалимскому уставу, и др. Собрание нотированных обиходных текстов, большая часть которых не содержала указаний на глас, составило особый цикл т. н. негласовых песнопений, хотя некоторые из них изначально были гласовыми, но утратили соответствующие обозначения в рукописях, а иногда и гласовую характерность. Мелос пространных песнопений, сопровождавших обряды, для совершения которых требовалось более длительное время, заметно отличался от традиц. гласовых. В нем преобладали не комбинаторика ясно очерченных, легко вычленяемых слухом формул, а мелодический тип неспешного развертывания, без заметных цезур между текстовыми синтагмами, протяженность линий волнообразного контура, нивелированный ритм с неуловимой на слух пульсацией - черты, создающие образ вневременного пребывания (см. ил.: «Ныне силы небесныя»). |
| Однако, несмотря на то что для XVII в. термин «малый распев» был новым и не встречался в списках более раннего времени, в отличие от большинства др. сопровождающих песнопения стилевых ремарок (напр., «путь», «демество», «большое знамя») он не обозначал отдельного, самостоятельного стиля распева. Отмеченные в рукописях как «меньшие» мелодические версии распева праздничных стихир Минеи, Праздников, Трезвонов и евангельских стихир Октоиха находятся полностью в традиции столпового знаменного распева и по своим стилевым характеристикам идентичны др. образцам столпового осмогласия. Основу мелоса в них составляют силлабо-невматические попевки и лица-попевки из формульного комплекса столпового распева, в соответствии с гласом песнопения, с редким вкраплением мелизматических лиц и фит. «Малыми», или «меньшими», эти мелодические варианты были названы потому, что одновременно с ними в рукописях фиксировались и другие, более пространные распевы тех же текстов. При этом основным, прослеживающимся по спискам предшествующего периода вариантом распева песнопений был именно протяженный, содержащий большую долю мелизматики распев, а появившаяся в списках XVII в. «малая» версия становилась его сокращением. В минейных Стихирарях XVI в. (напр.: РГБ. Ф. 304. 410, нач. XVI в.; 411, нач. XVI в.; 414, сер. XVI в.) содержится по одной версии праздничных стихир или славников, а именно те, к-рые в Праздниках или Трезвонах XVII в. записаны в качестве главных, не сопровождаемых уточняющими стилевыми ремарками. В поздних списках при наличии в рукописи обоих вариантов они приводятся один за другим. Напр.: славник на литии Рождеству Богородицы «В благознаменитый день» (РГБ. Ф. 379. 19. Л. 261 об.- 263, посл. четв. XVII в.; ГИМ. Син. певч. 579. Л. 6 об.- 7 об., 2-я пол. XVII в.); славник на Воздвижение Креста «Днесь неприступный существом» (ГИМ. Син. певч. 579. Л. 24-25 об.; 581. Л. 38 об.- 40 об., 1-я пол. XVIII в.); стихира на «Господи воззвах» в Неделю ваий «Честное Воскресение Твое прообразуя» (ГИМ. Син. певч. 579. Л. 89 об.- 90 об.; 581. Л. 127 об.- 129) и др. При этом оба варианта - и «основной», более протяженный, и «меньший» - вписываются в стилевую сферу столпового знаменного распева, различаясь между собой лишь количественным соотношением мелизматических формул ( лиц и фит ), силлабо-невматических попевок и лиц-попевок. |
|
|
