| У Гучкова была устроена для беспоповцев не только что моленная, но и особая баня, – и вот какой разговор мне пришлось слышать по поводу этой бани вскоре же по приезде. Пришел праздник, воскресный день; по окончании часов один старичок из фабричных, по имени Владимир, начал бранить Федора Алексеевича, что у него непорядок в бане, вместе с христианами (то-есть федосеевцами) моются смирщенные (то есть федосеевцы же, но ядущие совокупно с церковными) и этим их – федосеевцев там мирщат. Хозяин с кротостью в оправдание себя сказал: я тебя над этим сделаю большим, ты постарайся этот недостаток исправить. Владимир ответил: хорошо, – я здесь буду надсматривать и исправлять; а на Кладбище-то в бане такое же упущение, а мы с кладбищенскими вместе молимся! Хозяин сказал: я на Кладбище порядка дать не могу! Владимир сказал: нужно вместе с ними не молиться, отлучить их! Хозяин сказал: я и этого сделать не могу. Владимир: То-то, потакайте слабостям! все запутались с еретиками, замирщились, потеряли православие! Преображенскому была молва о казначее Андрее Лариове Шутове (до времени его пострижения в монашество я его буду называть этим мирским именем). До поступления на Кладбище он жил несколько времени в приказчиках у Гучкова Федора Алексеича. К Гучкову он поступил, будучи православным, и здесь был увлечен в раскол, перекрестился в Федосеевство. Гучков полюбил Андрея Ларионова за то, что он перешел из церкви в Федосеевское согласие. Да Андрей Ларионов и сам имел искусство рекомендовать себя людям с хорошей стороны. Он мне сам рассказывал уже в Австрии, желая похвалиться, как он обратил в Федосеевство одного молодого человека из православных, бывшего тогда незначительным купцом, а впоследствии сделавшегося большим богачом: он любопытствовал знать кладбищенские убеждения и ездил иногда к Андрею Ларионову ночевать. «Когда он приедет ко мне ночевать, – рассказывал Андрей Ларионов, – так я по вечеру нарочно и помолюсь побольше обычного, чтобы на душу молодого человека лучше подействовать, лучше расположить его к нам, чего и достиг, привел его в христианство» (то есть в Федосеевство). |
| Отсюда быстрое распространение раскола. В те годы, в которые фабричная околомосковная промышленность делала особенно большие успехи, сильно распространяли и раскол. Таким образом особенно быстро пошла фабричная промышленность после тарифа в начале двадцатых годов. В 1823, 1824 и 1825 годах открылось множество фабрик в Москве и около Москвы, особенно хлопчатобумажных изделий. В эти же самые годы было и самое сильное развитие московского раскола. Пропаганда его происходила не в часовнях и кельях Рогожского и Преображенского кладбищ, а на фабриках, заводах, в лавках и магазинах. Проповедь держали не за аналоем рогожского попа или Преображенского наставника, но за карасем, за машиной. Проповедь раскола действовала не на сердце, не на ум адептов, а на их карман. Не упование на блаженство в загробной жизни, а верный расчет на житейские блага мира сего давал Рогожскому кладбищу новых прихожан. В этой сильной проповеди ни единого слава не произносилось о предметах религиозных; речь шла о жалованье, о заработной плате, о ссудах, о прощении долгов, о выкупе из крепостной зависимости, о покупке рекрутских квитанций. Такая проповедь была ничем не отразима. Напрасно церковные пастыри, исполняя долг свой, говорили колебавшимся о высшей награде тем, которые останутся верными истинному православному учению: земные награды брали верх над чаянием наград будущей жизни. Из одного следственного дела по Московской губернии, производившегося в начале нынешнего столетия, видно, что один небогатый крестьянин, до седых волос бывший самым усердным и благочестивым прихожанином православной церкви, совратился в раскол при поступлении в услужение к одному сильному богатством и влиянием московскому раскольнику. Священник, с которым этот крестьянин в продолжение нескольких десятков лет находился в самых близких отношениях, увещевал его остаться верным церкви, обещая воздаяние в небесной жизни будущего вела. — Батюшка, — отвечал ему крестьянин, — не сули журавля в небе, дай синицу в руки. Его осудили за совращение в раскол и богохульство, но осужденный с семьей остались раскольниками, и сыновья осужденного из крестьян сделались богатыми московскими купцами. |
| Кроме указанной внутренней причины, гибели Монинской молельни способствовала иная, внешняя причина, Монинская молельня существовала на счёт федосеевства. Федосеевцы, вступив в брак, т. е. сделавшись новожёнами, примыкали к Монинской молельне. Но это присоединение к Монинской молельне не было окончательным выходом из федосеевства и решительным присоединением к брачническому (поморскому) согласию. К Монинской молельне принадлежали почти без исключений люди женатые и способные к деторождению. Люди же более престарелые, физически не нуждающиеся в супружестве, тяготели к Преображенскому кладбищу. Через это создавался жестокий семейный антагонизм: отцы и матери, как люди престарелые, шли на Преображенское кладбище, а люди молодые, женатые – безсвященнословным браком, – в Монинскую молельню. Но и эти последние, проживши десяток – другой лет в супружестве и посещая Монинскую молельню, начинают потом раскаиваться в том и другом, идут в Преображенское кладбище; здесь перед наставниками дают обет более в браке не пребывать кладут семипоклонный начал, принимают шестидневный пост. В течении сорока дней они ежедневно должны бывают совершать по тысяче поклонов земных, скоромного, рыбного и даже горячего не есть. По совершении такого искупления брачной жизни, снова должны явиться сначала к избранному духовному отцу, исповедаться у него, затем к собору наставников, здесь положить земной семипоклонный начал, каждому наставнику воздать по земному поклону, при этом каждому сказать: «прости, отче, Христа ради» и затем новый земной семипоклонной начал, общий, всем вместе, поклон, отдельный духовному отцу, с словами: «Прости, отче, Христа ради и благослови с христианами пребывать». Только после такой долговременной, сложной и тяжёлой процедуры попадает брачник в ряды истинных преображенцев-федосеевцев. В то самое время, когда старики в описанной тяжёлой процедуре приносят покаяние за изжитую брачную жизнь, молодые люди вступают в брак. В торжественной свадебной процессии, как и у православных, они отправляются в Монинскую молельню, здесь поётся нарочито составленный на совершение безсвященнословного брака молебен, брачующиеся обводятся наставником вокруг аналоя, дают взаимные обещания в верности и любви друг к другу, пьют красное вино и поздравляются супругами. За простое присутствие при совершении такого брака, федосеевцы, верные Преображенскому кладбищу, должны принести вышеописанное покаяние. |
| В.З. Белоликов Неутомимый труженик на научном поприще, автор многих, весьма ценных, сочинений по истории старообрядчества, любитель и собиратель памятников старины, в высшей степени любезный хозяин в своем весьма ценном своего рода музее древних памятников: рукописных и вещественных, Василий Григорьевич Дружинин составил и выпустил в свет своего рода ученый указатель старообрядческой письменности, рассеянной по всему лицу земли Русской, с целью помочь и облегчить труд лицам, приступающим к изучение литературы Русского старообрядчества, зная, какие трудности должны преодолеть, начинающие исследователи. Трудности эти зависать от многих причин. Часть рукописей еще совершенно не описана. Напр. в собраниях самого В. Г. Дружинина, из имеющихся у него 680 рукописей, описано около ста. Не окончено описание рукописей библиотек: Императорского Общества древней письменности в СПБ., Рогожского кладбища, да и то, что сделано относительно последнего, недоступно для широкой публики, так как находится еще в рукописном виде. Нет совсем описаний рукописей библиотеки Преображенского кладбища, где, по имеющимся у нас частным сведениям, находится богатое рукописное собрание. Не напечатаны, а быть может и совсем не существуют, описания рукописей некоторых семинарий, напр. Новгородской. Затем, есть не мало собраний, часто весьма ценных, принадлежащих частными лицам, которые также ждут описаний. Таковы, напр. известные нам собрания П. А. Овчинникова в с. Городце, Нижегородской губ., собрание принадлежащее священнику Рогожского кладбища о. Петру Никифорову и заключающее в себе, помимо памятников старообрядческой письменности, не мало весьма ценных памятников церковной старины, напр. Евангелие с собственноручными надписями Преп. Трифона Вятского. Наконец, не мало ценных старообрядческих рукописей находится там, где их меньше всего можно ожидать, напр. в Государственном Архиве при Министерстве Иностранных Дел в Петербурге, о чем свидетельствует напр. открытие Барскова. С другой стороны, не мало трудностей нужно преодолеть исследователю при отыскании рукописей, уже описанных. Многие описания рукописей уже стали библиографическою редкостью, напр. описания Строева, Востокова, Ундольского и, пожалуй, Н.И. Петрова (описание музейных рукописей), некоторые напечатаны в журналах, но имевших широкого распространения; некоторые описания слишком дороги и громозски, напр. описание (Леонида) рукописей граф. Уварова. Насколько громозски Описания, можно заключить из того, что у В. Г. Дружинина, как мы сами видели, собрание различных описаний занимает почти целый книжный шкаф. |
| Дозде из статьи о устинских старообрядцах. Хотя я быть тоже ревнитель скромных одежд, но чтобы из-за одежд делать разделение, то считал и прежде излишней не по разуму ревностью, и меня таковые события, то есть разделение из-за таковых обрядовых мелочей (как например, во время каждения вынимать кресты из-за пазухи, или не вынимать) тогда много удивляли; но впоследствии, когда я стал приходить в познание Св. Церкви, понял, что именуемые старообрядцы, когда вышли из повиновения Св. Церкви и осмелились сделать раздор с нею, то уже не могут быть и между собой в соединении. 29. Как завелось хомовое пение в Сызрани Когда я был еще малолетним, в Сызрани у федосеевцев не было ученых пению певцов, но просто пели понаслышке, или, как в просторечии говорят, по напевке и на речь, то есть слова выговаривая, как они написаны: Бог, Господь, и пр.; потом богатые люди захотели иметь ученых пению певцов, т. е. знающих нотное пение, или, как привыкли звать старообрядцы, ученых по нотам, или по крюкам. Они послали в Москву на Преображенское кладбище для обучения пению одного грамотного молодого человека, Егора Широкого, который в Москве, па Преображенском Кладбище, обучился нотному пению, приобрел и нотные певчие книги; но как одному петь неудобно, то он возвратился в Сызрань не один, но привез с собой из Москвы другого певца, по имени Мартына Степанова (который был после на Преображенском кладбище за наставника). Эти-то двое певцов, Егор да Мартын, завели в Сызрани, до сих пор неслыханное там, так называемое хомовое пение. Для незнакомых с этим пением я скажу несколько слов. В хомовом пении для мягкости голоса во многих местах вместо безгласных букв становятся гласные, т. е. вместо ъ – о, а вместо ь –е, наприм. Богъ – Бого, вместо Господь – Господе Христос – Христосо, вместо нашъ – наше, так что, вместо: святъ Господь Бог нашъ, поют: Свято Господе Бого наше, вместо: Христосъ рождается славите – Христосо рождаетеся, славите. Называют же то пение хомовым от слов, в нем часто произносимых: хомо, наприм., в ирмосе седьмом шестого гласа: Согрешихомо, беззаконновахомо, не оправдихомо, ни соблюдохомо. |
| В 1850 году, независимо от общего распоряжения о том, чтобы детей всех вообще беспоповцев, a следовательно и федосеевцев показывать по ревизии в семействах раскольников незаконнорожденными, а матерей их женами раскольников не записывать, но вносить в списки тех семейств, к которым они принадлежали по рождению, – Высочайше повелено было графу Закревскому: крестильный дом, находившийся на Преображенском кладбище запечатать, уничтожив в нем крещальню, – не дозволять в зданиях кладбища не только новых построек, но даже никаких починок, и строго наблюдать, чтобы на будущее время не было допускаемо на кладбище «оказательства раскола и мнимого незаконного монашества» 215 , которое, как известно, всего более выражалось в безбрачии преображенцев. В 1853 году последовали новые Высочайшие повеления относительно Преображенского кладбища. Согласно с этими повелениями прием на Преображенское кладбище раскольников достигших 60 лет не воспрещался впредь до усмотрения, но – с условием, чтобы попечитель кладбища о каждом принимаемом сносился предварительно с Московским (или другим, смотря по месту прежнего жительства принимаемого) епархиальным начальством для удостоверения, не принадлежит-ли он по своему рождению к православию, или единоверию; при чем приказано было привести «в точную известность» всех живших в богадельне и на Преображенском кладбище раскольников, с показанием против каждого: лет, пола, звания, места рождения, времени поступления в богаделенный дом, или на жительство в зданиях кладбища; лицам, которыми поручено было составить эти списки, объявлено было, что «за пропуски и упущения они подвергнутся строжайшей ответственности»; списки эти велено было поверять и дополнять и каждые полгода представлять в двух экземплярах Московскому военному генерал-губернатору – один для него, другой для сообщения министру внутренних дел; в тоже время командированным в распоряжение графа Закревского чиновником министерства внутренних дел сделано было описание и поверка по планам принадлежавших Преображенскому кладбищу зданий 216 . |
| Когда я был еще малолетним, в Сызрани у федосеевцев не было ученых пению певцов, но просто пели понаслышке, или, как в просторечии говорят, по напевке и на речь, то есть слова выговаривая, как они написаны: Бог Господь, и проч.; потом богатые люди захотели иметь ученых пению певцов, т. е. знающих нотное пение, или, как привыкли звать старообрядцы, ученых по нотам, или по крюкам. Они послали в Москву на Преображенское Кладбище для обучения пению одного грамотного молодого человека, Егора Широкого, который в Москве, на Преображенском Кладбище, обучился нотному пению, приобрел и нотные певчие книги; но как одному петь неудобно, то он возвратился в Сызрань не один, но привез собою из Москвы другого певца, по имени Мартына Степанова (который был после на Преображенском Кладбище за наставника). Эти-то двое певцов, Егор да Мартын, завели в Сызрани, до сих пор неслыханное там, так называемое хомовое пение. Для незнакомых с этим пением я скажу о нем несколько слов. В хомовом пении для мягкости голоса во многих местах вместо безгласных становятся гласные, т. е. вместо – о, a вместо ь – е, наприм., вместо Бог – Бого, вместо Господь – Господе, вместо Христос – Христосо, вместо наш – наше, так что в место: свят Господь Бог наш поют: Свято Господе Бого наше, в место: Христос рождается славите – Христосо рождается славите. Называют же то пение хомовым от слов, в нем часто произносимых: хомо, наприм. в ирмосе седьмом шестаго гласа: согрешихомо, беззаконовохомо не оправдихомо, ни соблюдохомо. Сызранские федосеевцы, привыкшие в изменении одной буквы против печатных книг видеть изменение веры, услыхавши в первый раз с таковым изменением пение, вместо чаемого утешения учеными певцами, пришли в смущение; по окончании моления спрашивали певцов, почему они не ноют так, как напечатано в старопечатных книгах, но вместо ставят о, a вместо ь ставят е. Певцы отвечали, что это делается в нотном пении для удобности, для выпевания всех нот. Сызранские федосеевские начетчики против этого оправдания зараз приискали опровержение из книги Псалтыря со возследованием, напечатанной при патриархе Иосифе в десятое лето его патриаршества, где в слове Афанасия Александрийского к Маркелину, в толковании псалмов, на листу 24, о пении псалмов писано сице: «обаче хранити подобает, да не кто сих мирскими красоглаголанья словесы упещряет, ниже покусится речения пременити или всячески иное вместо иного поставляти, но спроста, яко написаны суть, да чтет и поет, якоже речеся». |
| Итак, мы говорили собственно о московских австрияках, об их лжеепископах и лжепопах. Впрочем, говорить о московских раскольниках значит говорить о раскольниках всероссийских. Москва составляет центр раскола и московские раскольнические общества дают пример и тон всем существующим в России, – чт творится на Рогожском Кладбище, чт повелевает Савватий, или за его спиной Арсений Морозов, или иной из московских тузов раскола, то делают и повсюду на Руси раскольники Австрийского согласия; чт творится и издается на Преображенском Кладбище, тому следуют и все беспоповцы Федосеевского согласия. Несомненно поэтому, что если московские раскольники Австрийского толка не служили заупокойных литургий и панихид о в Бозе почившем Государе, то и нигде раскольники этого толка не творили о нем поминовений, как и требует того самое их учение о никонианах. Подобно нашему достоуважаемому корреспонденту, и мы внимательно следили, не явится ли телеграммы, извещающей о совершении раскольниками поминовений о почившем Государе Императоре, – и также не видели ни одной. А известно, как любят раскольники посредством телеграмм возвещать всему миру о своих якобы верноподданнических чувствах. Если же при всей охоте их к подобным телеграммам не являлось таковой о совершении поминовений оплакиваемого всей Русской землей незабвенного Императора, то значит, ни литургий, ни панихид по нем и не служилось. Телеграмма «Нового Времени», так обрадовавшая нашего досточтимого корреспондента, не дает оснований для подобной радости. Что в ней говорится? В дополнение к прежним известиям «о служении торжественных (очевидно православными) панихид в 40-й день кончины Императора Александра III-ro», в ней сообщается, что служение таких панихид в этот день происходило также в Твери, Виннице и других городах; к этому извещению о совершенных православными «торжественных панихидах» присовокупляется известие, что в Гродно «был устроен поминальный обед для бедных в казармах Вятского полка на 2.500 человек от старообрядцев с. |
| Не могу не сказать и еще об одном прощальном подарке от С.И. В день его похорон, на поминках, я познакомился с Еленой Борисовной Муриной, женой известного искусствоведа, впоследствии академика РАН Дмитрия Владимировича Сарабьянова ( 2013), тоже искусствоведом. Разговор с ней сразу решил все проблемы с моим поступлением на отделение теории и истории искусства исторического факультета МГУ. Полученное в итоге, верю, и по молитвам С.И., второе высшее образование во многом определило мою дальнейшую жизнь и церковное служение 2 . Дополню воспоминания кратким рассказом о том, как была выполнена его просьба об иерусалимской земле. Так сложилось, что мешочек с ней я не захватил с собой на похороны Сергея Иосифовича: помешали волнение и спешка. А потом – не складывалось: до 90-х ни разу не было повода побывать в Покрове, а ехать только для того, чтобы высыпать на могилу горсть земли, казалось странным. Позже, не раз проезжая через Покров на автобусе во Владимир – Боголюбово со студентами нашего Свято-Филаретовского института, всегда заходил вместе ними в храм, где Сергей Иосифович исполнял служение чтеца, но на кладбище мы зайти не успевали. Кроме того, мы ездили зимой, возвращались в Москву поздно вечером, и могилу я боялся просто не найти. Так прошло … больше 30 (!) лет. Все это время мешочек стоял у меня перед иконами, ежедневно напоминая о просьбе его хозяина. И вот, наконец, я узнал, что группа прихожан из Покрова занялась чтением книг Сергея Иосифовича и взяла на себя заботу о его могиле. Больше откладывать поездку было невозможно. В начале июля 2011 года 25 паломников из Преображенского братства и 12 покровчан приехали на кладбище. После литии сделали углубление в могильном холмике, я с благоговением развязал мешочек – и замер. Поверх ожидаемой земли лежало что-то, завернутое в белую бумажку. В ней оказался нательный крестик Сергея Иосифовича с цепочкой и три маленькие металлические иконки! У меня буквально перехватило горло. Молча я показал находку всем стоявшим вокруг. Потрясение было общим… |
|
|
