| Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в среду, в день 70-летия начала Великой Отечественной войны, совершил панихиду на Преображенском кладбище Москвы. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в среду, в день 70-летия начала Великой Отечественной войны, совершил панихиду на Преображенском кладбище Москвы. «Сегодня в активную жизнь вступает то поколение, для которого война — это далеко прошедшее время, но у этого далеко прошедшего времени есть живая связь с нынешним поколением, и этой связью являетесь вы, ветераны», — сказал патриарх после богослужения у Вечного огня на военно-мемориальном некрополе кладбища. По его словам, сегодня нет более главной задачи перед ветеранами, «как выиграть битву не менее серьезную, чем та, — за души наших молодых людей». «Одержим ли мы победу в этой битве — от этого будет зависеть судьба страны, народа, а в каком-то смысле, может быть, и судьба мира», — подчеркнул предстоятель. Он указал на то, что сегодняшний день — день особый в истории страны: 70 лет тому назад начались события, «равным которым не было не только в истории Отечества нашего, но в истории всего человеческого рода». Патриарх отметил, что относится к числу тех, кто еще хорошо помнит «лик израненной страны в послевоенные годы — разрушенные здания и множество инвалидов, без рук, без ног, лишившихся семей, работы». «Сегодня предпринимаются огромные усилия, чтобы развенчать величайшие достижения нашего народа в этой смертоносной схватке со страшным врагом. Никому не удастся это сделать до тех пор, пока мы сами сохраняем твердое убеждение в том, что именно мужеством, героизмом нашего народа и была одержана наша победа», — подчеркнул он. Патриарх пожелал ветеранам сохранять здоровье, силу, «уверенность в правоте своего дела, способность передавать свои мысли, опыт другим». Вместе с ветеранами он возложил цветы к Вечному огню. На панихиде собралось несколько сотен человек. На кладбище похоронено более 10 тыс. воинов, большинство из которых погибли в битве под Москвой в начале войны. |
| «В царствование покойного брата моего Александра I костромской раскольник купец Папулин испросил позволение устроить близ г. Судиславля богадельню на 12 человек. По вступлении моем на престол, я узнал, что в этой богадельне содержится не 12, а несколько сот человек, что она устроена в лесу в виде замка, с подземными ходами и в ней скрывается много беспаспортных и беглых. Я призвал к себе рано поутру Закревского (министра внутр. дел) и шефа жандармов. Мы втроем рассуждали в этой комнате о том, какие принять меры, чтобы захватить всех беглых, скрывающихся в этой богадельне и решили тем, чтобы министр внутренних дел и шеф жандармов, сохраняя все это дело в тайне, отправили немедленно – каждый по одному чиновнику в Судиславль. В 10 час. утра они вышли от меня, в 12 пополудни я уже получил от них донесение, что выбранные ими чиновники выехали из Петербурга. Скорее этого, кажется и требовать нельзя. Не правда ли? Но участники раскола Папулина успели проведать о моем распоряжении, и чиновники, по приезде в Судиславль, нашли замок пустым, со свежими следами жильцов и с глухой полунемой старухой, остальные скрылись; следовательно, они были извещены о скором приезде чиновников. С тех пор прошло около пяти лет, но это дело, не смотря на мое личное в нем участие, нисколько не подвинулось. Вот арабская сказка!?» . Не более, как тою же арабскою сказкой, какая получилась при ревизии Судиславльской богадельни Папулина, были и ревизии московских кладбищ. Так, пред «внезапной» ревизией Преображенского кладбища графом Строгановым, в течение одних суток с кладбища удалены были 200 девок, вновь устроенные кельи выкрашены были грязным серым цветом, как будто они были старые, сундук со всем капиталом и драгоценностями отвезен был на дом к попечителю кладбища – Гучкову . Другой пример. По частной жалобе одного потерпевшего на незаконное поступление денежных и имущественных капиталов в пользу Преображенского кладбища после смерти его последователей, министром внутренних дел Бибиковым назначено было секретное следствие. Следствие поручено было чиновнику, стоявшему на высоте своего служебного долга. «Зная продажность своих писарей и уменье раскольников узнавать обо всем на свете», он «каждый вечер зашивал все свои бумаги в подушку, – чтобы их не стащили во время сна. Подчиненным своим он не позволял отходить от себя ни на шаг, чтобы они не разболтали: они даже ходили за ним в баню с бумагами под мышками». С таким служебным рвением веденное следствие вполне подтвердило справедливость заявленной жалобы. «Но когда следствие наехало на приюты, то в кассе все-таки не нашлось ничего: старшины объявили, что они книг не ведут, а все деньги расходуют на добрые дела» . |
| Мелия не мог воспользоваться иной фамилией, чем своя только тогда, когда он в последней рубрике книги похорон должен был поставить подпись в соответствии с советским паспортом, то есть написать «Мелия». Но эта именно деталь указывала бы однозначно на тот факт, что они формально были супругами: в Москве ближайшую семью Гаяны, по крайней мере теоретически, создавал Георгий Мелия. Как упоминает Ксения Кривошеина, «В декабре 2007 года, в Париж, приехала съёмочная группа программы «Культура»: В.Я. Эпштейн и М.М. Демуров. Их многосерийный фильм «Не будем проклинать изгнание» о русской эмиграции прошёл по всем телеканалам и завоевал приз «Тэффи». […] Виктор Яковлевич Эпштейн привёз мне найденный им редчайший документ — выписку из архива Преображенского кладбища г. Москвы, где нашла своё упокоение дочь матери Марии Гаяна. Из содержания выписки следует, что Гаяна Кузьмина-Караваева умерла 30 июля 1936 г., похоронена 1 августа 1936 г. […]» (26). Эта исследовательница даёт также ссылку к сайту с упомянутой выпиской из документации Преображенского кладбища в Москве (27). Данные, заключённые в этой выписке, абсолютно соответствуют моим соображениям на тему смерти Гаяны Кузьминой-Караваевой. Есть ещё несколько вопросов, которые не дают мне покоя, и они, как мне кажется, непосредственно связаны с Гаяной и её преждевременной смертью. Это, конечно, на сегодняшний день лишь гипотезы, которые стоило бы, пользуясь ближайшим случаем, проверить, если появится возможность доступа к архивам Матери Марии, а новые данные — опубликовать. То, на что я обратил особое внимание, относится к двум записям в Краткой летописи… Шустова, имеющим общий знаменатель — туберкулёз. В одной из таких записей, относящихся к осени 1935 года, мы читаем: «ММ вместе с о. М. Чертковым арендовала помещение Дома отдыха для выздоравливающих туберкулёзных больных в Нуази-ле-Гран. Торжественное открытие состоялось в мае 1936 г. […] В этом санатории в 1942 г. скончался поэт К. Бальмонт, а в 1962 г. — престарелая мать ММ С.Б. Пиленко» (28). |
| Причт при сей церкви положен одноклирный состоящий из настоятеля и псаломщика. Настоятелем состоит священник Иоаким Хруцкий (при настоящей церкви состоит с 1856 года). И.д. псаломщика Самуил Садковский, в должности с 1853 года. Церковного дохода в год поступает до 150 рублей. Причт, кроме штатного жалованья и кружечного дохода, получает из казначейства 96 рублей за отшедшее в казну имение, а также пользуется церковной землею и помещением. Церковной земли считается: усадебной 8; пахатной 62, сенокосной 19, под лесом 81 и неудобной 120 десятин; усадьба причта расположена близ церкви, а остальная земля около деревни Селец. При церкви учреждено церковно-приходское попечительство и существует штатное народное училище; процент грамотности между прихожанами простирается до 8 %. Описание церквей и приходов Минской епархии, составленное по официально затребованным от причтов сведениям. Минск, 1879. За упразднением по ветхости в 1866 г. Преображенской приходской церкви по настоящее время на место оной не возведено другой, и приход продолжает существовать под именем Преображенского, при совместном служении с другим Логойским причтом в Николаевской церкви. К сему приходу приписано четыре кладбища, на которых в деревнях Чудиничах, Сельце и Хотыне устроены кладбищенские церкви. В состав прихода входят: часть местечка Логойска и 11 деревень, самая отдаленная деревня находится в 15 верстах. Прихожан числится муж. пола 548 душ, а жен. 658 душ; все они крестьянского сословия, занимаются только хлебопашеством и в религиозно-нравственном отношении удовлетворяют требованиям веры. Причт Логойского Преображенского прихода состоит из помощника настоятеля и псаломщика. Причт, кроме штатного жалованья, пользуется церковною землею и помещением. Церковной земли считается 120 дес.: усадебной 3 дес., пахотной 45 дес., сенокосной 10 дес., под лесом 7 и неудобной 55 дес. Усадебная земля расположена в самом местечке Логойске, а остальная чересполосно с крестьянскими землями, в 18 отдельных участках, расположенных в разных отдалениях. Плана и межевой книги на землю не имеется, но владеет оною причт беспрепятственно. Строения для помещения причта хотя и имеются, но все они находятся в ветхом состоянии; впрочем, учрежденною комиссиею составлен проект о приведении оных в надлежащую исправность. Никаких особенных отдельных от Николаевской церкви учреждений в сем приходе не существует. |
| Однако потеря И. А. была неизгладима. Его преемники не пользовались уже у аристократии и у власть имущих таким почетом. Их принимали не в кабинете, как то было при Ковылине, а в приемных, наряду с другими просителями. Пришлось искать новых путей. И пути эти нашлись в канцеляриях генерал-губернатора, обер-полицеймейстера и т. п. Подкупались канцелярские чиновники, и таким путем „преграждались всякие доносы» при генерал-губернаторе гр. Растопчине, не выказывавшем, по-видимому, большого благоволения к попечителям Преображенского богадельного дома. Но последующий управитель Москвы, гр. Тормасов, с благосклонностью принял поднесенную попечителями хлеб-соль. Община пользовалась спокойствием, но спокойствие это обходилось очень дорого: она платила 1,000 р. ежемесячно полицеймейстеру. Также дорого приходилось платить за малейший донос. Так, в 1816 году гр. Тормасову было донесено, что в приютах кладбища скрываются «беглые и злонамеренные» люди: Тароватый и Гнусин. За 200 руб. удалось узнать в канцелярии генерал-губернатора, что „донос принят», доведен до высочайшего сведения, и что получено повеление захватить их обоих. И общине дорого пришлось заплатить за то, чтобы в Петербург было донесено: „Ни в Москве, ни в уездах ее Тароватого и Гнусина после строжайших поисков не найдено»... В 1818 г. в Москве праздновался храмовой праздник одного из батальонов Семеновского полка. Обер-полицейместер Шульгин предложил попечителям Преображенского богадельного дома вызваться угостить солдат: «Мое дело будет представить государю вашу преданность; увеличу вшестеро количество и цену всему, что пожертвуете». Попечители „по долгом сопротивлении исполнили его приказание». Государь приказал представить попечителей к награде медалью. Шульгин объявил, что желающие воспользоваться знаком отличия должны внести ему по 1,000 р. „Дорогонько взял Александр Сергеевич, – рассказывали потом попечители, – пир-таки пиром, посуду и постели оставил себе, да за антихристовы значки no 1,000 руб., а годовой-то оклад подай ему особо». |
| О сильном росте беспоповщины в г. Москве можно судить по необыкновенно быстро увеличивающемуся здесь числу беспоповщинских молелен. В 1812 году в Москве было 46 беспоповщинских моленных, в 1848 году их было уже 145 . На Преображенском кладбище перекрещивания в раскол производились постоянно . Особенно успешно московские феодосеевцы действовали во время холерной эпидемии. Тогда на Преображенском кладбище не хватало для купелей даже «капустных и рыбных чанов». Крестильня и портомойная на Хапиловском пруду заняты были беспрерывно и тем не менее, чтобы успеть перекрестить всех желающих, кладбище должно было снимать еще «посуточно» бани. «Чтобы о перекрещениях неизвестно было полиции», замечает летописец кладбища: «того нельзя и полагать, а почему она не доносила кому следует, то остается неизвестным» . Если так смело, успешно и безнаказанно пропаганда раскола производилась в столицах, то тем более, стало быть, это мы должны допустить относительно провинции и особенно окраин. В саратовской губернии, напр., совращения из православия в раскол совершались «беспрерывно», с каждым годом все усиливаясь . В архиве саратовской консистории за это время, по словам историка саратовского раскола Н. Соколова, на каждом шагу встречаются дела об «отпадениях» и «совращениях» . Бывали и массовые уклонения в раскол. Так, в д. Поповке хвалынского у. православные, в количестве 120 человек, по отзыву причта, «самых усердных к храму Божию», во главе с церковным старостой, попечителями и певчими, просили священника внести их в списки раскольников и поскорее отправить на увещание к архиерею или в консисторию . Собранные в начале 50-х годов сведения обнаружили, что «раскол охватил вновь целые деревни в таких местах, где его до тех пор не было» . Успех раскольнической пропаганды среди православных создавался, впрочем, не одною только обстановкою гонительного для раскола времени и ревностью самих старообрядцев. По наблюдению оффициальных исследователей тогдашнего состояния раскола, одною из основных причин его устойчивости и распространении служила также в сильной степени развитая среди его последователей щедрая материальная поддержка и взаимопомощь. |
| У Гучкова была устроена для беспоповцев не только что моленная, но и особая баня, – и вот какой разговор мне пришлось слышать по поводу этой бани вскоре же по приезде. Пришел праздник, воскресный день; по окончании часов один старичок из фабричных, по имени Владимир, начал бранить Федора Алексеевича, что у него непорядок в бане, вместе с христианами (то-есть федосеевцами) моются смирщенные (то есть федосеевцы же, но ядущие совокупно с церковными) и этим их – федосеевцев там мирщат. Хозяин с кротостью в оправдание себя сказал: я тебя над этим сделаю большим, ты постарайся этот недостаток исправить. Владимир ответил: хорошо, – я здесь буду надсматривать и исправлять; а на Кладбище-то в бане такое же упущение, а мы с кладбищенскими вместе молимся! Хозяин сказал: я на Кладбище порядка дать не могу! Владимир сказал: нужно вместе с ними не молиться, отлучить их! Хозяин сказал: я и этого сделать не могу. Владимир: То-то, потакайте слабостям! все запутались с еретиками, замирщились, потеряли православие! Преображенскому была молва о казначее Андрее Лариове Шутове (до времени его пострижения в монашество я его буду называть этим мирским именем). До поступления на Кладбище он жил несколько времени в приказчиках у Гучкова Федора Алексеича. К Гучкову он поступил, будучи православным, и здесь был увлечен в раскол, перекрестился в Федосеевство. Гучков полюбил Андрея Ларионова за то, что он перешел из церкви в Федосеевское согласие. Да Андрей Ларионов и сам имел искусство рекомендовать себя людям с хорошей стороны. Он мне сам рассказывал уже в Австрии, желая похвалиться, как он обратил в Федосеевство одного молодого человека из православных, бывшего тогда незначительным купцом, а впоследствии сделавшегося большим богачом: он любопытствовал знать кладбищенские убеждения и ездил иногда к Андрею Ларионову ночевать. «Когда он приедет ко мне ночевать, – рассказывал Андрей Ларионов, – так я по вечеру нарочно и помолюсь побольше обычного, чтобы на душу молодого человека лучше подействовать, лучше расположить его к нам, чего и достиг, привел его в христианство» (то есть в Федосеевство). |
| «Это был обман очевидный», замечает летописец кладбища: «ибо всеми недвижимыми собственностями кладбище владеет и поныне, не взирая, что они числятся за Гучковым» . Действуя чрез подставных лиц, раскольнические общества довольно свободно делали и новые приобретения. Преображенское кладбище таким путем купило несколько домов в самой Москве, после того как его имущество продано было с аукциона . Оно же купило в Стародубском уезде Черниговской губернии «значительное количество земли с лесною дачею, для устройства там помещения общины» . Настоятель Преображенского кладбища Семен Козьмин на земле государственных крестьян подмосковного села Черкизова для «девок и певчих» кладбища «выстроил небольшие дома, записав их на лицо, принадлежащее кладбищу». За «позволение строиться» платилось хозяину участка, квартальному надзирателю, частному приставу и землемеру . Выгорецкое общежительство купило за 60.000 р. дом в Петербурге, записав его на племянниц своего настоятеля . Впрочем, свои пожертвования на общественные нужды, равно как и духовные завещания с подобным же назначением, раскольники стали направлять при посредстве частных доверенных лиц. Когда, напр., устроитель Судиславльской богадельни Папулин был арестован, то, по отчету Брянчанинова и Арнольди, «не проходило почтового дня, чтобы в почтовой конторе г. Судиславля не получались деньги на имя Папулина из Москвы, Петербурга, Ростова, Рыбинска и других городов России» . В 1846 году купеческая дочь Соколова, согласно завещанию своего отца, внесла на Преображенское кладбище 100.000 рублей . Из этих денег 60.000 руб. Преображенским кладбищем с доверенными лицами разосланы были по провинциальным общинам городов: Ярославля, Данилова, Борисоглебска, Романова, Рыбинска, Судиславля, Кинешмы и Галича . В отчете Синицына передается, что угличский купец Выжилов, местный главарь филипповского согласия, получил на «милостыни», по завещанию одного кашинского купца, – 31.000 руб. и одной крестьянки – 10.000 рублей . В духовных завещаниях подобного рода душеприкащику обыкновенно предоставлялось сделать пожертвование в известном размере на богоугодные дела, по его усмотрению, а куда и сколько дать, о том изъявлялась воля завещателя словесно или в частной записке. |
| И хотя покойный Государь Император, соглашаясь на уничтожение моленной Косцова, выразил опасение, чтобы при закрытии ее не произошло каких-либо «безпорядков» со стороны раскольников, так как дом, в котором помещалась моленная, находился «среди самого многолюдного стечения народа» 235 , – тем не менее дело обошлось без всякого сопротивления со стороны заблуждающих 236 – к искренней радости петербургской полиции. В то время, как правительство обсуждало меры к искоренению беспорядков в моленной Косцова, им замечены были «противозаконные и вредные действия раскольников» и в федосеевских богадельнях, находившихся на Волковом кладбище. Вследствие этого 18 апреля 1847 года секретный комитет с Высочайшего соизволения определил: «в видах учреждения порядка, в законах постановленного о частных благотворительных заведениях, находящиеся в С.-Петербурге на Волковом кладбище богадельни подчинить ведению здешнего попечительного совета заведений общественного призрения», – на тех же основаниях, на которых подчинено было ведению того же совета в Москве Преображенское кладбище. Попечителем волковских фсдосеевских богаделен был назначен член попечительного совета сенатор Жемчужников 237 , которому поручено было заведывание и поморскими богадельнями, как это мы уже видели. В 1850 году доведено было до Высочайшего сведения «о противозаконных действиях раскольников, живших в Малоохтенских богадельнях федосеевского согласия». С целью положить конец злоупотреблениям здешних федосеевцев, Государь Император, 28 апреля того же 1850 года, Высочайше повелеть соизволил – подчинить ведению попечительного совета общественного призрения и Малоохтенской федосеевской богадельни, по примеру волковских, причем заведывание этими богадельнями возложено было на того же сенатора Жемчужникова 238 ; а 8 декабря того же года последовало новое Высочайшее поведение, которым запрещалось на будущее время принимать на призрение в столичные раскольничьи богадельни не только раскольников, но даже и посторонних лиц; это – с тою целью, чтобы со временем, когда из богаделен мало по малу выбудут все призреваемые, можно было уничтожить эти богадельни совершенно; для этого попечителю богаделен вменялось в обязанность ежегодно представлять в министерство внутренних дел именные списки о лицах, проживавших в богадельнях и о всякой, по какому бы ни было случаю происшедшей, убыли в личном составе призреваемых 239 . |
| Отсюда быстрое распространение раскола. В те годы, в которые фабричная околомосковная промышленность делала особенно большие успехи, сильно распространяли и раскол. Таким образом особенно быстро пошла фабричная промышленность после тарифа в начале двадцатых годов. В 1823, 1824 и 1825 годах открылось множество фабрик в Москве и около Москвы, особенно хлопчатобумажных изделий. В эти же самые годы было и самое сильное развитие московского раскола. Пропаганда его происходила не в часовнях и кельях Рогожского и Преображенского кладбищ, а на фабриках, заводах, в лавках и магазинах. Проповедь держали не за аналоем рогожского попа или Преображенского наставника, но за карасем, за машиной. Проповедь раскола действовала не на сердце, не на ум адептов, а на их карман. Не упование на блаженство в загробной жизни, а верный расчет на житейские блага мира сего давал Рогожскому кладбищу новых прихожан. В этой сильной проповеди ни единого слава не произносилось о предметах религиозных; речь шла о жалованье, о заработной плате, о ссудах, о прощении долгов, о выкупе из крепостной зависимости, о покупке рекрутских квитанций. Такая проповедь была ничем не отразима. Напрасно церковные пастыри, исполняя долг свой, говорили колебавшимся о высшей награде тем, которые останутся верными истинному православному учению: земные награды брали верх над чаянием наград будущей жизни. Из одного следственного дела по Московской губернии, производившегося в начале нынешнего столетия, видно, что один небогатый крестьянин, до седых волос бывший самым усердным и благочестивым прихожанином православной церкви, совратился в раскол при поступлении в услужение к одному сильному богатством и влиянием московскому раскольнику. Священник, с которым этот крестьянин в продолжение нескольких десятков лет находился в самых близких отношениях, увещевал его остаться верным церкви, обещая воздаяние в небесной жизни будущего вела. — Батюшка, — отвечал ему крестьянин, — не сули журавля в небе, дай синицу в руки. Его осудили за совращение в раскол и богохульство, но осужденный с семьей остались раскольниками, и сыновья осужденного из крестьян сделались богатыми московскими купцами. |
|
|
