| Сам Андрей усиливается отстранить от себя всякое подозрение в солидарности с этими своевольными злыми людьми, хочет даже заставить думать своих слушателей, что ему правительство обязано уничтожением этих шаек: «воровских людей злое терние обдержанием общежительством мирно изничтожися». Что Андрей хочет этим сказать? – To ли, что каким-то воровским людям в Выговской пустыни неудобно, невозможно стало жить, как скоро поселились близ них такие честные люди, каковы были мирные пустынножители, спасавшиеся под руководством Андрея, или то, что эти самые своевольные люди обратились в честных пустынножителей, благодаря трудам и усилиям Андрея? Как бы ни поняли эти слова те, для кого назначал их Андрей, для кого он вставил в свое слово эту тираду,– во всяком случае, по смыслу ее, вместо скопища бродяг, беглецов, могущего обратиться в опасную для правительства шайку политических разбойников, в Выговской пустыни является монастырское общежительство последователей древнего благочестия, чуждое всяких политических видов, которое следует евангельскому правилу: Бога бойтеся и царя чтите, – дает двойную подать и работает на Повенецких заводах (слово это говорилось 1719 г.). Проповедь, произнесенная к пастве, не назначалась конечно для правительства, как например поморские ответы, и Андрей, если бы хотел, мог бы избежать почтительных выражений о царской власти, мог бы не высказывать презрения к людям, которые были с ним одного поля ягода. Андрей говорил это для своей паствы: очевидно он хотел приучить ее к образу речи и поведения, наиболее благовидному и безопасному со стороны правительства. Этот образ мыслей ему нужно было распространить не потому, чтобы он ему особенно нравился сам по себе, a потому, что был выгоден, так как избавлял их от притязаний и подозрений правительства. Мы говорили уже, что теоретические убеждения стояли для Андрея на втором плане, – а на первом – упрочение внешнего благосостояния общины, обособление ее и обезопашение от вмешательства властей. Для ближайшего ознакомления с характером устройства общежития Андрея обратимся к более безыскусственному, более простодушному и искреннему рассказу Ивана Филиппова, которым пользовался и Щапов: мы увидим, что последний, преследуя свою предзанятую мысль, упустил из внимания многое, что прямо противоречит его взгляду. |
| В доказательство достаточно будет привести свидетельство Фотия, митрополита московского, из его послания во Псков в 1410 году; «а что ми пишите о аллилуии, на словах, сице глаголи слава Отцу и Сыну и Святому Духу: ныне и присно ввеки веком аминь, аллугиа, аллугиа, аллугиа, слава тобе Боже, аллугиа, аллугиа, аллугиа, слава тобе Боже, аллугиа, аллугиа, аллугиа, слава тобе Боже». Из этого свидетельства ясно, что у нас в России и Греции, задолго до преподобного Евфросина и Стоглава, аллилуия троили, и что троить аллилуия есть древний обычай: ибо митрополит Фотий, будучи грек родом, знал хорошо греческий обычай; а так как он был митрополитом Московским, то значит и в Москве тогда аллилуию троили: иначе митрополит Фотий не стал бы предлагать псковитянам обычай, противный своей митрополии. Итак, троение аллилуии было и древлерусским обычаем; а есть свидетельства, что у нас в древние времена к двоению аллилуия относились даже весьма подозрительно. Наприм. в старописьменном Сборнике конца 14-го, или начала 15-го века, принадлежавшем новгородской софийской библиотеке 6 ,в уставе о пении мефимона, читается (л. 15 об.): «иже мнози поют по двоице аллугиа, а не трегубна, на грех себе поют пети: аллелугиа аллелугиа слава тоби Боже, аллелугия речется пойте Богу, то Отцу; второе Богу, а то Сыну; а се третие пойте Богу, а то Святому Духу; таже слава тебе Боже; первое пой аллелугия трижды пресвятой Троице, Отцу и Сыну и Святому Духу; а се единому Богу в троице сущу: слава тебе. Пойже вся со крестьяны по трижды, а не по дважды; аще ли по дважды, то разлучаем Отца и Сына и Святаго Духа». Точно так же написано было и в другом рукописном сборнике 16-го века, хранящемся в Москве в Синодальной библиотеке (по описанию об.), но здесь впоследствии это место кто-то зачеркнул. Так же написано в Макарьевской Минее за месяц август (Синод. библ. л. 586 об.). Свидетельство сие показывает, как строго требовалось в древности троить аллилуия и как подозрительно смотрели на двойственное аллилуия (прочия доказательства чти в 16-м замечании на Поморские Ответы). |
| Внутренние вопросы в расколе в XVII веке, 1898; «В бегстве от Антихриста», общая характеристика совр. беспоповщины, Хр. Чт. 1903; Из истории раскола старообрядцев в первой пол. XVIII в., 1908; Споры и разделения в р. расколе в п. четверти XVUUU в., 1909; Споры в расколе во втор. четв. XVIII в., Хр. Чт. 1911; см. еще Н. И. Костомарова, История раскола у раскольников, BE 1871. апр.; И. М. Громогласов, Русский раскол и вселенское православие, БВ 1898, апр. и май; В. В. Розанов, Психология русского раскола, в сборн. Религия и культура, 1901; А.В. Карташов, Смысл старообрядчества. Сборник статей, посвященных П. Б. Струве, Прага 1925; срв. И. О. Кириллов, Третий Рим:1914; Правда старой веры, 1916 (раскольн.) Сочинения прот. Аввакума переизданы недавно. Памятники истории старообрядчества XVII в., кн. 1. в. 1, Лгр. 1927 (Р. Ист. Библ. 39); срв. А. Л. Бороздин, Прот. Аввакум, изд. 2-ое Спб. 1900; В К. Никольский Сибирская ссылка прот. Аввакума, Инст. Истории, Учен. Записки, т. II, М-1927. Срв. еще В. В. Виноградов, О задачах стилистики, Наблюдения над стилем жития прот. Аввакума, «Русская Речь», сборники под ред. Л. В. Щербы, I, 1923, с. 195—293; очерк Н. К. Гудзия, Прот. Аввакум, как писатель и как культурно-историческое явление, в новом издании «Жития», изд. «Akademia», Лгр , s. a.; статья Д. Святополк-Мирского, в «Евразийском Временнике», т. IV, 1925, и предисловие к «The Life of the Archpriest Avvakum by Hymself», London, 1924. О Выгорецком расколе см. П. Т. Любомиров, Выговское общежительство, Саратов 1924. Основной источник — Ив. Филиппов, История Выговской старообрядч. пустыни, изд. Кожанчикова, 1862; «Поморские ответы» в новом издании М. 1911. Срв. статьи Е. В. Барсова о бр. Денисовых в «Тр. К.Д.А». 1866 и 1867 гг., П. С. Смирнова в Хр. Чт. 1910; срв. В. Г. Дружинин, Словесные науки в Выговской поморской пустыни, ЖМНПр. 1911, 6; Значение труда старообрядцев в развитии промыслов, Архив истории труда в России, т. IV, Пгр. 1922; |
| Как бы мы назвали, теперь, того человека, который стал бы утверждать, что и он, подобно апостолу Петру, может всегда ходить по морю? Человеческий рассудок назвал бы его больным. Таким образом, некоторые исключительные случаи, самим Богом совершенные как в царстве природы, так конечно и в царстве благодати, не изменяют и тем более не уничтожают установленных Им же законов; между тем беспоповцы своим учением об исповеди пред мирянами разрушают эти законы. Чудо, совершенное самим Богом, или по Его воле и Его силою каким–либо чудотворцем, не может быть для других предметом подражания; между тем беспоповцы делают для себя из них закон, сообразно с которым хотят действовать. В приведенных выше случаях разрешения грехов, после исповеди пред лицем неосвященным, указаны ясные знамения воли Божией, Его благости, разрешающей грешника; но можно ли указать какие–либо знамения разрешения грехов для тех которые каялись и каются беспоповщинским наставникам? Нужно быть слишком смелым, чтоб отвечать на этот вопрос положительно, и я не думаю, чтоб на это решились сами беспоповцы. Если же таких знамений они не указывают и указать не могут, то и примеры, которые мы привели из рукописи беспоповщинского учителя, защищающего действительность совершающегося в их обществе таинства исповеди, очевидно, относиться к ним никоим образом не могут. «Поморские ответы» и «Меч духовный» указывают еще пример мученика Христофора, который, по словами этих сочинений, «две жене блудницы кающейся прият и прощение им подаде " 687 . Читая об этом случае в Поморских ответах и Мече духовном, мы были удивлены, тем обстоятельством, что в позднейших беспоповщинских рукописях об этом случае уже не упоминается, тогда как писатель напр. «Стоглава», поставил своею целью собрать все примеры и свидетельства, клонящиеся сколько-нибудь в пользу беспоповства; да и вообще старообрядские писатели не любят ограничиваться малочисленными доказательствами и неимение прямых и сильных доказательств хотят заменить их множеством. Дело в том, что писатель «Меча духовного» взял его вероятно без поверки; позднейшие писатели не решились принять его на веру, и факт оказался совершенно в другом роде; сильное доказательство превратилось в ничто. |
| Достигнув совершеннолетия, я вступил в брак. Семейные заботы оставляли мне ещё меньше времени для занятия чтением; но и теперь я не оставлял этого занятия и понемногу образовывал себя. 21-го года я был командирован на царскую службу в Закавказский край и прослужил четырёхлетний срок. Знание грамоты и умение порядочно писать здесь очень пригодились мне: меня сделали старшим писарем в полку. А как мало понимал я тогда о религии, показывает следующий случай. Во время поста я вздумал поговеть; а так как в местности, где расположена была наша часть, старообрядческого прихода не имелось, то я решился говеть в Православной Церкви. На исповеди я открыл священнику, что я старообрядец, и спросил его, может ли он приобщить меня святых Таин. Священник сказал, что мне нужно присоединиться к Церкви, а без этого допустить меня к причастию не может. Присоединиться я не согласился и отказом в причащении не был огорчён, потому что не имел тогда и надлежащего понятия о Таинстве причащения, а равно и о том, как оно необходимо для спасения. После этого священник неоднократно увещевал меня присоединиться к Православной Церкви, но я не хотел его и слушать. По окончании службы я возвратился на родину и, оставаясь раскольником, нимало не думал о том, к истинной ли церкви принадлежу и на правом ли пути ко спасению нахожусь. Священное Писание я знал мало; книг духовного содержания также читал весьма не много, а прочитанные мною раскольнические тетрадки да такие сочинения, как «Поморские ответы», вполне успокоили меня, что, находясь в расколе, я принадлежу к истинной вере. О Православной Церкви я не только не рассуждал, но и знать её не хотел, даже смотрел на неё со враждой. При таких убеждениях находился я до тех пор, пока луч истины не коснулся моей, омрачённой расколом, головы. Это случилось следующим образом. В январе месяце 1890 года прибыл в станицу Прочноокопскую миссионер протоиерей Ксенофонт Крючков для публичного собеседования с старообрядцами о истинной Христовой Церкви, её иерархии и Таинствах. |
| Основной целью типографии Г. было удовлетворение потребностей в книге старообрядцев своего региона. Кроме того, вятчане предлагали руководству Преображенской типографии на своей базе печатать книги, «что не удобно издавать в вашей типографии и резкое против никонианства». К таким книгам они относили «Поморские ответы» , текст к-рых Г. подготовил на основании 3 списков, были также выполнены иллюстрации, сделаны пробные оттиски. Однако Преображенская община заказала это издание П. П. Рябушинскому. Впосл. сотрудничество типографий Преображенской и Старотушкинской продолжилось. Миниатюра из лицевого сборника. Мастер Л. А. Гребнев. Ок. 1918 г. (ЛАИ УГУ. IX. 375р/5510) Миниатюра из лицевого сборника. Мастер Л. А. Гребнев. Ок. 1918 г. (ЛАИ УГУ. IX. 375р/5510) Г. печатал малоформатные издания (в 4-16-ю долю листа), попытки выпуска больших книг были пресечены закрытием типографии. Были изданы широко употребляемые беспоповцами книги: каноны, отдельные и в виде сборников, Псалтирь, Часовник, Устав, Святцы, Азбука, Целебник, Скитское покаяние, Чин 12 псалмов, Панихида и 17-я кафизма; типография также печатала поздравительные открытки. Среди изданий вятской типографии выделяется ряд сочинений на религиозно-дидактические темы - авторских (с авторами Г., видимо, был хорошо знаком): «Беседа о таинстве брака» Т. С. Тулупова (1915), «Путь, ведущий христианина к прощению грехов» Г. Е. Фролова (1915) и анонимных: «Наказание [некоего] отца духовнаго к христианом» (1910), «О степени отеческой…» (1910), «О масле, возжигаемом пред иконостасом…» (1915), «О еже не осуждати кого инаго, но паче своя зрети злая» (1912), «О карточной игре и курении табака» (после 1910). Принято считать Г. автором изданного в Ст. Тушке родословия федосеевского согласия «О степени отеческой московских, новгородских, псковских, поморских и вятских стран» (1910), события в к-ром доведены до кон. 1907 г. В основу этого сочинения положена некая «гектографированная брошюра, излагающая историю Тушкинской старообрядческой иерархии от епископа Павла Коломенского до 1900-х годов». Экземпляры этого гектографа неизвестны, возможно, автором брошюры был также Г. Печатник являлся попечителем моленной в Ст. Тушке, руководителем местного старообрядческого хора. |
| Живя в Москве, он ознакомился со многими ее священными древностями. В упомянутом сборнике из рукописного собрания Погодина 1250, на лл. 137–300, есть «собрание от писания» – о перстосложении, об имени «Иисус», об аллилуиа, о слове «истинного» и о поклонах. «Собрание» это написано, во-первых, диаконовцем, как это видно из его рассуждений о молитве Иисусовой и о четвероконечном кресте (ст. 583–892), во-вторых, не ранее 1705 года, так как в нем цитируется «новопечатный служебник» 7213 года, точнее около 1709 года и едва ли позже, так как в перечне полемических против раскола сочинений автор не упоминает о книге «Розыск», заканчивая этот перечень «Уветом», хотя ему известно даже «Обличение на Соловецкую челобитную» Юрия Крижанича в переводе Поликарпова (ст. 717–963), сделанном, как известно, в 1704 году. Памятник этот важен в том отношении, что проясняет взгляд на литературные произведения диаконовцев начальной истории диаконовщины: автор его, как оказывается, по рассмотрению главнейших обрядовых вопросов, составляющих предмет полемики между православием и расколом, во многом предупредил пресловутые «Поморские ответы». Но кто же был этот автор, обнаруживший знакомство с московскими древностями? Имея в виду, что в сборнике за 1256 это «собрание» следует непосредственно за «первой книгой» Лысенина под именем «второй книги», как это обозначено в «оглавлении», можно думать, что и эта «вторая книга» принадлежит перу Лысенина. Излагая историю поповщины, г. Лилеев не обходит молча- нием и беспоповщинские согласия, существовавшие в стародубских пределах. В поморской общине, в слободе Ардони Чернецкой, еще в начале XVIII века возникли раздоры из-за вопроса о чиноприеме приходящих в беспоповщину. Факт – опять неизвестный в литературе. Источником для автора по- служило «Сказание о раздоре в крещении», написанное по по- воду послания Спиридона Иванова. В «Материалах» для истории раскола на Ветке «Сказание» предварительно было напечатано в целом виде (стр. 14–18). Изложенное в сокращении «Послание» ардонского наставника Спиридона Иванова и «Сказание» о нем известно нам по двум спискам Хлудовской библиотеки 275 и 352). |
| Более всех видов сектантства в народе распространялся и усиливался раскол старообрядства, более понятный и сродный обрядовому направлению народной религиозности. Внутренняя рознь в русском народе, возникшая в XVII в., когда одна часть народа отделилась от другой в раскол, обвиняя последнюю в измене старой вере и в «сложении с греками и униатами», достигла высшей степени во время Петровской реформы, когда преобразованное общество «сложилось» еще с немцами. Раскол получил тогда необыкновенную силу в народе и сам дошел до высшей степени изуверства. Все действия Петра раскольники толковали применительно к разным признакам пришествия антихриста; в титуле императора (читали: император) усмотрели число 666, доказывали, что с учреждением Синода он принял на себя власть не только царскую, но и святительскую и Божию, стал истреблять остатки православия и учинил всенародное описание (ревизию), исчисляя живых и мертвых, дабы никто не мог укрыться от руки его. Раскол принимал окончательно противогосударственное направление, с которым государству непременно приходилось считаться. Государственный ум Петра, к счастью, довольно скоро разобрался в этом смешении религиозных понятий с государственными, и успел установить новые, более рациональные начала для определения отношений государства к расколу: он не стал преследовать раскольников за одни их религиозные мнения, а преследовал их только за одни их противогосударственные движения и выходки, и первый из русских государей дал им право гражданства, под условием только открытой записи в раскол и, в отличие от православных, лишения некоторых гражданских прав и двойного платежа подушного оклада. После этого (с 1714 г.) преследования правительства исключительно обратились против раскольников тайных, которые своим уклонением от записи в двойной оклад сами отрицались от государства, и против фанатических расколоучителей. Меры против тех и других были ничем не мягче мер, употреблявшихся в XVII в. против всего раскола вообще. Такой характер отношений к расколу удержался и при преемниках Петра в течение всей первой половины XVIII в. Духовная и гражданская власти впервые получили теперь возможность делать прямые воззвания раскольникам с приглашением к отрытому разъяснению всех их недоумений в беседах с православным духовенством без всяких стеснений и страхов. Появились капитальные раскольнические произведения, в которых раскол откровенно высказался со всех более серьезных своих сторон, каковые сочинения братьев Денисовых: «Поморские ответы», «История о отцах и страдальцах Соловецких», «Виноград Российский». Явились и солидные опровержения раскола в «Розыске» св. Димитрия, в «Пращице» сильного борца против раскола Питирима Нижегородского, который и сам происходил из раскольников, и в «Обличении неправды раскольников» Феофилакта Лопатинского (изд. 1745 г.). |
| 40 Списки эти, и именно четыре (Синод. библ. 191; быв. Царск. 24; быв. Ундольского по опис. 487; Хлудовской библ. 73) указаны у м. Макария (Ист. рус. церкви, т. 8, стр. 124, прим. 152). Относительно рукописи Хлудовской библиотеки, которую м. Макарий признает самой древней, нужно заметить, что слова о крестном знамении в ней не имеется, так как она составляет только первую половину сборника Максимовых сочинений, имеющую всего 25 глав; но здесь помещено оглавление и второй половины, неизвестно где находящейся (если только она существует), в которой, по оглавлению, 40 глава есть: «Сказ како знаменоватись крестным знамением». К перечисленным у м. Макария должно прибавить еще два списка 16 века, принадлежащие Москов. Дух. Академии 42 и 153), – из них один 42) «митрополита Иосафа»: в обоих списках слово о крестном знамении составляет 33 главу (См. Опис. ркп. М. Д. А. о. архим. Леонида). 43 Такое именно значение имеют слова Полоцкого о Максиме: «в двоеперстном креста образовании непщуем его снисходивша людем ненаказанным и наветов боящася». (Жезл Прав. л. 48 об.). 45 Впрочем, г. Каптерев мог бы найти точное изложение приведенного в Стоглаве определения о перстосложении не у полемистов только, а и просто у наших церковных историков, на прим. у м. Макария в его Истории раскола и в статье: «Правило Стоглавого собора о двуперстии» (Брат. Сл. 1875 г. 11, стр. 20–21). 46 Эти слова о верхнем, т. е. указательном персте: простер, и мало нагнув, Андрей Денисов и опустил в своей выписке из Стоглава, очевидно с лукавым намерением, ясно понимая совершенное их несоответствие употребляемому у старообрядцев перстосложению. 48 Это начальное в 31-й гл. Стоглава изложение постановления о крестном знамении и приводится, как видели читатели, в «наказных списках» м. Макария и у Денисова в 5-м Поморском Ответе; а находящееся в середине 31-й главы, которое мы приводим вслед за сим, не внесено ни в наказные списки, ни в Поморские Ответы. 50 Такие сомнения были решительно высказаны архиеп. Филаретом в его «Истории рус. Церкви» (изд. 1857 г. 3, стр. 136 и след.; особ. прим. 2 на стр. 138). В 1850 г. составлено было в таком же направлении исследование о Стоглаве (диссертация на ученую степень) И. В. Беляевым: отрывок из этого сочинения – «археологическое исследование о происхождении мнений Стоглава о двуперстии и не бритьи бород», он напечатал потом при изданных им «наказных списках Стоглава» (стр. 30–57; см. стр. 7). Мы можем сказать, 470 были свидетелем этой работы талантливого ученого, слишком рано похищенного смертью , и у нас имеется полный список его сочинения. Любопытно, что м. Макарий в своей «Истории раскола» статью о стоглавом соборе писал под очевидным влиянием сочинения Беляева, которое находилось тогда на рассмотрении в Синоде и легко могло быть известно автору истории (тогда Ректору Спб. Академии): здесь он проводит не только тот же взгляд на Стоглав, но приводит и те же самые доказательства, что в сочинении И. В. Беляева. |
| Противо-раскольническая синодальная деятельность выразилась: а) в составлении и распространении увещательных посланий и указов как для обличения приверженцев раскола, так и в предупреждение православных от заражения и совращения в раскол; b) в приглашении раскольников в Святейший Синод для устных собеседований с православными о спорных предметах веры; с) в посылке в некоторые места миссионеров для борьбы с расколом; d) в литературной полемике против лжеучения раскольников, изложенного в сочинении «Поморские Ответы»; e) в принятии целого ряда особых церковно-гражданских мер для приведения в известность численности и состояния раскола, равно как и для ослабления последнего, и f) в контроле над деятелями раскола. Из предпринятых противо-раскольнических мер не осуществились предполагавшиеся устные собеседования с раскольниками по причине уклончивости и нежелания последних. Противо-раскольническая миссия, кратковременная и ограниченная, хотя не отличалась успехом, но важна была тем, что побудила выговских раскольников-беспоповцев к изложению своих заблуждений (в Поморских Ответах), общих всем последователям раскола. Успехом (т. е. обращением и устроением быта обращённых) отличалась деятельность нижегородского архиепископа Питирима, благодаря живому участию гражданской власти. Достойным выражением взглядов церковной власти на раскол, противовесом и духовным оружием для заблуждавшихся была написанная по распоряжению Св. Синода книга епископа Феофилакта Лопатинского «Обличение неправды раскольнической, показанное в ответах выговских пустосвятов, на вопросы иеромонаха Неофита, к увещанию и призванию их ко святой церкви». В качестве историко-литературного произведения, «Обличение» Феофилакта представляет дальнейший шаг вперёд в развитии противо-раскольнической полемики, служа удовлетворительным ответом на запросы со стороны автора «Поморских Ответов». Отличительная особенность «Обличения» состоит в разграничении существенного и второстепенного в спорных вопросах между православием и расколом, в указании на незаконность отделения раскольников от церкви. Вторым отличительным свойством «Обличения» служит критическое отношение автора «Обличения» к источникам, которыми пользовались раскольники безразлично, без надлежащего разбора, в подтверждение своих взглядов. |
|
|
