| Проповеди митрополита Платона современниками принимались как образцовые, с охотой слушались и читались. И для пастырей нашего века они не теряют своего значения и интереса, как образец живой православной русской проповеди. 3. К духовному облику митрополита Платона (Левшина) В ряду иерархов Русской Православной Церкви за двухвековой период Синодального управления одно из первых мест принадлежит Московскому митрополиту Платону (Левшину) (1737–1812). Это был необыкновенный Святитель – просвещённый, талантливый, любвеобильный, светлый. Своими административными способностями и литературно-богословскими трудами митрополит Платон прославил своё имя не только в России, но и далеко за её пределами. Русские люди высоко ценили своего отечественного иерарха. «К вам публика имеет слепое уважение», – так характеризовал любовь православного русского народа к митрополиту Платону император Александр 1 на склоне жизни Святителя, при последнем свидании с ним 6 декабря 1809 г 29 . Действительно, митрополит Платон по своим душевным качествам был весьма привлекательной личностью. Главным свойством его характера были прямодушие и искренность. «Почти всё то было у него на языке, что на сердце, а потому был свободен в словах и не скрывал других пороки или страсти – за что немало терпел» (Автобиография митр. Платона. См. И. Снегирёв. «Жизнь Московского митрополита Платона». Приложение. Цит. изд. С. 260). Некоторые современники Святителя неправильно понимали эти добрые его качества и приписывали его свободу в суждении о других гордости. Но вот этот мнимо гордый иерарх беседует с убогим поселянином, простым причетником, расспрашивает об их нуждах, даёт им советы и нередко – помощь! Этот иерарх учит грамоте слепца посредством выпуклых букв! Этот иерарх читает и поёт на клиросе за дьячка и во время малого входа, из-за отсутствия пономаря, отправляет его должность, то есть выносит свечу пред Евангелием! Вот как это случилось: был тогда в Вифанской церкви один приезжий монах, стоявший за клиросом. Митрополит велел ему вынести свечу, тот, поклонясь ему, сказал: «Я иеромонах». Платон отвечал: «Извини, пожалуйста, я этого не знал» и сам вынес свечу (Снегирёв И. Цит. соч. С. 76–77). |
| Первый сильный голос об иезуитах, как инициаторах появления Самозванца, принадлежал еще митрополиту Московскому Платону (Левшину). В своей «Краткой церковной Российской истории» (2, с. 178 — 179) он пишет: « Остается вникнуть, кто б из человек такой прехитрый и необыкновенный замысл выдумать мог? По моему мнению кажется, что сие изобретение было Езуитов. И сие доказывается .» Митрополит Платон цитирует «Рассуждения Гофмана, немецкого писателя близкого» (Лексикон Гофмана. Лейден, 1698): «Повествуют, что Езуиты в Польше сие злодеяние предпринять дерзнули. Имели они в некоторой Коллегии своей младого юношу, Россиянина (Отрепьева боярина из некоторого города Галича сына, коему имя Григорий Отрепьев.) Они его, от самых младых лет к будущей (власти? — авт.) изрядно наставили, и правилами, как государствовать, так напоили, что он несколько времени прельстил всю Россию». Но кандидатура Григория Отрепьева не представляется Митрополиту Платону доказанной. Под личиной Самозванца. « Гришка или не Гришка, а кто иной «, — пишет Митрополит Платон. А также пишет следующее: «Первый самозванец — некто подставной, от некоторых хитрых злодеев выдуманный и подставленный, чужестранный или Россиянин, может быть, и сам Гришка Отрепьев, Галицкого мелкого дворянина сын, но давно к тому от злоумышленников приготовленный, расположенный и обработанный, а не тот, которого наши летописцы ведают». Убийство царевича Димитрия от имени Бориса Годунова было делом тех, кому нужно было похитить для Самозванца имя сына Иоанна Грозного. Здесь интересы части боярской аристократии, тех, кто был ярым противником Годуновского государственного (и церковного) строительства, сходились с замыслами внешних врагов. Им не требовалось похищение царевича, это было опасно. Похищалось его имя, а одновременно возводилась клевета на Годунова. Убийство способствовало уничтожению рода Рюриковичей, помогало бороться с Годуновым. Реальный результат работы следствия по угличскому делу во главе с кн. Василием Шуйским таков: официальная версия о несчастном случае, а также – слух об убийстве по приказу Бориса плюс тонкий шлейф слуха «о чудесном спасении». |
| Приведённые примеры показывают, что проповеди Его Святейшества не отвлечённые монологи, а диалоги с собеседником, хотя и молчащим. Но иногда по призыву Святителя молчащий собеседник начинает и отвечать, как это было во время произнесения слова о христианских добродетелях, когда народ перед раскрытием учения о вере пропел Символ веры , а перед поучением о надежде пропел псалом 145 «Хвали, душе моя, Господа» (80,9,47). Произносятся проповеди Его Святейшеством громко, чётко, неторопливо, с логическим смыслом ударения в нужных местах, так что содержание их легко воспринимается разумом и крепко усваивается сердцем. Язык проповедей ясный и богатый. Употребляемые славянизмы ещё более обогащают его и украшают, а главное – усиливают церковную направленность. Всё это вместе взятое свидетельствует о том, что проповеди Святейшего Патриарха Пимена живые, вдохновенные, учащие православно верить и православно жить. Слова Его Святейшества – это богатая духовная сокровищница, это кладезь Воды Живой – и каждый верный сын Русской Православной Церкви может черпать здесь питие Вечной Жизни. Сегодня, в эти юбилейные дни, хочется от всего сердца молитвенно пожелать Его Святейшеству крепости сил и долгой жизни, чтобы русская православная паства ещё много-много раз слышала мудрые наставления своего дорого отца. Ис полла эти дэспота! 1982 г. 6. Вдохновенный учитель (митрополит Николай Ярушевич) Горе мне, если не благовествую! ( 1Кор.9:16 ) Много добрых наставлений слышала московская паства от своих святителей, «право правивших» слово Христовой истины. В последней четверти 18 столетия и в начале 19 она в продолжение более тридцати лет с затаённым дыханием внимала своему витии митрополиту Платону (Левшину) († 1812). С самого начала двадцатых годов 19 века и до середины шестидесятых с амвона московских храмов по всем праздникам и высокоторжественным дням неустанно звучал святительский глас мудрого Богопросвещённого архипастыря Филарета (Дроздова) († 1867) (...) Подходя ко времени более близкому к нам, нельзя не упомянуть епископа Можайского Стефана (Никитина) († 1963), обращавшего (к сожалению, недолго) свои задушевные поучения к московской пастве в храме Ризоположения, что на Донской улице. Его любовь к людям, к человеку забыть невозможно. Он и скончался во время произнесения проповеди в Неделю святых жён-мироносиц. Глубокое впечатление оставляли также проповеди Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена († 1990), особенно в его бытность наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, затем – митрополитом Крутицким и Коломенским и в первые годы его патриаршества. |
| Митрополит Михаил, в мире Матвей Михайлович был сын пономаря церкви села Топоркова, Богородского уезда, Московской епархии. Родился 8-го ноября 1762-го года. Сохранилось сообщение, что в день его рождения над его отиом, бывшим в тяжкой болезни, совершено было таинство Елеосвящения, и когда новорожденного поднесли к отцу, то он «благословил его руками, помазанными елеем». Новорожденный мальчик рано остался сиротой: его отец скончался в день его крещения. Чтобы дать осиротелому семейству средства к жизни, Московский архиепископ Платон (Малиновский), по обычаю того времени, зачислить место отца за младенцем-сыном. Выростая в убогой обстановке, мальчик научился от дяди-священника читать церковные книги и петь и готовился занять отцовское место. Когда ему пошел 14-й год, мать привела его к новому уже Московскому владыке Платону (Левшину) и просила назначить сына на место покойного отца. Владыка, оставив за ним место, послал его в Троицкую Семинарию. В Семинарии он проучился, с фамилией Десницкого, в течение 6-и лет, с 1776-го года по 1782-й. Кроткий характер, усердие к учению, дар слова и особенное искусство вести обычные в то время в школах диспуты выдвинули его из ряда других. Из Семинарии владыка направил его в новооснованную Дружеским Ученым Обществом Филологическую Семинарию, для изучения языков, н он изучил здесь Французский и Немецкий языки. Одновременно слушал курс в Университете и изучал Богословские науки в Академии. По природному ли стремлению, или под влиянием общения с религиозными мистиками, образовавшими Дружеское Ученое Общество, содержавшее Филологическую Семинарию, Матвей Десницкий рано проявил религиозно-мистические наклонности и, по окончании Филологической Семинарии, собирался принять монашество. Но мать не дала на это благословения. Тогда он женился в 1785-м году и принял священство. Приход он получил цри церкви Иоанна Воина в Москве, близ Калужских ворот. Его пастырская и проповедническая деятельность скоро выдвинула его в среде Московского духовенства. Его церковь в Москве, на окраине города, привлекала массы Богомольцев. Он не оставлял «ни одной службы без проповеди». Проповеди были просты, общепонятны, чужды ораторского красноречия, но согреты горячим Христианским чувством и полны стремлений к распространению Христианского просвещения и евангельской любви, выражающейся в делах благотворения. Проповедник-пастырь пользовался известностью и как законоучитель. Он стал настолько популярен, что Император Павел 1-й, тотчас же по вступлении на престол, вызвал его в Петербург где он был определен во пресвитеры высочайшего Двора. |
| Хомутов дает описание торжества, состоявшегося в день Светлого Христова Воскресения, тем восполняя рассказанное самим Царем («Православная жизнь», 1954 г.). «В 12 час. дня был большой парад, и войска, прошед мимо Императора, стали на площади Людовика XVI, или Конкорд, посреди которой был поставлен амвон, на самом том месте, где кончил жизнь несчастный Людовик XVI. На этом амвоне совершено было молебствие за последние победы, за взятие Парижа и возвращение престола Бурбонам. Пушки выпалили сто один раз, радостные восклицания слышались со всех сторон: „Да здравствует Александр I! Да здравствует Людовик XVIII!“ У всех зрителей были слезы на глазах, и все единодушно преклонили колена перед милосердным Богом, Единым Подателем всех благ! После молебствия Император обнял французских маршалов, сказав им, что русские в этот день всегда христосуются со своими друзьями». Христианин на Престоле (К столетию со дня кончины Императора Николая I) (Православная жизнь. Джорданвилль, 1955. 2. С. 8–15.) «Сего утра Бог даровал мне сына Николая. Зная участие, которое принимаете, Ваше Преосвященство, во всем, касающемся до меня, извещаю Вас, пребывая Вашим благосклонным», – писал Император Павел I 25 июня 1796 г. митрополиту Московскому Платону (Левшину) , бывшему своему законоучителю. Впервые за девятьсот лет правитель России наречен был при святом Крещении именем святителя Николая, Мир Ликийских чудотворца. Маленького Великого Князя складыванию пальцев для крестного знамения и первым молитвам научила няня, шотландка Евгения Лайон, по исповеданию англиканка. Как в дальнейшем велось его религиозное воспитание, Император Николай I сам поведал в 1847 г. барону М. А. Корфу: «В отношении религии моим детям лучше было, чем нам, которых учили только креститься в известное время обедни да говорить наизусть некоторые молитвы, не заботясь о том, что делалось в нашей душе». Глубокая вера созрела у Государя самостоятельно. Всю свою жизнь он, не мудрствуя, полагался на всеблагой Промысл Божий. Священными оставались для него всегда слова молитвы Господней: «Да будет воля Твоя». Произнося их, он праведно и закончил свой полный испытаниями жизненный путь. |
| Но зато всем был виден окружавший свет его благодатной жизни, его великие и редкие достоинства ума и качества сердца, его любовь, с которой он отзывался на нужды приходящих к нему людей. На его необитаемый остров съезжались многие, чтобы поделиться радостью, найти утешение в скорбях. А некоторые из приезжавших просили старца позволения остаться жить рядом с ним. И никому он не отказывал, утешая и поучая всех. Преподобный Герман скончался на 81-м году жизни, 13 декабря 1836 года. Нередко в укор христианам говорится: «Если бы не христиане, то христианство давно бы уже распространилось по всей земле». К сожалению, в этом есть своя доля правды. Однако если со словом евангельской вести приходит истинный последователь Христов, то его пример и слово служат к обращению многих. Таким проповедником для жителей Аляски был преподобный Герман. Свидетельством его миссионерских трудов являются сами алеуты, до сих пор сохранившие православную веру, которой научил их преподобный Герман, несмотря на попытки обратить их в инославие. М.В. Первушин Традиции русского иночества в XIX веке. Оптина Пустынь В России в XIX веке одной из самых знаменитых обителей была Оптина Пустынь. Она снискала себе славу благодаря опытным монахам-духовникам, или, как их еще называли, старцам, жившим в ней. Однако еще в конце XVIII столетия при императрице Екатерине монастырь был в полном запустении. В нем оставалось лишь три престарелых инока, которые едва могли прокормить сами себя. Своему возрождению прославленная обитель обязана митрополиту Московскому и Калужскому Платону (Левшину) . Объезжая свою епархию, он был пленен красотой тех мест, где стоял монастырь, и решил восстановить древнюю обитель. Для того чтобы найти достойного настоятеля, способного возродить в монастыре не только хозяйство, но и монашескую жизнь, митрополит Платон приехал к опытному духовнику одного из подмосковных монастырей. Гуляя со старцем по монастырскому саду, митрополит рассказывал ему и об Оптиной Пустыни, которая, по преданию, была основана в XIV веке раскаявшимся разбойником Оптой, и о красоте тех мест, где расположен монастырь. «Укажи мне, – обратился к духовнику владыка Платон, – кто из твоей братии строг жизнью монашеской, благочестив и образован и был бы способен возродить…» Вдруг старец, перебивая митрополита, закричал монаху, копающему в глубине сада грядки: «Авра-а-амий, Авраамий, иди-ка сюда». А затем, обратясь к удивленному митрополиту, сказал: «Вот тебе настоятель – огородник Авраамий. И духовно мудр, и по хозяйству деятелен. Лучшего и не сыщешь». Сам митрополит Платон признавался позднее, что не без сомнений назначал его игуменом Оптиной Пустыни, но выбор старца оказался верным. |
| 12. Старообрядчество: от выработки миссионерских стратегий к диалогу 12.1. Возникновение единоверия и вопрос о клятвах Первоначально вопрос о клятвах, наложенных соборами 16561667 годов на дониконовские обряды, встал в связи с учреждением единоверия. Старообрядцы постоянно упрекали Синод в том, что, учредив единоверие, Православная Церковь подпала под собственные клятвы. Об отмене клятв на дониконовские обряды начинали размышлять, если речь заходила о присоединении старообрядцев к Православной Церкви 1185 при сохранении дониконовских чинов. Уже в 1783 году в составленных стародубскими старообрядцами условиях воссоединения стояло требование, «чтобы разрешены были клятвы и поречения на старые обряды». 1186 Тогда же был предложен и способ разрешения этой проблемы. Прошение было подано на имя Г.А. Потемкина, который на полях прошения сделал примечание: «Клятва касается только до непокоряющихся Святой Церкви, а которые присоединяются, те не подлежат». 1187 То есть, по мнению всесильного в то время князя, под соборной клятвой находилась лишь та часть придерживающихся дониконовских обрядов, которая не признавала над собой власти Синода. В последующие годы этот аргумент неоднократно воспроизводился в различных посланиях, адресованных старообрядцам. В 1800 году Синод удовлетворил прошение группы московских старообрядцев, желающих присоединиться к Синодальной Церкви, сохранив при этом старые обряды. Предложенные старообрядцами тезисы были переданы митрополиту Платону (Левшину) 1188 , который составил на них комментарии. В литературе эти комментарии принято называть Правилами об единоверии или Пунктами о единоверии. Первый из этих пунктов включал просьбу о том, чтобы Синод снял клятвы на двуперстное сложение и другие обряды. В связи с этим пунктом митрополит Платон предлагал разрешать от клятв не обряды, а переходящих в единоверие старообрядцев. При этом «чтобы сие разрешение было открытее и их более успокаивающее» над каждым присоединяемым читалась специальная разрешительная молитва. 1189 |
| XIX в. (ЦМиАР; см.: Русская эмаль XVII - нач. XX в. из собр. Музея им. Андрея Рублёва. М., 1994. С. 82, 84, 220-221. Кат. 100, 103). В XVIII-XIX вв. образы Радонежских преподобных украшали скрижали на архиерейских мантиях митрополитов Московских, священноархимандритов Троице-Сергиевой лавры. Как правило, прп. Сергий и Н. изображены фронтально, благословляющая рука Н. отведена в сторону, в его левой руке - развернутый свиток и игуменский посох. Эти мантии запечатлены на портретах Московских архиереев. Образ Н. встречается также в украшениях др. предметов архиерейского облачения, напр., на митре 1799 г., принадлежавшей митр. Платону (Левшину) (СПГИАХМЗ), на покровце 1892 г. (работа инокинь Хотьковского Покровского мон-ря в связи с 500-летием преставления прп. Сергия, СПГИАХМЗ). Радонежских игуменов изображали на створках миниатюрных резных складней, изготавливавшихся резчиками Сергиева Посада для паломников в посл. четв. XIX - нач. XX в. Образ Н., особенно в композиции «Явление Богоматери прп. Сергию Радонежскому», помещали в монументальных храмовых росписях. В стенописях храмов лавры встречаются его изображения в числе Радонежских чудотворцев. Ростовое изображение Н. находится в алтарной части Успенского собора (1684, артель ярославских и троицких мастеров под рук. Д. Г. Плеханова; поновления - 1859, 1865-1866). В ц. Явления Божией Матери прп. Сергию Радонежскому (Михеевской) (1842?; поновления - 1871, 1947) ростовой образ Н. расположен в нише на юж. стене, рядом с прп. Михеем. Образ Н. вполоборота влево, перед фигурой прп. Михея, помещен на вост. стене притвора Троицкого собора лавры справа от портала (живопись слева от портала - 2-я пол. XVI в. с поновлениями 1635 г. и др., с реставрационными тонировками 1939-1940 и 1949-1952 гг.; справа образы святых восстановлены по картонам И. В. Ватагиной палешанами А. В. Боруновым и Б. М. Мельниковым; см.: Зубов В. П. Троицкий собор. Ркп. 1942 г. С. 11-12//Личный архив М. В. Зубовой; Нерадовский П. И. Описание композиций, состояния сохранности раскрытой в 1949-1952 гг. |
| По той же описи значится, что в алтаре храма двенадцать старинных икон, украшенных серебряными окладами с золотыми венцами, жемчугом и драгоценными камнями, в ризнице – вызолоченный ковчег с частицами мощей святой великомученицы Екатерины и частицы мощей других мучеников. Имеются серебряные потиры, кадила и другая драгоценная церковная утварь. В монастыре была неплохая библиотека с книгами, необходимыми для богослужения и душеполезного чтения. Для приезжих богомольцев в монастыре срубили деревянную «светлицу», в ограде монастыря разбили фруктовый сад, выкопали пруд. Братия монастыря часто совершали крестные ходы с чудотворным образом святой великомученицы Екатерины. Годы царствования императрицы Екатерины Великой стали годами бурного строительства небольшой подмосковной пустыни. Правда, своим возрождением пустынь более обязана митрополиту Московскому Платону (Левшину), а с 1784 года – настоятелю обители, иеромонаху (впоследствии архимандриту) Мелхиседеку. За семнадцать лет настоятельства Мелхиседек возродил жизнь пустыни, выстроил великолепный собор, сделал обширные пристройки к первоначальному старинному храму, обновил надвратную церковь с колокольней, поставил два каменных корпуса келий, обнес монастырь «не весьма высокой, но красивой» каменной оградой с четырьмя башнями по углам. Старинная церковь была переосвящена в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла, а новый соборный храм – во имя святой великомученицы Екатерины. Собор, построенный в духе своего времени, увенчанный куполом с вызолоченной главой, был внушителен и наряден. Его украшали с южной и северной сторон классические портики с колоннами; два широких крыльца из «дикого» камня «о пяти ступенях» вели внутрь храма. Особенно поражал он внутренним устройством. Два яруса опоясывали стены. Два престола были расположены один над другим: внизу – во имя святой великомученицы Екатерины, вверху, на хорах, над алтарем – в честь Успения Божией Матери. Хоры и иконостасы были богато украшены резьбой и сплошь вызолочены, а стены «убраны иконописными картинами или стенным письмом в клеймах». |
| Прп. Нестор Летописец. Литография. Ок. 1801 г. Гравер Н. И. Соколов По мнению Д. А. Ровинского, созданное Тарасевичем изображение Н. «послужило мотивом» для ряда гравюр 2-й пол. XVIII - 1-й пол. XIX в. ( Ровинский. Словарь гравированных портретов. 1887. Т. 2. Стб. 1351-1352). Однако приведенные далее Ровинским гравюры с единоличным образом Н. представляют собой отдельную, обособленную от традиции лаврской школы линию развития иконографии святого. На примере наиболее ранней такой гравюры Н. Д. Чечулин первым показал независимое от иллюстраций Патерика ее происхождение ( Чечулин. 1911), обратив внимание на ее сходство с гравюрой работавшего в сер. XVIII в. венецианского мастера Бартоломео Фолино ( Le Blanc Ch. Manuel de l " amateur d " estampes. P., 1856. T. 2. P. 242). Оригиналом для гравюры Фолино стала картина итал. худож. Доменико Фетти «Задумавшийся Архимед» (1620, Картинная галерея, Дрезден; ранее атрибутировалась как работа Хосе де Риберы «Философ», что и отмечено в надписи на гравюре Фолино). Доска с этой работой была приобретена кн. А. М. Белосельским-Белозерским, бывшим рус. посланником в Дрездене (1779-1790), затем она была перегравирована др. мастером (очевидно, М. И. Ф. Шрейером), т. е. послужила основой для создания образа Н. (следы перегравировки отмечаются в части не только дополнения изображения (клобук, надпись), но и в зачистке нек-рых элементов). «Новая» гравюра открыла серию портретов рус. исторических деятелей, изданную кн. Белосельским-Белозерским (в 1790 или в нач. 1791 были поднесены митр. Платону (Левшину), см.: Зарицкая. 2006), в к-рую св. летописец был включен в связи с интересом к нему в век рус. Просвещения, а также, возможно, потому, что князь, принадлежавший к роду Белозерских князей, считал Н. своим земляком (на основании ошибочных данных В. Н. Татищева, см.: Татищев В. Н. История Российская. М., 2005. Т. 1. С. 71). На гравюре Н. показан крупно, по пояс, в сложном ракурсе, сидящим за столом. Сохранившиеся от оригинала такие атрибуты, как земная сфера, песочные часы, зеркало (удалены угольник и циркуль), характеризуют его как средневек. мыслителя, но атрибуты, привычные для подобных изображений в зап. искусстве с XV в., чужды для традиц. картины быта рус. монаха. Н.- седовласый старец с пышной бородой - изображен размышляющим над листом с началом текста; он в высоком клобуке с наметкой, голова склонена над столом, согнутой левой рукой подпирает подбородок, кисть правой опирается о сферу. На столе также чернильница с пером в ней и 2 небольшие книги; монашеские одежды трактованы достаточно вольно (напр., от оригинала сохранились светлые рукава рубашки). |
|
|
