| Среди деятелей церковного просвещения XVIII-ro века самым значительным и ярким был, конечно, митр. Платон Левшин (1737—1811). Это был “свой Петр (Могила) для Московской Академии,” очень удачно сказано о нем (С. К. Смирновым). Платон был типический человек своего времени, этого пышного, мечтательного и смутного века. В его образе сгустились и отразились все противоречия и недоумения эпохи. Plus philosophe que pretre, отозвался о нем Иосиф II; этим именно Платон привлекал и Екатерину. Во всяком случае, он был достаточно “просвещенным,” и о “суевериях” отзывался именно в духе времени. При всем том, Платон был человеком вполне благочестивым и молитвенным, был большой любитель церковного пения и устава. Человек горячий и твердый сразу, прямой и мечтательный, слишком легко возбудимый и настойчивый, он всегда был открыть и откровенен — с собой и другими. Долго при Дворе он не мог удержаться, и влияния сохранить тоже не умел... Выдвинулся Платон всего больше, как проповедник, — это снова в стиле той риторической эпохи. Даже придворных он умел заставить вздрогнуть и прослезиться. Но в проповедях Платона очень живо чувствуется вся искренность и напряженность его личного теплого благочестия. В искусственных формах красноречия все же чувствуется упругость воли и убеждения. Монашество Платон принял (уже будучи учителем риторики в Лаврской семинарии) по внутреннему убеждению и влечению. “По особой любви к просвещению,” говорил он сам. О монашестве Платон рассуждал довольно своеобразно. Весь смысл монашества для него в том, что это есть безженное пребывание. “О монашестве рассуждал, что оно не может возложить более обязательства на христианина, как сколько уже обязывало его Евангелие и обеты крещения.” Еще более его увлекала любовь к уединению — не столько ради молитвы, сколько ради ученых упражнений и дружбы. Платон сознательно избрал путь церковный. Он отрекся от поступления в Университет, как и от других светских предлагаемых ему состояний. Он не хотел теряться в напрасной суете мирского жития. Есть черты своеобразного руссоизма в его стремлении даже из Москвы уйти в Лавру, и там он строит свой дружеский приют — Вифанию... |
| «Бывшие питомцы Императорской Московской Духовной Академии, проживающие в г. Москве, в виду исполняющегося 1 Октября 1914 г. столетия ее существования, в благодарную память о воспитавшей их высшей школе, решили, между прочим, учредить на добровольные взносы особую стипендию при Императорской Московской Духовной —529— Академии имени приснопамятного Митрополита Московская Платона (Левшина) , за счет которой могли бы воспитываться лучшие студенты Императорской Московской Академии с правом при окончании академического курса прибавлять к собственным своим фамилиям фамилии – «Платонов», как это ранее практиковалось по отношению к лучшим ее питомцам. Учреждение стипендии в ознаменование столетнего юбилея Московской Духовной Академии, конечно, дело хорошее; но совсем непонятно, почему она должна быть Платоновскою. Приснопамятный Митрополит Московский Платон (Левшин) не имел и не мог иметь к празднующей свой столетний юбилей Московской Академии никакого отношения. Академия основана уже после его смерти, а при жизни Митрополита Платона были лишь предположения об этой Академии, цредположения к тому же далеко не совпадавшие с его желаниями и взглядами. Если академический столетний юбилей нужно ознаменовать учреждением студенческой стипендии, то таковая юбилейная стипендия по всей справедливости должна быть Филаретовскою. Приснопамятный Митрополит Филарет (Дроздов) полвека стоял у кормила Академии, с самого ее основания, твердо руководил ею, праздновал ее пятидесятилетие, ознаменовал это последнее торжество учреждением особых юбилейных капиталов при всех духовно-учебных заведениях Московской епархии; процентами с этих капиталов доднесь, в виде пособия, ежегодно пользуются профессора Московской Академии, также и преподаватели Московской и Вифанской Семинарий. Поэтому Академическая юбилейная стипендия должна быть Филаретовской, и дополнительная фамилия, если таковой суждено осуществиться, должна быть «Филаретов». Но я не отрицаю потребности учреждения или, лучше сказать, восстановления Платоновской стипендии. Приснопамятный Митрополит Платон (Левшин) вполне этого заслуживает. Только стипендия Платоновская по моему мнению должна быть восстановлена по другому поводу и другими средствами. Поводом к ее восстановлению должно быть исполнившееся столетие со дня его блаженной кончины, а средствами должны быть пожертвования Московского духовенства и ближайшим образом Московских монастырей, основанных Митрополитом |
| Больше всего литературой затрагивалась деятельность м. Платона в отношении единоверия. По этому вопросу на страницах периодической литературы и отдельными изданиями в разное время появлялось немало статей. Отмечаем ближе относящиеся к предмету нашего исследования. «О единоверии»: Христианское Чтение 1870 г., ч. I. стр. 63—82, 257—287, 741—792. — Речи профессора Нильского, профессора Чельцова и протоиерея Васильева: Христианское Чтение 1873 г., ч. II, стр. 1—22, 259—313; 1874 г., ч. I, стр. 3—71; ч. II, стр. 203—312, читанные в Обществе любителей духовного просвещения, по поводу чтений Т. Филиппова о нуждах единоверия, печатавшихся сперва в Правительственном Вестнике 1873—1874 г., а в 1882 г. изданных отдельно под заглавием: «Современные церковные вопросы». (Фрагмент) Содержание Предисловие. 3 ГЛАВА I. Обстоятельства, способствовавшие выработке взгляда м. Платона на раскол: воспитание и образование; идеи времени. Взгляд м. Платона на раскол и на средства борьбы с ним. 17 ГЛABA II. Деятельность м. Платона против раскола до принятия епископского сана (литературно-полемическая). 50 ГЛАВА III. Пастырская деятельность Платона против раскола в сане архиепископа Тверского. 114 ГЛАВА IV. Пастырская деятельность Платона против раскола в сане архиепископа и митрополита Московского. 144. ГЛАВА V. Деятельность митрополита Платона по учреждению единоверия. 288 Заключение. 460 Данный труд пока не переведён в текстовый формат. В виде сканированного документа вы можете ознакомиться с ним по ссылке ниже. Читать в формате pdf Предлагаем помочь распознать текст этой книги и открыть его для тысяч читателей. Это можно сделать самостоятельно или привлечь профессионала. Предварительно просим уточнять, не взята ли эта книга на распознавание, написав по адресу otechnik@azbyka.ru Читать далее Источник: Московский митрополит Платон Левшин, как противораскольничий деятель/Н.В. Лысогорский. - Ростов-на-Дону : электро-печ. А.И. Тер-Абрамиан, 1905. - 656 с., 6 л. ил.; 28. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Я послал к ней все, что нужно по этому делу. Что выйдет, не знаю, но лучшего не жду. Так-то угодно Богу быть нам волнуемым напастей бурею. Ждем погоды, но непогода усиливается...». 83 Через месяц Платон беспокойно пишет к тому же Амвросию: «о ранних попах, уже шестая неделя, нет ничего. Что будет, не знаю». 84 В 1788 году «кто-то донес на Платона, что он сделал новый противозаконный налог на белое священство, несмотря на то, что последнее еще в 1764 году освобождено было от всяких сборов старого церковного тягла. Дело было в том, что, вследствие недостатка сумм, отпускавшихся на содержание академической бурсы и крайне бедственного положения бурсаков, Платон, как и все почти архиереи того времени, вздумал обратиться в этом случае к помощи духовенства и выдал по епархиям указ о добровольных пожертвованиях причтов в пользу бедных академистов. Из Петербурга, не разобрав дела, прислали ему самый обидный выговор, через вице-губернатора Еропкина, потребовали ответа, на каком основании он затеял этот новозаведенный налог, и указали непременно возвратить все деньги по принадлежности, с кого сколько получено. 85 Чувствуя в себе избыток духовных сил и желая принести их все на пользу церкви и общества, Платон считал себя вправе не только как епархиальный архиерей, но и как человек, сослуживший уже немалую службу Церкви, требовать, чтоб к его мнению и голосу прислушивались или, по крайней мере, относились с уважением и не присылали к исполнению такие указы, которые шли против его совести и пользы Церкви, внося в жизнь Церкви, вместо канонических, «светские» начала. 86 Но Петербург постоянно напоминал Платону, что он не признает никаких иных, нравственных прав и отношений, кроме юридического своего права приказания к безусловному исполнению. Это означало полное отрицание той атмосферы дружески-братских отношений, вне которой Платон не представлял себе добра и потому не умел и не мог работать. Платон переживал тяжелые нравственные страдания. Филарет пережил гораздо сильнейший удар человеческой несправедливости, какого не переживал никогда Платон. |
| Обличать человека по своей воле едва ли нужно, разве сам он подаст случай сказать ему истину. Обличать за себя трудно, чтобы не примешалось самооправдание. Притом обличение может обратиться в неприятность другому человеку, чрез которого перешли речи. Не лучше ли помолиться только, чтобы Бог вразумил каждого смотреть на дело ближнего простым оком, без осуждения и подозрения. Свт. Филарет Московский (8, с. 331). Истина ни стареет, ни обновляется; ибо она есть вечна. Митр. Платон (Левшин) (1, с. 208). Христиане! Если нужно снисхождение Божественного Спасителя, как и без сомнения оно нужно, – дабы и мы могли спаситель но прикасаться к Нему, то со стороны Его не будет в сем недостатка. Свт. Филарет Московский (8, с. 233). Ничто не может быть угодно святым, ежели то несходственно с волей Святейшего Бога. Митр. Платон (Левшин) (1, с. 226). Духовные дарования и земные блага, данные нам Богом, мы должны стараться развивать и усовершать в себе для пользы своей собственной и ближних. Преподобномученик Кронид (Любимов) (2, с. 62). Человек! Какое имя, какое обаятельное слово для обезоружения самого разъяренного мщения! Природа разве не связала тебя с ним тысячей нужд житейских? Разве она не говорит за него в твоем сердце? Сам Бог любит его, печется о нем, хранит его, – и ты не страшишься, ненавидя слабого, вооружить против себя Всесильного? Или ты думаешь, что Всевидящий не вступится за Свое стяжание? Хотеть наказать врага – есть наглым образом входить в права Вседержителя, – это есть род возмущения против воли Его и власти священной. Присвоив Себе человека безмерными благодеяниями, Он хочет тою же рукою, которою дает ему блаженство, совершать ею же и наказание: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь (Рим. 12: 19). Свт. Филарет Московский (6, с. 286—287). Человек состоит из тела и души, которые оба существа имеют свои склонности. Душа, яко чистое духовное существо, стремится до того, что ей предписывает разум, и единственное наслаждение находит в соединении чрез добродетель с Богом. Но телесные склонности больше себя привязывают к тому, что приятно чувствам. Телесные склонности безгрешны и безвредны, ежели они управляемы бывают разумом и не производятся в действо, разве поколику они не препятствуют успеху добродетели. |
| В четвертой главе описывается деятельность Платона против раскола в сане архиепископа и митрополита Московского. Известно, что в царствование Екатерины II Москва быстро сделалась центром всевозможных старообрядческих толков. Поэтому автор начинает свою речь изложением состояния раскола в Московской епархии при Екатерине II: говорить о возникновении Преображенского Федосьевского и Рогожского поповщинского кладбищ, потом – о Покровской и Филипповской часовнях, и наконец, о Гуслицких скитах. После этого, во втором отделе четвертой главы, говорится о тех духовных мерах, какие предпринимались против раскола: о пастырских увещаниях в евангельском духе, причем Платон внушал настойчивость и приходским пастырям и духовной консистории, – о религиозном просвещении народа при посредстве школ, причем Платон принял самое живое участие в заботах правительства о школах, и при посредстве проповедей, собственно „толкований катихизиса“, которые велись каждое воскресенье и наблюдать за ведением которых было поручено благочинным, с денежным штрафом с неаккуратных. В расколе сохранились предания, что эти проповеди имели успех и что особенно сам Платон „силою своего слова колебал умы“. Много забот приложил Платон и о торжественности и благолепии христианского богослужения, а также о поднятии нравственности пасомых, так как простой народ часто мерилом истины выставляет церковно-богослужебный порядок, а также нравственную жизнь последователей известного учения, и недостатки в той и другой области считает признаками несостоятельности этого учения. Часто Платон сам ходил по московским церквам и монастырям, наблюдая за совершением богослужения, и какие замечал где либо неисправности, старательно исправлял. Из сел, зараженных расколом, недостойных пастырей Платон удалял и на их место определял лиц ученых и воздержаной жизни. В доказательство этого автор приводит примеры из распоряжений Платона. Особенно много Платон заботился об улучшении духовенства в Гуслицах; за деятельностию и поведением гуслицкого духовенства был установлен особый надзор. |
| Среди деятелей церковного просвещения XVIII-ro века самым значительным и ярким был, конечно, митр. Платон Левшин (1737–1811). Это был «свой Петр Могила для Московской Академии», очень удачно сказано о нем (С. К. Смирновым). Платон был типический человек своего времени, этого пышного, мечтательного и смутного века. В его образе сгустились и отразились все противоречия и недоумения эпохи. Plus philosophe que pretre, отозвался о нем Иосиф II; этим именно Платон привлекал и Екатерину. Во всяком случае, он был достаточно «просвещенным», и о «суевериях» отзывался именно в духе времени. При всем том, Платон был человеком вполне благочестивым и молитвенным, был большой любитель церковного пения и устава. Человек горячий и твердый сразу, прямой и мечтательный, слишком легко возбудимый и настойчивый, он всегда был открыть и откровенен — с собой и другими. Долго при Дворе он не мог удержаться, и влияния сохранить тоже не умел… Выдвинулся Платон всего больше, как проповедник, — это снова в стиле той риторической эпохи. Даже придворных он умел заставить вздрогнуть и прослезиться. Но в проповедях Платона очень живо чувствуется вся искренность и напряженность его личного теплого благочестия. В искусственных формах красноречия все же чувствуется упругость воли и убеждения. Монашество Платон принял (уже будучи учителем риторики в Лаврской семинарии) по внутреннему убеждению и влечению. «По особой любви к просвещению», говорил он сам. О монашестве Платон рассуждал довольно своеобразно. Весь смысл монашества для него в том, что это есть безженное пребывание. «О монашестве рассуждал, что оно не может возложить более обязательства на христианина, как сколько уже обязывало его Евангелие и обеты крещения». Еще более его увлекала любовь к уединению — не столько ради молитвы, сколько ради ученых упражнений и дружбы. Платон сознательно избрал путь церковный. Он отрекся от поступления в Университет, как и от других светских предлагаемых ему состояний. Он не хотел теряться в напрасной суете мирского жития. Есть черты своеобразного руссоизма в его стремлении даже из Москвы уйти в Лавру, и там он строит свой дружеский приют — Вифанию… |
| Таков основной принцип жизненного идеала м. Платона – покой совести в сознании неленостно и неподкупно выполненного нравственного долга в отношении Божественного дара жизни. С этим идеалом предстоит Платон пред Богом и людьми. Но с этим же идеалом предстоит и Филарет. Оба они мужи, нравственного долга. 19 И если по величию дел жизни своей оба они как бы два одинаковых солнца, то, оказывается, и горят они одною и тою же по существу и силе напряжения энергией нравственного долга. Но одно горит теплыми летним светом, а другое холодным зимним... Наука знает что солнце летнее и солнце зимнее – одно и то же солнце и лучи его одни те же, но солнце летнее греет потому, что лучи его преломляются и задерживаются в окружающей землю земной атмосфере облаков: так точно и энергия нравственного долга, в нравственной личности Платона приобретает согревающую силу потому, что лучи его преломляются в густой атмосфере земных человеческих чувств человеческого сердца. В своей автобиографии м. Платон настойчиво подчеркивает как отличительное свойство своей души то, что он был «крайний уединении любитель».. Но это уединение, которого Платон был любитель, не было однако уединением одиночества иноков-отшельников, в котором «удобнее подражать бесплотным и воспринимать тайные посещения Св. Духа», уединением, которое любил Филарет. 20 Склонности к этому настоящему иноческому уединению Платон совершенно не имел. «Хотя, пишет сам о себе Платон, был (он) уединения любитель: но скучал быть один, и всегда один или два при нем находились, с коими он мог бы откровенно разговаривать». Под любовью к уединению Платон разумел то свое свойство, что «множества людей, особливо ежели с ними надобно было обходиться церемониально и неоткровенно, всемерно убегал». 21 Отсюда, вообще. «нередко немало времени проходило у него в прохаживании, или в сидении, разговаривая с приятелями. 22 По поводу школьных годов своей жизни Платон пишет про себя: «Был он нрава веселого и словоохотливого: любил свои разговоры прикрашивать шутливыми или забавными словами и в разговоре своем всем всегда нравился и находили все удовольствие его слушать, или с ним разговаривать... Но при всем своем таковом свойстве был крайний уединения любитель, чтоб находиться только у себя дома, с малым числом верных приятелей и друзей обходиться, с коими не иначе бы мог разговаривать, как он сам |
| Нося в себе именно такой дух «человеколюбивой» ревности по Боге, Платон подходит к каждой душе, принадлежащей ли к церкви, отпавшей ли от нее, е открытым забралом, с открытой душой и дружелюбивым сердцем проникает в сокровенные для других духовные болезни, муки и искания чужой души, и понимает их. Он строго отличает заблуждение от личности заблуждающегося и, нападая на первое, жалеет и страдает за вторую: «нужно, – говорит он в одной из проповедей, – гнать порок, а не человека порочного». Один из крайних представителей масонства, Лопухин рассказывает про свои отношения к Платону: «часто бывал у преосвященного Платона, которого отличным благорасположением я всегда пользовался. Он очень в разговорах восставал против нашего общества, однакож расставались мы всегда приятелями». Благодаря этому именно свойству, Платон, несмотря на свое настойчивое обличение в проповедях модных направлений времени – деистического, атеистического и масонства. 57 пользовался общим уважением противников. Благодаря этому же своему свойству, Платон первый, можно сказать, вполне понял душу старообрядца раскольника, истинный смысл ее исканий и терзаний и столь же вполне откровенно высказав пред всем русским обществом в своем знаменитом, беспримерном по духу любви «Увещании» и воплотил в доселе здравствующем «единоверии». Необычайно энергичный администратор, Платон вносит собою и в область епархиального управления оригинальную атмосферу родственных отношений, отечески-дружеских чувств, отечески-дружественных привязанностей. Почитайте письма Платона к своим викариям Амвросию и Августину и сравните их с письмами Филарета к лицу, которого он нарек «другом» своим, – наместнику Лавры Антонию. 58 Отличенный этими письмами дружбы, Антоний говорил однажды: «всю жизнь около него и всегда за каждый шаг опасаюсь». Так мало ведомой оставалась для Антония душа его друга, несмотря на чрезвычайную близость личного и письменного общения. – Совершенно иное дело, письма Платона. – В них Платон не только входит во все нужды и горести своих сотрудников, но и свои собственные нужды и горести поручает их сердцу и заботе. – Это письма не к подчиненным, а к родным. |
| Хотя церковная российская история митрополита Платона была «плодом его страсти» и первым опытом русской церковной истории, но она, по словам нашего историка С.М. Соловьева, «запечатлена печатью могучего и юного таланта» 5 и своими достоинствами возвышалась над современными историческими трудами. Эти достоинства российской церковной истории, оригинальность некоторых высказанных в ней взглядов, знаменитое имя сочинителя давали ей почетное место в ряду литературных произведений того времени и должны были возбудить интерес к ней современников. Как отнеслись к церковно-историческому труду старца архипастыря современники, – любопытные сведения об этом можно находить в письмах некоторых современных Платону лиц духовного и светского чина. Г. Голубев, на основании строгого приговора об истории Платона преосвященного Евгения, утверждает, что «труд высокоталантливого иерарха не был сочувственно встречен современниками и на первых порах не нашел справедливой оценки». О церковной истории митрополита Платона в письме к одному из своих приятелей (от 8 апреля 1806 г.) преосвященный Евгений отзывался так: «О нововышедшей нашей церковной истории скажу вам: 1) это отнюдь не история, а летопись, в коей на лыко летоисчисления без порядка нанизаны бытия, как будто вместе и калачи и сайки и бублики. История должна быть в системе. 2) Много находится (в сей истории) парадоксов, которых и доказать нельзя: например, что будто у языческих славян не было жрецов. 3) Много также тут с одной стороны хвастливого ханжества, а с другой натужного беспристрастия». Вообще, по словам преосвященного Евгения, «сие творение Платона не делает чести автору». В конце письма строгий критик просит своего приятеля, чтобы его мнение осталось под завесою скромности, «ибо совестно и грешно отнимать славу у почтенного старца. Будем думать для себя, а не для других, которые может быть еще лучше нас оценят сие произведение» 6 . Этот отзыв был слишком строг. Другие современники митрополита Платона в своих письмах весьма сочувственно отзываются о его церковно-историческом труде. С этими не безынтересными письмами мы и познакомим читателей в настоящей статье 7 . |
|
|
