| Этот казус — не единственный. To, что принято называть диглоссией, т. е. определившее весь строй русской лексики распределение функций между церковно-славянскими и собственно русскими лексемами [ 22 ], создает специфическую ситуацию, когда славянизм «Господь», внутри старославянских текстов обозначающий и Бога, и любого, кого можно назвать «господином», в русском обиходе твердо закреплен за сакральным денотатом и семантически разведен с существительным «господин». Это весьма отлично прежде всего от греческого узуса, в котором лексема KURIOS функционирует и как обозначение имеющего власть человека [ 23 ], и как греческая замена неизрекаемого имени Божия, т. е. как эквивалент такой же еврейской замены этого имени «Адонаи». Так, немецкое Herr и английское Lord означают и «Господа», и «господина»; но по-русски не так. Это создает определенные проблемы даже по отношению к переводу Евангелий; когда к Иисусу Христу уже в Его земной жизни обращаются KURIE, и притом не только Его ученики, но люди, в представлениях которых Он пока что лишь авторитетный благочестивый целитель, может быть, способный помочь им в беде, — это почтительное обращение (соответствующее арамейскому ???), разумеется, еще не может имплицировать исповедания Божественного Естества Христа (или даже Его мессианского достоинства). Но Синодальный перевод передает это обращение каждый раз как «Господи!» — скажем, в устах капернаумского царедворца (Ио 4:49), прокаженного (Мт 8:2), язычницы-хананеянки (Мт 15:25 и 27) и т. д., и т. п. Для неподготовленного читателя это по свойствам русской семантики выглядит так, будто и до знаменательных моментов, когда Петр впервые сумел неожиданно для себя самого выговорить «Ты — Христос, Сын Бога Живого» (Мт 16:16), а Фома сказал Воскресшему — «Господь мой и Бог мой!» (Ио 20:28), все и так уже всё знали; словно бы кеносиса и не было; словно бы нимб над головой Богочеловека был уже ясно виден каждому встречному еще в Его земной жизни… (Уж не потому ли пресловутая «мифологическая теория» а la Древс, так и оставшаяся на Западе сугубо маргинальным явлением, именно в России забрала себе в большевистском сознании такую странную силу гипноза?) Слишком очевидно, что упомянутое словоупотребление, оправданное, по сути дела, только оглядкой на славянский текст, в контексте русской лексики давно противоречит не только историческому здравому смыслу, но и азам православной догматики, учащей о только что помянутом кеносисе. |
| Наверное, если бы апостолы просто говорили, их проповедь не имела бы такого успеха. Они показывали действенный пример совершенно иной жизни – и люди хотели стать частью такой общины. Не удивительно, что духовные и политические вожди Иудеи увидели в этой общине вызов собственному благополучию и авторитету. Сначала они пытались с апостолами договориться, пусть и с позиции силы: живите себе как хотите, уж это ладно, только о Христе остальным ничего не говорите. Апостолы ответили: «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам». Они не обличали первосвященников, фарисеев и книжников за их грехи, не боролись с ними за власть – они просто отстаивали право быть собой и нести свое учение людям, не прибегая к насилию и бесчинству. Тогда насилие было применено к ним: мы читаем о тюрьмах и казнях, о преследованиях, которые порой заставляли апостолов разойтись по окрестным городам, но это лишь означало, что пространство проповеди расширялось. А один из самых яростных гонителей по имени Савл сам обратился в новую веру – но об этом пойдет речь в 39-й главе, посвященной апостолу Павлу. А в следующей главе мы поговорим об отдельных апостолах из числа двенадцати. Врезка: Иисуса в Евангелиях часто называют «Учителем» (по-арамейски «равви»). Если так, то понятие ученичества – одно из самых важных в христианстве. Самое главное, конечно, в Евангелиях вовсе не учение Христа, а его жизнь, смерть и воскресение. Но Его отношения с последователями – это именно отношения Учителя и учеников. С одной стороны, он вполне следует здесь традициям того времени, когда странствующие проповедники предлагали свои толкования на текст Писания, высказывались по насущным вопросам, собирали вокруг себя слушателей и учеников. Именно из записей таких споров позднее в иудаизме возникнет Талмуд – свод самых различных мнений авторитетных раввинов по самому широкому кругу вопросов. В переводе это слово тоже означает «учение». Люди во все века учили и учились, но всё же не это было главное в религии. Для простого народа совершались обряды, а немногие избранные проходили особые посвящения, на которых им преподносилось некое сокрытое учение. Но христианство с самого начала сделало учениками – всех и каждого, что решил последовать за Христом. При этом старшинство осталось за апостолами, именно они избирали и рукоплагали руководителей новых христианских общин. Именно от этих рукоположений берет свое начало епископат православной и католической церквей, а также некоторых протестантских деноминаций. 33. Петр – первый из двенадцати |
| Он знал, что они заметно отличаются от Евангелия от Матфея, использовавшегося в его родной Иерапольской церкви и соседних церквах. На эти-то разнообразные греческие «евангелия от Матфея», а также на то, которым пользовался сам, Папий и ссылается, желая показать, что ни одно из них не сохранило в точности «порядок» или «строй» (syntaxis) изначального, еврейского или арамейского Евангелия от Матфея. Вполне вероятно, что за пределами цитаты, приведенной Евсевием, Папий продолжает это рассуждение и более подробно объясняет, как именно изначальный «порядок», приданный этой работе Матфеем, пострадал при переводе. В отличие от Марка, скрупулезно записавшего именно то, что говорил Петр, не более и не менее, переводчики Матфея внесли в текст апостола серьезные изменения. (Возможно, Евсевий не одобрял эту точку зрения и именно поэтому оборвал цитату.) Такая точка зрения, разумеется, предполагает, что «перевод», о котором идет речь – это не просто перевод на другой язык. Мысль Папия, что переводчики Матфея сильно изменили текст, не содержит в себе ничего невероятного. «Гибкая концепция перевода» была в античном мире общепринятой 571 . Переводчики часто чувствовали себя вправе улучшать перевод, по-иному располагая материал или дополняя его материалом из других источников. Мы уже отмечали притязание Иосифа Флавия на то, что его «Иудейские древности» – не более и не менее, чем перевод еврейских Писаний (Иудейские древности, 1.5,17; 4.196; 10.218) 572 . На самом деле, разумеется, Флавий полностью переписал библейские повествования, внес композиционные изменения, кое-что опустил, а кое-где сделал важные дополнения 573 . Папий вполне мог предположить, что и переводчики Матфея поступали так же и, следовательно, нарушили тот «порядок», который придал своей работе сам Матфей. Однако такое понимание слов Папия необходимо отличать от часто предпринимаемых попыток идентифицировать логии, записанные Матфеем по-еврейски или по-арамейски, с гипотетическим евангельским источником Q 574 . Поскольку Q почти полностью состоит из речений Иисуса, такое предположение обычно подразумевает, что под логиями Господними Папий подразумевает именно речения Иисуса. |
| Такой эллино-еврейский оборот, как αυτς το προσωπον αυτου εστηριξε του πορευεσϑαι εις Ιερουσαλμ ( Лк. 9:51 ), хорошо показывает, что это произведение, т. е. Древнейшее Евангелие, которое также и по всем другим признакам было истинно начальным произведением, составлено в то время, когда греческий язык еще весьма сильно подвергался еврейской окраске» 269 . Однако, из того, что христианство склонялось к эллинизму, по теории же, ничего не может следовать относительно языка предполагаемого Древнейшего Евангелия. Если это Евангелие потому древнее, что сохраняет следы еврейского языка, при основном языке греческом, то нельзя думать, чтобы после него могло явиться такое же грекоеврейское произведение, и уже вовсе не могло явиться прямо еврейское, потому что дальнейшее движение христианства к эллинизму постепенно должно было бы устранять еврейский язык. Между тем сама теория именно признает, что следующий же за Древнейшим Евангелием труд – Собрание изречений – написан по-еврейски, собственно по-арамейски. А если бы и не было такого труда, то отчего не предположить, что Древнейшее Евангелие написано не в древнейшее время, когда «звуки и обороты еврейской речи выливались из души апостолов евреев вместе с движениями их чувства, с биением пульса новой жизни обновленного сердца и, когда некоторые из них не забывали еще своего родного, священного языка, например, ап. Петр: Мф. 26:73 270 . «Выражение αυτς το πρσωπν αυτου εστηριξε του πορευεσϑαι εις Ιερουσαλμ может принадлежать и самому ев. Луке; а если не может, если ев. Лука не мог употребить такого выражения, как эллинист, то почему же он не заменил этого ненужного, но удобно заменимого, гебраизма? Если признать, что ев. Лука взял это выражение так, как оно есть, из Древнейшего Евангелия, то значит, что оно не было для него гебраизмом и было всякому понятно; значит, потом, что таких гебраизмов (если это тогда был уже гебраизм в отношении к другим Евангелиям) не было в эллинской речи евангелистов последующего времени. А если это так, то, что же значит все рассуждение Эвальда о еврейской окраске во всей эллинистической Евангельской письменности? Разумеется, противоречие его понятию о выражении αυτς το πρσωπν αυτου εστηριξε του πορευεσϑαι εις Ιερουσαλμ, как о гебраизме, и понятию его о Древнейшем Евангелии, как таком. |
| «Ибо я первоначально преподал вам, что и [сам] принял, [то] [есть], что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию». Далее Павел ссылается на явления воскресшего Христа Петру, «двенадцати» ученикам, свыше 500 людей одновременно, Иакову, всем Апостолам и, наконец, самому Павлу ( 1Кор.15:5–8 ). То, что это исповедание относится к раннему, «допавлову», периоду христианства, признают практически все исследователи, принадлежащие к самым разным направлениям широкого спектра богословских взглядов 358 . У этого вывода есть несколько подтверждений. Во-первых, слова «преподал» и «принял» – это специальные термины, означающие передачу традиции. То есть, Павел утверждает, что этот материал не принадлежит ему, а получен из другого источника 359 . Во-вторых, в этой формулировке есть несколько слов, нехарактерных для Павла, что еще раз подтверждает иное происхождение данного материала 360 . Иеремиас, ведущий исследователь в данной области, обращает внимание на такие не свойственные Павлу выражения, как: 1) «за грехи наши» ( 1Кор.15:3 ); 2) «по Писанию» ( 1Кор.15:3–4 ); 3) «воскрес» ( 1Кор.15:4 ); 4) «в третий день» ( 1Кор.15:4 ); 5) «явился» ( 1Кор.15:5–8 ); «двенадцати» ( 1Кор.15:5 ) 361 . В-третьих, вероисповедание, судя по всему, имеет стилизованную форму с использованием параллельных конструкций, что также подтверждает устный и вероисповедальный характер данного материала 362 . В-четвертых, есть признаки семитского источника: Петр, например, назван арамейским именем «Кифа» ( 1Кор.15:5 ), что свидетельствует о более раннем источнике, греческим переводом которого пользуется Павел 363 . В-пятых, есть и другие признаки древнееврейского повествования, например, тройной повтор «и что», а также две ссылки на исполнившееся Писание 364 . Насколько ранней следует считать эту вероисповедальную формулу? Многие богословы-критики пытались ответить на этот важный вопрос, и результаты оказались удивительными. Ульрих Вилькенс утверждает, что это вероисповедание «вне всякого сомнения, относится к самому раннему этапу в истории древнего христианства» 365 . Иоахим Иеремиас называет его «самым ранним из всех преданий» 366 . Если говорить о более точной дате, широко распространено мнение, что оно относится к середине 30-х гг. н. э. Если быть еще точнее, то многие богословы-критики считают, что оно появилось от 3 до 8 лет спустя после распятия Иисуса. |
| 1289 τ λγια. По толкованию PGL, p. 806a, эти изречения относятся к ветхозаветным пророчествам о Мессии, но такое понимание является явной натяжкой. 1290 Аналогичные свидетельства Иринея, Оригена и Иеронима приведены, например, у Грилихес 1999, 13, очень любопытная гипотеза которого о сложных процессах перевода и взаимовлияний Мф. и Мк. прекрасно объясняет церковное предание (конспективное изложение см. также: Грилихес 2000). Л.Грилихес и некоторые другие ученые понимают слова Папия буквально. Большинство исследователей склоняется, однако, к тому, чтобы видеть в «еврейском диалекте» арамейский язык. Мецгер 1999, 55 отвергает предположение ряда зарубежных ученых о том, что Матфей писал «по-гречески в стиле, характерном для еврейской литературы» (из русских ученых к этой позиции близок Вдовиченко 2000, 219, хотя он и не подвергает прямо сомнению свидетельства древнехристианской литературы относительно Евангелия от Матфея). 1295 В Com. Mat. 16, 6 Ориген , толкуя пророчество Господа, пишет о мученичестве лишь Иакова, а об Иоанне говорит со ссылкой на «предание», что тот был приговорен римским царем к ссылке на Патмос. Правда, до нас дошли не все книги оригеновского толкования на Матфея. 1297 Ed. H.Nolte: Theologische Quartalschrift 44 (1862), 466–467 (cod. Coislin. 305), cf.: Хронограф Георгия Амартола/Греч. подл. подг. к изд. Э.Г. ф.-Муральтом. СПб., 1859 (editio princeps=PG 110, 19 sq.). В славянском переводе все, относящееся к Папию, опущено. См.: Матвеенко В.А.,/Цеголева Л.И. Временник Георгия Монаха (Хроника Георгия Амартола). Русский текст [по Троицкому списку XIV в.], коммент., указ. М., 2000, 243. 1298 Слово, означающее «предание» (ср. PGL, s.v., 4; имеется в виду Мишна), написано Иеронимом по-гречески. 1299 Об этом авторе см. содержательную статью и специальную литературу в любом из иностранных вариантов «Словаря древнего христианства», где, в частности, отмечено, что Иероним, обрабатывая Комментарий на Апокалипсис Викторина, сгладил все хилиастические толкования, хотя в исходном тексте Викторина (сохранившемся в одной рукописи) прослеживается некоторая тенденция, наряду с буквальным толкованием хилиазма, и духовно-аллегорической интерпретации. Смешению буквального и аллегорического толкований – будь то у Папия или Викторина – не следует удивляться, ведь и в иудейско-раввинистической экзегезе, как было отмечено уже в Предисловии, соседствовали оба эти принципа. См. также предисловие к SC 423. |
| В начале этой истории верующие считались иудеями. Множество народа в Иерусалиме, и даже священники, становились христианами (6:7). В конце истории верующие встречают противодействие со стороны иудеев не просто потому, что преуспевают или нарушают порядок, но только потому, что они – христиане (8:1–3). Вместе с тем следует сказать, что Стефан говорил об отвержении Иисуса несколько иначе, чем Петр, который не заострял внимания слушателей прежде всего на отмене Богом человеческого суда над Иисусом (2:23,24; 3:14,15; 4:10,11; 5:30,31). Стефан же более открыто обвинял иудейскую религиозную верхушку. Итак, этот печальный эпизод ознаменовал окончание определенного периода. 1 Елленисты и Евреи – это две группы внутри христианского (и иудейского) сообщества. Можно предположить, что для учеников и других местных палестинских иудеев арамейский язык (родственный древне–еврейскому) выступал в качестве родного языка, в то время как многих обращенных из числа пришедших на праздник Пятидесятницы можно было назвать эллинистами (грекоязычными евреями), поскольку греческий язык являлся их главным средством общения. Обе группы состояли из иудеев. Спор возник относительно ежедневного раздаяния потребностей. Хотя Лука уже упоминал, что христиане помогали друг другу (2:43–47 и 4:32–35), лишь отсюда мы получаем некоторое представление о размерах и регулярности этого служения. 2–4 Пребывание в молитве и служении словом противопоставляется служению пещись о столах не с тем, чтобы возвысить одно и унизить другое. Во многих современных цивилизациях фраза «пещись о столах» ассоциируется с занятием слуг или платным обслуживанием посетителей в ресторанах. Такое восприятие неправильно с нескольких точек зрения. Во–первых, «пещись о столах» означает служение главы семейства по распределению пиши (таков Иисус на Последней вечере, Который берет, благодарит, преломляет и подает; Лк. 22:19 ; ср.: 9:16 и 24:30). Более того, слово из оригинала, переведенное здесь как «столы», имеет два значения: обеденный стол и стол меновщика ( Мк. 11:15 ; то же слово употребляется в Лк. 19:23 в значении «оборот», т. е. банковский вклад). Таким образом, выражение «пещись о столах» означает то же самое, что «сидеть за столом управляющего». Хотя в этом эпизоде речь идет о пище, распределялись, должно быть, и деньги, и, как в 4:35–37, это были деньги, которые апостолы получали для оказания подобной помощи. Такое толкование подходит и относительно даров, потребных для семи служителей: они должны быть исполнены Святаго Духа, а также мудрости в управлении делами. |
| Дальше возможен разговор лишь о литературной обработке. А в этом отношении бесспорна Петринистическая оригинальность при несомненной Луканистической типичности 406 , но это сочетание наиболее вероятно исторически, и5о св. Петр говорил, конечно, по – арамейски, а. Лука хорошо знал этот язык и умел переводить на греческий удачно 407 , т. е. своим стилем, но с сохранением отличительных особенностей оригинала. Внимательное рассмотрение убеждает в исторической подлинности речей Петровых и в точности воспроизведения их Дееписателем 408 . То же заключение оправдывает и III) речь архидиакона Стефана 409 О ней говорится, что она была предвосхищением и первоисточником павлинизма и потому фактически невозможна в столь раннюю первохристианскую пору, или исторически нереальна и литературно измыслена. При такой формулировке все решение вопроса сводится к выяснению действительного соотношения проповеди Стефановой с начертанной Дееписателем перспективой. Существует ли между ними взаимно гарантирующая симфония, или односторонне уничтожающий диссонанс? Содержание Стефановой речи ( Дeяh. VII, 2 – 53 ) излагается в следующем резюме 410 : «Бог изначала сообщил истории Израиля развитие, которое вело к осуществлению данных Аврааму обетований таким, именно, образом, как это осуществилось чрез Иисуса Назарянина, и которое закончится упразднением храмового культа и изменением закона Моисеева, но Израиль... свое постоянное и упорное противление Духу Святому выразил отвержением Христа. Однако, как раньше Бог, не смотря на противление Израиля, всегда осуществлял в его истории свою волю, так и теперь Иисус Христос исполнит все, что пришел совершить для спасения человека, и неверующий Израиль, подобно своим отцам, за непослушание Богу и Христу подлежит отвержению, но уже – полному, так как во Христе-исполнение всех обетований Божиих Израилю». Значит, основными пунктами проповеди Стефана служили те положения, что 1) христианство было увенчанием закона, заканчивающим и поглощающим его, а потому 2) принятие христианства легалистически обязательно и мессиански спасительно, отвержение же номистически греховно и индивидуалистически гибельно. |
| Но чтобы и Петр не был одиноким свидетелем из числа апостолов, Господь соблаговолил еще явиться Иакову, Своему ближайшему родственнику по плоти. Он позже других примкнул к сонму учеников, но глубоко уверовал в учение Христа. Слава святости и великого подвижничества озаряла его. Строжайшим образом соблюдал он внутреннюю правду и обрядовую чистоту, возбуждая удивление и глубокое уважение к себе даже между иудеями. Белая одежда и широкая повязка на изможденном лице придавали его наружности особую внушительность. Без сомнения, все смолкли, когда Иаков вступил в священное собрание... На его лице светилось радостное настроение души его. Став посредине Иаков торжественно произнес: «Воистину Христос воскресе!» ( 1Кор.15:7 ). Таким образом, апостолы совершенно подготовлены были к тому, чтобы удостоиться всем вместе радостнейшего лицезрения воскресшего Господа, Который действительно явился им вечером того же незабвенного дня. Теперь посмотрим, что между тем происходило в Иерусалиме. Возвышенная часть города Сион, Акра, Мориа заняты были просторными домами иерусалимской знати, саддукеев иродиан, откупщиков дани, царскими дворцами Ирода Великого и Маккавеев и величественными зданиями храма. У подножия холмов, точно муравейник, «Безета» 68 кишела бесчисленными толпами народа. Посреди Безеты тянулась Сыроварная улица, главная артерия Иерусалима, а справа и слева от нее, беспорядочно цепляясь за склоны холмов, шли неправильные, извилистые и очень узкие улицы, застроенные домами с плоскими крышами, в несколько этажей, выступающих один над другим, с решетчатыми сквозными балконами или с крытыми переходами, переброшенными через улицы от дома до дома. Там и сям попадались базары, столь же тесные и темные, как и улицы. Полосатые покрывала натянуты были во всю длину переходов, защищая от палящих лучей весеннего палестинского солнца, но в то же время производя страшную духоту и жар вследствие задержки свободного движения воздуха. Необыкновенное множество народа толпилось на улицах, наполняло дома и 480 синагог иерусалимских. Каждый год сходились к празднику Пасхи сыны Израиля со всех пределов Римской империи: «парфяне и мидяне, и еламите, и живущие в Месопотамии, в Иудеи же и Каппадокии, в Понте и в Асии, в Фригии же и Памфилии, в Египте и в странах Ливии, яже при Кпринии, и приходящие римляне, иудеи же и пришельцы, критяне и аравляне...». Многоязычный говор стоном стоял на улицах. Чаще других слышались звуки греческого и арамейского языка. С оживленной жестикуляцией, страстно волнуясь и споря между собой, передавали друг другу поразительную новость о том, что тела Иисусова сегодня утром не нашли в гробе, несмотря на стражу и печать. Где делось тело никто не знал. Обшарили все углы, но ничего не нашли. Самые ловкие сыщики, вышколенные в полицти Ирода – «да сгибнет его память на земле!» – вернулись с поисков ни с чем. |
| Это же справедливо и в отношении других евангелий — с той лишь разницей, что Матфей особо учитывает нужды читателей–евреев, а Лука — читателей–язычников и что оба делают соответствующий выбор под водительством Святого Духа и в соответствии со своей харизмой и целью, не искажая и не приукрашивая при этом факты. Марк по праву занимает место между ними, так же как Петр занимал место между Иаковом и Павлом. Стиль Лексика Евангелия от Марка скудна и изобилует повторениями, а его стиль можно описать как неклассический, неизящный, провинциальный, непритязательный, но при этом самобытный, оригинальный, красочный, изобилующий интересными штрихами. Он был чужд искусства риторики и неопытен в литературном творчестве, но умел внимательно слушать и смотреть, а также точно фиксировать подлинные события. Он находится под сильным влиянием еврейских традиций и часто пользуется еврейским «и», но редко — рассудительным «ибо». Он вставляет некоторое количество латинских слов, хотя большая их часть встречается также у Матфея, у Луки и в Талмуде. Он употребляет наречие «тотчас», или «немедленно», чаще, чем все остальные евангелисты, вместе взятые. Это любимое слово Марка, оно отлично отражает его поспешность и стремительные переходы от одного события к другому, от победы к победе. Он вставляет в текст подлинные арамейские имена и фразы: «Авва», «Воанергес», «талифа куми», «корван», «еффафа» и «Элои! Элои!», сопровождая их переводом на греческий. Он питает слабость к историческому настоящему времени, прямой, а не косвенной речи, ярким причастиям и уменьшительно–ласкательным формам. Он отмечает время и место важных событий. Он использует ряд необычных выражений, которые не встречаются больше нигде в Новом Завете. Характерные подробности Марк вставляет в текст множество тонких нюансов и интересных обстоятельств, связанных с теми или иными людьми и событиями, которые он, вероятно, узнал от очевидцев. Это не мазки художника и не размышления историка, а отзвуки первых впечатлений. Они встречаются в каждой главе. Марк вносит свой маленький вклад почти в каждую историю, которая присутствует и у Матфея и Луки. Он обращает внимание на то, какое непреодолимое ощущение ужаса и изумления, радости и восторга порождали слова, чудеса и даже сам вид Иисуса в сердцах людей и учеников. Марк указывает на действия людей, которые преследовали и теснили Христа, желая, чтобы Он прикоснулся к ним и исцелил их, так что у Него не оставалось ни места, ни времени, чтобы поесть. Однажды родственники хотели чуть ли не силой увести Его из толпы. Марк показывает нам человеческие эмоции и переживания нашего Господа, Его жалость, удивление, печаль, гнев и возмущение. Он подмечает реакции Христа, Его взгляды и жесты, Его потребность во сне и голод. |
|
|
