| Гага – 1) утка, 2) лентяй, зубоскал Гагара, Гагарины : кн. Михаил Иванович Гагара Голибесовский-Стародубский, первая половина XV в.; от него – князья Гагарины [см. Бурнаш, Ветчина, Косарь, Курака, Одинец, Полный, Постный, Поярок, Се ченая Щека, Турик, Шемяка] Гагара – 1) водяная птица и 2) весельчак, зубоскал [Ср. Гага] Гагра Иван, крестьянин, 1545 г., Новгород Гадало Иван, крестьянин, 1556 г., Новгород Гайдуков Тимофей, посадский человек, 1664 г., Вязьма Гайно , крестьянин, 1545 г., Новгород Гайно – гнездо, логово зверя Гайтуров Гаврило Степанович, 1556 г., Кашира Галах, Галаховы : кн. Петр Владимирович Галах БычковРостовский [см. Бычек], 1500 г.; Нефед Галахов, 1537 г., Кострома; Андрей и Иван Афанасьевичи Галаховы, 1597 г., Рязань Галах – пустырник, трава Галаш , крестьянин, 1545 г., Новгород Галат, Галашко, Галахно, Галах – от христианского имени Галактион Галины-Афанасьевы , мелкие землевладельцы, XV в., Переяславский уезд Ср. гал – блевота; галить – блевать, тошнить Галка, Галкины : Агафья Галка, холопка, 1595 г., Новгород; кн. Иван Иванович Галка Хохолков-Ростовский [см. Хохолок], вторая половина XVI в.; Нефед Андреев Галкин, подьячий, 1613 г., Москва Галуза см. Голуза Галуй Никита Артемьев, 1498 г., Новгород Гам Семенович Тыртов [см. Тыртов], первая половина XVI в.; ср. в роде Тыртовых прозвища: Зук [см. Зук], Шум [см. Шум] и Мир [см. Мир]; Гамовы, помещики, конец XVI в., Белев [см. Беркут] Гам, гамон – шум Гамзов Андрей, начало XVI в., Новгород Гамза, гомза, гобза – денежный кошель; гамзать – гнусавить (Даль) Гангопя Григорий Иванов, крестьянин, 1564 г., Олонец Ганик Андрей, крестьянин, 1627 г., Белев Ганусов Отто, пушкарь, иноземец, 1565 г., Казань Ганус – Иоганн, Иоганус Ганюков Алексей Гаврилов, солевар, 1583 г., Двина; Айдар [см. Айдар] Ганюков, толмач Посольского при каза, 1614 г. Гарман, Гармановы : Гарман, крестьянин, 1545 г., Новго род; Иван Гарманов, душеприказчик Марьи Мирославин, 1535 г., Медынь; несколько Гармановых, помещики, 1568 г., Ярославль Гарман – молотьба хлеба на току катками (Даль) |
| Махотин. Э, да голова-то у тебя в крови!… Рана? Звонов. Ничтожная, пустая ранишка! Огонь-Огнев (снимает с головы Звонова повязку и осматривает его). С боку!… вскользь! однакож нехорошо. (К 1-му юноше) Дайте-ка поскорее свои острые ножницы, а ты, Кирилов, достань из моего ранца бутылочку, что для ран, с уксусом и водкою, скорей! (Остригает волосы на голове у Звонова; обтирает, примачивает рану, и прикладывает пластырь, потом обвязывает голову его большим платком, говоря юноше: ) Вот хотели вы для облегчения бросить платок то, а он и пригодился; посмотрите-ка, ведь теперь Гаврило наш стал похож на трехбунчужного пашу. — Ну, дело сделано; кажется, хорошо. (К Звонову) Нет ли у тебя еще раны? Звонов. Есть мой отец, мой родной! есть… вот в левом боку пуля пронесла; кажется, ссаднила только кожу, однакож сильно рвет; перевязать-то перевязали, но наскоро; кажется, обвязка соскочила. ( Вмиг снимают с него мундир, камзол, и Огнев, осмотрев рану, перевязывает ее.) Огонь-Огнев. Ну, кончено, все сделано; пройдет; ведь и дома топором порубишь, косой или ножом порежешь, бывает больно, однакож проходит. Ну, рассказывай нам теперь, как ты намедни ночью в драке отбившись, от нас, странствовал, и расскажи с начала, от Мутного , чтобы Петр Иванович слышал да знал. Звонов . Повремени, отец мой, после. ( Подвигает к себе французские ранцы, развязывает их, и из двух вытряхивает: куски сыру, ветчины, белые сухари и хлеб, кусок бульону, да плоских б утылочек, обтянутых кожею, до десяти.) Вот наперед всего, едомое да питомое; бери отец, Михайло Михайлович, и дели всем нам, как сам знаешь. Видите ли, г-да цесарцы, заботясь о друзьях своих французах, доставили им роскошную пищу, а о нас, с незапамятных времен своих хранителях, о нас, своих кровных помощниках, забыли! Ну, да Бог с ними; об этом знает Бог и царь, да наша матушка Святая Русь. А вот (вытряхивает из третьего ранца) , это добыча моя, добыча праведная, от французишков собранная, побор святой! Вот тонкое белье; вот семь толстых кошельков золотых голландских; вот четверо часов золотых; вот и серебряные вещи: ложки, бокалы, чарки, и золотые монисты и перстни; все это, видно по праву liberte, egalite, по праву равенства, — взято было покойниками, взято честно, под ударом штыком, от мирных жителей прирейнской Неметчины и от вольнолюбивых бедных швейцарцев. (Смотрит на все эта с презрением, и говорит сам с собою:) Дорого вы мне достались!… и если буду жив, то долго буду помнить явное спасение меня господом Богом. |
| – Она, государь, очень мила и, кажется, девушка скромная и добрая. – Так я ж тебя с нею познакомлю покороче. Хочешь ли ты на ней жениться? – Я, государь?.. – Послушай, Ибрагим, ты человек одинокий, без роду и племени, чужой для всех, кроме одного меня. Умри я сегодня, завтра что с тобою будет, бедный мой арап? Надобно тебе пристроиться, пока есть еще время; найти опору в новых связях, вступить в союз с русским боярством. – Государь, я счастлив покровительством и милостями вашего величества. Дай мне бог не пережить своего царя и благодетеля, более ничего не желаю; но если б и имел в виду жениться, то согласятся ли молодая девушка и ее родственники? моя наружность… – Твоя наружность! какой вздор! чем ты не молодец? Молодая девушка должна повиноваться воле родителей, а посмотрим, что скажет старый Гаврила Ржевский, когда я сам буду твоим сватом? – При сих словах государь велел подавать сани и оставил Ибрагима, погруженного в глубокие размышления. «Жениться! – думал африканец, – зачем же нет? ужели суждено мне провести жизнь в одиночестве и не знать лучших наслаждений и священнейших обязанностей человека потому только, что я родился под пятнадцатым градусом 24 ? Мне нельзя надеяться быть любимым: детское возражение! разве можно верить любви? разве существует она в женском, легкомысленном сердце? Отказавшись навек от милых заблуждений, я выбрал иные обольщения – более существенные. Государь прав: мне должно обеспечить будущую судьбу мою. Свадьба с молодою Ржевскою присоединит меня к гордому русскому дворянству, и я перестану быть пришельцем в новом моем отечестве. От жены я не стану требовать любви, буду довольствоваться ее верностию, а дружбу приобрету постоянной нежностию, доверенностию и снисхождением». Ибрагим по своему обыкновению хотел заняться делом, но воображение его слишком было развлечено. Он оставил бумаги и пошел бродить по невской набережной. Вдруг услышал он голос Петра; оглянулся и увидел государя, который, отпустив сани, шел за ним с веселым видом. – «Всё, брат, кончено, – сказал Петр, взяв его под руку. – Я тебя сосватал. Завтра поезжай к своему тестю; но смотри, потешь его боярскую спесь; оставь сани у ворот; пройди через двор пешком; поговори с ним о его заслугах, о знатности – и он будет от тебя без памяти. А теперь, – продолжал он, потряхивая дубинкою, – заведи меня к плуту Данилычу, с которым надо мне переведаться за его новые проказы». |
| После слов «и они поскакали»: Ибрагим не мог опомниться. Прошедшее казалось ему сном. Он вновь сидел подле Петра, он видел и слушал вновь великого человека, близ коего провел он свое младенчество. Дорогою государь весело с ним разговаривал о разных предметах. Между тем въехали они в Петербург. После слов «возвратился домой» (окончание главы V): На другой день, следуя во всем советам государя, приехал он к Гавриле Афанасьевичу и был принят как жених, хоть и не мог видеть свою невесту. Ему сказали, что она ушиблась, прыгая неосторожно с своими подружками. С тех пор Ибрагим всякий день ездил к своему будущему тестю и своим почтительным и ласковым обхождением, кротким и образованным умом во время болезни Натальи Гавриловны снискал не только дружество отца, но и уважение князя Лыкова и благосклонность доброй Татьяны Афанасьевны, которая не раз со вздохом говорила своему брату: «Лучшего жениха грех нам и желать; а жаль, что он арап». После слов «маленькую mijaurée?»: – Нет, – отвечал Ибрагим, – я женюсь конечно не по страсти, но по соображению, и то если она не имеет от меня решительного отвращения. В черновой рукописи было: После слов «лишние страницы»: Твое замечание о романических героях и героинях справедливо. Романы основаны на любви. Мужчины почти не знают любви: они развлечены честолюбием etc. После слов «разве не аристократка?»: Недавно кто-то напомнил эпиграмму Давыдова какой-то спелой кокетке, которая смеялась над его демократическою склонностью к субреткам: que voulez-vous, Madame, elles sont plus fraîches… Многие приняли сторону дам большого света, утверждали, что любовь питается блеском и тщеславием. Черновая редакция предисловия: Сердечно радуюсь, что рукопись, которую имел я честь вам препроводить, показалась вам достойной некоторого внимания. Спешу исполнить волю вашу, доставляя вам все сведения, кои мог я получить касательно покойного моего друга. Петр Иванович Д— родился в Москве в 1801 году от честных и благородных родителей. Будучи младенец, лишился он отца своего, Ив. |
| Дары исцеления и особенно прозорливости и сильных молитв привлекали к подвижнику тот поток богомольцев, о котором говорилось выше в связи с перемещениями Феодора Кузьмича. Богомольцы, духовно окормляемые Александром Благословенным, как и другими старцами 859 , могут быть подразделены на три основные группы (по внешним показателям взаимоотношений со старцем). Каждая из этих групп не имела жестких границ, происходил переход из одной группы в другую. Для многих принадлежность к этим условно выделяемым нами группам означала лишь стадии взаимоотношений с подвижником. Первая группа – верующие, обращающиеся к данному старцу впервые. Нередко это обращение и оставалось единственным, что отнюдь не означало малой значимости его в духовной жизни посетителя. «Наставления его были серьезны, немногоречивы, разумны, – писал о встречах Феодора Кузьмича с богомольцами епископ Петр (Екатериновский), – всегда направлены к нравственному состоянию посетителя, часто метили на сокровенные помышления, тайны сердца и поступков, большей частью были прикровенны, так что едва были понятны тому, к кому относились, а другим было часто непонятно, к чему «это он говорит»» 860 . Обращение к старцу могло повториться, и даже многократно. Это случалось не только с верующими из ближних мест, но и из отдаленных территорий. Такие посетители составляли вторую группу в потоке богомольцев, они становились некоей основой всего движения богомольцев к подвижнику. От них исходила информация, с активным их участием формировалась репутация старца, через них подключались новые лица. Из них пополнялся состав духовных чад – третьей группы посетителей, состоящих в наиболее тесном и постоянном контакте со старцем. Все три стадии во взаимоотношениях с Феодором Кузьмичом прошли приезжавшие издалека томский купец С.Ф. Хромов, красноярский, а потом московский купец Нацвалов, красноярская жительница, жена диакона Наталия Яковлевна Попова, жена генерала из Красноярска Анна Васильевна Картухова и другие. Но были и духовные чада, жившие в непосредственном окружении Александра Благословенного в сельский период его сибирской жизни, постоянно с ним общавшиеся, окормляемые им, помогавшие ему в делах житейских. В их числе крестьянка из села Краснореченского Александра Никифоровна (позднее жена майора Федорова); ссыльный поселенец Иван Иванович Малых из деревни Зерцалы; казак Семен Николаевич Сидоров с женою из села Белоярского; краснореченский крестьянин Иван Гаврилович Латышев с сыном Архипом; крестьянин Иван Яковлевич Коробейников с женою Феклой Степановной и дочерью Феоктистой из деревни Коробейниковой; крестьянин деревни Мазу-ли Иван Федотович Ерлыков с сыном и дочерью – Мариамною Ивановной (по мужу Ткачевой); крестьянка Варвара Степановна Ерлыкова из той же деревни 861 . |
| Пастырское служение Д–в. Учение мужей апостольских о пастырском служении. – Вятские епархиальные ведомости 1882, 14, 379–395 (неоф.). Проповедь и катехизация Певницкий В. Церковная проповедь в век Мужей Апостольских. – ТКДА 1876, т. 1, 284–329. Из истории христианской проповеди. Очерки и исследования Антония, еп. Выборгского. СПб., 1892 (см. с. 35–45). Salzmann (Jorg Christian). Lehren und Ermahnen: zur Geschichte des christlichen Wortgottesdienstes in den ersten drei Jahrhunderten. Tübingen: J.C.B. Mohr, 1994 (Wissenschaftliche Untersuchungen zum Neuen Testament. 2. Reihe; 59). viii, 536 S. A New History of the Sermon, 1. Preacher and Audience. Studies in Early Christian and Byzantine Homiletics/Ed. Cunningham M.B., Allen P. London, 1998. 370 p. Гаврилюк П. История катехизации в древней церкви. М.: Св.-Филарет. Моск. высш. правосл. христиан, школа, 2001. 315 с. Риторика Handbook of Classical Rhetoric in the Hellenistic Period 330 BC – AD 400/Ed. S.E. Porter. Brill, Leiden, New York, Koln, 1997. XV, 901 p. Экклезиология Plumpe J.C. Mator Ecclesia: An Inquiry into the Concept of the Church as Mather in Early Christianity. Wash.: The Catholic Univ. of America, 1943. Giles (Edward). Documents illustrating papal authority, A.D. 96–454. London, S.P.C.K., 1952. xxi, 344 p. Delehaye K. Ecclesia Mater chez les Pères des trois premiers siècles. Paris, 1964. (Unam Sanctam 46). 278 p. Frank A. Studien zur Ekklesiologie des Hirten, II Klemens, der Didache und der Ignatiusbriefe unter besonderer Berücksichtigung der Idee ciner präxistenten Kirche. München, 1975. xxxv, 499 S. Соборы Покровский А.И. Соборы древней церкви эпохи первых трех веков. Историко-каноническое исследование. Сергиев Посад, 1914. Этика Пясецкий Г. [преподав. семинарии]. О христианском братстве в период мужей Апостольских [Чтение в Орловском Петропавловском Православном Братстве, дополненное]. – Орловские епархиальные ведомости 1889, 19, 1370–1385; 21, 1497–1515; 23, 1673– 1689; 24, 1755–1770. Meeks W.A. The Moral World of the First Christians. Philadelphia, 1986. |
| Мажордом, ни слова не понимавший по-русски, стоял, как идол с презрительной важностью отставя огромную плоскую ступню, заложив руки за спину. Ключница стала собирать чистое белье для бани и певуче рассказывала: — В баньке попарим, напоим, накормим и на лебяжью перинку уложим, батюшка, в родительском доме сон сладок… У нас все слава Богу, лихо-беда идут мимо двора… Голландские коровы все до одной отелились телушками, аглицкие свиньи по шестнадцати поросят каждая пометала, — сам князь-кесарь приезжал дивиться… Ягоды, вишни в огороде невиданные… Рай, рай — родительский дом… Только что пусто, — ах, ах… Родитель твой, Иван Артемич, походит, походит, бедный, по горницам: «Скушно мне, говорит, Агаповна, не съездить ли опять на мануфактуры…» Денег у родителя столько стало, со счету сбился, кабы не Сенька, — она мигнула на сатану-приказчика, — сроду ему не сосчитать… Одна у нас досада, с этим вот черноносым… Конечно, нашему дому без такой персоны нельзя теперича, по Москве говорят — как бы Ивану Артемичу титла не дали… Ну, этот шляпу с красными перьями на башку взденет, булавой в пол стукнет, ножищей притопнет, — ничего не скажешь — знатно… У прусского короля был мажордомом, покуда нос ему, что ли, не откусили… Сначала мы его робели, ведь — иностранный, шутка ли! Игнашка, конюх, его на балалайке научил… С тех пор целый день тренькает, так-то всем надоел… И жрать здоров… Ходит за мной: «Матка, кушать…» Дурак, какого еще не видывали. Хотя, может, это и надо в его звании. Был у нас на Иванов день большой стол, пожаловала царица Прасковья Федоровна, и без Карлы, конечно, было бы нам трудно. Надел он кафтан, голубчик, тесьмы, бахромы на нем фунтов с десять наверчено, надел лосиные рукавицы с пальцами; берет он золотое блюдо, ставит чашу в тысячу рублев и — колено преклоня — подает царице. Берет он другое блюдо, другую чашу лучше той и подает царевне Наталье Алексеевне… Покуда ключница рассказывала, комнатный холоп, который с появлением в доме мажордома стал называться теперь камер-динер, снял с Гаврилы пыльный кафтан, камзол, распутал галстух и, кряхтя, начал стаскивать ботфорты. |
| Калачом не заманить в Преображенское. Когда очень досаждали с письмами, — отписывался: «Вселюбезнейшей и паче живота телесного, дражайшей матушке царице Наталье Кирилловне, недостойный сынишка твой Петрунька, в работе пребывающий, — благословения прошу, о твоем здравии слышать желаю. А что изволила мне приказывать, чтоп мне быть в Преображенском, и я быть готоф, только гей гей дело есть: суды все в отделке, за канатами дело стоит. И о том милости прошу, чтоп те канаты ис Пушкарского приказу не мешкав прислали бы. И с тем житье наше продолжица. По сем благословения прошу. Недостойный Петрус». 6 Теперь мимо избы Ивашки Бровкина ходили, — снимали шапку. Вся деревня знала: «Ивашкин сын — Алексей — сильненький, у царя правая рука, Ивашке только мигнуть — сейчас ему денег — сколько нужно, столько отсыпет». На Алешкины деньги (три рубля с полтиной) Бровкин купил телку добрую — за полтора рубля, овцу — три гривенника с пятаком, четырех поросят по три алтына, справил сбрую, поставил новые ворота и у мужиков под яровое снял восемь десятин земли, дав рубль деньгами, ведро водки и обещав пятый сноп с урожая. Стал на ноги человек. Подпоясывался не лыком по кострецу, а московским кушаком под груди, чтобы выпирал сытый живот. Шапку надвигал на самые брови, бороду задирал. Такому поклонишься. И еще говорил: «Погоди, по осени съезжу к сыну, возьму денег, — мельницу поставлю». Волковский управитель его уже не тыкал — Ивашкой, но звал уклончиво Бровкиным. От барщины освободил… И сыновья — помощники — подрастали. Яков всю эту зиму ходил в соседнюю деревню к дьячку — учился грамоте, Гаврилка вытягивался в красивого парня, меньшой, Артамошка, тихоня, был тоже не без ума. Детьми Ивашку Бог не обидел. К дочери, Саньке, уж сватались, но по нынешнему положению отдавать ее за своего брата — мужика-лапотника, — это еще надо было подумать… В июле прошел слух, что войско возвращается из Крыма. Стали ждать ратников, отцов и сыновей. По вечерам бабы выходили на пригорок — глядеть на дорогу. От бродящего Божьего человека узнали, что в соседних деревнях действительно вернулись. Начали бабы плакать: «Наших-то побили…» Наконец появился на деревне ратник Цыган, весь зарос железной бородой, глаз выбит, рубаха, портки сгнили на теле. |
| т. п. Употребляемы были учителями разного рода меры, чтобы побудить ленивых не оставлять классов, но и эти меры иногда оказывались недействительными. Так об ученике Никандре Ля-нском учитель доносил, что он «в течение полуторых месяцев являлся в математический класс только два раза, будучи во всем неисправен, для исправления его сей лености употреблены были все возможные средства, были деланы угрозы, прещение пред сотоварищи и однажды он Ля-нский к постыждению его подвергаем был и телесному наказанию – но все сие осталось тщетно и недействительно». О другом ученике риторики Пыр-ве учитель его доносил, что не смотря на то, что Пыр-в «наказан был в семинарском правлении лозами в прошедшем месяце за долговременное не хождение в класс; однако и после того опять не являлся в школу ни одного раза». Чтобы избавиться от классов, ученики прибегали к проделкам чисто-школьническим. Так об ученике Гавриле Б-н учитель доносил, что он, притворяясь больным, в течении нескольких дней в класс не является. Но когда к нему приходили соученики справляться, какой болезнью болен, тогда не получили его в квартире. Наконец, он найден был под полком в бане и приведен в класс, где и был наказан учителем: посажен «в железа, дабы паки не бежал». Попытки вырваться из семинарии обманом, хотя бы и на плохое причетническое место, тоже случались не редко. В 1805 году например ученик среднего грамматического класса Петр Лод-ков просил уволить его на дьяческое место, поскольку отец его по причине старости и бедного прихода не может его содержать в семинарии. Но преосвященный был проницателен в раскрытии обманов этого рода. Еще прежде точного расследования показаний просителя о бедности и старости отца его, он уже видел обман в его прошении, и в своей резолюции писал: «отец сего просителя достаточен и здоров по ведомостям. Того ради его, яко лжеца и ленивца примерным образом наказать лозами и ночевать ему в школе дотоле, пока не окажет успехов, равных с первыми учениками». Между тем отец Лод-кова, которого консистория спрашивала, точно ли он не может содержать своего сына в семинарии, отвечал, что он никогда не отказывался от этой своей обязанности, что сын его в своем прошении говорит неправду. |
| – Батюшка! А чого вы все знаете и умиете предугадувать людям йих житые? – Яке дыво! – отвечал блаженный.– У цим нычого трудного нема. – Як же нема? Нывжели так легко, батюшка? – А вжеж легко. А ты хочеш буть такым? – Дуже хочу, батюшка. Навчить мене. – Ну дак вырви из своих рысныц волосынку и завьяжи на ний два узлы... Як зробиш оце, та й будышь таким розумным, як я... – Хиба й вы таким путем цего дойшлы? – А.вжеж так...– отвечал старец Феофил. Наивный хохол тут же постарался воспользоваться этим советом, но, сколько ни старался завязать на реснице хоть один узелок, конечно, сделать этого не мог. – От так-то и мини трудно досталася моя тэпэришня доля,– сказал блаженный и пошел от крестьянина прочь... Многие питомцы академии, чтобы искусить блаженного, старались застать его в келье и пробовали заговорить с ним о предметах духовного образования, но пораженные его простыми и мудрыми ответами, чрезвычайно удивлялись, что такой угрюмый с виду и «неряшливый» схимник обличал их мысли своими резкими выражениями. Когда же более наглые сворачивали разговор и начинали строить насмешки, то блаженный, чтобы не плодить лишних речей и не длить бесполезного посещения, резко обрывал их: – Отойдите от меня прочь. Было время, когда я учился, но теперь умом помрачился. Стану продолжать с вами беседу, так, пожалуй, чего доброго и меня собьете с истинного пути. Идите, идите! Ибо сказано в писании: от глупых и невежественных состязаний уклоняйся. (2 Тимоф. 2, 23). Но нельзя сказать, чтобы все глумились над блаженным. Были случаи, когда пример великого подвижника находил себе и подражание. В самом начале его подвигов Христа ради юродства учился в академии студент Петр Гаврилович Крыжановский. Феофил был еще послушником, когда между ними завязалась братская дружба. Целыми часами проводили юные друзья в душеспасительной беседе, рассуждая о судьбе человеческой, о земной суете и загробной участи. Блаженный Феофил, видя в своем друге благие стремления и отзывчивое сердце, старался во что бы то ни стало укрепить и взрастить в душе его эти добрые семена слова Божия. |
|
|
