| Ответ пришел быстро. Письмо с образом Паши Саровской я радостно держала в руках, тут же и молитва, чтоб тебе легче было. Я как передохнула, словно силы появились, но не на долго. Потом Богородица в храме подарила Свою икону, да какую! «Аз есть с вами и никтоже на вы»! Снова полегчало. Моя благодарность к Ее заступлению не сходила с моих уст. Только вскоре случился пожар и ты, моя милая деточка, задохнулась. Пока открывали двери, ты стала свободной. Ты лежала на холодном мартовском снегу, а я стояла рядом на коленях. Вцепившись руками в свои волосы я только одно смогла выдавить их себя «Ну почему, Боженька, почему?» До прихода следователей, пожарники занесли тебя в маленькую кухню нашей крохотной квартирки. Положили на пол, ничего не велели трогать. Никогда не забуду тех странных минут. Ты лежала на полу, я стояла в изголовье, а Данилка, еще совсем маленький, и двух лет не было, трепал меня за юбку и хныкал: «Мама, кушать хочу». Я тут же повернулась и стала варить борщ. Жизнь продолжается. В тот момент я поняла, как все глупо, жестоко и в то же время невероятно естественно. Так, ничего особенного, кто-то родился, кто-то ушел, а ты, не смеешь остановиться ни мыслью, ни движением. Только путь, на который поставил тебя Бог, и ты должна идти, чтобы не случилось. Денег не было, занять негде. Пока в морге омывали твое девичье тело, я шила тебе самый красивый, из белого атласа саван, пела молитвы и умывалась водой, что текла из уставших глаз. Он и вправду получился самый прекрасный, потому что шила тебе его я, твоя мать.» Прошло это горе или засело глубокой занозой в моем сердце, только теперь не важно. Надо жить. Надо! Вскоре заболела младшая, Танюша. После прививки началась аллергия. Руку разнесло, она покраснела, и кость ломило так, что дочка уснуть не могла. Несколько дней мучилась. Но вдруг днем, смотрю, притихла моя девочка. Подхожу, она спит. Я ушла на кухню хозяйничать. Вскоре прибегает ко мне моя Татьяна и кричит: - Мама, мама, ко мне сейчас Олечка приходила! Я как-то нечаянно уснула и вижу ее, такая красивая. Веночек беленький на голове и в том самом саване. Я ей говорю: «Олечка, как у меня ручка болит», а она улыбнулась, подошла и до руки тихонько дотронулась. Боли не стало в тот же миг, смотри, совсем не болит. Я хотела прощения у нее попросить, что обижала ее часто, но она уже ушла. |
| Есть немало духовных откровений периода войн, в которых ясно видно, что происходит с душами павших на поле брани воинов, не бывших в мирной жизни образцовыми христианами. В книге «На берегу Божьей реки» Сергея Нилуса, где собраны духовные наблюдения, размышления и воспоминания современников приводятся откровения о судьбах павших на фронте воинов. Вот как он описывает реакцию юродивой Дивеевской старицы Паши Саровскй: «Блаженная маменька… всё радуется, всё в ладоши хлопает, да приговаривает: «Бог-то, Бог-то милосерд-то как! – разбойнички в Царство Небесное валом так и валят, так и валят!», поясняя: «За мученичество, значит, своё на войне от утончённого зверства культурных дьяволов в образе человеческом, от разрывных пуль, от удушающих газов, и, что всего для Царствия Небесного важнее, – за слезу покаяния, за одинокую слезу на поле смерти, вознесённую к престолу Божию Ангелом Хранителем». В этой замечательной и редкой книге приводиться немало чудесных свидетельств и откровений военного периода, раскрывающих главную – духовную суть войны, когда открывается смысл отдания воином своей жизни на поле брани. И не просто и казенно «за Веру, Царя и Отечество», а одухотворённо и по-суворовски. Вот как объясняет свое желание скорее вернуться из госпиталя в свою часть, в Карпаты один из таких безымянных героев, которому на поле боя явилась Сама Матерь Божия, медсестре из монахинь: «С той самой ночи нет мне на земле покою, и всё мне стало на земле немило. Ищу и заработать себе хочу венец из ручек Матери Божьей, да видно всё еще не умею: во скольких боях был и всё ни одной царапины. В последнем, наконец, ранило. Ну, думаю, заработал! Нет, опять выздоровел. Теперь выписался из лазарета и отговел у вас, слава Богу, и причастился, скорее опять в строй – теперь-то уже Бог даст себе венец заработаю». О чём он? О том, что, удостоившись увидеть, как Сама Богородица венчала им на поле брани его павших товарищей, сам загорелся неземным желанием получить этот венец из её рук! В Первую Мировую войну выпускались даже соответствующие плакаты, которые до нашего времени практически не сохранились. |
| – Сынок, как сестренку назовем? – Оля,- не раздумывая, ответил он. Подивились мы с мамой и назвали тебя Олей. И действительно, ты была такой же сильной духом, как твоя покровительница. Очень сильной. Твоя вторая бабушка, не очень тебя любила. Приходила к нам всего три раза, за твою короткую жизнь. Первый раз она пришла, когда нас с тобой выписали из роддома. Она зашла, посмотрела на тебя и сказала: – Не наша, видно в роддоме перепутали,- молча повернулась и вышла. В следующий раз свекровь посетила нас через три месяца. На руки тебя она не взяла, просто смотрела издали. Присела на край кровати, видно хотела о чем-то поговорить. Но видно не решилась, ушла. А третий, когда тебя Господь позвал. До пяти лет ты была совершенно здорова, любила стихи, заставляла меня их учить и тебе рассказывать. Я не противилась, только радовалась. Бывало, веду тебя в садик, а ты говоришь: - Мама, читай. И я начинаю: «жили были старик со старухой.….. Это была твоя любимая сказка. Однажды я не захотела тебе ее рассказывать и говорю: – Олечка, ну ее, надоело уже, давай лучше я тебе песенку спою, и запела. А ты остановилась, ножкой топнула и как закричишь на всю улицу: – Не пей, мама, не пей! - Оля, ты что так кричишь, люди подумают что твоя мама пьяница. Я перестала петь и опять про старика и старуху сказку тебе читала. Скоро все изменилось. Прилетела страшная тучка и закрыла наше солнышко. Заболела ты сильно, страшно и навсегда. Боженька дал тебе время до семнадцати лет. В самый расцвет твоей красоты Он забрал тебя весенним утром. Последние месяцы тебе было совсем плохо. Мне с тобой было не справиться. Не могла я тебя усмирить, когда ты воевала с кем-то невидимым. Твоя боль и физическая и внутренняя рвала мне душу, но я ничего не могла для тебя сделать. Ничего. Только молилась. Хотела написать письмо Ксении Петербургской, попросить особых молитв. Открыла книгу ее жития, чтобы узнать адрес и попала на страничку Паши Саровской. – Ладно, Ксенюшка, если ты думаешь, что нужно писать Паше, напишу Паше. |
| Саров. Предсказания блаженной Паши Саровской На обратном пути из Сибири епископ Феофан останавливался помолиться в Саровской обители. Извещенное телеграммой о его приезде начальство обители выслало встречать «придворного» Владыку на железнодорожную станцию светского человека, рассудив, что духовник Царской Семьи, вероятно, лицо более светское, чем духовное, дабы занять «столичного епископа» светским разговором. Но во все время поездки в экипаже епископ Феофан в ответ на все «светские разговоры» хранил молчание. И невдомек было обиженному встречающему, что Владыка был погружен в неизменную для него непрестанную молитву. По приезде в обитель епископ Феофан попросил Игумена предоставить ему возможность помолиться наедине в келлии преподобного Серафима, в той самой, в которой святой Старец отошел ко Господу. Когда молился Владыка, никто не смел ему мешать. Но, спустя довольно продолжительное время, братия была встревожена тем, что Владыка долго не выходит. Наконец решились войти. И обнаружили епископа Феофана в глубоком обмороке. Владыка Феофан не счел нужным говорить о том, что с ним случилось. И это обстоятельство показалось всем «каким-то таинственным и непонятным». Однако несомненно, что святитель Феофан обращался с горячей молитвой ко Господу, к Пресвятой Богородице, к преподобному Серафиму. И кто знает, где была душа его в это время? По смирению своему Владыка умолчал о происшедшем с ним во время моления в келлии преподобного Серафима, но он рассказывал позже о том, что произошло с ним в келлии блаженной юродивой Паши Саровской, проживавшей в Дивеевской обители. Молодой епископ Симферопольский и Таврический Феофан был у блаженной в 1911 году. На нем не было епископского облачения, и сам он не открыл ей, что он архиерей. Но по ее дару прозорливости в этом необходимости и не было. Она и так знала, кто перед нею. Дивная раба Божья произнесла два пророчества. Одно касательно Царской Семьи, чрезвычайно важное для России, а другое имело личное значение для владыки Феофана. Старица – Христа ради юродивая – говорила мало, но владыке Феофану было дано узнать тогда многое. |
| В агиографической литературе мы встречаемся с фактами не только открытого доброделания святых жен, Христа ради юродивых (пророчества, исцеления, наставления и вразумления и пр.), но и доброделания тайного. Так, св. блж. Ксения Петербургская, пребывая по ночам на Смоленском кладбище, таскала кирпичи, чем помогала строить Собор в честь Смоленской иконы Пресвятой Богородицы. Св. блж. Паша Саровская во время своей 30– летней жизни в саровском лесу посещала саровскую мельницу, где работала на живущих там монахов. Окрестные крестьяне и странники, которые приходили в Саров, глубоко чтили подвижницу и приносили ей пищу и деньги; всё это она немедленно раздавала неимущим. 2.6. Духовная связь между святыми юродивыми В жизни святых юродивых мы часто встречаемся с фактами их духовной связи с живыми или умершими святыми, прославленными в том же чине – Христа ради юродивых. Рассмотрим эти ситуации подробнее. Заслуживает внимания так называемый феномен дивеевских блаженных. В период, начиная с появления в Дивеевской обители в 1837 году святой Пелагеи Ивановны, Христа ради юродивой, которую благословил на этот подвиг и на духовное окормление обители преподобный Серафим Саровский , и вплоть до смерти св. блж. Марии Ивановны в 1931 году мы можем говорить о преемственности в подвиге юродства Христа ради в Дивеевском монастыре. Описаны интересные встречи блж. Пелагеи с блж. Пашей Саровской. С полуслова понимали они друг друга. Однажды, предвидя появление блж. Паши Саровской, святая Пелагея вскочила, подошла к окну и, высунувшись, дождалась появления блж. Параскевы, после этого начала ей грозить. Далее у них состоялся короткий диалог: « – Что, матушка, или нейти? – Нет, – говорит Пелагея Ивановна. – Стало быть, рано еще? Не время? – Да, – подтвердила Пелагея Ивановна» 210 . После этого Паша низко поклонилась, развернулась и ушла в те же ворота, в которые только успела войти. Появилась она вновь в обители лишь за шесть лет до смерти блж. Пелагеи. Последняя из канонизированных дивеевских святых в чине юродства Христа ради Мария Ивановна в период своего странничества вокруг Сарова, Ардатова и Дивеева приходила за советом к блаженной Прасковье Ивановне. Сама же св. Паша Саровская и благословила Марию Ивановну остаться в монастыре, а своим близким она пророчески предсказывала, что после её смерти её место в монастыре займёт Мария Ивановна: «Духовное окормление Мария Ивановна получала у блаженной Прасковьи Ивановны, с которой приходила советоваться. Сама Прасковья Ивановна, предчувствуя кончину, говорила близким: «Я еще сижу за станом, а другая уже снуёт, она еще ходит, а потом сядет», – а Марии Ивановне, благословив её остаться в монастыре, сказала: «Только в моё кресло не садисъ» (в келии блаженной Паши Мария Ивановна прожила всего два года)» 211 . В кондаке блж. Марии Ивановне находит отражение тот факт, что она была последней в череде дивеевских юродивых Христа ради: «И последнюю посланницу яви тя Бог , юродствовавшую в Дивеевстей обители» 212 . |
| схимонах Епифаний (Чернов) Скачать epub pdf Глава десятая. Посещение Дивеевского монастыря. Старицы Саровские В своих воспоминаниях о сравнительно недавнем прошлом Архиепископ ничего не сказал о том, что ездил в Сибирь. Умолчал он и о своем посещении Саровской обители, умолчал о своем молении в келии Преподобного Серафима, как и о том, что случилось там, не желая открывать то, что, по смирению, должно было остаться в тайне. Но, однако, упомянул, что в 1911 году он был в благословенной келии блаженной юродивой Паши Саровской, жившей в Дивеевской обители. Дабы ярче представить образ Паши Саровской, приведем свидетельство одной современницы, монахини Дивеевской обители Анны, прожившей сорок пять лет с блаженной Христа ради юродивой Пелагеей Ивановной Серебрянниковой, прозванной «вторым Серафимом». Говоря о других юродивых, монахиня Анна упоминает и о «третьем Серафиме», о Христа ради юродивой Паше Саровской. «Забегали к Пелагее Ивановне и прочие, бывшие в обители, блаженные рабы Божии, такие же, как и она, «дурочки», как себя они величали. Раз, например, зашла Паша Саровская. Она потому и называлась «Саровскою», что много лет спасалась, живя в пещерах, в дремучем саровском лесу... Вошла она молча и села возле Пелагеи Ивановны. Долго смотрела на нее Пелагея Ивановна, да и говорит: – Вот тебе-то хорошо, нет заботы, как у меня: вон детей-то сколько! Встала Паша, поклонилась ей низехонько и ушла, не сказавши ни слова в ответ. Спустя много лет после того, сестра обители нашей Ксения Кузьминишна, старица прежних серафимовских времен, однажды во время обедни осталась одна с Пелагеей Ивановной и, сидя на лавке у окна, тихонько расчесывала ей голову, а Пелагея Ивановна спала. Вдруг Пелагея Ивановна вскочила, точно ее кто разбудил, бросилась к окну, отворила его и, высунувшись наполовину, стала глядеть вдаль и кому-то грозить. «Что такое?» – подумала старица Ксения и подошла к окну поглядеть. Видит, отворяется обительская калитка, что у Казанской церкви, и в нее входит блаженная Паша Саровская с узелком за плечами, направляется прямо к Пелагее Ивановне и что-то бормочет про себя. Подойдя ближе и заметив, что Пелагея Ивановна ей что-то таинственное говорит, Паша остановилась и спросила: – «Что, матушка, или нейти?» – «Нет!» – говорит Пелагея Ивановна. – «Стало быть, рано еще? Не время?» – «Да!» – подтвердила Пелагея Ивановна. Молча на это низко поклонилась ей Паша и тотчас же, не заходя в обитель, вышла в ту самую калитку. И после этого года полтора ее не было у нас... |
| В Дивееве называли пустыньками кельи дивеевских подвижниц после их кончины. Были в обители пустынька матушки Александры, пустынька Пелагеи Ивановны, располагавшаяся неподалеку от Казанского храма, пустынька Наташи в конце Канавки. Вся обстановка в них, освященная молитвами и подвигами святых стариц, сохранялась нетронутой, как при их жизни. По дивеевской традиции во всех пустыньках сестрами читалась неусыпаемая Псалтирь. В праздники было принято обходить эти святые места обители, молясь о упокоении подвижниц и испрашивая их молитвенной помощи. К сожалению, эти святыни теперь утеряны для нас. В «Описи недвижимого имущества бывшего Дивеевского монастыря», составленной в 1927 году, мы видим записи с кратким описанием построек обители. Напротив статей о домах-пустыньках стоят отметки: «увезен», «разломан и увезен». Неисповедимыми путями промысла Божиего была сохранена только одна из этих святынь: пустынька блаженной Паши Саровской. В документах 1927 года об этом доме говорится: «Продан колхозу " Вперед " ». В разное время здесь были и сберкасса, о которой прикровенно предсказывала сама блаженная, и молочная кухня. Наконец, летом 2004 года в домике был открыт музей блаженной Параскевы. Первоначально его экспозицию составляла только воссозданная келья блаженной Паши Саровской, в остальных комнатах размещался паломнический центр. В настоящее время реконструкция пустыньки полностью завершена и создана большая экспозиция, отражающая историю Дивеевского монастыря от начала его основания преподобным Серафимом до разорения обители в 1927 году. Изгнание монахинь из родной обители, скитания и лишения сестер в миру, притеснения монастырского духовенства, тюрьмы, ссылки, лагеря, обрекавшие гонимых на мучительные страдания и смерть – вот основные черты жизни дивеевских монахинь и священников в послеоктябрьский период. В тяжких условиях жизни они остались верными Христу, в огне испытаний стяжали святость. О них рассказывает новая музейная экспозиция, развернутая в старинном доме. Ее материалы поведают о судьбах дивеевских монахинь и блаженных стариц, архиереев и священников, многие из которых ныне причислены к лику новомучеников и исповедников Церкви Русской и составляют славный Собор Дивеевских святых. |
| ЖМП 10 октябрь 2015 / 2 декабря 2015 г. 15:50 Паша Саровская. Новые архивные материалы к житию блаженной Параскевы Дивеевской 22 сентября/5 октября 2015 года исполнилось 100 лет со дня кончины Христа ради юродивой Параскевы Дивеевской. Несмотря на широкую известность блаженной Параскевы, о ней сохранилось крайне мало документальных свидетельств. Однако несколько лет назад священник Георгий Павлович, проводя научно-исследовательскую работу в библиотеке Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне, неожиданно обнаружил письма, написанные келейницей блаженной Параскевы послушницей Пелагеей к неустановленному лицу (сперва в 1913 году, называемому Константин Андреевич, а в 1915–1916 годах отцом Серафимом). Эти письма публикуются впервые. До сих пор основными источниками сведений о Паше Саровской считались «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», написанная митрополитом Серафимом (Чичаговым), и воспоминания монахини Серафимы (Булгаковой), близко общавшейся с келейницей блаженной Евдокией (Дуней) Барсковой. Обнаруженные же автором этих строк письма, несмотря на то что носят по преимуществу бытовой характер, представляют собой несомненную ценность как достоверный исторический источник, позволяющий подтвердить многие факты, известные из предания. Они также проливают свет на важные подробности, в особенности касающиеся кончины блаженной. Прежде чем перейти непосредственно к письмам, необходимо сказать несколько слов об их авторах — келейнице, писавшей от имени блаженной, и ее адресатах. Из разных источников известно, что у блаженной Параскевы было несколько келейниц. Много лет старшей и наиболее любимой из них была монахиня Серафима (в миру Анна Ивановна Капустина). Но в 1913 году ее уже не было в живых. Из воспоминаний монахини Серафимы (Булгаковой) известна другая келейница — послушница Евдокия Ивановна Барскова (1879 — после 1919 года). Приводимые ниже письма написаны послушницей Пелагеей. Точных сведений о ней нет. Однако можно предположить, что речь идет о послушнице Пелагее Федоровне Верховой (1871 — после 1919 года, из крестьян села Кременки Ардатовского уезда Нижегородской губернии), которая значится в списке сестер 1917–1919 годов под 694 на синодичном и псалтирном послушании перед Евдокией Барсковой 695). Известно, что в домике Паши Саровской после ее кончины читалась непрестанно Псалтирь, а тот факт, что нижеприведенные письма написаны послушницей Пелагеей, может указывать на ее старшинство после кончины монахини Серафимы. А.П. Тимофиевич, посетивший Дивеево и Саров в 1926 году, сообщает о многолетней келейной блаженной Паши монахине Киприане (Тимофиевич А.П. Божии люди. М.: Паломник, 1995. С. 92–93). К сожалению, пока не удается с достоверностью определить, о ком идет речь. Возможно, это всё та же бывшая послушница Пелагея, письма которой здесь приводятся, получившая в монашестве имя Киприаны. |
| Пелагия. 1916 г. Мая 11 дня. P.S. Новых книг о старице пока еще нет Примечания Игумения Александра (Траковская). Иоаким (Левитский), архиепископ Нижегородский и Арзамасский в 1910-1918 гг. Отдельные жизнеописания Паши Саровской помимо содержащегося в «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря» были изданы еще при ее жизни: Паша Саровская юродивая. М.: Изд-во И.Д. Сытина, 1904. Юродивая Паша Саровская, старица и подвижница Серафимо-Дивеевского женскаго монастыря. М., 1904. Саровская Паша юродивая подвижница. СПб.: Изд-во А.А. и Н.И. Холмушиных, 1906. Паша, Саровская юродивая. Полное жизнеописание подвижницы. Одесса: Тип. Е.И. Фесенко, 1909. Последнее жизнеописание блаженной пользовалось особенно широкой известностью. В 1912 г. в Одессе было напечатано второе издание. По свидетельству А.С. Волжского (Глинки): «Книгу эту здесь (в Дивееве) продают всюду. Ею благословляет сама Паша – из рук ея дают книжку ухаживающия за П[р]асковьей Ивановной послушницы» (Волжский А.С. В обители преподобного Серафима. М.: Путь, 1914. С. 61). Краткое жизнеописание Блаженная Параскева Дивеевская, более известная как Паша Саровская (в миру Ирина Ивановна), родилась в селе Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии (ныне Торбеевский район Мордовской Республики). Точная дата ее рождения неизвестна и определяется приблизительно между 1795 и 1807 годами. Согласно свидетельству ее первого биографа священномученика Серафима (Чичагова), автора труда под названием «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря Нижегородской губ. Ардатовского уезда», блаженная Параскева была дочерью Ивана и Дарьи, крепостных крестьян помещиков Булыгиных. Кроме нее в семье было еще трое сыновей и две дочери. В 17-летнем возрасте Ирина была выдана замуж за крестьянина Федора, с которым прожила 15 лет, не имея детей. По прошествии этого срока они с мужем были проданы в соседнее татарское село Сургодь помещикам-немцам лютеранского вероисповедания. Новыми хозяевами будущей блаженной стали подлекарь (врач, не имеющий законченного медицинского образования), надворный советник Карл Шмиде и его супруга, урожденная фон Ганевальд. |
| Любит Прасковья Ивановна также посещать окрестные деревни и села; иногда она ночует у крестьян, к несказанной их радости. Случаев прозорливости Прасковьи Ивановны невозможно собрать и описать. Положительно, она знает каждую мысль обращающегося к ней человека и всего чаще отвечает на мысли, чем на вопросы. В дни, беспокойные для нее, несомненно вследствие борьбы ее с врагом человечества, она без умолку говорит, но невозможно ничего понять, ломает вещи, посуду, точно борется с духами, волнуется; кричит, бранится и бывает вся вне себя. Так, однажды она встала с утра вся расстроенная и растревоженная, после полудня к ней подошла приезжая госпожа, поздоровалась и хотела побеседовать, но Прасковья Ивановна закричала, замахала руками: «Уйди, уйди! Неужели не видишь, вон диавол! Топором голову отрубили, топором голову отрубили!» Посетительница перепугалась, отошла, ничего не понимая, но вскоре ударили в колокол, оповещая, что сейчас скончалась в больнице монахиня во время припадка падучей болезни; тогда стали понятны слова блаженной Паши. Крестьянская девица из села Рузина, по имени Ксения, пришла к Прасковье Ивановне просить благословения на переезд в монастырь. «Братья мне келью поставят!» – сказала она. Но на эти слова как вскочит блаженная и закричит: «Что ты говоришь, девка! Надо прежде в Петербург сходить да всем господам сперва послужить, тогда даст мне Царь денег, я тебе какую поставлю!» Через некоторое время братья Ксении стали делиться, и она опять смутилась своею участью; приходит она к Прасковье Ивановне и говорит: «Вот братья делиться хотят, а ты не благословляешь! Как хотите, а уж не послушаю я вас и поставлю келью!» Блаженная Паша опять вскочила, растревоженная ее словами, и сказала: «Экая ты, дочка, глупая! Ну, можно ли! Ведь ты не знаешь, сколько младенец-то превыше нас!» Сказав это, блаженная легла и вытянулась. Ушла бедная Ксения, ничего не поняв, но осенью умерла ее сноха, и осталась на ее руках девочка, круглая сиротка. Однажды, бегая по селу Аламасову, блаженная Паша зашла к священнику, у которого был в то время по делам дьячок их. Подошла она к дьячку и стала ему говорить: «Господин! Прошу тебя, возьми или приищи хорошую кормилицу или няньку какую, потому тебе надо, никак нельзя, уж я тебя прошу, возьми кормилицу-то!..» Священник, услыхав эти слова, огорчился, вообразив, что беременная жена умрет родами. Прожил он в большом страхе, пока Бог не послал ему ребенка совершенно благополучно, но дьячок лишился своей жены, которая, несмотря на силы, здоровье и молодость, скончалась от родов. |
|
|
