Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| При выходе духовенства на молебен по окончании литургии свящ. В. Туркевич от лица сослуживцев и почитателей юбиляра в русской православной Миссии в С. Америке обратился к нему с следующими словами: «Глубокоуважаемый и Высокочтимый о. Александр! Ныне десятилетие твоего священства... На первый взгляд, время не очень большое. Но бывает, что и месяцы стоят годов и за годы считаются. Бывают личности исключительно светлые, так одаренные Богом богато, так полно, интенсивно живущие, такой плодотворной работы, что ни сами они, ни деяния их в обычные рамки не входят, что сами собой они требуют выше и шире масштабов... Наше глубокое, твердое убеждение, что таков, как человек и пастырь, и ты. И посему не обычай какой-нибудь, а именно убеждение это понуждает нас чествовать ныне тебя и за десять только лет твоего священства: для тебя это достойно и праведно!.. Да не смущается чествованием этим твоя глубокая скромность! Не хвалы тебе мы здесь петь хотим, не сплетать хвалы: довлеет идти нам за голосом фактов; довлеет лишь вылить в разумное слово всю ту славу и честь, что так мощно гласят всем дела твоих рук и плоды их великие... Ты вознесен был на очень высокий светильник, настолько высокий, что служенье твое сделал он самым почетным и важным в Миссии нашей, но вместе с тем, и именно по этой причине, и самым ответственным, самым тяжелым. Молодой, едва из-за школьной скамьи, без опыта, без советника и руководителя, почти один на чужбине, – ты сразу поставляешься пастырем в метрополию Нового Света, лицем к лицу с главными силами инославия и иномыслия и в момент едва ли не найгорших восстаний против нас и нашего здесь нового дела наших заблудших братьев. Трудность положения усугубляется тем, что и самый приход здесь едва нарождается: его еще надо собрать и создать! Только семена Православия всеяны окрест Нью-Йорка, и, при нашей бедности в пастырях, тебе же приходится и за ними досматривать, их охранять, возращать и лелеять... Но да будет благословенно имя Господне! Не убоялся ты тяжкого делания; ты духом не пал пред великой задачей. |
| Его Высокопреосвященство осматривал последний и на собрании попечителей высказал сему предначертанию сочувствие, с тем, чтобы на общеприходском митинге был подробно разработан план нового строительства. Долго оставаться в Нью-Британи нельзя было, так как вечером в воскресенье была назначена вечерня в Бриджпорте (по пути в Нью-Йорк), и Владыка вскоре распростился с гостеприимным и радушным хозяином и со своими спутниками отбыл из Нью-Британи. Бриджпорт – один из старейших приходов в нашей Епархии 839 . Величественный звон, лучший во всей Миссии, приветствовал приближение Архипастыря к храму. На ступенях притвора встретили Владыку прихожане с возжженными свечами, а в церкви – с крестом о. Ф. Букетов, настоятель соседнего Анзонийского прихода. Свящ. В. Туркевич, настоятель Бриджпортской церкви, управлял хором, за отсутствием псаломщика. Небезызвестный в летописях нашей Миссии Бриджпортский хор и на этот раз поддержал свою славу. Исключительное заведывание им находится теперь в руках о. Туркевича, который как образованный музыкант сообщил самую благородную постановку исполнению даже очень сложных партесных песнопений и сумел поднять хор даже выше его прежнего уровня. На вечерне сослужили Владыке прот. Хотовицкий и свящ. Ф. Букетов с диаконом А. Кальневым. После литии с благословением хлебов Его Высокопреосвященство долго поучал народ уроками из евангельского чтения, указывая путь, каким должно идти, дабы не лишиться блаженного удела Лазаря после смерти и избегнуть грозной участи, постигшей богача. Вечерня закончилась помазанием богомольцев елеем. Отзываемые неотложными нуждами Генеральный Консул Н.Н. Лодыженский, любезно сопровождавший Владыку в Нью-Британ и Бриджпорт, и диакон Кальнев в тот же вечер отбыли в Нью-Йорк, а Высокопреосвященный Владыка провел ночь и часть следующего дня в гостеприимной семье о. Венедикта Туркевича» 840 . 7/20 ноября 1905 г. В понедельник архиеп. Тихон молился на всенощном бдении, которое прот. Александр Хотовицкий совершал в нижнем зале Трехсвятительской церкви Анзонии, предположенной чрез месяц к великому освящению. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| водой. Была совершена краткая заупокойная лития и провозглашена вечная память почившим. «После обеда, в 4 часа, было открытие заседаний Конвенции Общества Взаимопомощи. Делегаты собрались в просторном братском зале, устроенном под церковью; это высокое, светлое помещение, предназначенное для братских митингов и для школы, является существенным и весьма ценным подспорьем в приходском обиходе. Сюда же прибыл и Владыка. После молитвы Его Преосвященство, открывая Конвенцию, по телеграфу просил Российского Императорского Посла в Вашингтоне, графа А.П. Кассини, отправить в Россию на имя Его Императорского Величества следующую телеграмму. «Делегаты Православного Общества Взаимопомощи в Северо-Американских Соединенных Штатах, собравшись в Вилькесбарре, Па. на свою Конвенцию, осмеливаются повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества чувства беспредельной любви и преданности 337 за щедрые жертвы на поддержку в Америке православия, распространение и утверждение которого есть святейшая задача Общества. Молим Всевышнего о здравии и благоденствии Вашего Величества на многая лета. Тихон, Епископ С.-Американский, Почетный Председатель Общества». Последовавший на эту телеграмму ответ, присланный Министром иностранных дел на имя графа А.П. Кассини, гласил следующее: по докладе Государю Императору телеграммы Вашей от 6 мая, Его Величеству благоугодно было Высочайше повелеть: Благодарить Епископа Тихона эа выраженные чувства и пожелать успеха Православному Обществу Взаимопомощи. С благословения Владыки был прочитан затем секретарем Общества г. Туркевичем отчет о деятельности организации. Общество заметно растет количественно и расширяет свою полезную благотворительную деятельность. К концу отчетного года в Обществе состояло 54 братства и в них 1804 члена. Из братств – пять женских. Одиннадцать братств сербских (531 член); остальные русские (из Австрии и из России). По штатам распределяются братства так: в Пенсильвании (центр американского славянства) 34 братства; в Нью-Йорке 4; в Коннектикут 4; Иллиноис 3; Огайо 3; в Нью-Джерзи, Вест Вирджиния, Вашингтоне, Индиан Территория, Миннесоте и Арканзасе по одному. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| В голосе его слышатся ноты не страха, не унижения и покорности, а чегото совсем иного. Г. Короленко намеренно выбирает типы своих униженных в самых грязных «подонках общества», в среде преступников, бродяг, нищих, беглых каторжников, и у него в первый раз эти отверженцы заявляют человеческие права: им вовсе не надо тех платонических, сострадательных слез, которые вызываются у нас покорностью и смиренномудрием героев Достоевского, им также не надо того мистического обожания, с которым Толстой преклоняется перед мужиками, они требуют чегото гораздо более реального, простого и вместе с тем трудного для нас… Каторжники г. Короленко мало заботятся о том, чтобы не испугать нас резкими нотами своего протеста, и его высшая, неотразимая, нравственная сила находится в таком захватывающем, трагическом контрасте с реальным бессилием, ничтожеством и унижением протестующих, что этот яркий художественный эффект глубоко врезывается и навсегда остается в памяти читателя как чтото совершенно новое, оригинальное и ничем еще не выраженное. Эффект этот составляет завоевание и открытие г. Короленко в русской литературе. Произведения г. Короленко я расположу не в строгом хронологическом порядке, а по известной системе, которая нагляднее всего выяснит перед читателями основную идею. В одном из довольно слабых по форме и мало оригинальных по содержанию рассказов г. Короленко — «В дурном обществе» — мы встречаемся с этими основными мотивами, но еще в смутной, колеблющейся форме. Дело происходит в маленьком городке юго–западного края. Мальчик, от имени которого ведется рассказ, попадает в «дурное общество», то есть в притон нищих и бродяг; он описывает свои впечатления: перед нами проходит целая портретная галерея типов отверженных и несчастных. Среди других менее интересных и оригинальных личностей выдается фигура пана Туркевича. Человек этот дошел до последней степени унижения. Вся жизнь его — беспробудное пьянство. Но в редкие минуты, когда в нем пробуждается сознание, он становится ужасен: «глаза лихорадочно загорались, щеки вваливались, короткие волосы поднимались на голове дыбом», он впадал в исступление. |
| Есть у г. Чехова такие микроскопические, прелестные подробности, по–видимому, ненужные, даже смешные, на самом деле, пленяющие вас обаятельной простотой, наивностью и правдой; но эта манера миниатюрной живописи совершенно недоступна и чужда художественному темпераменту г. Короленко. Одна особенность поражает во всех названных слабых произведениях г. Короленко: только что он вводит в рассказ хотя бы эпизодическое лицо из народной среды, только что он начинает речь о простом человеке или от лица простого человека, вся риторика, вся мелодрама, все изобилие банальных эпитетов и метафор разлетается как чад, как угар от свежего ветра и уступает место простому, образному, художественному языку, свежей безыскусственной поэзии. Так и в «Дурном обществе», когда автор бросает романтические описания природы и сходит в среду «униженных и оскорбленных», являются типы нищих, пана Туркевича, Тебурция, Лавровского, которые всетаки неизмеримо жизненнее мелодраматического пана судьи с его скучнейшим и добродетельнейшим сыном. В «Слепом музыканте» всякий раз, как на сцену выступает кучер Иоахим, простой малороссийский мужик с самодельной дудкой и сапогами, от которых пахнет дегтем, слащавая сентиментальная риторика заменяется живым, колоритным говором с певучими украинскими интонациями. В рассказе «Ночью», переполненном авторским жеманством и грациозничанием, тотчас же с народной легендой еврея–торгаша Мошки, с появлением мужика Хведора врывается струя свежей поэзии. Таким образом, относительно всех произведений г. Короленко можно установить общее правило: сила его творчества прямо пропорциональна близости сюжета к народной жизни и обратно пропорциональна близости к среде интеллигентных людей. Так, например, в повести «С двух сторон», недавно напечатанной в «Русской мысли» (ноябрь и декабрь) , автор больше, чем в какомлибо другом произведении, удалился от народной жизни, и согласно с заключением, которое можно вывести a priori из правила, повесть эта, всецело посвященная изображению жизни интеллигентных людей, чуждая всякого бытового этнографического элемента, оказывается самым бесцветным и слабым из всех произведений г. |
| Повод и самое начало дела трудно с желательною точностию установить, так как в поднявшейся полемике по этому вопросу между польскою и русскою печатью истина сильно была затемнена. Дело происходило, кажется, так. С давнего уже времени, приблизительно с начала 80-х годов XIX в. русские студенты патриотического настроения писали свои index’ы и recepta попиипа (заявления о желании вступить в студенты университета Львовского) на русском языке. Начало этому обыкновению было положено в самом конце 70-х годов XIX в. обществом русских студентов под названием «Академический кружок», которое требовало от всех своих членов, чтобы они писали index’ы и др. отношения официального характера при поступлении в университет и во время нахождения в нем только по-русски. Хотя во Львовском университете уже тогда официальным языком считался польский, однако же против такого незначительного допущения русского языка, какое ввели русские студенты, не протестовали пи сенат, ни деканы, ни профессора университета. Но в последние годы как вообще во всей Галиции, так, в частности, и в Львовском университете повеяло иным духом. Когда пред началом 190½ академического года русские богословы, воспитывающиеся в духовной семинарии и посещающие богословский факультет в университете, представили декану факультета свои index’ы, писанные по-русски, то декан, каковым был тогда ксендз Фиалек, поляк и римско-католик, отказался принять их, так как он, будто бы, не знает русского языка. Тем не менее студенты академики оставили у декана свои заявления. Декан доложил об этом ректору университета, также поляку и римско-католику, который обратился с официальною бумагою к ректору семинарии о. Туркевичу, с указанием на незаконность действий русских академиков. Последние однако же решительно высказались за традиционное и вполне законное право писать свои index’ы по-русски и безусловно отказались представить их на польском языке. Тогда ректор семинарии обратился с просьбою к своему митрополиту о решении возбужденного вопроса. |
| О. Леонид Туркевич, овдовев, не сразу принял монашеский постриг, посчитав первоочередным воспитать пятерых детей. Все они получили хорошее образование. В 1933 году принял монашество с именем Леонтий. 10 июля того же года был рукоположен митрополитом Платоном (Рождественским), епископом Феофилом (Пашковским) и епископом Алексием (Пантелеевым) во епископа Чикагского и Миннеапольского. Двое сыновей стали крупными учеными. Антоний Туркевич (1916–2002) – физик, работал с лауреатом Нобелевской премии Энрико Ферми. Он скончался в 2002 году и похоронен в Свято-Тихоновском монастыре, как и его отец. У Антония Туркевича и его жены Ирины двое детей: сын Леонид (названный в честь деда) и Дарья. Дарья Карни – врач-кардилог, супруга православного священника о. Михаила Карни, регент церковного хора и иконописец. Старший сын Иоанн (Джон) Туркевич (1907–1998) стал химиком, работал в Принстонском университете, занимался исследованием в области ядерной энергетики. В 1965 году открыл в Принстоне православную часовню, где и служил священником последние 25 лет жизни. У Иоанна Туркевича две дочери, одна из которых замужем за православным священником о. Даниилом Сквиром. В июле 1998 года внучка митрополита Леонтия Тамара Туркевич Сквир передала Библиотеке Конгресса 50 переплетенных томов дневников и бумаг деда с 1906 по 1964 год. Митрополит Леонтий скончался 14 мая 1965 года в городе Сайосете. Похоронен в Свято-Тихоновском монастыре. В 2015 году в Свято-Тихоновской семинарии Православной Церкви в Америке прошел симпозиум, посвященный служению митрополита Леонтия (Туркевича), в котором приняли участие его потомки. Книга «Туркевич Леонид, протоиерей (митрополит Леонтий). Дневники и записные книжки периода Поместного Собора 1917–1918 гг.», подготовленная священником Евгением Агеевым и историком Александром Мраморновым со вступительным словом архиепископа Вашингтонского, митрополита всей Америки и Канады Тихона – первая публикация дневников. Благовест-Инфо / Древо-инфо.Ru Редакция текста от: 17.02.2024 16:49:31 |
|
|
