| IV. О возможном влиянии «Надсловия» и «Пристежения» к сочинениям Нила Сорского на Паисия Величковского Если бы автором «Надсловия» и «Пристежения» был старец Василий Поляномерульский, разве не ввел бы он в своих скитах настойчиво рекомендуемый там для «общительного безмолвия» порядок жизни иноков в одной келии по двое или по трое? Но мы видели, что находившиеся под его началом иноки и молодой Паисий в ските жили по одному. Явный след знания Паисием книги Нила Сорского и идей «Надсловия» и «Пристежения» заметен в описываемом Житием эпизоде его изначальной жизни на Афоне, куда он ушел из Влахии. Причем эпизод этот следует непосредственно за рассказом об общении с ним старца Василия. Обходя там отшельников и пустынножителей, Паисий искал «некоего духовнаго отца, въ монашестемъ предуспева- юща и въ божественныхъ и отеческихъ искусна, седяща въ наедине, емуже бы моглъ предати себе въ Но не обрете…» и «седяше единъ». Спустя какоето время к нему из Влахии пришел юный молдаванин Виссарион, тоже жаждавший найти себе духовного руководителя. Паисий в Житии произносит, обращаясь к Виссариону, длинную речь, в которой, между прочим, наряду с древними отцами упоминает и цитирует Нила Сорского: «Темже и къ намъ богоносный отецъ нашъ, свети- ло, вся со многимъ опасствомъ въ божественныхъ разсмотревъ и временъ сихъ, и нынешнее чело- веческое видевъ, во своемъ на книгу совету- етъ ревнителемъ, глаголя сице: «Подобает притрудне искати непрелестна наставника. Не обретшуся же сему, повелеша намъ, — глаго- летъ, — святыи отцы от божественныхъ и богоносныхъ отецъ научатися, слышаще Самаго Господа, глаголюща: “Испытайте и въ нихъ обрящете животъ вечный” (Ин. 5, 39)». Выслушав эту речь, Виссарион понял, что он нашел того, кто ему нужен, и стал умолять Паисия взять его к себе «въ Он же ни же слышати хотяше, да будетъ кому началникъ, самъ бо подъ нача- ломъ быти желая», но в конце концов «умилися и приклонися его — не во ученика, но въ друга, — еже жити среднимъ монашес- кимъ путемъ въ двоихъ, и, емуже Богъ даруетъ более разумети во святемъ другъ другу открывати волю и подвизати на заповедей и на всякое дело благое, отсецати же другъ предъ другомъ волю свою и и послушати другъ друга, и повиноватися во благое, душу едину и мысль едину имети и вся къ живота своего имети обща. И тако, по чину святыхъ отецъ утвердивше, начаша единодушно жителствовати… Вместо же отца и наставника имеяху святыхъ и богоносныхъ отецъ нашихъ». Несомненно, молодые люди в данном случае руководствовались идеями именно «Надсловия». |
| Святый же Исихий, пресвитер Иерусалимский , глаголет 117 : светородно и молние родно и светоиспущающо и огненосно хранение ума, приличие и тезоимение да нарицается. Превосходит бо, воистинну рещи, безчисленны и многи телесные добродетели. Сего убо ради честными имены нарицати подобает сию добродетель, за раждаемыя из нея светозарныя светы, ея же вожделевший из грешных и непотребных и сквернавых и невежд и неразумных и неправедных, праведны, благопотребны, чисты, святы и разумны чрез Иисуса Христа могут быти: и не точию сие, но и таинственна Божественна зрети и богословити: и зрительни бывше, к чистейшему и безконечному Свету сему преплавают, и приближаются к Нему неизреченными приближеньми, и воистинну с ним вселяются и жительствуют: понеже вкусиша яко благ Господь 118 : якоже исполнятися яве в таковых первоангелех Давидовому 119 : обаче праведнии исповедятся Имени Твоему, и вселятся правии с Лицем Твоим, воистинну бо, воистинну сии едини известно призывают и исповедаются Богови, с нимже и любят беседовати выну, любяще Его. Святый же Симеон 120 , Архиепископ Фессалонитский, о сей же священней молитве глаголет: Сия убо Божественная молитва, Спаса нашего призывание: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, и молитва есть, и моление и исповедание веры, и Духа Святаго подательница, и даров Божественных дарователь, и очищение сердца, и изгнание бесов, и веселие Ииисус Христово, и духовных мыслей и помыслов Божественных источник, и грьехов избавление, и душ и телес врачевание, и просвещения Божественного податель, и милости Божия источник, и откровений и тайн Божественных смиренным дарователь, и самое спасение, понеже и спасительное носит в себе Бога нашего Имя: еже самое Имя есть нареченное на нас Иисуса Христа, Сына Божия. До зде св. Симеона. Такожде и прочии Богоноснии Отцы, о сей святей молитве пишуще, о действии оныя и неизреченней от нея происходящей духовней пользе и в Божественных Духа Святого дарованиих чрез ню предуспеяние Премудрости Божия исполненным своим учением изъявляют. |
| А это есть начало и конец нескончаемый истинного монашеского делания. И что есть видение, и умное истинное безмолвие, и внимание молитвы, умом в сердце совершаемой, не только уразумел он, но отчасти наслаждался и действием Божественной силы ея, в сердце приснодвижущейся. Ибо не мог бы он претерпевать такую нищету и скорбь, и радоваться со благодарением во всяких искушениях и теснотах, и за все скорбное прославлять Бога, что сподобился неким образом быть подражателем своему Владыке Христу, ради нас обнищавшему, если бы сердце его от Божественной молитвы не было разжигаемо в любовь к Богу и ближнему. Любовь же Божия началась в нем еще в отрочестве от чтения книг, что было семенем Божественным, падшим, по слову Господню, на добрую землю, и впоследствии принесшим сторичные плоды Духа. Ибо там между оными скитскими подвижниками, посредством исполнения заповедей Божиих и упражнения в добродетелях нравственности, семя это, укрепляемое непрестанною умною молитвою, соделало в сердце его благоухание Христово; будучи же поливаемо многими слезами, при содействии Божием, возросло и процвело. Так о. Платон, укрепляясь Божественною умною рачительностью, преуспевал в благодати Христовой, которая и наполнила душу его совершенною любовию к Богу и ближнему и неизреченною радостию о Господе, и разжигала ее ревностью, как сказано, к подвигам духовным, подобно оленю, бегущему к источникам вод. II. Пребывание старца Паисия на св. Афонской горе Достигши пристанища жилищ монашеских, юный старец радовался духом, видя святое место, где издревле заботились о душевном спасении, шла непрестанная брань с бесами, находился вертоград и жребий Пречистой Богоматери. А в то время оная Святая Гора, которая в древности, как рай, цвела Богообразными и духовными старцами и добродетельными подвижниками, уже не вертоградом представлялась, но вертепом от бедствия и жилищем разбойников. Ибо враг и ненавистник всякаго добра и губитель христианскаго спасения, древний сеятель плевел посреди пшеницы, богоборец диавол так устроил, что, где была большая святость и преподобие, где весь мир, в особенности же христианские народы, взирали на живших в Горе сей, как на столп и утверждение православной веры, как на образ благочестия и спасения, благоговения и всякой душевной пользы; там лукавый постарался посеять свои плевелы, что началось в особенности с 1721 года. |
| Это тоже напоминает историю переводов священных книг: так, в христианстве Древней Армении были «святые переводчики». В истории же исихазма возникает специфический феномен «филолого-аскетической школы», впервые детально описанный А.-Э.Тахиаосом на примере румынского исихазма и переводческой школы преп. Паисия Величковского . (Присоединяясь к Н. Н. Лисовому , мы находим несколько более удачным термин «аскетико-филологическая школа»). Как сегодня считают ученые (см. раздел 13 ), ядро и основу румынского исихазма составляет так называемый «паисианизм»: движение в румынском монашестве XVIII в., созданное св. Паисием и сочетавшее исихастский подвиг с переводом исихастской литературы. Румынский случай, быть может, наиболее ярок, но исторически он – не первый и не последний. Взаимосвязь исихастской аскезы и филологии (своеобразный аспект большой темы о связи монашества и монастырей с книжной культурой) давно отмечалась в исследованиях религиозности и культуры Восточной и Юго-Восточной Европы; к примеру, позднесоветская «История всемирной литературы» писала об этом так: «Предвозрождение ... часто было связано с мистическими течениями, проповедовавшими уединенную молитву, индивидуальное общение с Богом, психологическое самоуглубление. Одно из таких мистических течений – исихазм – захватило собой Византию, Ближний Восток, Балканы и Россию, проникло на Украину, способствуя эмоциональному началу в искусстве, индивидуализму, психологичности, усложненности стиля в литературе и поощряя к филологическим занятиям» 7 . «Предвозрождение» в этом тексте – фантом, несостоятельное понятие, бывшее популярным в науке некое время, но корреляция «аскеза – филология» указана совершенно верно. Первой «аскетико-филологической школой» следует, несомненно, считать «Тырновскую литературную школу» в Болгарии XIV в. (см. раздел 11 ), весьма подробно исследованную благодаря связанному с нею явлению «второго южнославянского влияния». После же школы преп. Паисия и под ее воздействием, в прямой преемственности от нее (хотя и с дистанцией в полвека) возникает литературно-переводческая деятельность с центром в Оптиной – третья «аскетико-филологическая школа» в истории Традиции. |
| Паисия Величковского (2-е изд.: М., 1822). Догматические воззрения, в систему которых была включена эта позиция Хомякова в отношении к молитве, точнее всего, вероятно, могут быть восстановлены по ПБ, т.к. в том же письме И.С. Аксакову учение о грехе (там же, 358) изложено с характерными особенностями именно ПБ (см. прим. к ПБ). Обо всей этой ситуации разрыва богословия с аскетикой о. Георгий Флоровский заметил, что «в русской Церкви развитие святости и учености оказались разомкнуты. В традиции старца Паисия приоткрывались возможности нового смыкания и замыкания...» (Флоровский, 392). Из письма К.С. Аксакову, написанного вскоре после первого: «...с молитвою о насущном хлебе, которую излишняя духовность напрасно толковала в смысле молитвы о дарах духовных (в эту натяжку впадали и иные из Св. Отцов) Помните, что я писал в другом, вам известном, письме о страсти некоторых людей к чудесам известного рода . Такова причина, почему я не допускаю или, лучше сказать, с досадою отвергаю в христианстве все эти периодические чудеса (яйцо пасхальное, воду богоявленскую и пр.), до которых много охотников. Это все, мало-помалу, дало бы, раз допущенное, самому христианству характер идолопоклонства и, как вы говорите, немало было и есть еще попыток обращать веру в магию или, по моему названию, в кушитство. К этому особенно склонны паписты...» (ПСС, VIII, 352–353; фраза о крещенской воде отмечена в 1868 г. цензором в числе 10 главных замечаний). 57 Отмечено цензурой в 1868 г. Представление Хомякова о телесности ангелов заслуживает особого внимания. Не признавая церковного учения о прародительском грехе, он стремился во всем уравнять разумные творения в отношении к воплощению Христа, то есть приписать всем им «плоть», одинаково нуждающуюся в очищении через восприятие ее Богом; в такой системе утрачивается и различие между освобождением от греха и подлинным спасением, которое есть полнота обожения, или «Богом-бытия» (Св. Максим Исповедник ). Патристика допускает учение об относительной телесности ангелов; одна из отчетливых формулировок его дана Св. |
| Первый из них больше всех писал в защиту идей коливадов. В частности, им были написаны 1) «Исповедание истинной и православной веры, со стороны несправедливо обвиненных в нововведениях» и 2) «Защита несправедливо обвиненных святоаннитами как вводящих новшества». Названия их говорят сами за себя. У него также есть интересная в контексте наших бесед книга 3) «О предании», где он пишет о различии между обычаями, сложившимися в церковной практике и имевшими относительный характер, и Преданием, которое во всем истинно и не может быть подвергнуто никакому изменению. Похожее «Исповедание веры» в защиту позиции коливад составлял и преп. Никодим. Но самая главная заслуга коливад состояла в том, что им удалось возвратить церковную жизнь времен турецкого господства к святоотеческому преданию и к традиции умного делания, а главной книгой, ими созданной стало не «Исповедание веры», а «Добротолюбие». Эту книгу составил св. Макарий Нотарас, а отредактировал преп. Никодим Святогорец . Для нас же самым важным оказалась прямая связь коливадов с русским монашеством, которая осуществлялась главным образом через преп. Паисия Величковского , лично знакомого и с преп. Никодимом, и со св. Макарием. О благотворном влиянии коливадов на преп. Паисия говорит тот факт, что он занимался изданием тех же святоотеческих текстов, что и коливады, только издавал он их, переводя на славянский язык. И именно через него в 1793м году Россия познакомилась в первый раз с «Добротолюбием», оказавшим такое огромное влияние на все последующее духовное ее развитие. Фактически к коливадам можно отнести и таких видных церковных деятелей, как св. Феофана Затворника , переведшего «Добротолюбие» на русский язык, св. Игнатия Брянчанинова , пересказавшего «Добротолюбие» своими словами в «Аскетических опытах», Оптинских старцев, познакомивших с идеями «Добротолюбия» нашу интеллигенцию и т.д. Дальнейшую цепочку можете дальше сами проследить (в качестве домашнего задания)… А ведь все это началось с такой «мелочи», как поминовение усопших в соответствии с Уставом и богослужебной идеей Церкви и желанием быть верным хотя бы в малом. Видите насколько важно быть верным даже в малом. Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом ( Лк.16:10 ). И если, говорит Господь, в малом ты был верен, то над многим тебя поставлю ( Мф.25:23 ). |
| Также в 1730–1740-е годы было издано несколько указов, касающихся доходов малороссийских монастырей от имущества почивших архиереев и архимандритов. И если правительство Анны Иоанновны в жесткой форме постановило забирать все имущество почивших архипастырей, то Елизавета Петровна восстановила попранный предыдущей императрицей малороссийский обычай раздавать имущество почивших архиереев по монастырям и храмам на помин души. Духовная жизнь и подвижничество в Малороссии XVIII века В исследованиях монашества XVIII века постоянно указывается на негативные черты духовного, морального состояния монашества, а именно «зараженность мирским, хозяйственным духом», «сутяжничество», пьянство, ссоры между братией . Все эти исторические исследования производились с использованием фондов монастырей и консисторий, в которых отражены именно случаи нарушения монашеского устава. Подвиги, внутренние по своей сути, редко находили документальное отражение, совершенно справедливо замечает М.В. Яременко . Изучив по архивным документам моральный облик насельников киевских монастырей XVIII века, историк делает вывод, что «традиция достойного монашеского жития не исчезла», и нельзя говорить про ухудшение моральной дисциплины в XVIII веке, тем более что пока не достаточно изучен данный вопрос о веке XVII-м . Мы же можем добавить к сказанному, что то возрождение старчества на Руси в XIX веке, о котором так много написано и сказано, имело свои истоки в Малороссии XVIII века. Прежде всего, речь идет о преподобном Паисии Величковском, уроженце Полтавщины, воспитаннике Киевской академии, значение трудов которого так описывает протоиерей Сергий Четвериков: «Нельзя правильно представить себе духовное состояние русского монашества и русского народа в XVIII и XIX веках, не учитывая духовного влияния старца Паисия и его учеников. Это влияние распространилось более, нежели в 100 обителях 35 епархий Русской Церкви, при посредстве более 200 учеников старца и их преемников. Под его влиянием изменился облик русского монашества: возвысилось значение внутреннего духовного подвига, о характере которого можно судить по старчеству Оптиной Пустыни и по изображению его в русской литературе (“Братья Карамазовы”). Знаменитейшие из русских писателей (Н.В. Гоголь, И.В. Киреевский, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, В.С. Соловьев, К.Н. Леонтьев и др.) заметили это духовное движение в русском монашестве, изучали его и испытывали на себе его влияние» . В жизнеописании старца Паисия упоминается о нескольких замечательных подвижниках Киево-Печерской лавры XVIII века. |
| Посылать рукопись еще к кому-либо, полагаю, не следует, из опасения, как бы дитя сие у 7 нянек не осталось без глаза. Вы понимаете о новой секте, и в числе коноводов Пругавина. Этот Пругавин в «Голосе» писал неодобрительно против апостольской общины — Ирвингиан. — Мне и подумалось, что он православный. А он вот кто! — Скажите о нем лишнее словечко, если вам сказал губернатор, то конечно, он имел средства знать добре, что это за секта. Спросите, пожалуйста, — что это такое? У нас сект, — что червей в падалище. Что делает Выша? — Все спит. И мочи ей нет от сна. Истомилась! — Впрочем — сверяю новый перевод Аввы Исаии — с переводом Паисия (Величковского), который прислали мне добрые оптинские старцы. Но жара такая, что, кажется, не грех полениться. Будьте здоровы и веселы. Желаю вам нагуляться и наздоровиться — по самое горло, даже выше бороды и уса. Спасайтесь! Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 июня 1882 г. Письмо 1156. Взаимные жданки. О своих занятиях и здоровье Милость Божия буди с вами! Добрейший Н-лай В-вич! Что же это сделалось?! Говорили мы — говорили, — так что, если бы сторонний кто слушал, закричал бы: уши прожужжали. А тут ни с того ни с сего молчок. Кто виноват, уж и не разберешь. Я жду чего-то от вас, — а вы верно ждете тоже чего-нибудь от меня. Пора поесть жданки. Как вы провели время в деревне, — или еще и проводите?! Здорово ли? — Глаза ваши — подкрепились ли от влияния зелени?! Вы в последний раз жаловались на них. Я все гулял, — и бил баклуши. Только пересмотрел толкование пастырских посланий, коих печатание кончилось, — и письма к разным лицам, кое-что кончилось печатанием. Вероятно скоро они и выйдут из обычной процедуры. Следовало бы толковать послание к Евреям, или собирать второй том Добротолюбия, или еще что, ничего не делается. Лень окончательно обуяла. Помните, — или знали ль Паисия Саровского — теперь игумена где-то в Казанской епархии? Он издал рассказ странника, искавшего молитву Иисусову. (Может быть я про это уж сказывал вам? забыл). И мне прислал. — Я эту книжку поправил, — и дополнил, и послал для второго издания. |
| Интересно, что здесь Синод встал горой за архиерея, доказал его невиновность, а Чебышева уличил в присвоении огромных синодальных сумм. На этом он погорел и в 1774 г. был заменен глубоко верующим православным статским советником С.В. Акчуриным. С него и через следующего обер-прокурора А.И. Наумова (после 1786 г.) идет полоса гармоничных отношений между синодскими епископами и обер-прокурорами, которая оборвется уже при Александре I. Новый тип обер-прокуроров соответствовал и перемене настроения императрицы после Пугачевского бунта и террора Французской революции. Вряд ли эти потрясения превратили ее в благочестивую богомолку, но ее изначальное легкомыслие и вольнодумство они явно поубавили, и к Церкви Екатерина стала относиться, по-видимому, с большим уважением. Начало духовного пробуждения В это же время в глухой провинции начинается возрождение монашества, особенно в его почти забытой в России форме старчества. Идет этот процесс от старца Паисия Величковского , ученика Киевской академии, который, не окончив ее, ушел в молдавские монастыри, а оттуда на Афон. Там он стал знаменит по своей духовной жизни, приобретя более 800 учеников. С ними он занялся переводом на славяно-русский язык греческих Отцов Церкви. Его ученики понесли и старческо-исихастскую монашескую школу и святоотеческие труды в Россию. Часть из них основала или, вернее, возродила Оптину пустынь, которая уже в начале XIX века стала и средоточием духовности, и центром переводов и возрождения святоотеческого богословия в России, в значительной степени с помощью своих учеников из высшего света славянофилов братьев Киреевских, Хомякова, Аксаковых, Самарина и пр. Так возрождение подлинного православного богословия в Русской Церкви началось не в латинизированных семинариях, а на периферии и среди богословствующих мирян. Однако и в центре, в официальной Церкви, атмосфера тоже менялась. Поклонником трудов св. Паисия был митрополит Петербургский Гавриил (Петров). Он поддерживал монашеское возрождение, находился в переписке со старцем Паисием и способствовал напечатанию его «Добротолюбия». |
| Причем, дерзая испрашивать Вашего архипастырского благословения и св. молитв всей нашей скитской братии, трудившейся в деле книжном, и мне последнему с беспредельным высокопочитанием и сыновнею преданностию, имею счастие пребыть Вашего Высокопреосвященства, милостивейшего архипастыря и отца нижайший сын и послушник, многогрешный иеромонах Макарий. 25 июня 1855 г.». Но в особенности владыка митрополит заботился об издании Оптиною Пустынью 3) книги св. Исаака Сирина в славянском переводе старца Паисия Величковского . Книга эта, впрочем, напечатана была немного раньше преп. аввы Фалассия. В памятной записке старца Макария читаем о сем следующее: «О напечатании книги св. Исаака Сирина мы не смели надеяться предпринимать какие-либо средства (вероятно, потому что уже напечатан был русский академический перевод сего святого отца); но Бог судьбами Своими устроил неожиданно и даровал нам иметь духовное утешение велие – видеть ее напечатанною в 2400 экземплярах. Вот как это случилось: в 1852 году, когда я был в Москве, говоря с гг. Киреевскими о русском (академическом) переводе сей книги, как бы хорошо и полезно было напечатать сию книгу на славянском языке старца Паисия, предложил им при случае предложить о сем высокопреосвященному митрополиту Филарету. Бывши в Троицкой лавре в то же время, предложил о сем о. наместнику архимандриту Антонию. По отъезде моем он, улучив время, в разные времена при разговоре докладывал о сем его преосвященству». По этому поводу в сентябре того же 1852 года получено было старцем Макарием от лаврского наместника следующее письмо: «Боголюбивейший и любезнейший старец отец Макарий, благословите! По. слову Вашему о напечатании Исаака Сирина писал я к старцу нашему, святому владыке. Извольте выслушать, какой ответ он мне написал: «Рад буду, если напечатают отцы Оптинские книгу Исаака Сирина на славянском, и для цензуры затруднения не предвижу. Желательно было бы, чтобы при сем на некоторые места сделаны были с подлинника пояснения, как сделано в издании Варсануфия Великого. |
|
|
