| Несомненно, что и враги Никона, обвинявшие его в властолюбии и сами из зависти не примирившиеся с его титулом великого Государя и непрерывно придумывавшие и создававшие клеветы на него или обвинения, не упустили бы об этом не только упомянуть, но и раздуть выше действительности. Однако, ничего этого не было. И сам Царь свидетельствовал еще в 1657 г., что Никон не вмешивается в государственные дела. В это время он уже не был регентом государства, а в лучшем случае советником, когда Царь к нему обращался. К Царю в Саввином монастыре во время его посещения обратился дьякон Мирского Митрополита, которого Никон запретил в священнослужении. Дьякон просил Царя позволить ему служить литургию в предстоящее воскресенье, но Царь отказав, ответил: «Я боюсь Патриарха Никона , а ну как он отдаст мне свой посох и скажет: возьми его и сам паси монахов и священников. Я не вмешиваюсь и не противоречу тебе, когда ты повелеваешь своими генералами и воеводами, зачем же ты мешаешь мне управлять священниками и монахами?». Были у Царя проявления некоторого нелюбия к Никону в разногласии по вопросам церковным. Так одно из них разсказано Павлом Алеппским и относится к весне 1656 года по поводу водоосвящения в день Крещения Господня. Об этом разсказывает Павел Алеппский (II, 315) в связи с обратным возвращением своим в Москву в апреле 1656 г. по требованию Царя, с дороги: ему передали о споре Царя с Патриархом в Церкви в Великую Пятницу. Спор шел о совершенном 5 января Никоном водоосвящении, совершенном только однажды накануне праздника. Это было сделано Никоном вопреки совету Антиохийского Патриарха Макария, несмотря на то, что, как показывает Павел Алеппский, Никон постоянно просил Патриарха Макария следить за его богослужением и говорить, что найдет неправильным, чтобы иметь возможность исправить свои обычаи, и обычно он слушал указания, но не на этот раз. Когда Царь узнал, что это было сделано не по совету Патриарха Макария, а Никоном самостоятельно, то он вступил с ним в спор и будто «ругал его», называя «блядин мужик». |
| Годом раньше, в 1655 г., Арсений (Суханов) привез с Афона в Москву ряд греческих и славянских рукописей, в которых содержался греческий чин присоединения католиков через миропомазание как на греческом, так и на церковнославянском языках (во время прений с греками в 1649 г. Арсений настаивал на необходимости перекрещивания католиков 22 ). Греческая рукопись 23 была использована в русских богословских спорах 1655–1656 гг. По свидетельству Павла Алеппского, участвовавший в этих спорах Антиохийский Патриарх Макарий пользовался неким афонским кодексом: «Наш учитель потребовал, чтобы московиты поступали, как написано в их церковных правилах. Мы раньше нашли в одной древней рукописной книге со Святой горы все это вполне выясненным. И наш владыка Патриарх списал эту главу в особую тетрадь и приложил свою подпись. Теперь он много спорил с архиереями, и они после долгих прений волей-неволей, согласно свидетельству их правил, должны были признать истину» 24 . Послание Антиохийского Патриарха Макария и глава из греческой рукописи были переведены и переданы государю. Павел Алеппский сообщает и о царском указе по этому вопросу от 18 мая 1656 г., отпечатанном в Московской типографии и разосланном по городам. Сведений об этом издании Московского Печатного двора нет. Вскоре после Собора Антиохийский Патриарх Макарий покинул русскую столицу. Добравшись до подворья афонского монастыря в Валахии, он получил возможность обратиться к афонским рукописям. Павел Алеппский пишет, что пастырю стали доступны толкование на Псалтирь и рукопись пророчеств, полученная от Паисия Лигарида, но не упоминает о каноническом кодексе 25 . Между тем Патриарх Макарий в своих письмах в Москву сообщил о старинном списке двуязычного Номоканона: «некоего древнаго грецкаго и словенскаго Номонанона, иже ми указа Преосвященнейщий митрополит Угро-Влахийский господин Стефане». Кодекс содержал указания на способ присоединения католиков. Опираясь на эту рукопись, Патриарх Макарий доказывал неканоничность повторного крещения католиков 26 . Сохранились грамоты Патриарха Макария к царю Алексею Михайловичу и Патриарху Никону (не отмеченные Павлом Алеппским). При отсутствии постановлений Собора 1656 г. и указа царя Алексея Михайловича грамоты Патриарха Макария были уникальным источником, в котором помимо записок Павла Алеппского нашли отражение богословские споры в Москве в 1656 г. о чине приема католиков в православие. |
| О второбрачии священнослужителей не могло быть и речи, отдельные случаи такового строго наказывались. Будучи в Троице-Сергиевой лавре, антиохийские гости увидели деревянную келью без дверей, с одним лишь отверстием для смотрения, которая была построена по приказу патриарха Никона для трех диаконов, овдовевших и женившихся вторично. Несчастных содержали в ней, не давая пищи. По просьбе патриарха Макария патриарх Никон освободил их 377 . Много внимания в обществе того времени было уделено случаю с келарем Троице-Сергиевой лавры, занимавшим очень высокое положение, ибо, по словам Павла Алеппского, «в этой стране считают трех правителей: царя, патриарха и келаря Святой Троицы». Так вот, келарь был уличен в том, что «брал взятки с богатых ратников монастыря, чтобы им не идти в поход, а посылал вместо них бедных». Патриарх Никон отставил его, сослал в дальний монастырь, а вместо него поставил келарем архиадиакона Арсения (Суханова) 378 , который, как известно, дважды путешествовал на Восток за древними рукописями, святынями и прочим и там, в Алеппо, уже встречался с патриархом Макарием и архидиаконом Павлом. Следует отметить, что высокая нравственность русского духовенства и его большой авторитет в православном обществе в середине XVII века – заслуга главным образом святейшего патриарха Никона . Мерами очень строгими патриарх Никон во все время своего управления Церковью систематически добивался должной духовно-нравственной чистоты служителей престола Божия. У Павла Алеппского есть множество тому свидетельств. Приведем одно общее высказывание по этому поводу. «От того Бог отступился и тот навлек на себя Его гнев, кто совершил проступок и провинился пред патриархом: пьянствовал или был ленив в молитве, ибо такового патриарх немедленно ссылает в заточение. В прежнее время сибирские монастыри были пусты, но Никон в свое управление переполнил их злополучными настоятелями монастырей, священниками и монахами. Если священник провинился, патриарх тут же снимает с него колпак: это значит, что он лишен священнического сана. |
| Здесь Павел, очевидно, говорит о том институте «соклятвенников», который румыны заимствовали с давних времен, по мнению проф. И. Богдана, у соседей-славян, a по малоосновательным уверениям проф. А. Ксенопола у немцев или даже у римлян. В I главе XIV книги арх. Павел говорит о народных метеорологических приметах [стр. 67], в главе VII о короновании нового валашского господаря, и в последней главе той же книги о рыбных ловлях на Дунае. Но самые важные из этнографических его заметок выпадают на долю румынских слов и названий, а также их объяснений и отдельных наблюдений в описании монастырей с их сокровищами и монашеской жизнью, торжественных процессий, служений, господарских приемов и бесконечных переездов по равнинам Валахии в разное время года и при разных обстоятельствах. Насколько все это важно и интересно для истории и этнографии Румынии, показывает список – далеко, впрочем, неполный – тех исследований на румынском языке, в которых есть ссылки на путешествие Павла. Около этого же времени, несколько раньше, по Румынии путешествовал католический епископ Бандиний, который оставил описание своего путешествия на латинском языке (Codex Bandinius). Ho все его рассказы – в сравнении с занимательными описаниями арх. Павла поражают своею сухостью и краткостью. Это скорее журнал путешествия католического ревизора, обозревавшего церкви католических епархий в Румынии и Бессарабии, чем чисто литературное или научное описание малоизвестных и оригинальных, по условиям жизни, стран. Особенно велико значение записок Павла Алеппского для богословско-отечественной нашей науки в области церковно-археологической, литургической и собственно исторической. В последнем отношении обрисовка архид. Павлом религиозно-нравственной физиономии русского человека XVII в. настолько ярка и отчетлива, что она вполне заслуживает внимания современного общества. Глава III. Описание как церковно-археологический источник в отношении иконографии Избирая предметом своего внимания древние монументы, архидиакон Павел, в большинстве случаев, представляет нам такие памятники старины, которые с точки зрения требований церковной археологии не могут быть признаны строго удачными по своему выбору. |
| В настоящем выпуске Павел Алеппский доканчивает интересную историю отливки огромного колокола 520 . По этому поводу считаем нужным сделать некоторые замечания. На царь-колоколе, находящемся в московском Кремле, имеются, как известно, три надписи: из них первая гласит следующее: «Блаженной и вечнодостойной памяти великого государя царя и великого князя Алексия Михайловича всея великие и малые и белые России самодержца повелением, к новособорной церкви Пречистой Богородицы честного и славного её Успения, слит был великий колокол, восемь тысяч пудов меди в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, от Рождества же но плоти Бога Слова 1654 года; а из места сего благовестить начал в лето мироздания 7176, Христова же Рождества 1668 и благовестил до лета мироздания 7208, Рождества Господня 1701 года, в которое месяца июня 19 дня, от великого в кремле бывшего пожара поврежден; до 7239 лета от начала мира а от Христова в мире Рождества 1731 пребыл безгласен». Эта надпись была до сих пор единственным источником для истории предшественника царь-колокола; по крайней мере, ее повторяют неизменно все, писавшие о наших колоколах (Мартынов – «Московские колокола», Пыляев – «Исторические колокола», Рыбаков – «О церковном звоне в России» и др.), невидимому, вполне полагаясь на её достоверность. Сведения, сообщаемые Павлом Алеппским, который был очевидцем всей работы по отливке и поднятию колокола с начала до конца, представляют историю его, как может видеть читатель, в совершенно новом виде. Они подтверждают известия вышеприведенной надписи лишь в том, что в 1654 г. действительно был отлит в Москве колокол в 8000 пудов, по в дальнейшем с нею расходятся. По словам Павла Алеппского, этот колокол, отлитый русским мастером, вскоре же от сильного звона раскололся и был спущен. Далее он подробно, как очевидец, рассказывает об отливке из обломков этого колокола другого, еще большего, и тоже русским мастером. Подготовительные работы начались в первых числах февраля и продолжались в течение лета и части осени. Колокол был отлит, вероятно, в начале октября 521 . Работы, под конец, велись очень спешно, под непосредственным наблюдением патриарха Никона , которому, очевидно, хотелось звоном в эту невиданную громаду меди достойно встретить царя при возвращении его из победоносного похода против поляков. И действительно, к его прибытию колокол был поднят и повешен над литейною ямой, на деревянных столбах, возле Ивановской колокольни. На лицевой стороне колокола, обращенной к Успенскому собору, находилось изображение царя и царицы, на задней – патриарха И Никона. В первый раз в колокол стали звонить 9 декабря, накануне въезда царя в столицу. |
| Впрочем первый предмет английский переводчик передает словом “плащи“ и ставить его вместе со следующим, непонятным словом в примечании арабскими буквами. 128 В английском переводе; это место передано совершенно верно: „я узнал, что в стране Немса есть большой город, именуемый Иванополис (т. е. город Иоанна), который владеет подлинным телом Иоанна Эль-Рахумъ“ (Милостивого). Между тем г. Савельев, автор известной статьи о путешествии патриарха Макария, составленной на основании английского перевода, переводиь это так: „я узнал, что в земле Немсе есть большой город Иванополис, который находится во владении Иоанна Милосердого, Юханна Эль-Рахум“. Исказив совершенно смысл, г. Савельев высказывает остроумную догадку, что архидиакон Павел говорит о Нарве, которая в старину называлась Ивань-город, и что его Иоанн Милосердый есть будто бы Иоанн III, король шведский. Известно, что мощи св. Иоанна Милостивого, патр. Александрийского, почивают в Пресбурге. 131 На Востоке архиереи при патриархе не носят ни митры, ни мантии, не держат посоха и не благосдовляют трикириями. 132 Здесь пишется следующая вставка: „знай, что господарь назначал нам каждую неделю двух драбантов в ранге сержантов, так как они носило красную суконную одежду. Они приходили в воскресенье утром прислуживать нам: кололи дрова, разводили огонь, чистили рыбу, мыли посуду, приносили назначенную нам провизию и напитки и оставались до вечера субботы; тогда они уходили, причем наш владыка патриарх давал им на водку, а другие приходили. Таков обычай”. 139 Начальник округа, или уезда. Название пырколаб впоследствии вышло из употребления и заменилось русским исправник. 143 В подлиннике: „трон“. Это слово иногда употребляем и мы в своем переводе, но только по отношению к месту господаря. 151 На Востоке в церквах имеются особые аналои для чтения с горизонтальной доской и шкапчиками для хранения книг. 152 Копья названы крестообразными не потому-ли, что иногда при основании наконечника имели с одной стороны крюк, а с другой – род секиры. 156 В английском переводе прибавлено здесь: „мы проследовали на расстояние, как между Алеппо и Айн Аттилем или почти как между Дамаском и Кабоном”. 158 В подлиннике: тимар canahucu. Владелец его был обязан отправлять на свой счет военную службу на коне. Читать далее Источник: Павел Алеппский (архидиакон; XVII в.). Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским (по рукописи Московского главного архива М-ва иностранных дел)/пер. с араб. Г. Муркоса. - Москва: О-во истории и древностей российских при Московском ун-те, вып. 1: От Алеппо до земли казаков. - 1896. - 245 с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Одним из самых ярких эпизодов общения Православных Церквей в рассматриваемый период стал визит в 1656 г. Патриарха Антиохийского Макария III. Ниже приводится «Предисловие» к российскому изданию книги «Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву в середине XVII» (СПб., 1898), описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским, в переводе с арабской рукописи Московского Главного архива Министерства иностранных дел, выполненном профессором Г.А. Муркосом [ix] . «ПРЕДИСЛОВИЕ» В царствование Алексея Михайловича дважды приезжал в Россию Антиохийский Патриарх Макарий, — в первый раз в 1656 г. для сбора пожертвований, а во второй, — десять лет спустя, — для суда над патриархом Никоном. В первый приезд с ним был его родной сын, архидиакон Павел Алеппский, который составил подробное и чрезвычайно интересное описание трехлетнего путешествия своего отца. Как человек весьма любознательный, Павел Алеппский в своих «Записках» касается всего, что видел и слышал во время своего продолжительного путешествия: описывает страну, нравы и обычаи жителей, селения и города, замечательные здания, по преимуществу — церкви и монастыри, торжественные служения, в коих участвовал вместе со своим отцом, приемы и пиры при дворах, политические события, которых был свидетелем, или о которых узнавал по рассказам других, и мимоходом дает яркую характеристику государей и политических и церковных деятелей, с которыми приходил в соприкосновение его отец патриарх. Самая значительная часть сочинения Павла Алеппского занята описанием долговременного пребывания его с отцом в России и рассказами о событиях, происходивших в ней около того времени. По полноте и разнообразию содержания описание Павла Алеппского — один из самых лучших и ценных письменных памятников о России средины XVII века и во многих отношениях превосходит записки о ней тогдашних западноевропейских путешественников. Последние по большей части являлись в России в качестве послов, к которым московский двор того времени относился крайне недоверчиво: под видом почета, к дому посла приставлялась стража, которая получала тайный приказ следить за действиями чужеземцев и обо всем доносить. Благодаря такому своему положению, послы почти ни с кем не могли вступать в непосредственные сношения, кроме сдержанных скрытных бояр и дьяков посольского приказа, и поэтому почти не знали обыкновенной, будничной жизни московского общества. Не таково было положение Павла Алеппского. Как лицо духовное, он мог всюду свободно ездить и ходить; зная греческий язык, мог слышать многое от греков, постоянно или подолгу живших в России. Вдобавок, как родной сын патриарха Макария, он мог знать не только то, что видели слышал лично, но и многое из того, что было говорено сглазу на глаз между царем, Никоном и Макарием. |
| К вост. стене юж. притвора в кон. XI - 1-й пол. XII в. была пристроена узкая усыпальница с полуциркульной апсидой. К юж. стене усыпальницы позднее пристроили еще одно помещение, соединившее ее с ранее стоявшей отдельно часовней (5,8×4,4 м), построенной также, вероятно, в посл. четв. XI в. В XII в. собор стал княжеской усыпальницей: здесь были погребены переяславские князья Святослав Владимирович († 16 или 17 марта 1114), Андрей Владимирович Добрый († 22 янв. 1142) и Ростислав Юрьевич († 6 апр. 1151). 10 мая 1124 г. «земля потрсес мало и падес цркви велики стго Михаила... юже б създалъ и оукрасилъ блаженыи еппъ Ефрмъ» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 288). Вероятно, собор был восстановлен до перехода переяславского кн. Ярополка Владимировича на княжение в Киев в 1132 г. ( Колибенко. 2011. С. 100). В 1230 г. собор был поврежден новым землетрясением: «...разсдеся на двое, паде же и перевод трех комаръ и с кровлею и потре иконы и паникадила съ свчами и свтилна» (ПСРЛ. Т. 25. С. 124). Вскоре храм был восстановлен. В марте 1239 г. был разрушен после взятия Переяславля монголами: «...црвь архангла Михаила скроуши, и сосоуды црьковны бещислены златыа и драгаго камень взятъ» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 781-782). Развалины сохранялись до XVII в., однако к июлю 1656 г., когда город посетил архидиак. Павел Алеппский , они, вероятно, уже были разобраны. Данные о новой постройке на месте собора в сер. XVII в. не подтверждаются источниками ( Набок, Юрченко. Церковне бyдibhuцmbo. 2006. С. 137-138), упоминание о ц. во имя арх. Михаила отсутствует в описании Переяслава архидиак. Павлом Алеппским ( Павел Алеппский. Путешествие. 2005. С. 541). Новая, по всей видимости, деревянная ц. во имя арх. Михаила была построена не позднее 1701 г., когда она впервые упомянута в «Расписном списке Переяслава» ( Харламов В. О. Расписной список Переяслава 1701 г.//Переяславська земля та ïï мicцe в розвитку укр. haцiï, дepжabhocmi й культури: Тези всеукр. наук. конф. Переяслав-Хмельницький, 1992. С. 105). История монастыря в 1711-1786 гг |
| По всей стране началось массовое сопротивление верующих никоновской религиозной реформе. Начались массовые самосожжения сторонников старой веры в срубах. Итогом раскола стало создание «древнеправославной старообрядческой церкви» во главе со своим Патриархом. Это была трагедия не только РПЦ, но и русского православного государства и народа. И, как потом оказалось, это убило всякую надежду на устроение в православной России симфонических отношений между Самодержавной властью и Православной церковью. А между тем именно в эту эпоху возникла такая ситуация внутри православного русского царства, когда в нем возникли реальные предпосылки для утверждения симфонических отношений между царской и церковной властью. Царь Алексей Михайлович был человеком богобоязненным, глубоко и искренне верующим и истово почитающим все церковные обряды. Вот что написал об этом архидьякон Павел Алеппский - родной сын Патриарха Антиохийского - Макария, который в середине XVII века, с делегацией, посетил Московское царство. Посещение было длительным и поэтому делегация имела возможность увидеть своими глазами все стороны православной жизни в Московском Царстве. То, что они увидели потрясло их и они сделали заключение, что такого верующего народа, как народ Московской Руси в православном мире больше нет. Особенно поразил их своей верой царь Алексей Михайлович. Вот что написал о религиозности русского царя архидьякон Павел: «На богослужении,- сообщает архидьякон,- он стоит от начала обедни до конца с непокрытой головой, как всякий другой человек, и непрестанно кладет поклоны перед иконой...ударяя челом о землю с плачем и рыданием. Так поступает он перед людьми. Внутри же своего двора он и царица, как рассказывают, ведут образ жизни превосходнейший, чем святые, в постоянном бдении и молениях в своих церквах по целым ночам. То, что мы сообщили, составляет лишь малую долю слышанного нами о царе и виденного своими глазами».(Павел Алеппский, архидиакон. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алепским. М, 2005, с.329 - 330). |
| В беседе Алексей Михайлович сказал, что покинул войско в походе только из-за патриарха Макария. «Ибо давно уже слышал о Твоем приезде ко мне и сильно желал лицезреть Тебя. Я знаю Твою святость и прошу Тебя всегда взывать к Богу и молиться за меня», – добавил он. Патриарх Макарий сравнил его со святым царем Константином и пожелал ему наследовать его престол вовек. Это произвело на Алексея Михайловича сильное впечатление, и он в радости вторично поцеловал руку патриарха. После приема патриарших подарков Алексей Михайлович, прощаясь с патриархом Макарием, взял его под руку и лично проводил «почти до дверей». Весь этот почет был оказан, по свидетельству царских переводчиков, только патриарху Макарию, всех до того приезжавших патриархов принимали гораздо более официально и сдержанно. В тот же день состоялась первая и тоже очень радушная встреча патриарха Макария с патриархом Никоном . При этом патриарх Никон, сняв клобук, просил патриарха Макария благословить его, что последний и сделал «с трудом», после многих уговоров. Подобное же радушие и почет оказывались патриарху Макарию затем постоянно. Было много царских и патриарших обедов, которые очень детально и ярко описаны архидиаконом Павлом Алеппским, много серьезных и задушевных бесед. Неподдельной симпатией и любовью окружили русские люди архидиакона Павла, человека, с которым можно было чувствовать себя свободней, чем с его отцом. К молодому архидиакону относились по-дружески, секретничали, шутили с ним. Всех очень умилило, когда в конце своего пребывания в Москве архидиакон Павел стал возглашать ектению «Рцем вси» по-русски 329 . Царь был очень ласков с Павлом и под конец удостоил его шутливым восклицанием: «О агиос архидиаконос (о святой архидиакон), ты великий человек» 330 . Антиохийский патриарх посетил Троице-Сергиеву лавру, Новгород и окрестности его, а также Саввино-Сторожевский монастырь – излюбленное место отдыха Алексея Михайловича. Такого не удостаивался ни один из патриархов, ранее приезжавших в Москву. В Москве антиохийские гости провели два года, что тоже было неслыханно. |
|
|
