| Беспрерывные войны, вражеские вторжения, усиленная феодализация приводили к бегству недовольных на юг. В Подунавье галицкие выгонцы создали свое Берладское княжество, формально зависимое от Галича, но ведущее самостоятельную политику. Население бежало и в галицкое Понизье. Понизье – территория на левобережье Днестра, куда входит и Збруч, расположенная вдоль южной границы Галицко-Волынского княжества (Молчановский Н., 1886, с. 69). Она была укреплена по Днестру и Пруту оборонительной линией, состоящей из княжеских крепостей и поселений (Тимощук Б.О., 1982, с. 85, 86). Южнее этой границы начиналась степь. К северу и северо-западу от Понизья находились центры Галицко-Волынского княжества, были расположены богатые города и множестве укрепленных пунктов, были развиты ремесла и торговля, проходили международные торговые пути, связывающие Киев с Балтийским морем, Польшей, Венгрией, Чехией, Германией, а по Днестру и Пруту – с Византией. В отличие от этих земель, в Понизье не известно ни одного древнерусского города или упомянутого в летописи населенного пункта, кроме входивших в оборонительную линию по Днестру (рис. 73). Обходили Понизье стороной все известные по летописям многочисленные походы князей и торговые пути. Ближайшим к Збручу городом был Теребовль, до которого от святилищ насчитывается около 60 км. В Понизье находился «Чертов лес», трижды упомянутый в летописи (1150,1231 гг.). На его границе останавливались княжеские войска, «заложивься лесом» и «не дерзну поити сквозе лес» (ПСРЛ, т. 2, стб. 786). В источниках говорится только о восточной границе «Чертова леса» по р. Ушице и верховьям Случи. Вполне возможно, что лесистая и холмистая местность по Збручу также входила в этот лес. В этом глухом и малообжитом галицком Понизье возник культовый центр язычников, «ушедших в дебри». Святилища на Збруче и образовавшаяся около них колония язычников существовали, по-видимому, спокойно, население занималось хозяйственной деятельностью, на святилищах происходили богослужения. Оживление здесь началось во второй половине XII – первой половине XIII в., когда резко возросло количество и значимость жертвенных даров, человеческих жертвоприношений, возникли новые культовые объекты (табл. 3). Многие жертвы – хорошо датированные вещи – были принесены на святилище в середине XIII в., уже во время начавшегося татаро-монгольского нашествия. В это время здесь усилился приток молящихся, просящих у старых богов помощи и защиты, чего не смог им дать христианский бог. |
| обнаружены также на сев.-вост. выступе горы Крещатицкого парка над Днепром, на Батыевой горе, над Лыбедью. В 60-70-х гг. XIX в. могильник на Батыевой горе насчитывал более 200 курганов. Захоронения киевских некрополей осуществлены по 2 обрядам: трупосожжению и трупоположению. Каждый из них имеет свои отличия в характере могильных ям, могильных сооружений, в инвентаре, в ориентации и т. д. В киевском некрополе обнаружены захоронения в гробах, больших срубных гробницах, погребения с конем, с разнообразным инвентарем: оружием, вещами личного пользования, ожерельями, сережками, подвесками, крестиками, пряжками, накладками на пояс, застежками-фибулами и т. п. Такие различия свидетельствуют не только об этнической, но и о социальной неоднородности населения К. в IX-X вв. Наряду с многочисленными рядовыми погребениями в киевских могильниках есть значительное количество богатых захоронений. Прежде всего это относится к погребениям в срубных гробницах, раскопанных на Старокиевской горе и в районе Кирилловских высот. Здесь найдены утонченные изделия из золота и серебра, остатки дорогой одежды, араб. дирхемы, пышно украшенное оружие. Обнаруженный материал не оставляет сомнения в том, что в срубных гробницах захоронена киевская знать. К. в древнерусский период: история и топография Кон. Х - сер. XIII в.- время наиболее бурного роста территории К., расцвета экономики и культуры. О роли и значении К. этого периода красноречиво свидетельствует Никоновская летопись в статье под 1155 г.: «…и кто убо не возлюбитъ Киевского княжения, понеже вся честь, ï слава, и величество, и глава всмъ seмлeмъ Рускимъ Киевъ и отъ всхъ дальнихъ многихъ царствъ стицахуся всякие человцы, и купцы, и всякихъ благихъ от всхъ странъ бываше в немъ» (ПСРЛ. Т. 9. С. 202). Древний Киев в границах кон. X — нач. XI в. («град Владимира»). Фрагмент макета. Д. П. Мазюкевич. 1968 г. (Национальный историко-культурный заповедник «София Киевская») Древний Киев в границах кон. X — нач. XI в. («град Владимира»). Фрагмент макета. Д. П. Мазюкевич. 1968 г. (Национальный историко-культурный заповедник «София Киевская») В кон. Х - нач. XI в. сформировалась основная топографическая структура древнего К.: защищенный валами Верхний город на Старокиевском плато и внизу, на берегу Днепра,- Подол, торговый и ремесленный район с гаванью, где была сосредоточена большая часть населения К. Вокруг этих районов развивалась древнекиевская околица (Печерское плато, горы Щекавица и Хоревица, Дорогожичи, Кудрявец, Оболонь) с княжескими и пригородными селами, со сторожевыми заставами, с мон-рями (Берестово, Угорское, Предславино, Китаево, Дорогожичи и др.). Все они были ориентированы на город с его столичными функциями и составляли единую киевскую агломерацию. Эта структура усложнялась: отдельные части добавлялись, иногда меняли свои функции или отмирали, но главные черты древнего города сохранялись вплоть до 30-х гг. XIX в., основная линия градостроительного развития К. продолжается и в наст. время. |
| Активный процесс каменного строительства продолжался и после вокняжения Иоанна III Васильевича. Мн. строительные работы в Кремле и за его пределами в 60-х гг. XV в. связаны с деятельностью купца-сурожанина В. Д. Ермолина. В 1467 г. мастерами, возглавляемыми Ермолиным, был обновлен собор Вознесенского мон-ря. 27 июля 1462 г. освящена построенная им близ Фроловских ворот на территории Афанасиевского монастыря каменная ц. свт. Афанасия Александрийского с приделом вмч. Пантелеимона на месте деревянного храма, известного с 1386 г. (ПСРЛ. Т. 23. С. 157). В 1514 г. эта белокаменная церковь была заменена кирпичной, в некоторых летописях именуемой храмом святителей Афанасия и Кирилла Александрийских (Там же. С. 200). В сер. XVI в. Афанасиевский мон-рь стал подворьем Кириллова Белозерского мон-ря. Все постройки Кирилловского подворья, включая упоминаемую выше церковь, были разобраны в 1776 г. ( Выголов. 1988. С. 27-30). В 1462 г. Ермолин также организовал поновление городской стены «каменемъ» от «Свибловы стрельницы» до Боровицких ворот, в 1464 г. при его участии был поставлен «святый великий мученик Георгий на воротех на Фроловьских, резан на камени», а в 1466 г.- вырезанный из камня «святый великий мученик Дмитрей», там же, но «изнутри града» (ПСРЛ. Т. 23. С. 158). Возможно, летописи сообщают не о всех каменных строительных работах, производившихся в этот период в Кремле. Однако и того, что известно, достаточно для опровержения утверждения А. Контарини, пребывавшего в Москве с 26 сент. 1476 по 21 янв. 1477 г.: «Город Московия расположен на небольшом холме; он весь деревянный, как замок, так и остальной город». В Кремле в это время появляется все больше новых построек, выполненных из кирпича. В 1471 г. на дворе купца Торокана (Федора Таракана, см.: Выголов. 1988. С. 105-109) «у градной стны» возле Фроловских ворот построили кирпичные палаты (ПСРЛ. Т. 20. Ч. 1. С. 282). В 1473 г., после сильного пожара перед началом осени, для митр. Геронтия, только что поставленного на митрополичью кафедру, возвели у его двора в Кремле «врата кирпичемъ кладены ожиганымъ», а на самом дворе заложили палаты. В 1474 г. «Митрополитъ Геронтеи свершилъ палатоу кирпичноу на соемъ двор на четырех подъклтехъ каменныхъ, а вшелъ в нее жити ноября въ 13» (Там же. Т. 18. С. 247, 249 и др.). |
| В 1459 г., после победы над татарами во главе с Сеид-Ахметом, ханом Синей (Ногайской) Орды, рус. воинства под предводительством княжича Иоанна, сына вел. кн. Василия Тёмного, по распоряжению свт. Ионы «ради их похвалы» был сооружен каменный придел в честь Похвалы Пресв. Богородицы возле юж. двери близ алтаря Успенского собора (ПСРЛ. Т. 18. С. 212 и др.; Выголов. 1988. С. 59 - 64). В 1460 г. на Троицком подворье по заказу игум. Вассиана (Рыло) была поставлена белокаменная ц. в честь Богоявления. Возникновение этого монастырского подворья в Кремле датируют 60-80-ми гг. XIV в., основываясь на записях во Вкладной (1673) и Кормовой книгах Троице-Сергиева мон-ря. Спустя 20 лет здание храма, сильно обгоревшее во время пожара 1479 г., было разобрано и выстроено вновь, но уже из кирпича (ПСРЛ. Т. 39. С. 147 и др.; Выголов. 1988. С. 20-22). В 1460 г. повелением вел. кн. Василия Васильевича Тёмного близ его двора и против двора его сына кн. Юрия Дмитровского заложили, а в следующем году возвели «церковь камену Рождество Иоанна у врат Боровитскых, а прежде бе древяна». Храм Рождества св. Иоанна Предтечи под Бором был построен, по-видимому, из белого камня на месте деревянной церкви, о к-рой летописец сообщает: «Глаголютъ же, яко то пръваа церковь на Москве, на том месте боръ былъ и церковь та в томъ лесу срублена была тогды, та же и соборнаа церковь была при Петре митрополите и дворъ митрополич туто же былъ, иде же ныне дворъ княжь Иванов Юрьевича [Патрикеева]». Согласно Львовской летописи, в новом, каменном храме по желанию вел. князя был размещен придел во имя прп. Варлаама Хутынского, что было связано с чудесным событием, происшедшим во время пребывания кн. Василия Тёмного в Новгороде в 1460 г. Церковь Рождества св. Иоанна Предтечи серьезно пострадала во время пожара 1493 г. (тогда был упом. имевшийся у нее подклет, в котором хранилась казна вел. кнг. Софии (Зои) Фоминичны Палеолог) и была перестроена в 1508 г. в кирпиче (ПСРЛ. Т. 18. С. 214 и др.; Выголов. 1988. С. 20 - 27). |
| В дек. 1545 г., по сообщению Летописца начала царства (редакции 2-й пол. 50-х гг. XVI в.), ряд опальных бояр царь «пожаловал» вслед. заступничества за них митрополита (ПСРЛ. Т. 13. С. 147). После совещания Иоанна IV с митрополитом о буд. браке 13 дек. 1546 г. и молебна 14 дек. попавшие в опалу сановники по «печалованию» М. были вел. князем прощены. В нояб. 1547 г. «по печалованию» М. царем были прощены бежавшие в Великое княжество Литовское, но затем схваченные кн. М. В. Глинский с матерью и кн. И. И. Турунтай-Пронский (ПСРЛ. Т. 29. С. 54-55). Став митрополитом, М. способствовал выходу страны из глубокого внутриполитического кризиса. Первым шагом в этом направлении было решение о царском венчании Иоанна IV. Царский титул был необходим, чтобы, в частности, утвердить представление об особой роли правосл. России на новом этапе мировой истории, к-рое разрабатывало иосифлянское духовенство. Как писал М. Василию III, «от вышняа Божиа десница поставлен еси самодержец и государь всея Русии, тебя, государя, Бог в себе место избра на земли и на свой престол вознес посади, милость и живот тебе поручи всего великого православиа» (ДАИ. Т. 1. 25. С. 22). Вместе с тем это решение должно было повысить престиж монарха внутри России и укрепить его власть, что позволило бы прекратить конфликты среди политической элиты, нормализовать ее отношения с населением. М. постоянно участвовал в совещаниях, предшествовавших венчанию, одним из них он руководил. По сведениям «Царственной книги» (10-го т. Лицевого летописного свода 60-70-х гг. XVI в.), в них участвовали и приглашенные митрополитом бояре, «которые в опале были», так что соответствующее решение было принято от имени «всех бояр» (ПСРЛ. Т. 13. 450-451). 16 янв. 1547 г. в московском Успенском соборе М. венчал Иоанна IV Васильевича царским венцом. Это событие явилось важным итогом развития национального самосознания и российской государственности. Вместе с царским титулом государь воспринял регалии и прерогативы византийских императоров, благодаря чему Российское царство становилось центром правосл. мира. При венчании митрополит произнес молитву, в которой выражалась надежда на победу над «варварскими языки» (имелось в виду, прежде всего, очевидно, Казанское ханство), на то, что царь будет «опасным хранителем» Церкви, а также просьба о том, чтобы у царя было «еже к послушным милостивое око», «да судит люди твоя правдою и нищих твоих судом спасет» (Там же. С. 150). После венчания М. обратился к Иоанну IV со святительским поучением, в к-ром, в частности, говорилось: «Бояр же своих и вельмож жалуй и бреги по их отечеству и ко всем же князем и княжатам, и детем боярским, и к всему христолюбивому воинству буди приступен и милостив и приветен, по царьскому своему сану и чину» ( Барсов. 1883. С. 82; Идея Рима в Москве XV-XVI вв.: Источники по истории рус. обществ. мысли. Roma, 1989. С. 78-95). |
| 6 июня К. принял участие в крестном ходе по случаю отпуска патриарха Макария Антиохийского (Дворцовые разряды. 1852. Стб. 769). 11 июня патриарх Макарий и К. приехали в Николо-Угрешский мон-рь, откуда они отправились в Казань, а проводив патриарха «да Казани велено ему ехать к себе в Тоболеск» (Там же. Стб. 780, 789-790). В столицу своей митрополии К. прибыл 20 дек. 1668 г. (ПСРЛ. Т. 36. С. 163). В 1669 г. в Тобольске по царскому указу состоялось шествие на осляти с участием К. и воеводы А. П. Акинфова; этот обряд соблюдался до 1676/77 г. (ПСРЛ. Т. 36. С. 163-164). В янв. 1675 г. приехавший в Тобольск стольник А. П. Салтыков в соборной церкви произнес К. царское «милостивое жалованное и призрительное слово». По этому случаю состоялся молебен о царском многолетном здравии (ПСРЛ. Т. 36. С. 166). О хозяйственной деятельности К. сохранилось мало свидетельств. В сер. 60-х гг. XVII в. в Тобольском у. активно шли поиски «государевой прибыли» за счет выделения десятинной пашни, переписки ясачных людей, переоброчки и т. п. По мнению А. А. Преображенского, в рамках этих мероприятий К. должен был отказаться от пашенной земли архиерейского дома под Тобольском, получив «обещание земельных пожалований в других местах» ( Преображенский. 1972). Вскоре после смерти К. царю было подано челобитье «Тобольских, Тюменских юртовских служилых и захребетных и ясачных Татаровя, да Верхотурские и Верхотурского уезду пашенных и оброчных крестьян» о том, что еще в 1665/66 г. их старинные вотчинные рыбные ловли были без царского указа отданы из приказной избы на оброк К. Челобитчики сетовали, что у мн. иноземцев и рус. людей земли и угодья, где «ловят всякого зверя, бобры и выдры, и хмель и орловые гнезда» в разных местах, были захвачены слободчиком, к-рый призывал к себе на помощь архиерейского сына боярского Якова Бязева с товарищами, «насильством» сгоняя людей с земли. Так же поступали и власти верхотурского Никольского, Невьянского и др. мон-рей. На основании царского указа были пересмотрены старые грамоты и переписные книги и дачи. Особо при этом отмечалось, что «звериных угодий и промыслов архиепископом и Корнилию митрополиту и в монастыри, по нашему великого государя указу, нигде не давано и ныне не дают» (АИ. Т. 5. 32. С. 49-51; ДАИ. Т. 8. С. 192-194). Расследование в Якутском у. было произведено в авг.-сент. 1679 г., оно показало, что никаких владений за К. в городе и уезде не числится, и лишь на посаде стоит Спасский мон-рь, основанный в 1663/64 г. по грамоте архиеп. Симеона. Однако и этот мон-рь невелик (8 старцев) и беден (ДАИ. Т. 8. С. 203-205). |
| Рус. летописные источники близки по времени написания к событиям и практически одновременны, но при этом тексты содержат разночтения. Самостоятельностью обладает рассказ в 3-й Псковской летописи (Строевский список, 60-е гг. XVI в.): «…божиимъ гнвомъ загорся город немецкии Ругодиво, месяца маия в 11 день, а сказывают от того: варил Чюдин пиво, да образ чюдотворца Николы тотъ Чюдин подкинул под котелъ, и от того пламень шибся и весь город выгорл, а образ съблюдеся цлъ. И наши воеводы, с Ыванягорода… вскоре прешли рекоу Наровоу и, приступивъ, взяли град, а Немець отпустиша и Чюдь из града, и тоуто же в городе нашли пречистая богородица образъ Одигитриа, Пядницоу и Николин образ в пепелоу цлы» (ПСРЛ. Т. 5. Вып. 2. С. 235-236; то же - Там же. Т. 4. С. 310). Основная и самая полная версия событий, прослеживающая чудо от икон Божией Матери «Одигитрия» и свт. Николая Чудотворца, их прославление в Ругодиве и перенесение сначала в Вел. Новгород, а затем в Москву, содержится во 2-й редакции «Летописца начала царства» (60-е гг. XVI в.). Она несколько иначе сообщает о поругании иконы свт. Николая: «Варил Немчин пиво да исколол Николы чюдотворца образ да тем огонь подгнечал, и сшел пламень и пожег все домы»; далее следуют уточнения в отношении места и характера обретения иконы Божией Матери: «…а как воеводы взяли ворота (город был взят через Русские (Карья) и Вируские (Колыванские) ворота.- Коченовский. 1991. С. 28) и в город вошли, и увидели: на великом пламени образ Пречистые лежит лицем на огонь, и образ взяли ничем не врежен, а в другом месте нашли Николин образ, и от того времени, как образ поимали, огонь учал тишати»; в качестве дня взятия Ругодива указано церковное празднование «на обновление Царяграда и на память святаго мученика Мокея, в среду на пятой недели по Пасце (11 мая.- Авт.)» (ПСРЛ. Т. 20. Ч. 2. С. 594; Там же. Т. 13. Ч. 1. С. 295 - Никоновская летопись по списку Оболенского). В восходящем к Никоновской летописи списке, датированном его владельцем и издателем А. Н. Лебедевым XVII в., повествование предваряется названием раздела, к-рое связывает чудо непосредственно с иконой свт. Николая Чудотворца (Летописец Русский (Московская летопись)//ЧОИДР. 1895. Кн. 3. С. 92). |
| почитание В. С. активно поддерживается московским великокняжеским домом. Во имя В. С. был крещен серпуховской кн. Владимир Андреевич Храбрый, родившийся 15 июля 1353 г. В «Слове о житьи и о преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя Рускаго» (по предположению Г. М. Прохорова, составлено в кон. XIV - нач. XV в.) блгв. кн. Димитрий Иоаннович Донской прославляется как «отрасль благополодъна и цвет прекрасный» «царя Володимера, новаго Костянтина, крестившаго Роускую землю» (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 351-352). В 1389 г. по заказу кнг. Марии Александровны, вдовы вел. кн. Московского Симеона Иоанновича Гордого, был вышит воздух «Спас Нерукотворный с предстоящими святыми», где в числе 8 святых представлены вмч. Димитрий Солунский и В. С.- св. покровители князей Димитрия Донского и Владимира Храброго. В нач. XV в. на княжеском дворе «в садех» за Москвой (совр. Старосадский пер. в Москве) уже существовала каменная ц. во имя В. С. (упом. в духовной грамоте вел. кн. Московского Василия I Димитриевича , составленной ок. 1417.- ДДГ. 21. С. 58; в 1514-1516 на месте этого храма архит. Алевиз Новый построил церковь с тем же посвящением (ПСРЛ. Т. 30. С. 141), храм неоднократно перестраивался, в 1991 в нем возобновились богослужения). Осада Корсуни войском кн. Владимира. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 60 об.) Осада Корсуни войском кн. Владимира. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 60 об.) В 1-й пол. XV в. почитание В. С. приобрело черты церковно-гос. празднования. В ходе борьбы против Флорентийской унии на рус. почве была сформулирована идея о преемственности Московской Руси по отношению к Киевской, отразившаяся, в частности, в формуляре великокняжеских грамот, неотъемлемой частью к-рых стало обращение к «нашему прародителю, святому и равноапостольному великому князю Киева и всея Руси Владимиру» ( Поппе. С. 44). Поминание «великаго и благочьстиваго царя и князя Владимира» включается в предисловия к синодикам мон-рей и кафедральных соборов (Синодик ростовского Успенского собора, 2-я четв. |
| Согласно Новгородской 2-й (Архивской) летописи XVI в., сохранившей нек-рые уникальные известия за XV в., мн. осужденных еретиков направили в Новгород, где они были подвергнуты наказанию: «Повеленьем великого князя Ивана Васильевича всея Руси и по благословению пресвященнаго митрополита Зосимы Генадеи владыка овех велел жечи на Духовском поли, а инех торговои казни предали, а овех в заточении посла, а инии в Литву збежали, а инии в Немцы» (ПСРЛ. Т. 30. С. 200). Летописное сообщение дополняет прп. Иосиф Волоцкий, в «Сказании о новоявившейся ереси» повествующий о том, что прежде казни архиепископ велел за 40 верст от города посадить осужденных на лошадей лицом к хвосту. Еретики были одеты в вывернутую наизнанку одежду, на головах у них были берестяные шлемы с мочальными хвостами и венки из сена и соломы, на каждом из осужденных была надпись: «Се есть сатанино воиньство». «И повеле их водити по граду, и сретающимь их повеле плевати на них, и глаголати: «Се врази божии и христианьстии хулници!»» ( Казакова, Лурье. Антифеодальные еретические движения. С. 472). Сожжение еретиков в Новгороде в 1490 г. стало 1-м опытом внедрения на Руси зап. инквизиционной практики, не свойственной ранее восточнохрист. Церкви. Через месяц после Собора, 18 нояб., в Москве был хиротонисан Коломенский еп. Авраамий, «а Новгородцкии архиепископ Генадии грамоты своя полныя не прислал на его благословение» (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 529). Г. опасался поставления кого-либо, кто служил и причащался с еретиками, и советовал не совершать хиротонию Коломенского владыки (имени к-рого он не знал) до окончания дела жидовствующих. Мнение Г. в Москве было, однако, проигнорировано. Свт. Геннадий, архиеп. Новгородский. Собор Новгородских святых. Икона. 60-е гг. XX в. (ц. ап. Филиппа в Вел. Новгороде). Фрагмент Свт. Геннадий, архиеп. Новгородский. Собор Новгородских святых. Икона. 60-е гг. XX в. (ц. ап. Филиппа в Вел. Новгороде). Фрагмент В сент. 1492 г., по сведению позднейшего Хронографа С. И. Кубасова (РНБ. |
| Не ранее кон. XVI в. были созданы 2 переработки «Сказания о Юрии Святославиче»: «Повесть о благоверной княгине Иулиании, супружнице великого князя Симеона Мстиславича Вяземского» и «Сказание о убиении святаго князя Симеона Мстиславича Вяземского и целомудренныя его княгини Иулиании и о князе Юрии Смоленском». В центре «Повести о благоверной княгине Иулиании...» - образ И. Автор заимствовал из «Сказания о Юрии Святославиче» только рассказ о гибели вяземских князя и княгини и дополнил его повествованием о мощах И. (обретение, погребение, чудотворения). В XVII-XIX вв. «Повесть о благоверной княгине Иулиании...» подвергалась редактированию, дополнялась сведениями о чудотворениях от мощей святой (более 50) и была переработана в Житие И. «Сказание о убиении святаго князя Симеона Мстиславича...» отличается краткостью и дидактическим характером. При заимствовании были значительно сокращены 1-3-я части «Сказания о Юрии Святославиче», отброшена последняя часть. Биография Мц. Иулиания Вяземская. Роспись ц. Благовещения Пресв. Богородицы в Торжке. 60-е гг. XIX в. Мц. Иулиания Вяземская. Роспись ц. Благовещения Пресв. Богородицы в Торжке. 60-е гг. XIX в. О происхождении И. ничего не известно. В XIX в. была создана легенда о том, что И. род. в Торжке, была дочерью боярина Максима Даниловича Гостомыслова, убитого новоторжцами из-за его преданности вел. кн. Василию I. Из летописей известно о расправе жителей Торжка над сторонником Московского вел. князя новоторжцем Максимом на Пасху в 1393 г.: «Убиша новоторжьци доброхота великого князя новоторжьца Максима на Велик день» (ПСРЛ. Т. 6. С. 123). Убитый Максим назван боярином только в поздней Никоновской летописи (ПСРЛ. Т. 11. С. 154). Фактов, подтверждающих то, что он имел отца по имени Даниил, нет, но в отцы ему могли приписать, в частности, Данилу Кузмина, упоминающегося в летописях под 6866 (1358) г. Впервые имена и фамилия вымышленных родителей И.- боярина Максима Даниловича и Марии Никитишны появились в работе прот. В. Ф. Владиславлева, фамилия (в XV в. фамилий не было), очевидно, образована автором от имени 1-го новгородского посадника Гостомысла. «Новоторжская» биография И. закрепилась в церковных изданиях XIX - нач. XX в. |
|
|
