| После сих слов немедленно бывает пресуществление: хлеб пременяется в истинное Тело Христово, а вино – в истинную Кровь; остаются только одни виды их, представляющиеся взору» 401 . Затем оно отразилось в «Послании патриархов Восточно-кафолической Церкви о православной вере», где сказано, что «по освящении хлеба и вина остаются уже не сами хлеб и вино, но сами Тело и Кровь Господни под видом и образом хлеба и вина» и что «каким мы обязаны поклонением Самому Господу нашему Иисусу Христу, таким же – Телу и Крови Господней» 402 . Отсюда оно вошло в русские труды по догматическому богословию. Митрополит Макарий, излагая православное учение об освящении евхаристических хлеба и вина, отождествил значение слов «преложение» и «пресуществление». Говоря о преложении, он сделал примечание: «Слово „пресуществление» – μετουσωσις, transsubstantiatio, выражающее совершенно ту же самую мысль, начало входить в употребление на Западе с половины XI века, а на Востоке – с XV, когда встречается оно у Геннадия, патриарха Константинопольского … С того времени слово это, как правильно и весьма сильно выражающее мысль догмата, стало постоянно употребляться Православной Церковью наравне со словом „преложение " " 403 . Принятие Православным Востоком римско-католического учения о Евхаристии исторически объясняется тем, что богословская наука на Востоке в условиях турецкого порабощения греков находилась в состоянии упадка, в России же до XIX столетия существовали только две высшие богословские школы – Киевская и Московская духовные академии, богословское образование в которых находилось по крайней мере до середины XVIII века под влиянием римскокатолического. Православное богословие не может согласиться с римско-католическим учением о пресуществлении уже потому, что это учение не святоотеческое. Архиепископ Дюссельдорфский Алексий по этому поводу пишет, что Тридентский Собор зашел далеко, утверждая, что хлеб перестает быть хлебом и вино – вином, потому что в этом случае получается «овеществленное» присутствие Христа, не такое, о каком молится Церковь словами μετβλλειν, μεταρρυθμσαι. |
| Ее евхаристическое собрание будет „трапезой Господней», на которой будет собран весь народ Божий. Эти двое или трое будут „свидетелями Христовыми» на земле. Если это произойдет, то в этом будет трагизм человеческой истории. Не будем оправдывать самих себя словами Христа, где двое или трое собраны во имя Его, там и Он, так как наше время еще не „жатва» и наша Церковь не состоит из двух или трех. Поймем, что наш величайший грех заключается в том, что в местной Церкви, насчитывающей несколько сотен или несколько тысяч верных, евхаристическое собрание происходит действительно в пустом храме или в мистически пустом храме, когда верные на возглас „Приступите» отвечают безмолвием. В этом безмолвии есть нечто мистически страшное. „Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, пойду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» ( Откр. 3, 20 ).» Но мы отказываемся от Его трапезы и остаемся безмолвными на Его призыв. В этом безмолвии есть некий суд над нами. Допустим, что человечески можно оправдать это безмолвие, но оно остается безмолвием. Мы должны понять и пережить этот трагизм. Понять, что за ним лежит предельная индивидуализация, и пережить эту индивидуализацию как наш личный грех перед Христом. Мы должны понять, что в Церкви нет священнодействий, которые совершаются сами по себе или над отдельными членами вне остальных членов, но что всегда и везде священнодействует Церковь как собрание народа Божиего» 451 . Высшей жертвой Богу является Его прославление. О такой жертве нельзя сказать «Твоя от Твоих Тебе приносяще». В мире ничто не принадлежит человеку. Все Божие. Человеку принадлежит только врожденная ему свобода воли. Благодаря последней он может быть равнодушным к Богу, может даже хулить Его и может прославлять. Последнее составляет истинный дар человека Богу. Показательно, что древнейшая часть анафоры – префацио – содержала исключительно доксологии и евхаризмы, и все анафоры, без исключения, начинаются прославлением Бога. В Климентовой литургии это весьма пространное, славословие Богу как Творцу космоса и Отцу Сына Божия, Иисуса Христа, через Которого было совершено спасение человечества. |
| Ириней Лионский , объясняя слова апостола Павла «мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его» ( Еф. 5, 30 ), говорит: «И эта плоть питается от чаши Его, которая есть Кровь Его, и растет от хлеба, который есть Тело Его. И как виноградное дерево, посаженное в землю, приносит плод в свое время или пшеничное зерно, упавшее в землю и истлевшее, во многом числе восстает силой Духа Божия, все содержащего, а это потом, по премудрости Божией, идет на пользу человека и, принимая Слово Божие, становится Евхаристией, которая есть Тело и Кровь Христовы, так и питаемые от нее тела наши, погребенные в земле и разложившиеся в ней, в свое время восстанут, так как Слово Божие дарует им воскресение во славу Бога и Отца, Который это смертное облекает бессмертием и тленному даром дает нетление» 372 . Вера Церкви в значение Евхаристических Даров как Тела и Крови Христовых отражена в той или иной форме во всех анафорах, включая анафоры еретиков Нестория 373 , Севира 374 , Диоскора 375 . Иоанн Златоуст посвятил церковному пониманию Евхаристии несколько гомилий. В гомилии LXXXII на Евангелие Матфея он говорит: «Христос не предал нам ничего чувственного, но все духовное, только в чувственных вещах. Так и в крещении чрез чувственную вещь – воду – сообщается дар, а духовное действие состоит в рождении и возрождении, или обновлении. Если бы ты был бестелесен, то Христос сообщил бы тебе сии дары бестелесно, поскольку же душа твоя соединена с телом, то духовное сообщает Он тебе чрез чувственное. Сколь многие ныне говорят: „Желал бы я видеть лицо Христа, образ, одежду, сапоги!» Вот ты видишь Его, прикасаешься к Нему, вкушаешь Его. Ты желаешь видеть одежды Его, а Он дает тебе не только видеть Себя, но и касаться, и вкушать, и принимать внутрь. Итак, никто не должен приступать с небрежением, никто с малодушием, но все с пламенной любовью, все с горячим усердием и бодростью. Ибо если иудеи ели агнца с готовностью, стоя и имея сапоги на ногах и жезлы в руках, то гораздо более тебе должно бодрствовать, потому что они готовились идти в Палестину, посему и имели вид путешественников, а ты готовишься идти на небо» 376 . |
| Если «плоть и кровь» в отношении людей выражают их психо-физическую, недуховную природу, то в отношении Иисуса Христа они означают дифисию Его как Богочеловека, в силу которой Он алкал, жаждал и насыщал малым количеством хлебов многие тысячи людей, утомлялся, скорбел и болел, исцелял больных и одержимых злыми духами, умер на кресте и восстал из гроба, но не выражают Его превечного Божественного бытия и ипостасных свойств. По учению Златоуста, Сам воплотившийся Сын Божий в Евхаристии предлагает нам ту плоть и кровь, благодаря которым Он сделался родственным нам: «Я восхотел быть вашим братом; Я ради вас приобщился плоти и крови. И эту плоть и кровь, чрез которые Я сроднился с вами, Я опять преподаю вам» ( Πλιν ατν μν την σρκα και τ αμα, δι ν συγγενς γενμην, κδδωμι) 384 . Златоуст говорит, что Христос «Сам питает нас Собственной Кровью» ( Ατος μας τρφει οικεω αιματι) и «мы делаемся одним телом Христа в одной плоти (с Ним. – Я. Χ)» ( και γεγναμεν ημες Χρστου σμα εν και σαρξ μα) 385 . И с этой Плотью Христос вознесся на небо. «Илия, – говорит Иоанн Златоуст , – оставил своему ученику милоть, а Сын Божий, возносясь, оставил нам Плоть Свою. Илия сам остался без милоти, а Христос и нам оставил Плоть Свою, и с нею же вознесся» ( Χριστς και κατλιπε και εχων ( σρκα) νλθεν) 386 . Учение строго православное, признающее реальное присутствие в евхаристических хлебе и вине Плоти и Крови Господней и далекое от средневекового, вызвавшего культ поклонения Телу Христову. Поэтому в Православной Церкви священник, преподавая святое Причастие, говорит: «Причащается раб Божий (имярек) честнаго и святаго Тела и Крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа», но не «причащается раб Божий (имярек) Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». Иоанну Златоусту мы обязаны раскрытием православного учения о Евхаристии как никому другому из отцов Церкви. Однако и у других отцов встречаются высказывания, отражающие всеобщую веру Церкви по этому вопросу. Афанасий Великий писал: «Хотя в одном Писании написано о Божестве Сына и о теле от Марии, которое Сын ради нас понес на Себе, однако же мы, как разумные ученики единого истинного Учителя, распознаем каждое изречение Писания. Посему все речения и дела унизительные разумей написанными о теле Иисусовом, все же славные письмена – о Божестве Слова… О Его теле Давид пророчески говорит от Отчего лица: „Седи одесную Мене, дóндеже положу враги Твоя подножие ног Твоих» [ Пс. 109,1 ]. Чрез сие-то тело Он соделался и наименован Господь Святителем и Посланником в таинстве, которое преподал нам, говоря: „Сие есть Тело Мое, за вас предаваемое и Кровь нового, а не ветхого завета, за вас изливаемая». Божество не имеет ни тела, ни крови, виновником же сего соделался человек от Марии, которого понесло на Себе Божество» 387 . «Слово стало плотью, и от Марии Девы произошел человек по нашему подобию… И мы обожаемся, причащаясь не тела какого-либо человека, но приемля Тело Самого Слова» 388 . |
| С установлением после I Вселенского Собора единого для всей Церкви дня празднования Пасхи в христианской письменности исчезают мнения, подобные высказанным Климентом Александрийским и Ипполитом Римским . «Для чего же Господь совершил пасху? – спрашивает св. Иоанн Златоуст и отвечает: – Для того, чтобы во всем, что Он совершал даже до последнего дня, показать, что Он не противится закону» 22 . В другой гомилии Иоанн говорит: «Для чего Христос совершил это таинство во время пасхи? Для того, чтобы ты из всего познавал, что Он есть законодатель Ветхого Завета и что написанное в этом Завете служит прообразом и полагает и самую истину» 23 . В беседе о предательстве Иуды Златоуст, объясняя слова апостолов «где хощеши уготоваем Ти ясти пасху?» [ Мф. 26, 17 ], говорит: «Какую пасху? Не эту нашу, а пока иудейскую. Ту именно приготовили ученики, а эту – нашу – Он Сам приготовил, и не только Сам приготовил ее, но и Сам же Он стал Пасхой. „Где хощеши уготоваем Ти ясти пасху?» Это была иудейская пасха, та, которая получила начало в Египте. Для чего же Христос вкушал ее? Для того, чтобы исполнить все, требуемое законом. Он, когда и крестился, говорил: „Тако бо подобает нам исполнити всяку правду» [ Мф. 3, 15 ]… Дабы кто-нибудь не сказал, что Он потому уничтожил закон, что не мог исполнить его, как тяжелый, трудный и неудобоисполнимый, Он сначала исполнил его весь, а потом и отменил. Поэтому Он совершал и пасху, что пасха была предписана законом» 24 . Позднее Иоанн Дамаскин писал: «В горнице святого и славного Сиона, со Своими учениками, съев ветхую Пасху и исполнив Ветхий Завет , Он умывает ноги учеников [см. Ин. 13, 1 сл.], показывая знамение Святого Крещения. Потом, преломив хлеб, Он передавал им, говоря: „Приимите, ядите: сие есть Тело Мое» [ Мф. 26, 26 ], „еже за вы ломимое» [ 1Кор. 11, 24 ] „во оставление грехов» [ Мф. 26, 28 ]. Подобным же образом, взяв также и чашу с вином и водой, Он передал им, говоря: „Пиите от нея вси; сия бо есть Кровь Моя, Новаго Завета, яже за многия изливаема во оставление грехов „[ Мф. 26, 27–28 ]: сие творите в Мое воспоминание» [ 1Кор. 11, 25 ]» 25 . Святоотеческий взгляд на Тайную вечерю как на пасхальную получил отражение в православной гимнографии. В трипеснце Великой Среды Андрей Критский говорит: «Горница постланая прият Тя, Создателя, и стаинники, и тамо пасху скончал еси, и тамо соделал еси таинства, тамо бо двема посланома ныне ученикома Твоима, пасха уготовася Тебе» (песнь 1-я, тропарь 1-й); «Законное скончав повеление, скрижали законныя написав на Синаи, снеде убо пасху древнюю и сеновную; бысть же пасха тайная и живожертвенная» (песнь 8-я, тропарь 1-й). «Украсися вечеря и уготовася Тебе пасха, якоже рекл еси, Христе», – говорит Андрей Критский в трипеснце Великого Четверга (песнь 1-я, тропарь 1-й). В стихах к синаксарю Великого Четверга читаем: «Сугубая вечеря, пасху бо закона носит, и пасху новую, Кровь, Тело Владычнее». |
| Стёпкин Вячеслав, диакон. Святитель Василий Великий в русской патрологической науке. – Загорск, 1989. Стригунов Сергий, протодиакон. Взгляды святого Василия Великого на отношение христианина к обществу по его творениям. – Л., 1974. Стригунов, Сергей, протодиакон. Святитель Василий Великий о христианском миротворчестве//Журнал Московской патриархии. – 1981. – 2. Таранов П.С. Философия изнутри: 70 мудрецов, философов, мыслителей от Соломона до Шопенгауэра. – М.: Остожье, 1996. – Т. 2. Успенский Н.Д. Анафора (опыт историко–литургического анализа)//Богословские труды. – М., 1975. – Сб. 13. Успенский Н.Д. Евхаристии св. Василия Великого и св. Иоанна Златоуста ( в чине православной литургии)//БТ.– 1963. – Сб. 2. Успенский Н.Д. Спасающие и освящающие действия Божии через Святого Духа в богослужении и таинствах//БТ.– 1964. – Сб. 3. Устименко Ф. Нравственное учение св. Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. – Загорск, 1957. Федотова М.С. “Аскетический текст” как тип текста//Византийское богословие и традиции религиозно–философской мысли в России – СПб., 2000. (VERBUM – Вып. 3). Фельми К.Х. Введение в современное православное богословие. – М.: Отдел религиозного образования и катехизации Московской Патриархии, 1999. Филарет (Гумилевский), архиепископ. Исторический обзор песнопевцев и песнопений греческой церкви: (Репринтное издание). – Свято–Троицкая Сергиева Лавра, 1995. С.91–108. Филарет (Гумилевский), архиепископ. Историческое учение об отцах Церкви/Репринтное издание в 3–х томах. – М.: б.и., 1998. – Т. 2. С.96–119. Флоровский Г.В. Восточные отцы Церкви. – М.: АСТ, 2002. Хрептак В. Отношение св. Василия Великого к Церкви. – Л., 1967. Христианство: Словарь. – М.: Республика, 1994. Царев А. Переписка св. Василия Великого со св. Амфилохием Иконийским. – Л. 1965. Четырова Л.Б. Концептуализация труда в сочинениях капподокийцев//Византийское богословие и традиции религиозно–философской мысли в России – СПб., 2000. (VERBUM – Вып. 3). Шабуров Н. Василий Великий//Католическая энциклопедия. – М.: Изд–во Францисканцев, 2002. – Т. 1. |
| Попытку объявить многообразие сохранившихся литургий на основе расхожего представления новозаветной библеистики о первоначальном различии между вероучением и практикой «иудеохристианских» и «Павловых» общин предпринял Ганс Лицманн (†1942), выделивший среди традиционных анафор два основных типа – «египетский» и «западный», и отнесший к первому типу анафору Евхология Серапиона 20 , ко второму – евхаристическую молитву «Апостольского предания» 21 . «Египетский» тип, по Лицманну, восходил к молитвам IX-X глав «Дидахэ» и традиции совместных трапез Господа Иисуса с учениками (при этом, поскольку евангельские описания таких трапез, как правило, не сообщают об употреблении вина, Лицманн полагал, что раннехристианская Евхаристия совершалась только на хлебе или на хлебе и воде 22 ); «западный» – к 1Кор. 11:23–29 и традиции особо выделять среди всех прочих трапез Господа Тайную вечерю. Таким образом, согласно Лицманну, в основе первой из двух традиций лежала концепция соприсутствия Господа с участниками трапезы, в основе второй – концепция воспоминания Страстей и Воскресения Господа. По Лицманну, это привело, с одной стороны, к появлению отмеченных выше различий в новозаветных рассказах о Тайной вечере; с другой – к появлению в одних литургиях epiclesis – призывания Господа (и формирования «египетского» типа евхаристических молитв), в других – к абсолютизации во второй institutio и anamnesis – рассказа о Тайной вечере и формально выраженного воспоминания. Предложенная Лицманном теория так и не получила своего подтверждения; тем не менее, его идеи часто цитируются в работах современных богословов и библеистов. Непоследовательна и позиция Николая Дмитриевича Успенского , который в своей статье «Анафора: Опыт историко-литургического анализа», вышедшей в «Богословских трудах» в 1975 году 25 , стачала посвящает Тайной вечере целую главу и детально реконструирует ее на основе иудейского пасхального чина, но затем, при переходе непосредственно к текстам анафоры во второй главе, заявляет, что никакой связи между раннехристианской Евхаристией и пасхальным чином нет. |
| Что касается нисходящего эпиклезиса, то он становится известным только в конце II века. Фраза из евхаристической молитвы «Дидахэ» «да приидет благодать и да прейдет мир сей» скорее имеет эсхатологический смысл, нежели значение эпиклезиса, хотя бы самого примитивного по форме. Не упоминает о призывании наития Божия на дары Иустин Мученик , хотя мы ему обязаны весьма ценными сведениями о Евхаристии его времени. Так, он говорит, что предстоятель «воссылает именем Сына и Духа Святого хвалу и славу Отцу всего и подробно совершает благодарение за то, что Он удостоил нас этого» 104 , что «диаконы дают каждому из присутствующих причащаться хлеба, над которым совершено благодарение, и вина и воды» 105 . Он различает в евхаристических молитвах «хвалу и славу» и «благодарения». Под первыми он, по-видимому, имеет в виду доксологии, подобные доксологиям анафоры «Завещания». Относительно «благодарений» он подробнее сообщает в «Разговоре с Трифоном иудеем», когда говорит, что Господь заповедал приносить хлеб Евхаристии в воспоминание страдания; подъятого Им за людей, очищающих свои души от всякого греха, а вместе для того, чтобы мы благодарили Бога как за то, что Он сотворил для человека мир и все, что в нем находится, так и за то, что освободил нас от греха, в котором мы были, и совершенно разрушил его начальства и власти через Того, Который соделался страждущим по Его воле 106 . Но это то же самое, что является темой благодарений в анафорах «Завещания» и Ипполита. Первое упоминание об эпиклезисе встречается у Иринея Лионского . В трактате «Против ересей», назвав христианскую Евхаристию жертвой, которую «только одна Церковь приносит Создателю, принося Ему с благодарением», он далее говорит: «…Как хлеб от земли после призывания над ним Бога не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей – из земного и небесного, так и тела наши, принимая Евхаристию, не суть уже тленные, имея надежду воскресения» 107 . В другом месте того же трактата он говорит, что «чаша растворенная и приготовленный хлеб принимают Слово Божие и делаются Евхаристией Тела и Крови Христа, от которых укрепляется и поддерживается существо нашей плоти» 108 . |
| Глава вторая. Анафора в доникейский период Известные науке самые ранние записи молитв, относящихся к Евхаристии, дошли до нас в «Дидахэ». Квастен характеризует этот памятник как «документ подапостольского (subapostolic) периода» 45 , подчеркивая этим определением раннее происхождение его церковных установлений, которые излагаются как учение Самого Господа, передаваемое Им народам через апостолов ( Διδαχ του Κυρου δια των δδεκα αποστλων τοις εθνεσιν). В XIV главе этого памятника читаем: «В Господень день, собравшись, преломляйте хлеб и благодарите, предварительно исповедав свои грехи, чтобы жертва ваша была чистой. Всякий, имеющий недоразумение с братом, да не сходится с вами до тех пор, пока они не примирятся, чтобы не осквернилась ваша жертва. Ибо Господь сказал о ней: „На всяком месте и во всякое время приносите Мне жертву чистую, ибо Я царь велик и имя Мое хвально среди народов " ». Несколько раньше (гл. IX, X) читаем: «Над Евхаристией же так благодарите: во-первых, над чашей – „благословляем Тебя, Отче наш , за святую лозу Давида, отрока Твоего, которую Ты явил нам чрез Своего Отрока Иисуса. Тебе слава вовеки»; над хлебом – „благословляем тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которое Ты явил нам через Своего Отрока Иисуса. Тебе слава вовеки. Как этот хлеб был рассеян по холмам и был собран во одно, так да соберется Церковь Твоя от пределов земли в Твое Царство. Ибо Твоя слава и сила чрез Иисуса Христа вовеки». По насыщении же так благодарите: „Благословляем Тебя, Отче Святый, за святое Твое имя, которое Ты вселил в наших сердцах, и также за ведение, веру и бессмертие, которые Ты явил нам чрез Своего Отрока. Тебе слава вовеки. Ты, Господи, Вседержитель, сотворил все ради имени Твоего, подал людям пищу и питие, нам ке Ты чрез Своего Отрока даровал духовную пищу и питие и вечную жизнь. Прежде всего мы благословляем Тебя за то, что Ты всемогущ… Тебе Слава вовеки. Помяни, Господи, Церковь Твою, чтобы избавить ее от всякого зла и усовершить ее в любви Твоей, собери ее, освященную (Тобой) от четырех ветров во Твое Царство, которое Ты уготовал ей. Ибо Твоя сила и слава вовеки. Да приидет благодать и прейдет сей мир. Осанна Богу Давида " " 46 . |
| А обращение к Святой Троице «приими это питие и эту пишу к Твоей святости» навеяно образами ветхозаветных праведников, приносящих свои дары Богу: Авеля, Ноя, Мелхиседека, Авраама и других. VII книга «Постановлений апостольских» содержит ряд христианизированных еврейских молитв 67 (гл. 33–38); в частности, в главе 37-й приведен большой перечень ветхозаветных праведников-жертвоприносителей. И, наконец, в анафоре возносится моление о глоссалах: «Имеющих дар пророчества поддержи до конца… говорящих языками укрепи». В III веке такое моление было бы уже запоздалым. Последним из церковных писателей, кто упоминает о них, был священномученик Ириней, епископ Лионский († 202) 68 . Близкой по времени к анафоре «Завещания» является анафора Ипполита Римского , написанная около 215 года 69 . Это первая в истории авторская анафора. Сам Ипполит по поводу ее писал: «И епископ пусть возносит благодарение, согласно нашему предписанию. Нет никакой необходимости, чтобы он повторял те же самые слова, которые мы говорили (раньше), и заучивал их наизусть, вознося благодарение Богу, но каждый пусть молится по своей возможности. Если же кто-нибудь имеет возможность помолиться долгой и возвышенной молитвой, то это хорошо. Но если кто-нибудь, молясь, произносит умеренную молитву, согласно закрепленному образцу, то не препятствуйте ему. Только пусть его молитва будет здравой и правильной в учении» 70 . Слова Ипполита «nullo modo necessarium est, ut proferat eadem verba quae praediximus» («нет никакой необходимости, чтобы он повторял те же самые слова, которые мы говорили») указывают на то, что Ипполит не настаивал на точном соблюдении написанного им текста молитвы. Строгий блюститель чистоты веры, каким мы знаем Ипполита из его творений, имел в виду с максимальной ясностью изложить в анафоре истины веры, которые в условиях импровизированного моления предстоятеля, произносившего «молитвы и благодарения сколько может», легко могли оказаться завуалированными унаследованными от диаспоры доксологиями. |
|
|
