| Нам было показано, что смерть не разделяет два мира непроходимой стеной. В этой стене есть дверь, и закрыта эта дверь не совсем наглухо. Смерть – это только переход из одного мира в другой. Кант писал: «Человеческую душу следовало бы считать одновременно связанной уже и в настоящей жизни человека с двумя мирами, из которых она, пока образует со своим телом одно личное целое, воспринимает ясно только мир материальный». Мы знаем также, что души умерших людей и другие духи, живущие в «том» мире, могут иногда посещать и наш мир. Нам было дано посмотреть сквозь приоткрытую дверь и увидеть то, что нам нужно знать о другом мире. За последние 10 – 20 лет все больше людей получают личный опыт загробной жизни и убеждаются в существовании загробного мира. Господь дал нам это знание и возможность рассеять сомнения объективной проверкой в самое темное время в истории человечества. Для каждого из нас, в плане личной жизни, этот успех науки важнее, чем все остальные научные и технические достижения. Все больше людей убеждаются в существовании потустороннего мира. Сейчас значение этих открытий осознано еще далеко не всеми. Радикально новое всегда принимается людьми не сразу. Однако описанные выше феномены уже и сейчас более широко известны, чем иногда кажется. Люди, имевшие личный опыт, рассказывают неохотно, боясь недоверия и насмешек. Были случаи, когда рассказывавшие подвергались принудительному психиатрическому обследованию. Однако о пережитом никогда не забывают. Новое понимание смерти меняет характер и образ жизни людей. «Это было самое большое событие моей жизни». «Что сделал я в моей жизни? Я должен теперь жить иначе». Узнав, что жизнь продолжается за гробом, люди переставали бояться смерти. Исчезали мелкие тревоги, жизнь делалась серьезнее, глубже и духовнее, появлялась энергия и росла жажда жизни. Доктор Карлис Озис сообщил о трех тяжелобольных, которые, пройдя через эпизоды временной смерти, стали выздоравливать. У людей, увидевших свет, меньше себялюбия и больше любви к людям. Они хотят помогать другим и служить им. Многие чувствуют, что их вернули на землю для того, чтобы дать им закончить жизнь более правильно. |
| Мы, видев звезду Его, уразумели, что явился Младенец новый, Превечный Бог». 5) „Подлинно, достоверно передал нам Валаам смысл слов, которыми пророчество-вал, сказав, что имеет явиться звезда, уничтожающая своим светом свет всех гаданий и предвещаний, звезда разрешающая притчи мудрецов, их изречения и загадки; звезда, которая несравненно светлее видимой звезды; она как бы творец всех звезд; о ней предсказано было, что возсияет от Иакова Младенец новый, Превечный Бог» 6) Как скоро услышала Мариам чудные сии слова, поклонившись Рожденному от Нее, со слезами говорила: „Велико для Меня, Чадо, – велико все, что сделал Ты с бедностью Моею. Ибо, вот, волхвы вне ищут Тебя; цари восточных (народов) домогаются видеть Лице Твое, и богатые в народе Твоем сильно желают видеть Тебя. Ибо действительно Твой сей народ, для которого Ты родился, Младенец новый, Превечный Бог» 7) „Поскольку же (зто) народ Твой, Чадо, то повели им, да придут под кров Твой, и да увидят нищету богатую, и честную бедность; Я же имею Тебя (Своим) богатством и похвалою, почему и не стыжусь; – в Тебе благодать и истина. Благоволи же ныне войти им в (сие) жилище Твое: Я нимало не забочусь о бедности (Своей), ибо Я обладаю Тобою, как сокровищем, которое цари приходили видеть; ибо цари и волхвы искали, где родился Младенец новый, Превечный Бог” 8) Иисус Христос, по истине и Бог наш, таинственно прикоснулся к мыслям Матери Своея, говоря: «Введи тех, которых Я привел словом (Своим); ибо слово Мое есть то, которое воссияло ищущим Меня: оно по виду–звезда, но для разумеющего есть сила. Она шла вместе с волхвами, как служащая Мне, и доселе еще стоит она, исполняя служение свое, и (своим) лучем показывает место, где родился Младенец новый, Превечный Бог» 9) „Итак, прими тетерь, Непорочная, прими принявших Меня; между ними как бы Я в объятиях Твоих: но Я не удалился от Тебя, – и к ним сошел». И она отверзает двери, и принимает собрание волхвов: отверзает двери Дверь непроходимая, в которую Един Христос прошел; – отверзает двери Дверь заключенная, и ничего не |
| — Ты куда? — закричал толстый король. — Ты куда? — закричал Иван Иванович. Они догадались, что ворона все же решила сгонять в прошлое. Но вороне ловко удалось избежать их вытянутых рук, кинуть свой узел в узкую щель между головой Громозеки и потолком кабины, а затем нырнуть туда самой. — Вылезай немедленно! — рассердился директор заповедника. Но Дурынду уже не было видно. Только ее пронзительный голос звучал откуда-то из-за ушей Громозеки: — Не смейте ничего предпринимать! Я свободная птица, я буду сопротивляться! Заповедник не тюрьма, а убежище. Иначе я потеряю к вам уважение. — У нее полный узел барахла! — кричал толстый король. Там моя серебряная ложка. Верните добро! — Нам что, вылезать? — спросил Громозека. — Не надо, — сказала Алиса. — Еще не хватало драться с Дурындой. Включайте машину, Иван Иванович. И директор подчинился Алисе. Дверь закрылась. На пультах замигали огоньки. Раздалось жужжание. И все пропало. Почти все, потому что в темноте, которая охватила путешественников во времени, в бесконечном полете, верчении и падении Алиса все время чувствовала, что ей в затылок вцепились когти перепуганной Дурынды, которая вопила, каркала, скрипела и требовала, чтобы ее немедленно выпустили наружу и не губили. Она продолжала вопить и тогда, когда путешествие кончилось. 13. Двадцать шесть тысяч лет назад Алиса с трудом открыла дверь временной кабины, что спрятана в громадном дупле старого дуба на опушке непроходимого волшебного леса. Хоть путешествие заняло несколько минут, у нее все тело затекло от неудобной позы, волосы растрепались, щека расцарапана — следы когтей Дурынды. Затем из кабины вывалился Громозека. Он был оглушен и не очень соображал, что же произошло. Алиса обернулась. На дно кабины кучкой грязных белых перьев упала Дурында. Рядом валялся узел с ее добром. Алиса спросила: — Ты жива, Дурында? — Нет, — ответила птица тихо. — Меня раздавили. — Но ведь ты же сидела у меня на голове. — Вот ты меня головой и убила, — сказала птица. — Что же делать? — Заплати мне золотую монету, тогда я, может, оживу. |
| Марксисты все ругаются с идеалистами и гностиками, все стараются доказать: что-то все-таки есть и материального в мире, и между ощущением и предметом есть сходство, хотя «это еще не значит, что оно (ощущение) абсолютно тождественно с ними прямо» 101 . Но тогда в чем же дело? Зачем ломиться в открытую дверь? К чему говорить о «зеркальном» отражении? Сходство разное бывает, например, как у пьяного: «вилка на бутылку похожа». Это ведь недалеко от Плеханова (теория «иероглифов») 102 , да и от самого Ленина 103 . К чему, повторяю, ломиться в открытую дверь объективной реальности – того, что и так ясно и не требует доказательств? Вопрос не в этом, а в том, какая цена, с гносеологической точки зрения (как святого, так и плотского человека), всем подобным рассуждениям, проецированным на границу «вещества», недоступную материальным приборам? Даже и с логической, – можно ли подпереть ими достоверность науки и «абсолютной истины»? Итак, что там, на «границе»? Одни скажут – еще более разреженная материя. Но она должна, даже и в известной теории, качественно измениться в свою противоположность, то есть в дух? Другие скажут – энергия, третьи назовут эту переходную ступень к Чистому Духу духом простым, элементарным. С богословской точки зрения это трудновыразимо. Конечно, ангел или душа наша – дух, но в отношении к Богу – кто? Ведь между тварью (мысленной или плотяной) и Богом (Творцом) – непроходимая пропасть. Значит, Дух Божий и дух человеческий или даже ангельский (все равно тварный) уж никак не могут быть сравнимы. Общее у них только название. Дух Божий проходит не только мимо, но и чрез все вокруг себя, чрез все духи ангельские и человеческие. Впрочем, не только серьезными рассуждениями до этого можно дойти, но и Откровение само об этом говорит: «Везде (παντακο) сый и вся исполняяй (κα τ πντα πληρν)» 104 . Потом, ангелы вперед, к Богу, ни через что не проходят, а назад проходят через тело. Бесы, бывшие ангелы, вселяются в человека, входят в него, в его тело, оттесняя душу бесноватого. Сознание во время его припадков затемняется, он говорит от другого лица. Психиатры-психологи называют это «раздвоением личности, сознания» 105 , а мы, верующие, различаем здесь самого человека, то есть его душу, и другую личность – беса. Доказать им логически, что это не так, тоже нельзя, потому что они даже психологически душу отрицают и не чувствуют ее. Про экспериментальный метод и говорить уж не приходится. Он бессилен. Это все равно что антилогичное утверждение, которое, между прочим, считается очень остроумным (!), астронома, кажется Лапперана: «Я в телескоп обыскал все небо и не нашел Бога…» 106 . |
| Эта музыка, неразрывно связанная с Зоной и ее голосом, помогает представить на экране мир, который трудно изобразить с помощью обычных кинематографических средств . Для того, чтобы сделать это, Тарковский находит свой собственный визуальный и звуковой язык. В фильме 1979 года режиссер берет за руку тех, кто готовы за ним следовать, и вводит их в свою вселенную. Как мы уже сказали, мы вошли в бедный дом Сталкера сквозь щель в двери. Эпизод, в котором впервые зритель входит в Зону, поразил киноведа Антуана де Баэка своей оригинальностью: Камера следует за тремя людьми, идущими по Зоне… взгляд останавливается на рамке: за тремя мужчинами зрители наблюдают из окошка полуразвалившегося автомобиля… «Сталкер» — фильм, досконально выстроенный зрелым кинематографистом. Тарковскому необходимы эти рамки (дверь, зеркало), чтобы погрузить своих героев в свою вселенную . В сцене, описанной де Баэком, герои смотрят на развалившийся автомобиль, в то время как зритель видит их через окно этого сгоревшего каркаса. Камера продвигается вперед, затем входит в автомобиль и показывает трех путешественников в темной рамке окошка машины с обгоревшими трупами внутри нее. Фрагмент, описанный де Баэком, на мой взгляд, полон смысла. В сцене объятия Сталкера с землей, которая является моментом первого контакта с Зоной, показаны богатство и красота этой реальности. Не случайно, когда два неопытных путешественника начинают свой путь, Тарковский выбирает окошко машины смерти как дверь в этот особый мир. Как объясняет Сталкер, путь полон опасностей: Зона — это очень сложная система ловушек, что ли… И все они смертельны… Бывшие ловушки исчезают — появляются новые. Безопасные места становятся непроходимыми… Это Зона. Может даже показаться, что она капризна, но в каждый момент она такова, какой мы ее сами сделали, своим состоянием… Не знаю, не уверен. Мне так кажется, что она… пропускает она тех, у кого надежд больше никаких не осталось… Не плохих или хороших, а несчастных. Но даже самый разнесчастный гибнет здесь в три счета, если не умеет себя вести. |
| И трудолюбивая жизнь, удаленная от шума городов и тех обольщений, которые от праздности выдумал, позабывши труд, человек, так сильно стала перед ним рисоваться, что он уже почти позабыл всю неприятность своего положения и, может быть, готов был даже возблагодарить провиденье за этот тяжелый , если только выпустят его и отдадут хотя часть. Но… одностворчатая дверь его нечистого чулана растворилась, вошла чиновная особа — Самосвистов, эпикуреец, собой лихач, отличный товарищ, кутила и продувная бестия, как выражались о нем сами товарищи. В военное время человек этот наделал бы чудес: его бы послать куда-нибудь пробраться сквозь непроходимые, опасные места, украсть перед носом у самого неприятеля пушку, — это его бы дело. Но, за неимением военного поприща, на котором бы, может быть, он был честным человеком, он пакостил и гадил. Непостижимое дело! с товарищами он был хорош, никого не продавал и, давши слово, держал; но высшее над собою начальство он считал чем-то вроде неприятельской батареи, сквозь которую нужно пробиваться, пользуясь всяким слабым местом, проломом или упущением… — Знаем все об вашем положении, все услышали! — сказал он, когда увидел, что дверь за ним плотно затворилась. — Ничего, ничего! Не робейте: все будет поправлено. Все станет работать за вас и — ваши слуги! Тридцать тысяч на всех — и ничего больше. — Будто? — вскрикнул Чичиков. — И я буду совершенно оправдан? — Кругом! еще и вознагражденье получите за убытки. — И за труд?.. — Тридцать тысяч. Тут уже все вместе — и нашим, и генерал-губернаторским, и секретарю. — Но позвольте, как же я могу? Мои все вещи… шкатулка… все это теперь запечатано, под присмотром… — Через час получите все. По рукам, что ли? Чичиков дал руку. Сердце его билось, и он не доверял, чтобы это было возможно… — Пока прощайте! Поручил вам наш общий приятель, что главное дело — спокойствие и присутствие духа. «Гм! — подумал Чичиков, — понимаю: юрисконсульт!» Самосвистов скрылся. Чичиков, оставшись, все еще не доверял словам, как не прошло часа после этого разговора, как была принесена шкатулка: бумаги, деньги — и всё в наилучшем порядке. Самосвистов явился в качестве распорядителя: выбранил поставленных часовых за то, что небдительно смотрели, приказал приставить еще лишних солдат для усиленья присмотра, взял не только шкатулку, но отобрал даже все такие бумаги, которые могли бы чем-нибудь компрометировать Чичикова; связал все это вместе, запечатал и повелел самому солдату отнести немедленно к самому Чичикову, в виде необходимых ночных и спальных вещей, так что Чичиков, вместе с бумагами, получил даже и все теплое, что нужно было для покрытия бренного его тела. Это скорое доставление обрадовало его несказанно. Он возымел сильную надежду, и уже начали ему вновь грезиться кое-какие приманки: вечером театр, плясунья, за которою он волочился. Деревня и тишина стали бледней, город и шум — опять ярче, ясней… О, жизнь! |
| Старик и его два спутника направились в ту сторону, куда указывала им Сибирочка, где, по ее мнению, находился теперь ее больной дед. Глава V Молоденький благодетель. — Лесная нора — Ты, может быть, очень устала и не можешь идти? Путь еще далек, а ты едва передвигаешь ноги. Давай я понесу тебя. Так мы доберемся скорее, — послышался над ухом Сибирочки тот же дружеский голос. И не успела девочка ответить что-либо, как черноглазый мальчик подхватил ее на руки и понес. — Ну, вот видишь, как хорошо теперь! Хорошо ведь тебе, не правда ли? — спрашивал он, ласково поглядывая ей в лицо своими добрыми, честными глазами. — Очень хорошо, — согласилась девочка. — А вот если бы дедушку поскорее нашли и привели в чувство, тогда бы я была так рада, так рада! — лепетала она. Мальчик ничего не ответил, только крепче прижал ее к своей груди и зашагал быстрее по черной тайге. Через полчаса довольно быстрой ходьбы он, запыхавшийся и уставший, остановился и весело проговорил, спуская с рук Сибирочку: — Ну вот мы и дома! — Как дома? — изумленно проронила она. — Да ведь мы пришли в самую чащу тайги. — Ну да, в самую чащу тайги. Здесь и есть лесная нора — наш дом. Сибирочка не без страха оглянулась кругом. При слабом сиянии месяца она могла рассмотреть столетние дубы и кедры, со всех сторон тесно окружавшие крохотную полянку. На этой полянке тут и там торчали из-под снега черные пни, прикрытые сверху снежною шапкой и свидетельствовавшие о том, что здесь была когда-то совсем непроходимая глухая чаща. Почти вровень с землею, вся занесенная снегом, стояла маленькая избушка. Крепкая дубовая дверь ее находилась почти под землею. К ней спускались несколько ступеней, очевидно наскоро сколоченных из досок. Андрей, так звали спутника Сибирочки, сунул руку в карман и вытащил из него огромный ключ и потайной фонарик. Фонарик он зажег при помощи спичек, нашедшихся также у него в кармане шубы, а ключом открыл дверь, жалобно и пронзительно заскрипевшую на ржавых петлях. Потом протянул руку Сибирочке и свел ее вниз по самодельным ступенькам. Девочка очутилась посреди небольшой, но теплой горницы с лавками вдоль стен, с грубо сколоченным столом перед этими лавками и с большой русской печью в углу. |
| Возопий, Давиде,/что сей настоящий праздник,/Юже воспел еси иногда в книзе псаломстей,/яко Дщерь Богоотроковицу и Деву./Приведутся, рече, Царю таинственно девы во след Ея и ближния Ея./И дивен соделай и всемирен праздник зовущим:/Богородица нам предста, спасения Ходатаица. Возгласи, Давид, что ныне за праздник/в честь Той, Которую воспел ты некогда в Книге Псалмов,/как Дочь – Отроковицу Божию и Деву:/“Приведутся”, сказав, “к Царю таинственно/девы вслед за Ней и подруги Её”./Сделай же дивным и всемирным праздник для восклицающих:/“Приблизилась к нам Богородица,/Подательница спасения!” Слава, и ныне, глас и подобен тойже: Слава, и ныне, глас и подобен тот же: Непорочная Агница и нескверный чертог,/в дом Божий Богородица Мариам с веселием вводится преславно,/Юже Ангели Божии дориносят верно,/и вси вернии блажат присно/и благодарственно поют Ей непрестанно велиим гласом:/наша слава и спасение Ты еси, Всенепорочная. Непорочная Агница и чуждый скверны чертог/Богородица Мариам необычайно вводится/с веселием в дом Божий./Её преданно сопровождают/копьеносцы – Ангелы Божии,/и все верные постоянно прославляют/и в благодарности непрестанно поют Ей громогласно:/“Ты наша слава и спасение, Песнь 4. Ирмос: Неизследный Божий Совет,/еже от Девы воплощения/Тебе, Вышняго,/пророк Аввакум, усмотряя, зовяше:/слава силе Твоей, Господи. Песнь 4 Канон 1. Ирмос: Созерцая неисследимый Божий совет/о Твоем, Всевышний, воплощении от Девы,/пророк Аввакум восклицал:/“Слава силе Твоей, Господи!” Дверь непроходную Божий дом приемля днесь,/престати сотвори всякой службе законной,/яко истинно явися, зовый,/сущим на земли Истина. Дом Божий, Дверь непроходимую сегодня принимая,/прекратил всякое служение подзаконное и тень,/ибо истинно явилась, возвещает он,/истина на земле живущим. Гора присенная, юже провиде древле Аввакум,/предпроповеда внутрь вместившуюся в неходных храма,/добродетели процветши, и покрывает концы. Гора тенистая, которую в древности Аввакум провидел,/предвозвестила Поместившуюся внутри/недоступных отделений храма:/как Она добродетелями процвела/и осеняет мира концы. |
| Икос 9 ( Ν): «Итак, прими теперь, Непорочная, прими принявших Меня; ибо Я – среди них, как и в объятиях Твоих; Я и от Тебя не удалился, и к ним пришел». Тогда Она отверзает двери и принимает собрание волхвов: отверзает двери Дверь непроходимая, в которую один [лишь] Христос прошел; отверзает двери Дверь заключенная, посредством которой не было украдено ни одно из сокровищ Ее [девственной] чистоты; отверзла двери Та, от Кого родились Врата [спасения] – Юный Младенец, Предвечный Бог. Икос 10 ( Ο): И волхвы тотчас вошли в помещение и, видя Христа, ужаснулись, когда увидели Его Мать [и] Ее обручника, и в страхе сказали: «Сей есть Сын без родословия? Как это, о Дева? – мы видим обручника в жилище Твоем! Рождение Твое не встретило ли порицания? Не подвергалось ли поношению пребывание Иосифа вместе с Тобою? [Наверняка] Ты имеешь множество ненавистников, выведывающих, где родился Юный Младенец, Предвечный Бог». Икос 11 ( Y): «Объясняю вам, – сказала Мария волхвам, – для чего держу Иосифа в жилище Моем: для обличения всех поносителей [Моих], ибо он сам расскажет, что услышал о Ребенке Моем. Ведь он во сне увидел святого ангела, сказавшего ему, откуда Я зачала [во чреве]; осенило его сияющее видение, когда скорбел он в ночи, [разъясняющее] то, что печалило его. Поэтому-то и находится вместе со Мною Иосиф, разъясняющий, как сей Юный Младенец есть Предвечный Бог». Икос 12 ( Ρ): «Он расскажет все, что слышал; он ясно возвестит, что он сам видел – из небесного и земного: о случившемся с пастухами – как огненные [ангелы] вместе с земнородными возносили песнь; о вас, волхвах – как [вам] предшествовала звезда светозарная и путеводящая вас. Посему, оставив прежде реченное, расскажите нам, что происходит теперь с вами, откуда вы пришли, как вы уразумели, что явился Юный Младенец, Предвечный Бог?» Икос 13 ( Ω): Когда Сияющая [Дева] сказала все это [волхвам], светильники Востока ответили ей: «Ты желаешь знать, откуда мы пришли и как? Из земли Халдейской, где не говорят: «Бог Богов Господь»; из Вавилона, где не знают, Кто есть Творец того [огня], что они чтут. Там взошла и нас подвигнула [от почитания] огня персидского искра Младенца Твоего. Оставив всепожирающий огнь, мы созерцаем огонь просвещающий – Юного Младенца, Предвечного Бога». |
| Путешествие, может быть, не продолжалось бы столько дней, если бы ежедневно не приходилось обходить непроходимые болота, леса, реки. Вода до колена – идти можно, выше – трудно. Попадались и речки без броду. В одной речонке, но с сильнейшим течением, мы чуть было не утонули. Конечно, все эти трудности были пустяком по сравнению с опасением попасть в чекистские объятия. Из Кеми дали знать о нашем бегстве во все приграничные пункты. Ловили нас, очевидно, очень усердно. Сколько раз Бог спасал нас! Близ деревни Поддюжено, по Кеми, нашли мы избушку. На этот раз, колоссально устав, не выслали вперед разведчика, не прислушались. Б-нов открыл дверь. И вдруг из избы крик «Руки вверх!» и дула десятка винтовок. Мы захлопнули дверь, бросились к лесу и скрылись. Затем нас, в трех-четырех шагах, обстреляли беглым огнем человек восемь-десять красноармейцев. В бой вступать было бы глупо: мы имели всего только две винтовки и двадцать шесть патронов. Пришлось снова спешно ретироваться и идти; безостановочно, постоянно меняя курс, двенадцать суток. Надежда сменялась отчаянием. Грязные, изможденные и оборванные, мы шли на запад, не зная, перешли ли мы уже финскую границу. Момент, когда выяснилось, что мы уже вне пределов проклятого СССР, навсегда останется в памяти. Представьте себе болотистую равнину, лес справа и слева, а впереди – движущиеся точки. Кто они – чекисты или финны? Идти мы уже не в состоянии. Войдя в болото, не так скоро оттуда выберешься. Мы долго всматривались в движущиеся точки. Люди были в чем-то черном, красноармейцы должны были бы быть в серых шинелях. Перекрестившись, двинулись вперед. Оказалось – финны. Мы перешли границу. По реке сплавлялся лес. Мы долго не понимали друг друга. В конце концов, сдав винтовки рабочим, мы поплыли в лодке к ленсману 39 . Силы упали. Мы были живыми трупами. Северные лагеря особого назначения 40 Как знает уже читатель из моей предыдущей статьи, в Финляндию бежали из соловецкого застенка несколько человек «злостных контрреволюционеров». Последние рассказали мне о режиме и порядках в так называемом СЛОНе – Северном лагере особого назначения. |
|
|
