| A Comparison: Francis of Assisi and St. Seraphim of Sarov From the above points taken from a comparison of the two visions and of what Francis and St Seraphim experienced in these, there is a sharp difference in the mysticism of the two. St Seraphim " s mysticism appears as a purely spiritual ecstasy, as something bestowed on the ascetic, as a gift of a spiritual vision, as an enlightenment of his higher intellect, while Francis " spiritual experience is a mysticism induced by his will, and obviously darkened by his own imagination and sensuality. Source: Orthodox Christian Information Center During my prayer two great lights appeared before me (deux grandes lumibres m’ont ete montrees)—one in which I recognized the Creator, and another in which I recognized myself. —Francis’ own words about his prayer He (Fr Serge) thought about the fact that he was a burning lamp, and the more he felt that, the more he felt a weakening, a quenching of the divine light of truth burning within him. —L.N. Tolstoy, “Father Serge.” The truly righteous always consider themselves unworthy of God. —Dictum of St Isaac the Syrian Studying the biographical data of Francis of Assisi, a fact of the utmost interest concerning the mysticism of this Roman Catholic ascetic is the appearance of stigmata on his person. Roman Catholics regard such a striking manifestation as the seal of the Holy Spirit. In Francis’ case, these stigmata took on the form of the marks of Christ’s passion on his body. The stigmatisation of Francis is not an exceptional phenomenon among ascetics of the Roman Catholic world. Stigmatisation appears to be characteristic of Roman Catholic mysticism in general, both before it happened to Francis, as well as after. Peter Damian, as an example, tells of a monk who bore the representation of the Cross on his body. Caesar of Geisterbach mentions a novice whose forehead bore the impress of a Cross. Also, a great deal of data exists, testifying to the fact that after Francis’ death a series of stigmatisations occurred which, subsequently, have been thoroughly studied by various investigators, particularly in recent times. These phenomena, as V. Guerier says, illuminate their primary source. Many of them were subjected to careful observation and recorded in detail, e.g.,, the case of Veronica Giuliani (1660-1727) who was under doctor’s observation; Luisa Lato (1850-1883) described by Dr Varleman, and Madelaine N. (1910) described by Janat. |
| A Comparison: Francis of Assisi and St. Seraphim of Sarov Lives of Saints Last Updated: Feb 8th, 2011 - 05:50:02 A Comparison: Francis of Assisi and St. Seraphim of Sarov By Fr. George Macris Aug 1, 2009, 10:00 Discuss this article Printer friendly page Source: Orthodox Christian Information Center During my prayer two great lights appeared before me (deux grandes lumibres m " ont ete montrees)—one in which I recognized the Creator, and another in which I recognized myself. —Francis " own words about his prayer He (Fr Serge) thought about the fact that he was a burning lamp, and the more he felt that, the more he felt a weakening, a quenching of the divine light of truth burning within him. —L.N. Tolstoy, " Father Serge. " The truly righteous always consider themselves unworthy of God. —Dictum of St Isaac the Syrian Studying the biographical data of Francis of Assisi, a fact of the utmost interest concerning the mysticism of this Roman Catholic ascetic is the appearance of stigmata on his person. Roman Catholics regard such a striking manifestation as the seal of the Holy Spirit. In Francis " case, these stigmata took on the form of the marks of Christ " s passion on his body. The stigmatisation of Francis is not an exceptional phenomenon among ascetics of the Roman Catholic world. Stigmatisation appears to be characteristic of Roman Catholic mysticism in general, both before it happened to Francis, as well as after. Peter Damian, as an example, tells of a monk who bore the representation of the Cross on his body. Caesar of Geisterbach mentions a novice whose forehead bore the impress of a Cross. Also, a great deal of data exists, testifying to the fact that after Francis " death a series of stigmatisations occurred which, subsequently, have been thoroughly studied by various investigators, particularly in recent times. These phenomena, as V. Guerier says, illuminate their primary source. Many of them were subjected to careful observation and recorded in detail, e.g.,, the case of Veronica Giuliani (1660-1727) who was under doctor " s observation; Luisa Lato (1850-1883) described by Dr Varleman, and Madelaine N. (1910) described by Janat. |
| Exhortation on the Prayer Rule St. Ignatius (Brianchaninov) Bishop Ignaty (secular name, Dimitry Aleksandrovich Brianchaninov; 1807-1867) was an outstanding ecclesiastical writer and ascetic of the nineteenth century. He had no special theological education. He studied at the main engineering college in St. Petersburg and in 1824 graduated from it, receiving an officer’s rank. During the following four years he fulfilled various obediences as a novice in several monasteries, after which he took monastic vows and was appointed in 1883 as Father Superior of the St. Sergei Hermitage of the St. Petersburg Diocese. He gained profound experience in the knowledge of God by studying the works of the holy fathers. In 1857 he was consecrated bishop of the Black Sea and the Caucasus. In 1861 he retired for reasons of health and settled in the Babaevsky Monastery of St. Nicholas. Besides his feats of prayer and extensive correspondence with his spiritual children, Bishop Ignaty devoted much of his time during these years to literary work. The reader of his works discovers in their author a pastor-ascetic engaged in an intense spiritual combat and who is tragically depressed by setbacks in this struggle. The main motivation behind his ascetic works is his awareness of the damage done to human nature by sin. He wrote: “Our nature is contaminated by sin so that it is quite natural for it to generate unnatural sin” (Essays of Bishop Ignaty Brianchaninov, 3 rd edition, St. Petersburg, 1905, Vol. 5, p. 435). “The Christian discerns within himself the human Fall inasmuch as he can see his own passions. Passions are the sign of the sinful mortal disease which afflicts the entire human race” (1.528). “In order to achieve success in the spiritual life, it is necessary for our passions to reveal themselves by coming to the fore. When passions reveal themselves in an ascetic he comes to grips with them” (1.345). These ideas are further elaborated in all of the works of Bishop Ignaty. In all of his writings on any subject, including practical pastoral advice, Bishop Ignaty takes the reader back to the understanding of the root cause of the misfortunes of the human race, which helps to combat each and every concrete manifestation of sin. Thus defining monastic self-reproach, he points out that it is “a good cause, counterposed to and counteracting the morbid condition of our fallen nature …” (1.345). Elsewhere he writes: “Speaking of books, one should say … that it is necessary to choose among them not the most elevated ones, but the ones that are nearest to our own condition, which describe actions pertinent to ourselves” (2.292). “When a person does not arrange his responsibilities in due order, does not attach to each of them the priority it deserves, then the fulfillment thereof cannot yield virtue, but will only produce sinful mistakes which are all the more dangerous because they have a virtuous appearance” (4.421). |
| II век Как ни много общего у II в. церковной истории с III-м во внешней жизни христианства (гонения), и во внутренней (в состоянии, например, просвещения), тем не менее он (II-й в.) носит на себе, особенно в первой своей половине, в эпохе мужей апостольских, особую печать, сближающую его несколько с веком апостольским. Не могло и богослужение этого века не иметь особого характера. Для богослужения это был переход от апостольской свободы и первообразования к тем твердым нормам и устойчивым чинам, какие нам дает уже во множестве III в., особенно в своих канонических памятниках. Посему II век вполне заслуживает самостоятельного рассмотрения у историка богослужения. Источники Указания на богослужение II в. можно находить прежде всего у писателей того времени, т. е. в сочинениях мужей апостольских и апологетов. Таковы послание ап. Варнавы (70–100 г.), 1 послание св. Климента, еп. Римского (ок. 96 г.), «Пастырь» Ермы (100–150 г.), послания св. Игнатия Богоносца (†107 или 115 г.), послание св. Поликарпа Смирнского († 167 г.), первая апология св. Иустина Философа (139 г.), послание к Диогнету неизвестного автора, сочинения св. Иринея Лионского († 202 г.) Важные сведения сохранились о богослужении и в сочинениях языческих писателей того времени; особенно в письме Плиния к императору Траяну и в сатире Лукиана Самосатского (во второй пол. II в.) «О смерти Перегрина». Но едва не самым важным литургическим памятником этой эпохи является «Учение 12 апостолов» ( Διδαχ τω ν δ δεκα ποστλων). Открытие этого памятника митрополитом Никомидийским Филофеем Вриеннием в 1875 г. в библиотеке иерусалимского подворья в Константинополе и издание им его в 1883 г. создало эпоху в изучении древнейшей истории христианства. Следы знакомства с этим памятником есть у Климента Александрийского († 217 г.) 255 . Евсевий Кесарийский относит его к числу спорных и подложных книг Нового Завета 256 , а Афанасий Великий к неканоническим, но читаемым, – наряду с Премудростями, Есфирью, Иудифью, Товитом 257 . Время написания памятника различные ученые относят к разным годам, начиная от 70 г. до V-VI в.; большинство и наиболее авторитетные учение относят его в 100–135 г. (Funk, Harnack) 258 . О большой древности памятника говорит существование в его эпоху служений – апостолов, пророков и учителей, и чрезвычайная простота памятника. Этот памятник лежит в основе VII кн. «Апостольских Постановлений». Богослужение по письму Плиния |
| St Euthymius (Takaishvili) Saint Ekvtime (Euthymius) Taqaishvili, called the “Man of God,” was born January 3, 1863, in the village of Likhauri, in the Ozurgeti district of Guria, to the noble family of Svimeon Taqaishvili and Gituli Nakashidze. He was orphaned at a young age and raised by his uncle. From early childhood St. Ekvtime demonstrated a great passion for learning. Having completed his studies at the village grammar school, he enrolled at Kutaisi Classical High School. In 1883 he graduated with a silver medal and moved to St. Petersburg to continue his studies in the department of history-philology at St. Petersburg University. In 1887, having successfully completed his studies and earned a degree in history, St. Ekvtime returned to Georgia and began working in the field of academia. His profound faith and love for God and his motherland determined his every step in this demanding and admirable profession. In 1895 Ekvtime married Nino Poltoratskaya, daughter of the famous Tbilisi attorney Ivan Poltoratsky, who was himself a brother in-law and close friend of St. Ilia Chavchavadze the Righteous. From the very beginning of his career St. Ekvtime began to collect historical-archaeological and ethnographical materials from all over Georgia. His sphere of scholarly interests was broad, including historiography, archaeology, ethnography, epigraphy, numismatics, philology, folklore, linguistics, and art history. Above all, St. Ekvtime strove to learn more about Georgian history and culture by applying the theories and methodologies of these various disciplines to his work. In 1889 St. Ekvtime established the Exarchate Museum of Georgia, in which were preserved ancient manuscripts, sacred objects, theological books, and copies of many important frescoes that had been removed from ancient churches. This museum played a major role in rediscovering the history of the Georgian Church. In 1907 St. Ekvtime founded the Society for Georgian History and Ethnography. Of the many expeditions organized by this society, the journey through Muslim (southwestern) Georgia was one of the most |
| The Footnotes Readers who wish to pursue a deeper investigation of the patristic works cited in this commentary will find the footnotes especially valuable. A footnote number directs the reader to the notes at the bottom of the right-hand column, where in addition to other notations (clarifications or biblical cross references) one will find information on English translations (where available) and standard original-language editions of the work cited. An abbreviated citation (normally citing the book, volume and page number) of the work is provided except in cases where a line-by-line commentary is being quoted, in which case the biblical references will lead directly to the selection. A key to the abbreviations is provided on pages xv-xvi. Where there is any serious ambiguity or textual problem in the selection, we have tried to reflect the best available textual tradition. For the convenience of computer database users the digital database references are provided to either the Thesaurus Lingua Graecae (Greek texts) or to the Getedoc (Latin texts) in the appendix found on pages 177–82. Abbreviation ACW Ancient Christian Writers: The Works of the Fathers in Translation. Mahwah, N.J.: Paulist Press, 1946. J.B. Lightfoot and J.R. Harmer, trans. The Apostolic Fathers. Edited by M. W. Holmes. 2nd ed. Grand Rapids, Mich.: Baker, 1989. Dana Miller, ed. The Ascetical Homilies of Saint Isaac the Syrian. Boston, Mass.: Holy Transfiguration Monastery, 1984. A. Roberts and J. Donaldson, eds. Ante-Nicene fathers. 10 vols. Buffalo, N.Y.: Christian Literature. 1883–1896. Reprint. Grand Rapids. Mich.: Ecrdmans. 1951–1956. Reprint, Peabody. Mass.: Hendrickson, 1994. St. Athanasius. The Resurrection Letters. Paraphrased and introduced by Jack N. Sparks. Nashville: Thomas Nelson, 1979. Corpus Christianorum. Series Latina. Turnhout. Belgium: Brepols, 1953. Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium. Louvain, Belgium. 1903. Corpus Scriptorum Ecclesiasticorum Latuinorum. Vienna. 1866. J. A. Aassemani, ed. Sancti Patris Nostri Ephraem Syri Opera Omnia. Rome, 1737. |
| разделы рассылка распечатать Татьяна Манакова Фрейлина, которая видела Ленина Источник: Нескучный сад Как жила царская семья во дворце и в ссылке, какие люди ее окружали – множество неизвестных подробностей можно узнать из недавно изданных воспоминаний баронессы Софьи Карловны Буксгевден, которая была разлучена с царственными страстотерпцами лишь незадолго перед их расстрелом. Публикуем фрагмент о ее встрече с юным Володей Ульяновым. До революции оставалось 29 лет. " Жизнь и трагедия Александры Федоровны, императрицы России " – полная версия воспоминаний баронессы Софьи Карловны Буксгевден, фрейлины святой страстотерпицы Царицы Александры Федоровны. Издание посвящено 400-летнему юбилею начала царствования династии Романовых в России. В отличие от предыдущих версий, издательство " ГрифЪ " (при участии издательств " Лепта Книга " и " Вече " ) подготовило книгу без купюр. В первом томе полностью приведены три части мемуаров С.К. Буксгевден " Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России " , " Минувшее. Четырнадцать месяцев в Сибири во время революции " и " Перед бурей " . Второй содержит обширные исторические комментарии. Баронесса Софья Карловна Буксгевден родилась в Санкт-Петербурге, в семье барона Карла Карловича фон Буксгевдена (1856-1935) и дворянки Людмилы Петровны, урожденной Осокиной (1858 – 1917) 6 сентября 1883 года. В детстве маленькая баронесса летние месяцы проводила в имении своего дедушки по матери Петра Гавриловича Осокина в 40 верстах от Казани. Тайный советник Петр Гаврилович Осокин (1821-1898) в 1860-1871 гг. был предводителем дворянства Казани. Его родной брат – Алексей Гаврилович – в звании камергера возглавлял дворянство Казани с 1871 по 1887 гг. Деревня Кокушкино была имением Александра Бланка, деда Ленина по матери. Будущий вождь революции жил здесь в 1886-1888 гг. Он готовился к восстановлению в университете, читал запоем Чернышевского и еще не познакомился с марксизмом. Имение Кокушкино. Дом, в котором жили Ульяновы, сгорел в 1902 г. и был восстановлен в 1930-е гг. |
| А.А. Денисов Принципы и методы противосектантской миссии (по трудам священномученика Сильвестра, архиепископа Омского и Павлодарского) Священномученик Сильвестр родился 31 мая 1860 года в селе Косовно, Сквирского уезда, Киевской губернии в семье диакона местной церкви Льва Ольшевского и в крещении был наречен Иустином. О детстве святителя сохранилось очень мало сведений, известно, что по достижении необходимого возраста он поступает в Киевскую Духовную Семинарию, где становится одним из ближайших учеников видного богослова-догматиста Сильвестра (Малеванского) , по рекомендации которого он по прохождении в 1883 году полного семинарского курса поступает в Киевскую Духовную Академию с. 31]. Как отмечает омский историк Александр Владиленович Жук в своей работе «Иерархи Омской церкви», уже в период обучения в духовных учреждениях будущему Владыке пришлось столкнуться с сектантами. Дело в том, что «в эти годы его родное село и окрестности заполнили штундисты. Проводя каникулы в кругу семьи, молодой богослов близко заинтересовался домашним бытом и мировоззрением местных сектантов» с. 53]. Штундисты в России появились благодаря немецким поселенцам на Украине, которые дали первоначальный импульс для формирования и дальнейшего распространения уже русского протестантизма. Иустин Ольшевский одним из первых увидел в нарождающемся сектантском движении огромную опасность для Церкви государства, на которую почему-то мало обращали внимание церковные и государственные власти. После окончания Киевской Духовной Академии он принимает решение посвятить свою жизнь миссионерскому служению, то есть, по замечанию А. В. Жука, «избирает едва ли не самое неблагодарное в Российской империи духовное поприще» с. 56]. В 1890 году Иустин Ольшевский по приглашению епископа Иллариона (Юшенова) переезжает в Полтаву и становится епархиальным миссионером. В этот период служения миссионером были выработаны основные задачи и методы антисектантской (и в целом миссионерской) деятельности, которые представлены в опубликованных произведениях молодого богослова. Мы бы выделили у него следующие основополагающие принципы и направления миссионерской работы: |
| А. Г. Дунаев Святитель Марк Эффеский В настоящий сборник включены две работы свт. Марка Эфесского 1875 , как нельзя лучше соответствующие исихастской тематике, поскольку они касаются как Иисусовой молитвы, так и паламитских споров, проблематика которых всё ещё была актуальной для византийского богословия на протяжении многих десятилетий после Соборов XIV в. Комментарий к Иисусовой молитве, составленный свт. Марком Эфесским уже на закате Византийской империи на основании раннего анонимного толкования (помещенного в настоящем сборнике выше), впервые был опубликован в Венеции в 1782 г. в греческом Добротолюбии 1876 в новогреческом парафразе, местами значительно отличающемся от оригинального текста, и по дефектной рукописи (с утраченным именем Марка), однако в славянском и русском (до 1988 г.) переводах это произведение отсутствует. С новогреческого текста были выполнены и переводы на современные европейские языки: впервые (фрагментарно, с приложением обеих графических схем) на французский 1877 , затем (полностью, в составе Добротолюбия) на французский и итальянский. Русский перевод сделан с новогреческого в 1988 г. – вероятно, архимандритом Амвросием (Погодиным) 1878 . Первое (критическое) издание древнегреческого оригинала осуществил иеромонах (ныне епископ Бачский) Ириней (Булович) в 1975 г. 1879 на основании трёх рукописей 1880 . С этого текста был сделан английский перевод 1881 . Русский перевод с древнегреческого толкования свт. Марка Эфесского выполнен А. Г. Дунаевым, ему же принадлежат и сноски к переведенному сочинению (разбивка на параграфы сделана согласно переводу, Н. Констаса). Произведение свт. Марка Эфесского Силлоги(сти)ческие главы ( κεφλαια συλλογιστικ κατ τς αρσεως τν κινδυνιστν περ διακρ σεως θε ας οσ ας κα νεργε ας) было издано впервые 1849 году в качестве приложения к editio princeps Жизни во Христе св. Николая Кавасилы 1882 . Затем это издание было повторено в Лейпциге в 1899 году 1883 . Проблематика сочинения свт. Марка находится в русле проблем, находившихся в центре паламитских споров 1884 . Достаточно назвать трактаты свт. Григория Паламы О божественном единении |
| А.К. Галкин, А.А. Бовкало Годы учения в Олонии Первая школа В 1883 году Василий Казанский, как позднее и его младшие братья, Григорий и Александр, был отдан в Каргопольское духовное училище. Затем он продолжил образование в Петрозаводске и в Санкт-Петербурге. Духовные школы этих столь различных между собой городов помогли развить воспитанные с детства религиозные чувства и зажечь в сердце юноши «пламенную ревность о распространении царства Божия на земле» 58 . Каргополь – самый древний город Олонецкой губернии – вплоть до 1920-х годов сохранял патриархальность Святой Руси. При населении, не превышавшем 3000 человек, в Каргополе имелось 7 приходов. Священник здесь окормлял не более 300–400 духовных чад, включая младенцев, и мог повседневно оказывать пастырское влияние на своих прихожан. По внутренней жизни каждый подобный приход приближался к духовному братству. На окраине города стоял женский, а за рекой Онегой – мужской монастырь 59 . Общее число каргопольских городских и монастырских церквей составляло 20, а число престолов в них приближалось к 80 60 . Городской Христорождественский собор – первый каменный приходской храм епархии – строился еще при Иване Грозном в 1552–1562 годах. Каждый месяц, а то и чаще, из него направлялся крестный ход в какую-нибудь городскую или монастырскую церковь в честь храмового праздника. На Преполовение «с крестами» обходили весь город, а водосвятия 6 января и 1 августа совершались на обоих берегах Онеги – духовенством собора и братией Спасо-Преображенского монастыря. У монастырской стены проходила дорога на Нименское... Были в Каргополе и чудотворные иконы – Нерукотворного Спаса, Казанской Божией Матери, и местночтимый родник, носивший название «Волосатый», с часовней над ним. Каргопольцы любили и берегли церковную старину, так богато представленную в храмах города. Каргопольское духовное училище было открыто в 1809 году. Попытка разместить его в Спасо-Каргопольском монастыре не увенчалась успехом, и для него отвели место в самом городе. Училищное строение долго оставалось тесным и неудобным. Назначенный смотрителем в 1878 году молодой выпускник С.-Петербургской духовной академии Яков Яковлевич Михайловский (1851 – 23 октября 1903), уроженец Олонецкой епархии, видел, что местное духовенство, содержавшее училище материально, «вполне понимает и ценит науку и, в частности, весьма сердечно относится и к требованиям современной гигиены» 61 . Был произведен сбор средств, на которые удалось приступить к сооружению для училища нового двухэтажного здания. Деревянный на каменном фундаменте дом, с огромными окнами и широкими коридорами для прогулок, игр и гимнастических упражнений, строился вблизи реки и собора. Епископ Олонецкий и Петрозаводский Павел (Доброхотов; 1 июня 1814 – 23 апреля 1900) выхлопотал в Святейшем Синоде 3000 рублей на достройку здания. Освящение училища состоялось 18 ноября 1882 года. Из собора в новый корпус был совершен крестный ход с чудотворной Казанской иконой 62 . |
|
|
