| Глава 19-я. Ревность пророка Илии против распространившегося в Израильском царстве идолопоклонства. 1–2 ст. Чудесное событие, произведенное на горе Кармиле пророком Илией, подействовало на бесхарактерного, слабодушного Ахава, и он, возвратясь домой, пересказал все случившееся своей жене Иезавели, может быть, желая своим рассказом подействовать на нее в пользу религии Израильской, но эта закоренелая в язычестве фанатичка, услышав известие об истреблении пророков Вааловых, поклялась отмстить за это Илии. 3 ст. Илия, увидев, что Кармильские события не восстановили религии Иегове и на него самого навлекли опасность смерти, встал и пошел в Вирсавию. 4 ст. От Вирсавии Илия удалился в пустыню. Здесь он, севши под можжевеловым кустом, просил себе смерти, не желая видеть, по ревности о Господе, торжества язычества. 8 ст. Ему явился Ангел Господень и предложил ему для подкрепления сил пищу. Потом Илия направился к горе Хориву, до которой от Вирсавийской пустыни было верст сто. Эти сто верст он шел в продолжении сорока дней, потому что шел не прямым путем, но скрывался в стороны, опасаясь попасть в руки людей Иезавели. Путь этот указан был, по всей вероятности, явившимся Ангелом. 9 ст. Вопрос со стороны Бога Илье означал приглашение вступить в беседу. 10 ст. Слова Илии о разрушении жертвенников во Израиле можно понимать в том смысле, что нечестивая Иезавель действительно велела разрушить все жертвенники на освященных Иегове местах, а храм в Иерусалиме был, куда израильтянам было запрещено ходить. 11 ст. Символы, в которых Господь восхотел явиться Илье, указывали ему на то, что утвердившаяся в его голове мысль о необходимости поразить нечестивый народ каким-нибудь бичом небесным, не согласна с кротостью и долготерпением Божиим, хотя не трудно Ему послать на нечестивых молнии и громы и истребить их стремительным ветром. 12 ст. В знак особого благоговения Илия закрыл свое лицо милотью (плащом) и стал у пещеры. 15–16 ст. Господь повелевает ему идти обратным путем в Дамаск и помазать для страны Сирийской нового царя, что показывает о водительстве промысла Божия и других народов, кроме Евреев. Город Авел-Мехола, где жил Елисей, был один из южных городов Палестины. Азаил и Ииуй впоследствии явились орудиями гнева Божия на язычествующего Израиля ( 4Цар. 8:9–12 ). |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Расширение движения на севере лифляндской губернии После того как действиям местных властей и консистории был дан отпор со стороны центральной власти, движение по присоединению к православию стало набирать силу и шириться. Первым делом крестьяне в присутствии полицейского чиновника письменно подтверждали, что их желание присоединиться к православию является искренним, не преследует никаких других целей, кроме религиозных, а также обещали и впредь служить или работать у помещика . Индрик Страумит, описывавший эти события на примерах из жизни собственной семьи (отца, матери и других родственников) и соседей, рисовал почти идиллические картины: «Мирно, тихо, спокойно, без шума, с величайшим благоговением, никого не трогая ни дома, ни по дороге, никого не задевая ни словом, ни делом, ни помещиков, ни пасторов, густыми толпами потянулись латыши и эсты со всех концов в Ригу принимать новую веру, веру православную» . С каким-то таинственным ликованием возвращались они домой и подчас гордо указывали на грудь с крестом, говоря: «Смотри, теперь и мы русские» . В 40-х гг. эстонские крестьяне именовали себя «maarahvas» (что переводится как деревенский народ, сельское население, местные жители и т. п.) в противоположность пришлым немецким господам, которых называли «sakslane» (немец), и онемечившемуся местному дворянству — представителей его называли «kadakasaks» (можжевеловый немец) — и богатым крестьянам, которых в отличие от дворян называли «hallparum» (серый барон). Понятие «эстонец» формировалось в общественном сознании и вводилось в язык и обиход лишь в 1860–1880 гг. Несмотря на всевозможные препятствия делу присоединения крестьян к православию, к концу 1845 г., т. е. за период с 21 апреля по 15 декабря, 9870 эстонцев были обращены в храмах Дерпта, Верро, Пернова, Аренсбурга и в посаде Черный, на мызах Нос, Ряпина . За тот же период в православие было принято 4564 латыша, и некоторые историки склонны делать из этого вывод, что стремление латышей в православие было слабее, чем у эстонцев. На наш взгляд, это объясняется тем фактом, что если в эстонских уездах присоединение производилось в 7 церквах, причем было два священника, владеющих эстонским языком (Верхоустинский и священник в посаде Черные горы), то в уездах с латышским населением присоединение происходило только в Риге и Вендене. Сама процедура не позволяла ускорить этот процесс, и естественно, небольшое число приходов в Курляндии, где все-таки происходило присоединение желающих, не давало возможности сделать это движение массовым, хотя и там были духовные лица, владеющие латышским языком (Михайлов, Баллод). |
| «Несмертельным» стали звать Голована в первый год, когда он поселился в одиночестве над Орликом с своею «ермоловскою коровою» и ее теленком. Поводом к тому послужило следующее вполне достоверное обстоятельство, о котором никто не вспомнил во время недавней «прокофьевской» чумы. Было в Орле обычное лихолетье, а в феврале на день св. Агафьи Коровницы по деревням, как надо, побежала «коровья смерть». Шло это, яко тому обычай есть и как пишется в универсальной книге, иже глаголется Прохладный вертоград : «Как лето сканчевается, а осень приближается, тогда вскоре моровое поветрие начинается. А в то время надобе всякому человеку на всемогущего Бога упование возлагати и на Пречистую Его Матерь и силою честного креста ограждатися и сердце свое воздержати от кручины, и от ужасти, и от тяжелой думы, ибо через сие сердце человеческое умаляется и скоро порса и язва прилепляется – мозг и сердце захватит, осилеет человека и борзо умрет». Было все это тоже при обычных картинах нашей природы, «когда стают в осень туманы густые и темные и ветер с полуденной страны и последи дожди и от солнца воскурение земли, и тогда надобе на ветр не ходити, а сидети во избе в топленой и окон не отворяти, а добро бы, чтобы в том граде ни жити и из того граду отходити в места чистые». Когда, то есть в каком именно году последовал мор, прославивший Голована «несмертельным», – этого я не знаю. Такими мелочами тогда сильно не занимались и из-за них не поднимали шума, как вышло из-за Наума Прокофьева. Местное горе в своем месте и кончалось, усмиряемое одним упованием на Бога и Его Пречистую Матерь, и разве только в случае сильного преобладания в какой-нибудь местности досужего «интеллигента» принимались своеобычные оздоровляющие меры: «во дворех огнь раскладали ясный, дубовым древом, дабы дым расходился, а в избах курили пелынею и можжевеловыми дровами и листвием рутовым». Но все это мог делать только интеллигент, и притом при хорошем зажитке, а смерть борзо брала не интеллигента, но того, кому ни в избе топленой сидеть некогда, да и древом дубовым раскрытый двор топить не по силам. |
| Он махнул через забор и, топча какие-то укропы, побежал по чужому саду. «Куда же он? — думал Вася, торопясь за Матросом. — Неужели по следу?» И тут Вася увидел, что за забором, прячась и приседая, бежит какой-то человек — полосатая тень мелькает между штакетин. Вася продрался через заросли жасмина, потом запутался в малине и, наконец, очутился на узкой травяной улице, с обеих сторон закованной заборами. Ни Матроса, ни человека, что мелькал в штакетинах, не было видно. Вася пробежал немного вперед и выскочил прямо к закусочной «Кооператор». Шоссе перед закусочной было пустынно, сизые клубы дыма выплывали из-под расписных навесов, а за дымом был виден Матрос, который жарил прямым ходом к станции. Подбежав к платформе, Матрос поднялся по ступенькам и сразу направился к кассе. Он шмыгнул в стеклянную дверь, покрутился там внутри и выскочил обратно. — Ну? — крикнул Вася, подбегая. Матрос почесал за ухом, подмигнул в сторону кассы. Вася глянул сквозь стеклянную дверь и сразу увидел Курочкина. Тот читал расписание, заложив руки в карманы. Глава восьмая. Мусорная урна Маленький коричневый человек бежал по рельсам. Прямо на него навалился паровоз. Сбоку стояла толстенькая коричневая женщина. В ужасе она отшатнулась. И коричневый человек, и женщина, и паровоз были нарисованы на железнодорожном плакате. На нем было написано: «ЧТО ТЕБЕ ДОРОЖЕ: ЖИЗНЬ ИЛИ СЭКОНОМЛЕННЫЕ МИНУТЫ?» «Сэкономленные минуты,» — подумал Вася. Плакат был прибит к стене, как раз возле расписания, которое читал Курочкин. Он стоял к Васе спиной, и до чего же неприятной показалась эта спина, твердая и тупая. Вася оглянулся: ни Болдырева, ни Тараканова не было видно. Где-то неподалеку загудела электричка. Через две минуты она подойдет к станции. «Сэкономленные минуты,» — снова подумал Вася и осторожно толкнул стеклянную дверь. На лавочке сидели две женщины и какой-то тип в кепочке с толстой можжевеловой палкой в руках. Этот тип подозрительно глядел на Васю. «Что же делать? — думал Вася. — Сейчас Курочкин обернется!» |
| « Стрелами » здесь опять он называет наказания. Другой переводчик говорит (Симмах и Феодотион): стрелы сильного изощрены, с углями, собранными в кучу (μετα ανθρακων εστοιβασμνων). Третий (Акила): с углями можжевеловыми (σν αθρακαις αρκευθναις), — такими переносными выражениями увеличивая страх наказания. И то — с собранными в кучу, и это — с можжевеловыми — заключает в себе одну мысль; только там представляется количество, а здесь качество и сила наказания. Тоже выражают и семьдесят толковников словами: со угльми пустынными, т. е. опустошительными, разрушительными, истребительными. Вещами, страшными для нас, Писание означает и Божии наказания, называя их стрелами и огнем. А здесь, мне кажется, указывается также на иноплеменников, потому что другой переводчик (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.), выражая это, говорит: избавь душу мою от уст лживых (απο χελους ψευδους). Таковы их слова, таковы козни и злоумышления, исполненные лжи и всякого нечестия. « Горе мне, что жизнь моя в переселении продолжительна: поселился я в шатрах Кидарских » (ст. 5). Другой переводчик (неизвестный, см. Ориг. Экз.) говорит: увы мне, что пришествие свое я продолжил (παροικων παρελκυσα). Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): увы мне, что я пришельствовал долго (προσηλτευσα ν μακυσμω). Таким образом они сетуют о плене Вавилонском; а Павел — о продолжительности здешней жизни: « находясь в этой хижине », говорит он, « воздыхаем под бременем » (2 Кор. 5:4); и еще: « но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем » (Рим. 8:23). Действительно, настоящая жизнь есть странничество. Что я говорю: странничество? Она гораздо хуже и странничества. Потому Христос и назвал ее путем: « тесны врата », говорит Он, « и узок путь, ведущие в жизнь » (Мф. 7:14). И это есть самая лучшая и даже первая наука — знать, что мы странники в настоящей жизни. Древние исповедовали это и потому особенно прославились. Выражая это, Павел говорит: « Бог не стыдится их, называя Себя их Богом » (Евр. 11:16). Почему, скажи мне: « их »? Потому, что они признавали себя странниками и пришельцами. |
| - Дай мне его, - вздыхает больная. Но тут же протягивает младенца обратно, кривясь от боли. Лица бедняков, дошедших до последней крайности, способны выражать одно дикарское смирение, - лишь с трудом проступает на них гримаса муки, как и у зверя. Мушетте кажется, что губы матери вспухли. Нет: это просто высунулся кончик языка, такой же синеватый, как лицо. - Положи его в люльку, - еле слышно шепчет она. - Накоряжится вдосталь, глядишь - и заснет. Ой-ой-ой! Поди принеси мне бутылочку можжевелевой. Я ее у входа в погреб спрятала, за ящик. Помирать так помирать, пусть уж я хоть помру без мучений! Мушетта до того издергалась, что ни о чем уже думать не может и машинально выполняет просьбу матери. Она даже не догадывается, что мать тащит на своих плечах все ярмо их нищеты. Ее вечная болтовня, подчас раздражающая домашних, ее бесконечное ворчание, ее шумные вспышки гнева, от которых ретируется даже пьяница муж, ошалев от неудержимого половодья слов, - это, в сущности, их собственный голос и их собственное молчание, неусыпный, не знающий устали голос их скованных немотой душ, свидетель их бед и выражение их жалкой радости. И также их бунт. На той зловещей галере, к которой они прикованы все вместе, мать была подобна деревянной фигуре на носу судна, в лицо ей хлещет ветер, и море щедро осыпает пенными брызгами. Тяжело переводя дух, берет мать бутылку можжевеловой. Младенец совсем закоченел от холода и вопит не переставая, теперь из своей конуры ему вторит пес, сначала размеренным лаем, переходящим в рвущее уши повизгивание, подымающееся вверх, словно хроматическая гамма. Мушетта снова подходит к матери и видит, что умирающая крепко зажала губами горлышко бутылки, а сама дышит с натугой, прерывисто. Можжевеловая льется изо рта, течет на шею, за ворот рубахи. Тут только Мушетта замечает, что мать потеряла сознание. Однако она тут же снова приподымает веки. Ее уже помутневшие глаза ищут знакомые предметы, с трудом узнают их, не знают, за что зацепиться взглядом. Потом она пытается улыбнуться, и от этой извиняющейся улыбки мертвенно-бледные щеки чуть розовеют. |
| Директоры МОССАДа Д. Барнеа, ЦРУ У. Бёрнс и бывший премьер Израиля Беннет Иранская установка по обогащению урана На кону не только попытка изменения курса Ирана на международной арене, но и с израильской стороны – срыв неблагоприятных, как она считает, договоренностей по иранской ядерной программе, а с американской – вывод Ирана из числа поставщиков российской армии в условиях проведения СВО. При этом американцы постарались еще и подорвать какие-либо будущие позитивные шаги Нетаньяху на российском направлении. Высокопоставленный американский чиновник заявил газете The New York Times, что за этими действиями целиком стоял израильский МОССАД: дескать, с него и спрашивайте. The Wall Street Journal написала, что нападение было делом рук Израиля и, скорее всего, было нацелено на лабораторию или логистический центр, а не на склад боеприпасов. США и Израиль на тропе войны против Ирана и Сирии Правда, тут же подсуетился Киев, выскакивающий по всякому поводу, намекая, что он стоит за всем на свете. Советник В. Зеленского М. Подоляк написал в " Твиттере " : «Взрывоопасная ночь в Иране – производство беспилотников и ракет, нефтеперерабатывающие заводы. Мы вас предупреждали». МИД Ирана по этому поводу уже вызвал временного поверенного в делах Украины в Тегеране и, наверное, тоже о чем-то «предупредил». Никто в мире больше всерьез к украинским похвальбам не отнесся. Эмблема американо-израильских учений По сути, данный удар по иранским объектам явился завершающим актом стартовавших 23 января в Израиле крупнейших совместных учений, которые США когда-либо с израильтянами проводили, Juniper Oak («Можжевеловый дуб»). Центральное командование США и израильские военные задействовали в них почти 6500 военнослужащих США, а также более 1100 израильских военнослужащих. Участвуют 100 американских военных самолетов и 42 израильских, включая 4 бомбардировщика-невидимки F-35 и 4 тяжелых ядерных бомбардировщика B-32, по крайней мере 4 истребителя F-18, а также два дальнобойных беспилотника MQ-9 Reaper и самолёты-заправщики. В учениях с боевой стрельбой предполагалось использовать 81 500 тонн боеприпасов, РСЗО армии США HIMAR, ракетные установки, бомбы с лазерным наведением и крылатые ракеты-невидимки. Они должны были охватить все области ведения войны, включая космическую и электронную. Впервые израильский флот взаимодействовал с авианосной ударной группой во главе с авианосцем USS George H. W. Bush. Ракетные катера и подводные лодки имитировали совместные миссии с ней, а также отрабатывали заправку израильских ракетных кораблей Saar 5 американским судном-заправщиком для расширения их радиуса действия. |
| Что же такого великого совершил Эпистат? Он изобрел прием «подножку». Вот в основном и все, что можно сказать о Греции и славе. Пойдем дальше. Кому теперь вознести мне хвалу? Англии или Франции? Франции? За что, не за Париж ли? Но я уже высказал свой взгляд на Афины. Англии? За что? Не за Лондон ли? Но я ненавижу Карфаген. К тому же Лондон не только метрополия роскоши, но и столица нищеты. В одном лишь Чаринг-Кроссе ежегодно умирает от голода до ста человек. Вот он каков, Альбион! Для полноты картины добавлю, что видел однажды англичанку, танцевавшую в венке из роз и в синих очках. Так скорчим же Англии рожу! Однако не означает ли мой отказ от похвалы Джону Булю желание похвалить брата Джонатана? Никоим образом. Сей брат-рабовладелец мне совсем не внушает симпатии. Отнимите у Англии time is money , и что останется от Англии? Отнимите у Америки cotton is king , и что останется от Америки? У Германии характер лимфатический, у Италии – желчный. Может быть, нам следует восторгаться Россией? Вольтер рассыпал ей похвалы. Впрочем, он рассыпал их и Китаю. Я не отрицаю, что у России есть свои преимущества, и в том числе крепкая деспотическая власть. Но мне жаль деспотов. У них хрупкий организм. Обезглавленный Алексей, заколотый Петр, один задушенный Павел, другой – затоптанный сапогами, ряд зарезанных Иванов, несколько отравленных Николаев и Василиев – все явно свидетельствует о том, что обстановка во дворце русских императоров вредна для здоровья. Одно явление, наблюдающееся среди всех цивилизованных народов, служит предметом удивления для мыслителей. Я имею в виду войну, ибо война, и война цивилизованная, применяет полностью все виды разбоя, начиная от нападения испанских трабукеров в горных ущельях Жакки и кончая грабежом индейцев-команчей. Ах, бросьте, скажете вы, Европа все-таки лучше Азии! Я не отрицаю, что Азия смехотворна. Однако я не вижу особых оснований вам, о народы Запада, потешаться над далай-ламой, – вам, которые внесли в свои моды и в свой элегантный обиход все нечистоплотные привычки царственных особ – и грязную сорочку королевы Изабеллы и стульчак дофина! Нет, дудки, господа человеки! В Брюсселе больше всего потребляют пива, в Стокгольме – водки, в Мадриде – шоколада, в Амстердаме – можжевеловки, в Лондоне – вина, в Константинополе – кофе, в Париже – абсента. |
| Функция синтаксического и смыслового параллелизма фраз в балагурстве «Повести о Фоме и Ереме» или балаганных дедов служит той же цели разрушения реальности. Я имею в виду построения типа следующих: «Ерему в шею, а Фому в толчки»; «У Еремы клеть, у Фомы изба»; «Ерема в лаптях, а Фома в поршнях». По существу, повесть подчеркивает только ничтожность, бедность, бессмысленность и глупость существования Фомы и Еремы, да и героев этих нет: их «парность», их братство, их сходство обезличивают и оглупляют того и другого. Мир, в котором живут Фома и Ерема, – мир разрушенный, «отсутствующий», и сами эти герои ненастоящие, это куклы, бессмысленно и механически вторящие друг другу. Прием этот – не редкость и для других юмористических произведений. Ср. в «Росписи о приданом»: «жена не ела, а муж не обедал». В древнерусском юморе один из излюбленных комических приемов – оксюморон и оксюморонные сочетания фраз 12 . На роль оксюморона в искусстве балаганных дедов, в «Повести о Фоме и Ереме» и в «Росписи о приданом» обратил внимание П. Г. Богатырев. Но вот что особенно важно для нашей темы: берутся по преимуществу те сочетания противоположных значений, где друг другу противостоят богатство и бедность, одетость и нагота, сытость и голод, красота и уродство, счастье и несчастье, целое и разбитое и т. д. и т. п. Ср. в «Росписи о приданом»: «...хоромное строение, два столба в землю вбиты, а третьим покрыты»; «Кобыла не имеет ни одного копыта, да и та вся разбита». Нереальность изнаночного мира подчеркивается метатезой 13 . Метатеза постоянна в «Лечебнике на иноземцев» и в «Росписи о приданом»: «Мышь бегуча да лягушка летуча», «Пара галанских кур с рогами да четыре пары гусей с руками»; «Холстинной гудок да для танцов две пары можжевеловых порток». Как глубоко в прошлое уходят характерные черты древнерусского смеха? Точно это установить нельзя, и не потому только, что образование средневековых национальных особенностей смеха связано с традициями, уходящими далеко вглубь доклассового общества, но и потому, что консолидация всяких особенностей в культуре – это процесс, совершающийся медленно. Однако мы все же имеем одно яркое свидетельство наличия всех основных особенностей древнерусского смеха уже в XII–XIII веках – это «Моление» и «Слово» Даниила Заточника. |
| Черепахи-лежанки, сгрудившися тесно, Левитановским воздухом дышат одним. Жёлтый цвет растворяется в сером, огни Разобщённых костров сквозь лесную завесу Серебрятся, как котики, с бархатным блеском. Скрип горящих поленьев, тепло и над ним Человек появился и сразу исчез Он… И ворота открылись в Иерусалим. Моби Дик Измаил начинает свой путь исподволь, Китобойца зовут «Пекод», Капитану Ахаву жгучая боль Не позволит прервать поход. В глубине океана пресветлый кит, Уничтожит он род людей: Он не пьет, не ест, никогда не спит В лютой ненависти своей. Обними детей, уходя на бой, Потому как вернешься ли? Пахнет с палубы ворванью и амброй Из рассевшихся недр земли. Ни вода, ни суша, ни кит, ни бог, Рябь, бегущая от весла. И сбивает с ног, и пьянит, что грог, Кровь охотничьего ремесла. Только око за око и зуб за зуб, Гроб, качающийся на волне, Ненавистного жира скворчащий куб, Мира смерть в его глубине. Брейгель. Смерть Чем ближе смерть, тем сладостней любить И кровь мешать с напевом соловьиным. По кущам можжевеловым бродить За голубикой длинной. В полях Элизии, в просодии чужой, Где плач сирен — почти что детский лепет, Касался он Омелии рукой. А ветер лилии колеблет. Там мать-и-мачеха, медянка, малахит, Там Золушка в пещере, там не знают, Что прошлое само в себе болит, И медленно, что сердце, умирает. А если ты столкнёшься с ним порой, Взглянув на небо, полное луною, То камень, рассыпаясь под пятой, Сорвётся вниз и станет вновь тобою. Двойники Не знаю, ангел или тело Ответят мне: передо мной Вдруг из-под крепа заблестела Не память ли моя? Постой: Здесь женщина в стекло глядела, Любуясь дивной наготой. Здесь матово мерцали бёдра, Здесь грудь пречистая её Удваивала мир и гордо Заполоняла бытиё. А в небе верхнем, обминая Сей дивный свет, сей тленный ил, Суровей, чем ковчег Синая, Плыл город-крейсер вспоминая, Куда и для кого он плыл. По серым мертвецам террора, По матовым телам вояк Плыл город-крейсер. Здесь Аврора Всходила стодюймовая. Здесь ты жила в зеркальной тине. Русалкой, бабочкой, огнём |
|
|
