| После прихода к власти Михаила VII Парапинака Вотаниат вновь попал в фавор, получил чин куропалата и новое назначение на свою родину в фему Анатолик. Теперь, забыв добро благодетеля, куропалат поднял народ в своей феме на ненавистного всем Никифорицу. А попутно, как опытный политик, постарался заручиться сочувствием столичных жителей. Вскоре его сторонниками стали разоренные правительством Парапинака аристократы, священство, недовольное конфискациями церковного имущества, и рядовые обыватели. Даже близкие родственники императора Михаила VII, включая его мать монахиню Евдокию и жену Марию Аланскую, тайно сочувствовали Вотаниату. Они доверчиво полагали, будто по прибытии в столицу Вотаниат всего лишь свергнет Никифорицу, но не станет претендовать на царство. Увы, они глубоко ошибались – у Никифора были далеко идущие планы. Наконец, Никифор Вотаниат заручился помощью турок-сельджуков, большими группами стекавшихся к нему. В общем, вскоре Вотаниат имел очень приличное войско для реализации своих замыслов и множество сторонников. 2 октября 1077 г. он был провозглашен императором и уже собирался двинуться на Константинополь, когда получил известие о мятеже Никифора Вриенния. Осторожный Вотаниат остался в феме Анатолик, но время неожиданного отдыха был вынужден потратить на усмирение властителей других, соседних фем, выступивших против него – Никифора Мелиссина и Георгия Палеолога. Объявив о необходимости защищать законного василевса – Михаила VII Парапинака, на самом деле эти сановники искренне недоумевали, почему не они, а безродный, по их мнению, Никифор Вотаниат замыслил взять в руки царскую власть. Однако при помощи турок Вотаниат сумел быстро разгромить своих соперников, попутно продолжая широкую агитацию в Константинополе в свою пользу 97 . Его труды не пропали даром: 1 января 1078 г. Константинопольский патриарх Косьма I (1075–1081) по прозвищу Иерусалимлянин созвал в храме Святой Софии множество архиереев и сановников, недовольных императором. Вместе они потребовали от Парапинака оставить царский трон. Ответом им стал арест одного из наиболее громких ораторов – митрополита Иконийского, но дальше Михаил VII, верный своему природному пацифизму, не пошел. Вместо этого, наверняка по совету Никифорицы, к Вотаниату были направлены послы с предложением прекратить апостасию. Они передали Вотаниату письмо царя, в котором тот упрекал старого полководца за неблагодарность: «Кто получил от меня, – риторически спрашивал Парапинак Вотаниата, – ранг выше твоего? С кем еще я делил важнейшие заботы? Я полагал, что в одном тебе приобрел союзника и соратника. С твоей помощью я мечтал унять разгулявшуюся бурю. О, тщетные надежды и напрасные ожидания! Какова неблагодарность! Я искал сокровищ, а нашел уголья» 98 . |
| Конечно, положение Вотаниата было непрочным, и в скором времени он решительно испортил отношения с Римом и норманнами. Император имел неосторожность аннулировать брачный договор брата Михаила VII с норманнской принцессой, дочерью Гвискара, что повергло вождя скандинавов в ярость. Он спешно нашел в Риме грека, внешне похожего на низложенного императора, а папа Григорий VII сознательно пошел на обман и признал того василевсом Византии. Сам император Никифор III был торжественно отлучен понтификом от Церкви. Впервые за много столетий возник открытый разрыв отношений между Римской курией и Византийским императорским домом 104 . Поразмыслив, царь-старик решил соединиться брачными узами с кем-нибудь из женщин семьи Дуков. После некоторого раздумья выбор Вотаниата пал на Марию Аланскую, жену Михаила VII Парапинака. Эта была молодая и обольстительная женщина. О ней современники говорили следующее: «Была она высокой и стройной, как кипарис, кожа у нее бела, как снег, а лицо, не идеально круглой формы, имело оттенок весеннего цветка или розы. Кто из людей мог описать сияние ее очей? Ее поднятые высоко брови были золотистыми, а глаза голубыми. Чары императрицы, сияние ее красоты, любезность и обаяние ее нрава, казалось, были недоступны ни описанию, ни изображению» 105 . Мария тронула сердце старого императора, и, несмотря на то, что ему выгоднее и умнее было бы жениться на бывшей царице Евдокии, матери Михаила VII, он сделал выбор в пользу жены Парапинака. Как обычно, страсть оказалась далеко не лучшим советником, и результат получился противоположный ожиданиям Вотаниата. Для самого Никифора III это был уже третий брак, причем его вторая жена была еще жива, и с ней пришлось срочно разводиться. В общем, с канонической точки зрения, этот брак был очень и очень сомнителен, что тут же отметили константинопольцы. Кроме того, императору не мешало бы предварительно узнать о том, что сердце Марии Аланской уже давно не принадлежит ей. Юный Алексей Комнин, герой многих сражений, благородный и обаятельный юноша был влюблен в царицу, и не без взаимности. Когда Вотаниат посватался к Марии Аланской, она, опасаясь за своего 4-летнего сына Константина Порфирородного, не посмела перечить царю 106 . Но, конечно, приказать любить – невозможно, и тайная связь Марии с Алексеем продолжалась. |
| 426 Роман Диоген не только рассчитывал на своих союзников-сельджуков, но и тщетно пытался привлечь на свою сторону и Крепина (Вриенний, 54). 428 Остров Проти – один из Принцевых островов (традиционное место ссылки в Византии) у азиатского берега Мраморного моря. 429 Роман Диоген был ослеплен в Котиее. Палач оказался очень неумелым и должен был четыре раза запускать раскаленное железо в глаза царю. Пселл повествует об этом эпизоде с явным смущением и при этом всячески старается выгородить Михаила VII. Напротив, Атталиат полностью возлагает вину за эту акцию на царя Михаила и отпускает по этому поводу несколько гневных тирад (Аттал., 175 сл.). Пселл, который, несомненно, несет долю ответственности за жестокую казнь, счел возможным отправить ослепленному монарху утешительное послание, где сулил ему царство небесное и всячески обелял царя Михаила VII. П. Безобразов называет это письмо «нахальным издевательством над умирающим несчастливцем» (Безобразов П. Византийский писатель и государственный деятель Михаил Пселл . М., 1890, с. 116). 430 «Платы и выдачи» (греч. syntaxeis kai pritaneia). Имеются в виду, видимо, денежные выплаты и натуральные выдачи, которые в большом количестве производила византийская казна. 431 Период правления Михаила VII – время значительного обесценивания и ухудшения качества золотой монеты. 432 Зевгма и эмфаза – понятия средневековой грамматики и риторики. Зевгма – подчинение одному члену предложения нескольких других, из которых грамматически согласуется с ним только один. Эмфаза – особая подчеркнутость какой-то мысли. 433 Иносказания или аллегорические толкования (естественно, в христианском духе) античных мифов, живописных изображений и т.п., принадлежали к излюбленным занятиям византийских философов и риторов. Несколько таких аллегорий принадлежат перу Пселла. 434 Константин Х Дука назначил Пселла наставником наследника престола Михаила. Плодом этой деятельности писателя явилось большое число сочинений, посвященных самым разным наукам, в том числе истории, философии, богословию, филологии и др., непосредственно адресованных Михаилу. |
| Никифорица начал ряд реформ и смелых предприятий по финансовому ведомству и по взиманию налогов, направленных, впрочем, не для блага государства, а для собственной наживы. Период его бесконтрольного распоряжения судьбами государства вызвал всеобщее раздражение: конфискации имуществ, система монополий, денежные поборы и пр. возбудили против правительства основательные жалобы, которыми воспользовались представители служилой аристократии, развращенной частыми сменами на престоле и переменами правительств. Не говоря о возмущении кесаря Иоанна, объявившего себя царем по подстрекательству норманнского вождя Урселя и впоследствии в покаянном виде явившегося с повинной к племяннику, ненависть к правительству Никифорицы нашла себе выражение в сильных движениях, начавшихся в 1077 г. и окончившихся низвержением Михаила VII. Первым выступил проедр Никифор Вриенний, бывший дука Драча: при содействии своего брата Иоанна, имевшего в Адрианополе большие связи и влияние, он объявил себя императором в ноябре 1077 г. и послал своего брата, возведенного в сан куропалата и доместика схол, на Константинополь. Столица представляла легкую добычу, так как мало имела войска. Любопытно отметить, что самым важным лицом, защищавшим Константинополь, был Алексей Комнин, племянник бывшего царя Исаака, так как Михаил счел полезным войти в соглашение с этой семьей, для чего вызвал из ссылки вдову Иоанна Комнина Анну с сыновьями и выдал за старшего из них, Исаака, Ирину, дочь грузинского владетеля и племянницу императрицы Марии, дочери армянского царя Баграта IV. Приняв ряд мер для отражения Иоанна Вриенния и заставив его отступить сначала в Редесто, а потом в Кизик, правительство Михаила VII почти уже одержало верх над Вриенниями, когда на востоке вспыхнуло восстание Никифора Вотаниата, стратига фемы Анатолика. Он объявлен был царем и с помощью сельджукских отрядов овладел Никеей и приблизился к Халкидону, против Константинополя. Хотя Алексей Комнин предлагал императору ударить на Вотаниата с остатками находившегося в Константинополе гарнизона, но Михаил VII не воспользовался советом и пропустил время. |
| В те века «многоцарствие» играло далеко не рядовую роль и было совсем не номинальным. Константин V активно помогал отцу императору Льву III в войнах с арабами и руководил войсками во многих сражениях. А император Феофил (829–842) еще совсем юношей принимал участие в военных столкновениях во время восстания Фомы Славянина. Михаил IX Палеолог (1295–1320) активно, хотя и не совсем удачно, соцарствовал своему отцу Андронику II Старшему Палеологу (1282–1328). В свою очередь, отец Андроника II Михаил VIII Палеолог (1261–1282) после венчания сына на царство разрешил тому подписывать хрисовулы и иные императорские указы. Он даже даровал царственному юноше царский жезл – символ власти. Правда, имелась существенная деталь, отличавшая «старшего» императора от «младшего»: указы сына не имели указания на месяц подписания и вводились в действие в те сроки, какие определял отец . Именно в этот период традиция венчать малолетних наследников на царство получила «права гражданства». Никифор I Геник (802–811) назначил императором сына Ставракия (811); Михаил I Рангаве (811–813) венчал первенца Феофилакта царским венцом; Лев V Армянин (813–820) пытался закрепить права на царство своего сына Симватия-Константина. Также поступали Михаил II Травл (820–829) и его наследник Феофил. В октябре 1066 года Константин X Дука, стоя уже одной ногой в могиле, приказал венчать на царство сразу трех своих малолетних сыновей – Михаила, Константина и Андроника; все они стали соимператорами. Более того, его жена императрица Евдокия (1067) сохранила статус августы при условии, что она останется до конца дней вдовой . А после того как Евдокия все же вышла замуж и возвела своего второго мужа Романа IV Диогена (1068–1071) на престол, возникла необычная форма «многоцарствия» матери-царицы, отчима-царя и юного императора, сына Константина X, Михаила VII Парапинака (1071–1078). Остальные венчанные царевичи, братья Парапинака, от власти были отстранены. Когда наследников не оказывалось (и цари бывают бесплодными), императоры иногда «усыновляли» своих вполне дееспособных фаворитов, возводя их в царское достоинство. Так, в частности, поступил император Михаил III (842–867), венчавший 26 мая 866 года Василия I Македонянина (867–886) императорским венцом как своего соправителя . |
| 60 См. Aл.,III, 2, стр. 119. 61 Мария Аланская (Цец называет ее «абхазкой Мариам» – Tzetzes, Chil., V, 590–591) была женой Михаила VII. И Мария и родственники Михаила VII (особенно кесарь Иоанн Дука) благосклонно встретили узурпацию Никифора Вотаниата. Матфей Эдесский сохранил даже легенду, будто Мария, недовольная аскетизмом своего мужа, подстрекала Никифора к перевороту. После того как Вотаниат занял престол, он, побуждаемый кесарем Иоанном, женился на Марии, тем самым обеспечив себе поддержку знатного рода Дук. Однако брак императора с супругой его предшественника, еще остававшегося в живых, вызвал недовольство многих (см. Leib, Nicéphore III Botaniates..., р. 134 sq.). 62 Во второй половине XI в. дукой именовали военного наместника обширной области, обладавшего также правами гражданского администратора (см. Glykatzi-Ahrweiler, Recherches sur administration..., p. 61 sq.). Список дук Диррахия в XI в. см.: Скабаланович, Византийское государство и церковь в XI в., стр. 220 и сл.; Ζακυθηνο, Μελεται..., σελ. 210 εξ. 63 Никифор Вриенний (Nic. Br., III, 7–8) в отличие от Анны утверждает, что мятежник Никифор Вриенний Старший объявил себя императором вопреки собственному желанию, уступая настояниям своего брата Иоанна, которому и принадлежала инициатива восстания. Анна в данном случае, по-видимому, не разделяет точки зрения мужа, который явно хотел преуменьшить роль своего отца (или деда?) в восстании. Характерно, что современник этих событий Михаил Атталиат, так же как и Анна, ни словом не упоминает о том, что инициатива восстания исходила от Иоанна. 64 Вотаниат стремился достигнуть соглашения, предлагая усыновить узурпатора и даровать ему титул кесаря (Nic. Br., IV, 3). Вриенний отверг эти предложения, заявив, что он не доверяет окружающим императора лицам. 65 Доместик схол ( δομστικος των σχολων) – главнокомандующий императорской армией. «Алексиаде» вообще не свойственна строгость терминологии. Анна именует своего отца также «великим доместиком» (I, 7, стр. 69; I, 8, стр. 72), «великим доместиком схол» (I, 5, стр. 66), «доместиком западных войск» (II, 1, стр. 92) и даже «доместиком западных и восточных войск» (VII, 2, стр. 206). Этот последний титул, по мнению Е. Штейна, Анна приписывает отцу по ошибке (Stein, Untersuchungen..., S. 51, Anm. 2. Ср. также: Guilland, Le Domestique des Scholes). |
| А также царицу Ирину, супругу основателя династии Комнинов, ее внучку царевну Ирину и ее дочь, блестящую писательницу, автора «Алексиады» Анну Комнин. Игуменом знаменитого Преображенского монастыря в Метеорах стал Фессалоникийский деспот Иоанн Уреш Палеолог (1371-1373), в монашестве Иоасаф. Деятельным помощником императора Алексея I Комнина был монах Иоанн Дука Кесарь, дядя императора Михаила VII Парапинака . Продолжая древнюю традицию, монахами стали: св. Ирина (в монашестве Ксения), супруга императора Иоанна II Комнина (1118-1143), император Мануил I Комнин (1143-1180) , Ирина и Марфа – сестры императора Михаила VIII Палеолога (1261-1282), его внебрачная дочь преподобная Мария Монгольская (женщина необычайной судьбы!), свергнутый с престола в юности царь Иоанн IV Ласкарис (1258-1261), в монашестве Иосаф, император Андроник II Палеолог (1262-1283), его внук император Андроник III Младший (1328-1341), император Иоанн VI Кантакузен (1347-1354) и его супруга царица Елена. Незадолго до смерти сын царя Иоанна V император Иоанн VII Палеолог (1390) также принял монашеский постриг с именем Иосаф. После смерти мужа императора Иоанна VII Палеолога (1390) царица Ирина Гаттилузи (+1440), родом из Генуи, переехала на остров Лемнос и также приняла монашество с именем Елена . Перед смертью монашеский постриг принял император св. Мануил II Палеолог (1391-1425, в иночестве Матфей), его жена царица св. Елена ( Ипомония в монашестве, память 29 мая) Драгаш (1392-1425) после смерти супруга предавалась иноческим подвигам. Императрица София Монферратская (1399-1434), супруга императора Иоанна VIII Палеолога (1425-1448) через короткое время после неудачного замужества вернулась на родину и там приняла монашеский постриг, окончив свои дни в монастыре в 1434 г. Среди монахинь Иоаницкого монастыря, построенного по распоряжению императора Исаака II Ангела (1185-1195, 1203-1204), можно было встретить его дочь Ефросинью-Анну . Монахиней под конец жизни стала супруга бывшего императора Алексея III Ангела (1195-1203) Ефросинья и сам Алексей III . Монахом был император Трапезунда Михаил Великий Комнин (1344-1349), а также деспот Фессалоники Дмитрий (1246). Монахами завершили свои земные дни Сербские короли – св. Елена, св. Стефан Милутин (1282-1321) и его старший брат св. Стефан Драгутин (1276-1282) . Св. Савва, столь много сделавший для благо своей родины, приходился сыном Сербскому королю св. Стефану Немане (1217-1228) . Сам св. Стефан закончил свои дни в монастыре Хиландар на Афоне преподобным Симеоном Мироточивым, прославлена Церковью в чине преподобной и его жена Анастасия Сербская. |
| В своем послании Григорий VII писал: «Князья и сильные мира сего потеряли всякое уважение к Церкви; они обращаются с ней, как с негодной рабой. Даже те, которые стоят при кормиле церковного управления, забыли Божественный закон, упустили из виду свои обязанности в отношении к Богу и вверенной им пастве. Что станет с народом, покинутым нашими пастырями? Не будет узды, которая направила бы его на путь правды; даже те, кто должен служить ему примером, представляют собой образчики распутства. Пробегая мыслью, – продолжал апостолик, – по странам Запада, от Севера до Юга, я с трудом могу найти епископа, который законно достиг своего звания, вел бы христианскую жизнь и управлял бы народом с любовью ко Христу. Я напрасно искал бы между королями одного, который предпочел бы воздавать честь Богу, а не самому себе, быть справедливым, вместо того, чтобы быть корыстным. Я говорю каждый день, что они хуже евреев и язычников». В результате реформа Церкви, предложенная Григорием VII, была встречена повсеместно как гибельное явление. Все-таки отлучение Генриха IV связывали с личным недостойным поведением короля и противозаконной попыткой сместить Римского епископа, но не с его противодействием папе в борьбе за инвеституру. Теперь же всем открылись истинные причины противостояния короля и понтифика. Когда декрет Гильдебранда был опубликован, его тут же повсеместно объявили ересью, противной словам Спасителя и Его апостолов. Сохранилось несколько живописных и характерных свидетельств о том, как встретил Западный мир папские письма. Едва епископ Пассуанский осмелился прочесть послание вслух, как его чуть не разорвали на куски собственные клирики – только благодаря защите баронов архипастырь остался в живых. Еще хуже обстояли дела во Франции – весь Собор епископов, собравшийся в Париже, объявил единогласно, что новый декрет противен разуму, а потому его не следует исполнять. Если так рассуждали духовные лица, то, очевидно, остальные короли, герцоги и графы тем более не могли считать декрет Григория VII приемлемым для себя – он просто-напросто означал, что отныне, исходя из сложившейся системы власти в Западной церкви, всех епископов будет назначать исключительно Римский епископ и правители ему уже не нужны. Здесь уже речь шла не о лицах, а о конкретной системе политической власти, как она сложилась в Европе. Все короли и иные правители Запада могли быть признаны в своем достоинстве на собственных землях лишь при наличии императора. Пусть и номинальный в отдельные времена, он являлся зримым олицетворением Западной империи, которую латиняне считали единственной преемницей Священной Римской империи – греков, как «схизматиков», в расчет, разумеется, уже не брали. Поэтому вольно или невольно выходило, что сокращение императорских прерогатив било по остальным правителям, являвшимся политическими или духовными вассалами императора. Чем меньше прав у императора, тем меньше их у короля – причем любого: хоть Франции, хоть Венгрии. |
| Вероятно, Григорий VII не особенно задумывался над тем, к чему приведут его атаки против Генриха IV. Интересующийся главным, он никогда не обращал внимание на «мелочи». И теперь с великим неудовольствием для себя обнаружил, что его же оружие обратилось против него самого. Тогда понтифик воззвал к мирянам в свою защиту против неподвластного ему духовенства – неслыханный прецедент, и не ошибся: рядовые христиане поддержали папу. Но эта тактическая победа в итоге станет причиной стратегического поражения Гильдебранда 165 . Этим немедленно воспользовался Генрих IV, затеяв новые попытки взять верх над своим врагом. Естественно для себя, он уже давно забыл все обещания, данные в Каноссе, и желал лишь вернуть былую власть и отомстить обидчику. Но, последовательный во всем, что касалось его понимания духовной власти, Григорий VII созвал 7 марта 1080 г. Собор в Риме, на котором вторично отлучил Генриха IV от Церкви и вновь лишил его королевской власти над Германией и Италией. Корону Германии, но не императорскую, а королевскую, он даровал Рудольфу Швабскому. Все-таки признавать узурпатора Западным императором на фоне повсеместного неприятия кандидатуры Рудольфа не осмелился даже Гильдебранд. Зато апостолик прислал своему ставленнику венец с характерной надписью «Petradedit Petro, Petrusdiadema Rudolpho» («Скала увенчала Петра, а Петр увенчал Рудольфа») – прямое свидетельство тому, что папа является единственным легальным источником власти короля. Теперь никакое примирение между соперниками стало уже невозможным, и было бы удивительно, если бы папа не нашел себе сильнейших врагов в лице королей Германии, Франции и Англии, все призывы к которым тонули в осознании монархами своих прав по управлению собственными церквами. Естественно, что и значительная часть национального епископата выступила против Римского епископа. При их поддержке 26 июня 1080 г. Генрих IV созвал Собор в Тироле, на котором присутствовало 27 архиереев, и обвинил Гильдебранда в ереси и колдовстве, а затем избрал антипапу Климента III (1080, 1084–1100). Но к тому времени Григорий VII презрел свою гордыню и предпринял срочные меры, чтобы помириться с Робертом Гвискаром. Он верно определил, что, соединившись, норманн и германец могут окончательно решить вопрос в свою пользу, а потому расторг возможный союз двух сильнейших монархов Европы. При посредстве аббата Дезидерия папа провел успешные переговоры с Гвискаром, и 29 июня 1080 г. тот принес клятву верности (очередную) понтифику. Соответственно апостолик снял все отлучения и признал права Роберта на завоеванные земли на юге Италии и на Сицилии. Хотел того папа или нет, но вследствие его политики в Европе началась открытая гражданская война 166 . |
| Мы имеем переписку императоров XII века, Иоанна и Мануила Комнинов, с папами по вопросу о соединении церквей; при самом дружелюбном расположении к римскому престолу оба императора, однако, далеки от такого языка, каким говорит Михаил Дука. Оно, впрочем, и понятно: при тожестве веры и обряда не было бы нужды заботиться и хлопотать об унии. Что касается отношений Михаила VII к римской церкви, то ближайшее знакомство с ними устраняет всякую мысль о возможности такого языка, каким говорит Пселл от имени своего государя, о возможности этого языка именно в письмах, редакция которых относилась бы к самому началу царствования Михаила Дуки. Первые, хотя несколько смутные, известия о сношениях Михаила VII с папским престолом относятся еще ко времени папы Александра II († 1073 г.). В житии св. Петра из Ананьи, написанном Бруно Сигнийским, но дошедшем до нас со многими вставками и искажениями, повествуется, что св. Петр был отправлен папой Александром в Константинополь, исцелил там императора Михаила от тяжкой болезни и за то подучил от него большие и богатые пожертвования для церквей, недавно выстроенных или восстановленных святым в Ананьи. Цели, которую имел папа при посольстве Петра, не указано в житии. Мы не знаем, на каких основаниях некоторые ученые пишут, что при этом дело шло о прекращении церковного раздора, о восстановлении единства между церквами, и что только Пселл, господствовавший над умом своего питомца, помешал унии 14 . Мы не встретили такого известия в доступных нам современных источниках; но, во всяком случае, должны признать его весьма правдоподобным с точки зрения внутренней вероятности. Пселл, действительно, был не расположен к латинской церкви и в вопросе о разделении церквей стоял на стороне Керулария, его друзей и последователей. Малая успешность попытки. Александра II, если она действительно была сделана, доказывается уже тем, что при его преемнике, папе Григории VII, вопрос о соединении церквей находится еще на самой первой ступени, далее которой, впрочем, он, по-видимому, и не пошел. |
|
|
