| Мк 7:33 ). То же мы видим и в действиях апостолов, не только прикосновение которых ( Деян 3:7; 9:17–18 ), но, как уже упоминалось, даже тень оказывала благотворное, исцеляющее действие ( Деян 5:15 ). Эта благодатная практика затем распространилась в Церкви и на святые иконы. Их почитание было узаконено на VII Вселенском Никейском Соборе в 787 г. и на Константинопольских торжествах 843 г. VII Вселенский Собор, как известно, происходил в разгар упорной борьбы иконопочитателей с иконоборцами. Так как основные доводы иконоборцев базировались на внешнем сходстве почитания икон (и особенно скульптурных изображений) и идолопоклонства, то в вероучительных творениях иконопочитателей и в соборных определениях особый акцент делался на духовной стороне иконопочитания. Подчеркивалось, что объектом почитания является не материал, из которого изготовлена икона, не дерево, не гипс, не полотно, не краски, а сам объект изображения, т.е. прежде всего Господь Иисус Христос, Его Пречистая Матерь, святые. Тем самым иконопочитание отмежевывалось от грубого идолопоклонства, когда обожествлялся сам почитаемый и создаваемый для почитания предмет – статуя или картина, от идолопоклонства, ярко охарактеризовано в псалме: «Идолы язычников – серебро и золото, дело рук человеческих. Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят; есть у них уши, но не слышат, и нет дыхания в устах их. Подобны им будут делающие их и всякий, кто надеется на них» ( Пс 134: 15–18 ). Людям было очень нелегко перейти от представлений о языческих богах – распутных, хитрых, жестоких – к высочайшему понятию о едином, невидимом, нематериальном Боге-Творце, Вседержителе, Который, будучи «Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих… Сам дая всему жизнь и дыхание и все» ( Деян 17:24–25 ). Доступнее для просвещаемых евангельским светом язычников было почитание Христа как конкретной Личности, Богочеловека, облеченного плотью и кровью, жившего когда-то среди людей, свидетельство о чем сохранялось в церковном Предании, устном, а потом в письменном 35 Естественной поэтому представляется потребность запечатлеть облик Иисуса Христа. |
| Можно однако отметить одну общую идею, присущую почти всем мыслителям в сфере объективной сотериологии, – это убеждение в том, что сущность объективного спасения, совершенного Христом, является тайной Промысла Божия, доступной человеческому мышлению (как, впрочем, и другие, например, тринитарные и Христологические догматы ) только в некоторой степени, ограниченной пределами человеческого восприятия с одной стороны и практической сотериологической необходимостью их усвоения с другой. 56 «Беспрекословно великая благочестия тайна, – писал ап. Павел, – Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе» ( 1Тим.3:16 ). В еще более узком понимании слова благодатью называют индивидуальное воздействие Божие, оказываемое на человека для его спасения. Изучение благодати, понимаемой в этом смысле, непосредственно относится к субъективной сотериологии, и потому на ее свойствах и действии необходимо более подробно остановиться. Первым и основным свойством благодати, общим для всех ее видов, является единственность ее происхождения. Благодать имеет своим Источником Волю Божию, направленную ко благу твари, в частности, к спасению человека. Спаситель наш – Бог «хочет, чтобы все люди спаслись» ( 1Тим.2:4 ). Никаких других источников благодати нет и не может быть. Искание благодати в любых ее видах и проявлениях вне Истинного Единого Бога есть идолопоклонство, в которое люди впадали и впадают как в прямой, грубой форме (язычество), так и в замаскированной, когда ставят людей, идеи, собственные желания и т.д. выше Бога или вместо Бога. Это было хорошо известно уже ветхозаветным пророкам: «Боги народов – бесы, Господь же сотворил небеса» ( Пс.95:5 ); «Не надейтесь на князей – сынов человеческих; в которых нет спасения» ( Пс.145:3 ). С пришествием Христа Спасителя людям было открыто, что сознательное и даже бессознательное получение благодати происходит только через Него. «Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» ( Деян.4:12 ), провозглашал ап. Петр перед собранием первосвященников, старейшин и книжников иудейских ( Деян.4:5–6 ) в самом начале апостольского периода существования Церкви; «Един Бог, един и посредник между Богом и человеками, Человек Христос Иисус, предавший себя для искупления всех» ( 1Тим.2:5, 6 ), писал ап. Павел из темницы своему ученику, когда апостольский период уже приближался к концу. Апостолы утверждали эту истину, основываясь на свидетельстве Самого Спасителя: «Никто не приходит к Отцу, как только через Меня» ( Ин.14:6 ). Именно благодать в самом широком понимании имел в виду ап. Павел, когда в Афинском ареопаге говорил: «Им (Богом) мы живем, движемся и существуем»( Деян.17:28 ). Само творение мира совершилось через Слово Божие, Логос, впоследствии воплотившееся и вочеловечившееся ( Евр.1:2 ; Пс.32:6 ). |
| Наиболее ясно и четко это сформулировано евангелистом Иоанном: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх; потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви» ( 1Ин4:18 ), и словно для того, чтобы заверить нас, что любовь освобождает от страха не только в рамках земной жизни, евангелист еще в предшествующем стихе заверяет, что «любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он» ( 1Ин4:17 ), т.е. любим, как Он, подражаем и следуем Ему в любви, делаемся причастниками Его, каким Он есть, или точнее – каким Он Себя нам открывает. Все это отнюдь не абстракция, не утопическое теоретизирование, а духовный опыт множества христиан, из которого кое-что нам известно (главным образом из наследия Отцов Церкви, ее учителей и подвижников), но большая часть остается известной одному Богу. Обратимся к высказываниям тех, кто на протяжении веков истории христианства делился своим духовным богатством с современниками и потомками, к числу коих принадлежим мы. Так, св. Антоний Великий любил говорить ученикам: «Я уже боюсь Бога, но люблю Его» 83 . Комментируя Пс 111 – «Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его», св. Петр Дамаскин писал: «Такой находится в чине сына: ибо делает по любви, вон изгоняющей страх» 84 . Такое состояние, как отмечает тот же св. Петр, свойственно «весьма совершенным», а для христиан, находящихся на начальном или на среднем уровне духовного развития, очень полезны как страх перед наказанием, так и надежда на воздаяние. Поэтому Авва Дорофей писал: «Кто исполняет волю Божию по страху мук, тот... еще новоначальный, ибо он не делает добра ради самого добра, но по страху наказания. Другой же исполняет волю Божию из любви к Богу... сей знает, в чем существенное добро, он познал, что значит: быть с Богом. Сей имеет истинную любовь, которую Святой Иоанн ( 1Ин4:18 ) называет совершенной...» 85 . Приведем еще слова св. Марка Подвижника : «Страх геенны поощряет начинающих избегать злонравия; желание же воздаяния благ подает преуспевающим усердие к совершению благого, а таинство любви возвышает превыше всего сотворенного...» 86 . |
| Наивысшим проявлением Бога на нашей планете было вочеловечение и пришествие в мир Слова Отчего, Господа Иисуса Христа: «Слово стало плотию и обитало с нами» ( Ин1:14 ). Откровение продолжает осуществляться и после земной жизни Христа и прежде всего через Его Церковь , действием святого Духа. Все упомянутое – деятельность Божья, направленная к предоставлению людям возможности богопознания, необходимого для получения жизни вечной и даже ей тождественного ( Ин 17:3 ; Деян 17:26–28 ; Пс 42:3–4; 1 Там. 2:4). Действия Божьи в святоотеческой литературе нашли себе наименование «энергий». Непознаваемый, недоступный в Своем Существе Бог, столь превыше всего тварного, что даже мысль о Нем не могла бы возникнуть у кого-либо без Его самовольного самообнаружения. Он действует во вне, в Своих «энергиях», в коих мы обнаруживаем и творческую деятельность и, промысел, и благодать во всех ее разновидностях. Св. Григорий Палама писал: «Озарение и благодать божественная и обожающая – не сущность, но энергия Божья» 61 . Еще яснее высказывание св. Василия Великого : «Мы утверждаем, что познаем Бога нашего по действиям, но не даем обещания приблизиться к Самой Сущности. Ибо, хотя действования Его и до нас нисходят, однако сущность Его остается неприступной» 62 . По-видимому, это различение можно усмотреть и у апостола Павла, когда он говорит об общечеловеческих возможностях богопознания: «Что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им; ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество от создания мира через рассматривание творений видимы» ( Рим 1:19–20 , ср. Деян 14:15–17 ). Действительно, если бы не было бы «творений», то о самом существовании «невидимого Божества» нельзя было бы иметь никакого знания, никакой идеи, ибо Бог «обитает в неприступном свете»... " Его никто из человеков не видел и видеть не может» ( 1Тим 6:16 ; ср. Ин 2:18 ). По мнению известного богослова В. Н. Лосского , свет, о котором упоминает апостол, идентичен славе Божьей, о которой так часто говорится в Писании (см. например, Еф 1:17 ; Евр 1:3 ; Ин 17:3; 1:14; 12:16 ) и составляет некую плерому энергий, через кои и коими осуществляется Божественное самооткровение 63 . |
| Наряду со Священным Преданием в Церкви существует еще один вид предания, который можно назвать в лучшем случае церковным, но не священным. В самом деле, недостаточно сведущий в вопросах духовной жизни и особенно в церковной истории православный читатель с трудом различает в переиздаваемой теперь литературе на духовные темы подлинно заслуживающие внимания, подлинно православно-церковные произведения от измышлений того, что апостол Павел называл негодными бабьими баснями ( 1Тим 4:7 ). К числу их относятся различного рода сказания, апокрифы, мнимо-авторитетные поучения нравственного, обрядового и бытового характера, что очень часто не имеет под собой никакого основания ни в Священном Писании, ни в Священном Предании, даже если понимать его в самом широком значении слова. Вся эта апокрифическая макулатура заполняет не только популярные «листки», выпускаемые некоторыми обителями, но даже проникла во многие акафисты, не говоря уже об агиографической литературе. Великим искушением для Церкви является вред, приносимый подобным «преданием», которое роняет авторитет Церкви. Здесь уместно вспомнить предостережение апостола Петра: «Противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою» ( 1Петр 5:8–9 ). Только твердая уверенность в вере, непоколебимость в усвоении Слова Божьего как Откровения может предохранить православного христианина от заблуждений, от якобы «благочестивых» измышлений, от всего, что может засорить его ум и сердце. «Никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» ( 1Кор 3:11 ). 7. Богочеловек Иисус Христос – высшее из Откровений Божьих Из известных Церкви и находящихся в ее употреблении наименований Второго Лица Святой Троицы основным является – «Слово» ( Λγος): «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» ( Ин 1:1 ). Апостол Иоанн, открывающий нам эту глубокую истину, несомненно, под действием Святого Духа, счел нужным изложить ее еще раз, притом кратко, но в сочетании с именованием обеих других Ипостасей Святой Троицы: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино» ( 1Ин 5:7 ). |
| Не только новозаветная письменность, но и все ветхозаветное Писание дано человечеству Богом, Который и до Христа промыслительно открывал Себя избранному народу, дабы в нем, жившем в условиях языческого окружения, сохранить истинное богопочитание, знание единого, истинного Бога, Творца неба и земли и тем создать условия для пришествия в мир воплотившегося Слова, Господа Спасителя мира: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» ( Евр 1.1–2 ). В соответствии с высочайшим божественным происхождением Священного Писания и также с божественной целью его преподания оно, естественно, должно быть предметом благоговейного почитания и использования по прямому назначению. Оба эти вида человеческого, прежде всего, церковного ответа на любовь Бога, на Его попечение о нашем спасении совпадают, ибо несомненно высшим, наиболее достойным выражением и способом почитания всякой святыни, тем более Слова Божьего является применение и употребление для цели, с какой святыня преподается, т.е. для спасения душ человеческих: «Зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» ( Мф 5:15–16 ). Но в жизни приходится различать внешнее от внутреннего, физическое от духовного, даже проводить границу между переживаниями при всей их взаимосопряженности и органическом единстве. Так, у апостола Павла мы находим одно из важнейших для нас разграничений: «прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божий» ( 1Кор 6:20 ). В нашей Православной Церкви Священное Писание, в частности и особенно Евангелие, является предметом богослужебного почитания. За каждым всенощным бдением священник выносит его на середину храма, и чтение его должно являться кульминацией и средоточием совершаемого богослужения. Чтение евангельского текста предваряется краткой молитвой: «И о еже сподобитися нам слышания Святаго Евангелия Господа Бога молим», за которой следуют два призыва к внимательному слушанию, сначала более пространный, сопровождаемый благословением: «Премудрость, прости, услышим Святаго Евангелия, мир всем!», другой предельно краткий: «Вонмем!» (т.е. будем внимательно слушать), между коими объявляется, какому автору (евангелисту) принадлежит подлежащий чтению текст. Ревностные священники, говоря о поведении в храме, не упускают случая сказать, что слушать Евангелие следует, склонив голову, что чтение не должно нарушаться разговорами, хождением по храму и другими отвлекающими внимание действиями. И в самом деле, во время евангельского чтения шум, нередко мешающий православному богослужению 9 , обычно несколько стихает: большинство присутствующих, включая даже случайных посетителей, осознает, что совершается нечто сугубо значительное, требующее уважительного отношения 10 |
| Непонятной остается также роль таинства Покаяния, которое утрачивает при таком понимании самостоятельное значение и ставится в положение некоего придатка Евхаристии. Кстати сказать, мы сможем усмотреть отсутствие в древней Церкви взгляда на Евхаристию как на удовлетворение уже из того, что она придавала покаянию громадное значение, проводя его в форме публичного исповедания грехов, в присутствии всей общины. За двукратным впадением в тот же грех следовала экскоммуникация. Всё это было бы излишним, если бы на практиковавшуюся регулярно Евхаристию смотрели как на средство изглаждения грехов и, следовательно, получения прощения, того самого, которое столь скупо и с такими строгостями пре подавалось в таинстве Покаяния. Другим слабым местом учения об удовлетворяющем эффекте евхаристического жертвоприношения следует признать отсутствие для него каких-либо оснований в Священном Писании , а, как мы видели, также и недостаточное развитие его в святоотеческом учительном и литургическом предании 36 . Говоря об умилостивительном характере Евхаристии, наши догматисты на Священное Писание вообще не ссылаются или приводят обычно два текста, которые имеют столь широкий характер, что вообще к евхаристическому жертвоприношению могут быть отнесены только с большой натяжкой. Это – пророчество Малахии о том, что «от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф» ( Мал. 1:11 )· Если даже допустить, что здесь речь идет не только о вселенском распространении истинного богопочитания – «не на горе сей и не в Иерусалиме», а «в духе и истине» ( Ин. 4:21, 23 ), а также и об евхаристическом жертвоприношении, то всё же найти в этих словах что-либо относящееся к умилостивлению поистине невозможно. Другим иногда приводимым текстом являются слова Спасителя: «Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» ( Ин. 6:51 ). Ход мысли некоторых комментаторов здесь таков: Христос говорит, что Он отдает Свою Плоть за жизнь мира. Между тем, евхаристический хлеб есть не что иное, как истинная Плоть Господа, следовательно, она тоже отдается за жизнь, или, что то же, – за спасение мира. Несомненно, при евхаристическом понимании этих слов Спасителя они подтверждают ту истину, что Евхаристия есть воспроизведение жертвенного подвига Христова и, в частности, Голгофской жертвы, но из них никак не следует, что евхаристической жертвой достигается дополнительное умилостивление за грехи тех, кто поминается за литургией. |
| нечистый... не имеет наследия в Царстве Христа и Бога» ( Еф.5:5 ), ибо, чтобы войти в него и иметь в нем наследие, надо иметь «святость, без которой никто не увидит Господа» ( Евр.12:14 ). «Надо полагать, что внешние условия блаженства не могут обеспечить блаженное состояние души, которая была бы допущена в Царство Небесное, не имея для этого внутренних предпосылок, экзистенциальной пригодности к этому Царству. Иными словами – порочный человек, носящий в себе ад, не избавится от него в раю, и сам рай превратится для него в ад» 2 . Святой Григорий Нисский пишет об этом: «Кто весь и всецело предал ум свой плоти, всякое движение и действие души отдавал на исполнение ее желаний, тот, и освободившись от плоти, не расстается с плотскими страстями, но, подобно живущим в зловонии, которые, переселяясь на свежий воздух, сохраняют неприятный запах, так и плотолюбцам по переселении их в жизнь невидимую невозможно полностью освободиться от плотского зловония. Их мучение от этого еще усиливается, ибо вещество души их остается грубым по природе» 3 . Другой, еще более древний, на сей раз западный святой отец писал: «Бог не наказывает их (грешников) Сам, но наказание падает на них потому, что они лишены всякого блага... не так, чтобы свет наказывал их за слепоту, но сама слепота принесла им бедствие» 4 . Такое коренное преобразование человеческой природы, преодоление, подавление в ней греховного начала и очищение ее до состояния святости не могло быть осуществлено человеческими силами. Любовь Божия не допустила человечество погибнуть в бездне греховной богоудаленности, и Господь Сам предпринял и совершил великое и непостижимое дело спасения. «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» ( Ин.3:16 ). В Богочеловеческой Личности Иисуса Христа, в Его воплощении, жизни, учении, страдании, смерти и воскресении было совершено преобразование человеческой природы, а в вознесении и восседании одесную Отца ( Мк.16:19 ) – ее преображение. |
| Никогда не следует забывать, что блудный сын сначала жил в отцовском доме и потом его покинул, а его старший брат, хотя и не покидал отцовского дома, однако, одержимый завистью, самомнением и эгоизмом, по духу был ближе скорее к свиньям, от общества которых освободился впоследствии младший брат, чем к своему любящему и великодушному отцу ( Лк.15 гл.). «Если говорим, что не имеем греха, обманываем самих себя, и истины нет в нас» ( 1Ин.1:8 ), – пишет апостол Иоанн, а апостол Павел, всегда сознававший свою близость к Богу, через Христа ( 2Кор.12:2–4 ; Гал.2:20 ), свидетельствовал: «По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божьем; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» ( Рим.7:22–23 ; ср. 2Кор.12:7–10 ). Однако между греховностью христианина, находящегося в благотворном состоянии любви к Богу и ближним, и греховностью человека, принадлежащего к «миру» в отрицательном аспекте, который придает этому понятию евангелист Иоанн ( 1Ин.2:15–17 , Ин.15:18–19 ), есть существенное различие. В первом случае грех органически чужд просветленной природе новой твари ( 2Кор.5:17 ), рожденной от воды и Духа ( Ин.3:5 ). Поддаваясь искушению и впадая в грех , христианин переживает то же, что инфицируемый здоровый организм. Все его силы поднимаются на борьбу с греховной инфекцией, он мучительно переживает свое заболевание, иначе говоря, осуждает себя, раскаивается в грехе и борется с ним. Грех неизбежно влечет за собой страдание, самоосуждение и покаяние. В результате происходит: в онтологически-нравственном аспекте – очищение, а в правовом – прощение. «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды... сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая перед Отцом – Иисуса Христа, Праведника» ( 1Ин.1:9, 2:1 ). «Если ходим во свете, подобно как Он во свете, то... Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» ( 1Ин.1:7 ) Нет сомнения, что под хождением во свете Евангелист понимает здесь то самое состояние пребывания в Боге и с Богом, о котором он сам говорит в дальнейшем ( 1Ин.4:16 ) и которое мы назвали состоянием святости. |
| Никто не рождается религиозным, но человеческая душа от рождения, по своей природе способна к восприятию религиозной истины, т.е. Откровения так же, как тело способно к перемещению, а разум к логическому мышлению; и то и другое реализуется в результате естественного развития, и то и другое может быть предотвращено созданием искусственных условий, обеспечивающих в одном случае – физическую неподвижность и атрофию, в другом – идиотизм или по крайней мере – дебильность. Аналогично человек, воспитанный в условиях полного отсутствия религиозной информации, тем более в условиях дезинформации о сущности религии, о реальности ее объекта, о воздействии на человечество в историческом и современном аспектах, не может сколько-нибудь существенно реализовать свои религиозные способности; они неизбежно атрофируются, и их регенерация оказывается возможной только в результате непреодолимого воздействия благодати Святого Духа , что в каждом из таких, нередко имеющих место случаев может рассматриваться как преодоление естественного хода вещей, т.е. как чудо. Видимо, именно естественную необходимость проповеди для внедрения христианской истины имел в виду апостол Павел, когда спрашивал: «Как веровать в Того, о Ком не слышали? Как слышать без проповедующего? ... итак вера от слышания, а слышание от Слова Божия» ( Рим 10:14,17 ). О том же мы слышим из уст Самого Христа: «Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем» ( Ин 15:22 ). Произведенный в древности индийским правителем Ашокой опыт с целой группой детей показал, что даже такая, казалось бы органично присущая человеку способность, как членораздельная речь, совершенно не реализуется в условиях полной изоляции ребенка с момента его рождения от языковой среды: нескольких детей со дня рождения держали в изоляции; ухаживавшим за ними лицам было под страхом смерти запрещено разговаривать не только с ними, но и друг с другом в их присутствии. В результате дети, достигнув сознательного возраста, не произносили ничего, кроме нечленораздельных возгласов и крика. |
|
|
