| Какой же это путь? Поплачь о грехе своем. Об этом узнаешь ты из божественного Евангелия. Петр, верховный из апостолов, первый в церкви, друг Христов, получивший откровение не от человеков, но от Отца, как свидетельствует о нем Господь, говоря: «блажен еси, Симоне вар Иона, яко плоть и кровь не яви тебе, но Отец мой... небесный» (Матф. XVI:17), — этот Петр (когда называю Петра, разумею камень несокрушимый, скалу неподвижную, великого апостола, первого из учеников, первозванного, и первого последовавшего на зов), он-то сделал не какое-либо маловажное преступление, но очень великое, — отрекся от Самого Господа. Это говорю не в обвинение праведника, но чтобы дать тебе побуждение к покаянию. Так он отвергся Самого Господа вселенной, Попечителя и Спасителя всех. Но расскажем этот случай сначала. Спаситель знал, что во время Его предания некоторые отойдут (от Него), и говорит Петру: не хочешь ли и ты отойти? Но Петр отвечал: «аще ми есть и умрети с Тобою, не отвергуся Тебе» (Матф. XXVI:35). Что говоришь, Петр? Бог определил, а ты противодействуешь? Но, хотя воля (Петра) и выказала свое (желание), однакож слабость природы (его) изобличилась. Когда же это? В ночь, в которую предан был Христос. Тогда, сказано, стоял Петр у горящих дров и грелся; и вот подошла к нему одна служанка и говорит: вчера и ты был с этим человеком; а он в ответ: не знаю сего человека. Потом (отрекся) и в другой, и в третий раз — и исполнилось определение (Божие). Засим Христос взглянул на Петра, и этим взглядом подал голос; не заговорил с ним устами, чтобы не обнаружить его пред иудеями и не пристыдить своего ученика, но взглядом сказал ему: вот, Петр, сбылось то, о чем Я говорил. Тогда и Петр пришел в чувство и начал плакать, но заплакал не просто, а горько, и из слез очей сделал второе крещение. Но заплакав так горько, он загладил свой грех, и после этого ему вверены ключи небесные. Если же плач Петра загладил столь великий грех, то как тебе не загладить греха, если будешь плакать? Отречься от своего Господа — было преступление не малое, но великое и весьма важное, — и однако ж слезы загладили грех. |
| С другой стороны, если бы Он никого не наказал, ученик остался бы невразумленным, не узнав на деле карательной силы Его. Чему же надлежало быть? Чтобы и ученик устрашился и не сделался по небрежности худшим, и никто из людей не был поражен и не потерпел наказания и кары, Христос являет эту силу на смоковнице, сказав: да николиже от тебе плода будет (Матф. XXI, 19), и простым словом тотчас изсушив ее. Таким образом и люди все остались невредимыми, и Он явил Свою силу, когда наказанию подверглось дерево. Ученик же, если бы он был внимателен, получил бы великую пользу от этого наказания; однако он и чрез это не исправился. А Христос, хотя и предвидел это, сделал и кроме этого еще другое, гораздо большее. Когда иудеи, вооружившись на Него мечами и кольями, хотели наложить на Него руки, тогда Он ослепил всех их; ибо это выражает Он словами: кого ищете (Иоан. XVIII, 4)? Так как (Иуда) часто говорил: что ми хощете дати, и аз вам предам Его (Матф. XXVI, 15), то Господь, желая и иудеев убедить и его вразумить в том, что Он добровольно идет на страдание и что все зависит от Него, а злоба Иуды не может преодолеть Его, в то время, как сам предатель стоял вместе со всеми, говорит: кого ищете? Разве Иуда не знал Того, кого намеревался предать? Но Господь ослепил его зрение; и не только это сделал, но поверг их всех на землю Своими словами (Иоан. XVIII, 6). Когда же и это не сделало их более кроткими и не отклонило от предательства нечестивца, который остался неисцельным, и тогда Христос не оставил еще Своего благоволения и попечения о нем, но посмотри, как трогательно касается безстыдной души его, и произносит слова, которыя могли бы смягчить и каменную душу. Когда Иуда устремился облобызать Его, тогда что Он говорит? Иудо, лобзанием ли Сына человеческаго предаеши (Лук. XXII, 48), не стыдишься и самаго способа предательства? Это сказал Христос, чтобы тронуть его и напомнить ему о прежнем общении. Но не смотря на то, что Господь столько и делал и говорил, Иуда не сделался лучшим, не по немощи Вразумлявшаго, но по собственной безпечности. |
| 21. Учение слова Божия о воскресении мертвых Истина всеобщего воскресения мертвых, вытекая из основных сил нашего бессмертного духа и из понятия о Боге вечном, всемогущем и всеправедном, раскрывается ясно в Св. Писании. а) В ветхом завете истину воскресения из мертвых утверждает Сам Бог, когда называет Себя Богом Авраама, Исаака, и Иакова: „Бог же несть Бог мертвых, но живых“ (Исх. III:6; Матф. XXII:23). Веру в воскресение мертвых обнаруживает Авраам, решившийся принести сына своего в жертву именно в той надежде, как объясняет ап. Павел, что Бог силен и из мертвых воскресит (Евр. XI:17); верою в воскресение из мертвых утешает себя Иов среди страшных страданий своих: „пусть эта кожа распадется на части: отрешившись от плоти моей, я увижу Бога; я увижу Его, – я сам, мои глаза увидят Его, а не глаза другого» (Иов. XIX:26 – 27); веру в воскресение мертвых исповедует и утверждает пророк Исаия: „воскреснут мертвые, и востанут те, которые во гробах» (Ис. XXVI:19), а Иезекииль созерцал всеобщее воскресение мертвых в видении поля, усеянного сухими костями, которые, по мановению Духа Божия, соединились одна с другою, облеклись плотию, ожили и одушевились духом (Иез. мать Маккавеев и сыны ет поощряют друг друга на подвиг мученический надеждою на воскресение. „Царь мира нас умерших за Его законы воскресит в воскресение жизни вечной», говорили они (2 Мак. VII:9). И вообще все ветхозаветные праведники считали себя пришельцами на земле и искали отечества небесного (Евр. XI:14). б) В нов. завете Господь Христос проповедовал о воскресении мертвых в самых ясных словах: „истинно, истинно, говорю вам: наступает время и теперь настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышавши, оживут» (Иоан. V:25); – подтверждает проповедь о воскресении таинством причащения: „ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Иоан. VI 54); говоря о цели Своего пришествия, на землю указывает именно на жизнь вечную: „так возлюбил Бог мир, что и Сына Своего единородного отдал, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан. III:15 – 16); во время пребывания Своего на земле воскрешал мертвых и Сам тридневно воскрес из гроба, соделавшись по слову ап. Павла, перевенцем из мертвых (1 Кор. XV:20). |
| В предсказаниях древних пророков, Мессия, имеющий прийти в мир, часто представлялся в образе Царя (2 царств, VII, 12–19; 2-й Псл. 6, 8 ст.; Исаии II, 2–4; IX, 6–7; XI, 1–10; Иезек. XXXIV, 23–24; Дah. II, 44 ). И Ангел, предвозвестивший Пресвятой Деве рождение от Нее Спасителя, сказал о Нем, что Он воцарится в дому Иаковли во веки, и царствию Ею не будет конца ( Лук. 1, 3, 5 ). Большая часть иудеев на самом деле и думали увидеть в ожидаемом Мессии земного царя, который прийдет возстановить Давидово царство, и покорить ему других народов. Но Иисус Христос всею своею жизнию опровергал это их чаяние, и показывал, что его царского достоинства нельзя понимать в земном смысле. «Царство Мое не от мира сего» сказал Иисус Христос на вопрос Пилата: «Царь ли Ты?» ( Uoah. XVIII, 33, 36 ст.) Некоторые из латинских богословов пытались перетолковать и эти ясные слова, обличающие мирские притязания пап, объясняя их таким образом, что Иисус Христос этими словами не отрицал в себе достоинства царя земного, но выражал только ту мысль, что свои царские права он подучил не от мира сего, не от людей – по праву преемства или завещания, а непосредственно от Самого Бога – Отца Своего 42 .Но дерзкая произвольность такого объяснения ясно обличается следующими же словами Иисуса Христа Пилату: «если бы Царство Мое было от мира сею; то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеем; но Царство Мое не отсюда.» (Тот же 36-й ст.) Этими словами Иисус Христос отвергал не только мирское происхождение, но и мирской характер – мирскую силу своего царства. Я вся жизнь Иисуса Хряста показывает, что Он не считал Себя и не намеревался быт царем на земле. Он родился не на троне, а в яслях; Он во время жизни Своей не имел, где главу приклонить; Он умер позорною смертию; не потому конечно, что не успел или не мог занять престол Давида отца своего; Он мог бы покорить себе все царства мира; Он мог бы призвать себе на помощь и защиту легионы ангелов (Матф. XXVI, 53.) Но Он на то родился, и на то пришел в мир, чтобы властвовать над сердцами людей, не могуществом внешней силы, а только могуществом истины. |
| Но хотя бы кто и по неразумию пришел для причащения, воспрети ему, - не бойся. Бойся Бога, а не человека. Если будешь бояться человека, то от Бога будешь уничижен; а если будешь бояться Бога, то и от людей почитаем. Если ты сам не смеешь, то приведи ко мне: я не позволю этой дерзости. Скорее предам душу свою, нежели причащу крови Господней недостойного; скорее пролью собственную кровь, нежели причащу столь страшной крови того, кого не должно. Если же кто после многих испытаний не найдет недостойного, то не будет виновен. Это сказано мною об известных людях. Если мы исправим этих, то Бог и неизвестных скоро соделает нам известными. Если же мы оставим без внимания известных нам, то для чего Ему делать других нам известными? Это говорю я не для того, чтобы мы только удаляли и отсекали, но для того, чтобы мы исправляли и возвращали их, чтобы имели попечение о них. Таким образом мы и Бога умилостивим, и найдем много достойных причастников, и получим за свое старание и попечение о других великую награду, которой да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь. БЕСЕДА 83 ТВОРЕНИЯ святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского Толкование на святого Матфея Евангелиста БЕСЕДА LXXXIII Тогда прииде с ними Иисус в весь, нарицаемую Гефсимания, и глагола учеником: седите ту, дондеже шед помолюся тамо. И поем Петра и оба сына Заведеова, нача скорбети и тужити, и глагола им: прискорбна есть душа Моя до смерти, пождите зде и бдите со Мною (Матф. XXVI, 36-38). 1. Так как ученики неразлучно были со Христом, то Он и говорит им: седите ту, дондеже шед помолюся. Он имел обыкновение молиться без них. Делал же это Он для того, чтобы и нас научить доставлять себе во время молитвы безмолвие и совершенный покой. С Собою берет только троих, и говорит им: прискорбна есть душа Моя до смерти. Для чего Он не взял всех? Для того, чтобы они не подверглись падению, и взял только тех, которые были зрителями Его славы. |
| Поэтому Он и пеленался; поэтому и пророчества издревле предсказывали, что Он не только будет человеком, но будет и зачат, и рожден, и воспитан, как свойственно детям. Об этом Исаия взывает так: се дева во чреве приимет и родит Сына и нарекут имя Ему Еммануил: масло и мед снесть (Иса. VII, 14, 15); и еще: отрочи родися нам, сын и дадеся нам (Иса. IX, 6). Видишь ли, что пророки предсказывали и о младенческом Его возрасте? Спроси же еретика: неужели Бог боится, уклоняется, колеблется и скорбит? Если он скажет: да, то отступи от него и считай его наравне с диаволом, или лучше, ниже самаго, диавола; ибо и тот не осмелится сказать это. Если же он ответит, что все это недостойно Бога, то скажи: следовательно Бог и не молится; и за тем все прочее было бы неуместно, если бы слова (молитвы) принадлежали Богу. Эти слова выражают не только скорбь, но и две воли, противоположныя между собою, одну Сыновнюю, а другую Отчую; ибо сказать: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Матф. XXVI, 39), значит выразить именно это. А этого и еретики никогда не допускали, но когда мы постоянно утверждали, что слова: Аз и Отец едино есма (Иоан. X, 30), относятся к силе, они относили их к воле, утверждая, что у Отца и Сына одна воля. Но если у Отца и Сына одна воля, то как же Он говорит здесь: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты? Таким образом, если бы эти слова относились к Его Божеству, то было бы некоторое противоречие и много несообразнаго произошло бы отсюда; а если они относятся к плоти, то сказаны основательно и безукоризненно. Нежелание смерти со стороны плоти не служит к ея осуждению; потому что это естественно; а Христос явил в себе вполне все свойственное человеческому естеству, кроме греха, так что заградил уста еретиков. Итак, когда Он говорит: аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия, и: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты, то выражает этим не что иное, как то, что Он был облечен истинною плотию, которая боится смерти, потому что ей свойственно бояться смерти, уклоняться от нея и предаваться скорби. |
| Поэтому умоляю вас всеми силами истреблять болезнь сребролюбия, чтобы нам и здесь сделаться богатыми, и насладиться вечными благами, которых да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь. БЕСЕДА 81 ТВОРЕНИЯ святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского Толкование на святого Матфея Евангелиста БЕСЕДА LXXXI В первый же день опресночный приступиша ученицы ко Иисусу, глаголюще: где хощеши уготоваем Ти ясти пасху? Он же рече: идите во град ко онсице, и рцыте ему: Учитель глаголет: время Мое близ есть, у тебе сотворю пасху со ученики Моими (Матф. XXVI, 17, 18). 1. Первым днем опресночным евангелист называет день, предшествовавший празднику опресноков, так как иудеи всегда имели обыкновение считать день с вечера. Евангелист упоминает о том дне, в который вечером должно было закалать пасхального агнца, так как ученики приступили к Иисусу в пятый день недели. Этот-то день евангелист Матфей и называет днем, предшествовавшим празднику опресноков, когда говорит о времени, в которое ученики приступили к Иисусу. А другой евангелист говорит так: прииде же день опресноков, в оньже подобаше жрети пасху (Лук. XXII, 7). Прииде, то есть, приближался, был при дверях. Очевидно, евангелист упоминает об этом именно вечере, так как с вечера начинали совершать пасху. Потому каждый евангелист присовокупляет: когда закалали пасхального агнца. Приступив к Иисусу, ученики говорят Ему: где хочеши уготоваем Ти ясти пасху? И отсюда, между прочим, видно, что у Иисуса не было дома, не было постоянного местопребывания. А я думаю, что и ученики не имели его; иначе они попросили бы Иисуса придти туда. Но и у них, отрекшихся от всего, не было дома. Для чего же Христос совершил пасху? Для того, чтобы во всем, что Он совершал даже до последнего дня, показать, что Он не противится закону. Но для чего именно посылает к неизвестному человеку? Чтобы и этим показать, что Он мог не пострадать. В самом деле, если Он одними только словами расположил сердце этого человека к тому, чтобы принять учеников, то чего не произвел бы в распинающих Его, если бы не хотел пострадать? И что Он сделал прежде, когда послал за ослом, то же делает и теперь. |
| Исследуем же каждое из слов его, чтобы и отсюда познать нам силу креста. Ему не говорил Господь, как Петру и Андрею: «грядита.., и сотворю вы ловца человеком» (Матф. IV:19); не говорил ему, как двенадцати ученикам: «сядете ...на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома» (Матф. XIX:28); даже не удостоил его ни слова. Он не видел чудес — ни мертвого востающего, ни бесов изгоняемых, ни моря повинующегося велению Господа, ни беседовал с Ним о царстве; откуда узнал он и название царства? Посмотрим же на великое его благоразумие. Другой разбойник, говорится в Евангелии, «хуляше Его» (Лук. XXIII:39), потому что и другой разбойник был распят вместе с Ним, чтобы исполнилось сказанное пророком: «и со беззаконными вменися» (Иса. LIII:12). Безумные иудеи хотели помрачить славу Его и со всех сторон искажали происшедшее; но истина от всего возрастала и от самых препятствий делалась яснейшею. Итак, другой разбойник хулил Его; один же из евангелистов говорит, что оба они поносили Иисуса (Мк. XV:32). И это справедливо; но это еще более возвышает доблесть того разбойника. Вероятно вначале и он злословил, но потом вдруг столь великую показал перемену. Итак, другой разбойник, говорится, «хуляше Его». Видишь ли разбойника и разбойника? Оба они на кресте, оба за пороки, оба за разбойническую жизнь; но не одна и та же участь постигла обоих: один наследовал царство, а другой ввержен в геенну. Так и вчера были ученик и ученики; но один готовился к предательству, а другие предлагали услуги. Тот говорил фарисеям: «что ми хощете дати, и аз вам предам Его» (Матф. XXVI:15)? А эти, приступив к Иисусу, говорили: «где хощеши уготоваем ти ясти пасху» (Матф. XXVI:17)? Так и здесь разбойник и разбойник; но один злословит, а другой заграждает ему уста; один хулит, а другой укоряет его, — и это тогда, когда он видит, что Христос распят и осужден, и народ снизу злословит и громко кричит; однако ничто из всего этого не отвратило его и не отклонило от надлежащего прославления, но и на другого разбойника он сильно нападает и говорит ему: «ни ли ты боишися Бога» (Лук. |
| В разсуждении же сказаннаго Им: аще возможно есть, да мимоидет чаша (Матф. XXVI:39), обратите внимание на то, почему Сказавший сие в ином случае сделал упрек Петру: не мыслиши, яже Божия, но человеческая (Матф. XXVI:23). Об отменении чего просил, Сам того хотел, на то и пришел. Но как Ему было свойственно хотеть сего, потомучто на сие и пришел, так плоти свойственно было и страшиться: почему, как человек, сказал Он слова сии. И опять, то и другое сказано было Им в доказательство, что Он-Бог, Сам хотел сего, но, соделавшись человеком, стал иметь страшливую плоть и по причине оной волю Свою срастворил человеческою немощию, чтобы, и сие также уничтожив, снова соделать человека небоящимся смерти. Вот подлинно необычайное дело! Кого христоборцы почитают говорящим по боязни, Тот мнимою боязнию соделал людей отважными и небоязненными. И блаженные Апостолы, после Него, вследствие слов сих столько начинают презирать смерть, что не обращают внимания на судей своих, но говорят: повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком (Деян. V:29). Другие же святые мученики до того простирали небоязненность, что скорее можно было почитать их преходящими в жизнь, нежели претерпевающими смерть. Итак, не явная ли несообразность-удивляться мужеству служителей Слова, и приписывать боязнь Самому Слову, силою Котораго и они презирали смерть? Самою твердою решимостию и мужеством святых мучеников доказывается, что не Божество имело боязнь, но нашу боязнь отъял Спаситель. Ибо, как смерть привел в бездействие смертию и все человеческое-Своим человечеством, так и мнимою боязнию отъял нашу боязнь и соделал, что люди не боятся уже смерти. Поэтому и говорил и вместе делал сие. Человечеству свойственно было говорить: да мимоидет чаша; и: вскую Мя еси оставил; а по Божеству соделал Он, что меркнет солнце, и возстают мертвые, и опять, говоря по-человечески: ныне душа Моя возмутися, говорил Божески: область имам положити душу Мою, и область имам паки npiяmu %ю. Возмущаться свойственно было плоти, а иметь власть положить и приять душу, когда хочет, не человекам уже свойственно, но возможно только силе Слова. Человек умирает не по собственной своей власти, но по необходимости природы и против воли: Господь же, Сам будучи безсмертным, но имея смертную плоть, был властен, как Бог, разлучиться с телом и снова восприять оное, когда Ему было угодно. О сем и Давид воспевает: не оставиши душу мою во аде, ниж %е даси преподобному Твоему видети истления (Псал. XV:10). Плоти тленной прилично было не оставаться более смертною, сообразно с естеством своим, но пребывать нетленною по причине облекшагося в нее Слова. Как Оно, быв в нашем теле, подражало свойственному нам, так мы, прияв Его, от Него приобщаемся безсмертия. |
| Если эти слова кажутся вам странными, то я подтвержу верность их тем, что сделал и сказал Христос. Мы, люди, не знаем будущаго, и потому не можем утверждать о слушателях, убедятся ли они, или не убедятся нашими словами; а Христос, ясно зная и то и другое, не переставал до конца исправлять того, кто имел оказаться непослушным Ему. Зная, что Иуда не отстанет от предательства, Христос не переставал отклонять его от этого предательства советами, увещаниями, благодеяниями, угрозами и всяким способом вразумления, и постоянно удерживать словом, как бы какою уздою. Он делал это, научая и нас, чтобы мы, хотя бы и знали наперед, что братия не послушаются, исполняли все с своей стороны, так как нам за совет уготована награда. Смотри же, как Он постоянно и мудро удерживал Иуду Своими словами: един от вас предаст Мя (Матф. XXVI, 21); и еще: не о всех вас глаголю: Аз бо вем; ихже избрах (Иоан. XIII, 18); и еще: един от вас диавол есть (Иоан. VI, 70). Ему угодно было подвергнуть безпокойству всех, чтобы не выставить на позор предателя и явными обличениями не сделать его более безстыдным. А что эти слова причиняли и прочим (ученикам) безпокойство и страх, хотя они не сознавали за собою ничего худого, послушай, как каждый из них говорил с смущением: еда аз есмь, Господи (Матф. XXVI, 22)? Но не только словами, но и делами Христос вразумлял Иуду. Так как Он часто и во всем являл Свое человеколюбие, очищая прокаженных, изгоняя демонов, исцеляя больных, воскрешая мертвых, укрепляя разслабленных, всем благотворил, но никого не наказывал и постоянно говорил: не приидох, да сужду мирови, но да спасу мир (Иоан. XII, 47): то, дабы не подумал Иуда, что Христос может только благотворить, а не наказывать, Господь научает его и этому, т.е., что Он может и наказывать и карать согрешающих. 5. Посмотри, как мудро и целесообразно Он и Иуду научил, и никого из людей не подверг наказанию и не покарал. Как же (Он поступил), чтобы ученик познал карательную силу Его? Если бы Он наказал кого-нибудь, то показалось бы, что Он противоречит собственным словам Своим: не приидох, да сужду мирови, но да спасу мир. |
|
|
