| Как изображу я последовавшие затем твои подвиги, удивительный? Как восхвалю высокую и прославленную твою веру? Всякую веру превосходит твоя вера, твое святое послушание Богу превышает всякий слух. В самом деле, кто когда–нибудь поверит, что отец собственного сына без всякого колебания принес в жертву Богу? Может быть, только мы, не бывшие отцами, не испытавшие на деле природной любви к детям! Но пусть само божественное Писание подтвердит сказанное нами: ведь оно подобно вестнику громко провозглашает о боголюбивом расположении духа блаженного. И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама (Быт. 22:1). Искушал не для того, чтобы на опыте познать то, чего не знал, и не для того, чтобы праведник своими делами подтвердил свою преданность Богу. Нет, конечно, ничего неизвестного Богу и Его собственное созерцание служит для Него единственным и совершенно достаточным источником познания о всех вещах. У него была та цель, чтобы люди на опыте узнали того, которого Он уже прежде знал, и могли иметь в его лице прекрасный образец для подражания. Посмотрим же, в чем состояло искушение. Авраам! — говорит Бог. Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе (ст. 2). Какое испытание для веры праотца заключали в себе эти слова Божии! Достаточно, ведь, было сказать: возьми Исаака и принеси его во всесожжение, не называя его сыном и напоминанием о любви не уязвляя родительского сердца. Но так как при добром течении дел внезапный удар зла причиняет более тяжкую скорбь, то Господь и говорит: возьми сына твоего , и прибавляет: единственного твоего , и опять: которого ты любишь , чтобы, этими ласковыми названиями возбудив в детолюбивом старце надежду на добрые обетования и тотчас потребовав умерщвления возлюбленного, этим неожиданным требованием тем сильнее поразить родительское сердце, не из ненависти к праведнику, но из желания в полном блеске обнаружить пред миром его веру. |
| Наконец, познакомьтесь с графической работой Лилии Николаевны Ратнер (+2016). Какая из трех представленных работ больше соответствует вашему видению этого эпизода, почему? А мы, в меру сил, постараемся обратить ваше внимание на детали текста. Рембрандт. Жертвоприношение Авраама, 1635. Эрмитаж И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Быт 22:1 Рассказчик предельно краток. Мы не знаем, где в точности это происходит (гора Мориа стала ассоциироваться с местом, на котором стоит Храм, довольно поздно), мы не знаем, как именно является Бог, сколько лет прошло с момента последней сцены, не знаем даже, какое сейчас время суток. Это как будто не важно. Важен лишь диалог: — Авраам! — Вот я. (Я слушаю, Боже!) Это «вот я» в других местах Библии знаменует какой-то новый этап жизни человека, например, призвание на служение пророка (1 Цар 3:4, Ис 6:8). Бог обычно затем что-то поручает, — а Его собеседник слушается. И здесь — какая-то новая ступень жизни, Бог чего-то попросит от Авраама. Автор повествования милостив к читателю. Он заранее нам сообщает, что это будет искушение (испытание) от Бога. Когда искушает Сатана, он это делает для того, чтобы человек пал. Когда испытывает Бог, Он это делает для того, чтобы убедиться в надежности человека, очистить от лишнего, явить его доблесть и доверить что-то большее. Нам сообщили об испытании. Но вот Авраам этого не знает и видит все иначе. [Бог] сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Быт 22:2 Бог как бы говорит Аврааму: отрекись от своего естества, от самого себя (возьми сына), оставь надежды на будущее (от единственного Твоего), пренебреги любовью (которого ты любишь), забудь о радости и счастливом смехе (именно это означает имя твоего сына, Исаака). Ты привязан к сыну, он для тебя самое драгоценное. Отдай, пожертвуй это все Мне. Докажи свою преданность, послушание. |
| Они закинули и поймали великое множество рыбы, так что сеть едва не прорвалась . Тогда Иоанн сказал Петру: «Это Господь» ( Ин.21:7 ). Услышав эти слова, апостол Петр немедленно бросился в воду и вплавь достиг берега. Вслед за ним и другие апостолы приплыли на лодке, таща к берегу тяжелую, переполненную рыбами, сеть. Выйдя на берег, они увидели разложенный костер и на нем лежащую рыбу и хлеб. Христос сказал ученикам: «Придите, обедайте» ( Ин.21:12 ). Все апостолы узнали Христа, и никто не решался спросить Его, кто Он. Спаситель не был, очевидно, вполне похож на такого, каким они всегда привыкли Его видеть, так как тело Его по воскресении было особенным, прославленным, исполненным особого величия и Божественности, но они знали, что это несомненно Он. Когда же они обедали, Иисус спросил Петра: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они?» «Так, Господи! – отвечал Петр. – Ты знаешь, что я люблю Тебя» ( Ин.21:15 ). Тогда Господь второй и третий раз спросил его: «Любишь ли ты Меня?» И опечалившись, апостол с горячностью воскликнул: «Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя». Господь сказал ему: «Паси овец Моих» ( Ин.21:17 ). Этим троекратным исповеданием своей любви и веры, апостол Петр как бы смыл с себя свое троекратное отречение от Господа в ту ночь, когда пел петух. Теперь же Петр был восстановлен в своем апостольском служении. Иисус Христос сказал Петру: «Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь» ( Ин.21:18 ). Этими словами Господь предсказал Петру его дальнейший жизненный путь и мученическую кончину. После этого Христос сказал ему: «Иди за Мною» ( Ин.21:19 ). Петр же обернувшись и увидев идущего сзади апостола Иоанна, спросил Господа: «А он что?» Христос ответил: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того ? ты иди за Мною» ( Ин.21:22 ). Явление Христа на горе в Галилее ( Мф.28:16–20 ) Когда все апостолы собрались вместе, Господь повелел им идти на одну из гор Галилейских и там ожидать Его. |
| «Сей начал быть силен на земле», – говорит Писание, употребляя те же слова, которые позднее царь Давид отнесет вообще ко всем нечестивцам: «Что хвалишься злодейством, сильный? Милость Божия всегда [со мною]. Гибель вымышляет язык твой; как изощренная бритва, он у тебя, коварный! Ты любишь больше зло, нежели добро, больше ложь, нежели говорить правду. Ты любишь всякие гибельные речи, язык коварный: за то Бог сокрушит тебя вконец, изринет тебя и исторгнет тебя из жилища твоего и корень твой из земли живых» ( Пс. 51, 3–7 ). Все это описание прямо списано, как с подлинника, с Нимрода. Он первым стал опираться не на волю Бога, а на свои силы, которые у него были огромны. Сперва он завоевал себе славу как искусный зверолов. По еврейскому преданию, он обладал теми кожаными ризами, которыми Бог облек Адама. Тот передал их Еноху, а тот – Мафусалу. Их сохранил во время Потопа Ной, а Хам похитил их и отдал своему сыну Хушу, который в свою очередь передал их Нимроду. Когда последний оделся в эту одежду, то звери и птицы падали перед ним и он легко ловил их. Сохранились вавилонские печати, где он изображен борющимся со львом. С тех пор все великие владыки Ассирии и Египта любили изображать себя в сцене охоты, а сама охота стала аристократическим видом спорта. Видя это, люди признали его существом сверхъестественным, и Нимрод решил поднять мятеж против Господа. Незадолго до этого, после смерти Ноя (в 2612 г. от Сотворения мира), три его сына первыми спустились с гор. Вместе с ними спустились и их потомки, которых эти три патриарха убедили не бояться нового Потопа. Во время их переправы через реку Тигр (в 2659 г.) у Салы родился сын, которого Арфаксад, его прадед, назвал Евером, что значит «переход». Это имя, данное в честь переправы, было пророческим, ибо Евер совершил духовный переход от этого падшего мира, отказавшись строить башню. Они с Нимродом были сверстниками, в духовном же отношении – антиподами. Один был гражданин странствующего небесного Града, а другой хотел создать свой земной Город. Но люди пошли не за праведником, а за беззаконником, ибо их извращенная природа мешала им идти за Богом. Им хотелось земной стабильности, покоя и комфорта без Творца. Хотелось найти место, куда никто не залезет, а перед глазами Господа этого не получится. |
| Ибо Бог не мог называть его тем именем, которое должно было быть упразднено, но называет его тем именем, которое дал ему Сам. Причем Он не только зовет его, но повторяет его имя. И когда Авраам отвечает: «Вот я», говорит ему: «Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю высокогорную и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» ( Быт.22:2 ). Бог дал ему именно это имя и назвал его Авраамом, потому что, как Он Сам объяснил: «Я сделаю тебя отцом множества народов» ( Быт.17:5 ). Бог дал ему это обещание, когда у него родился Измаил, но сказал ему, что оно исполнится в сыне, рожденном от Сарры. И душа его возгорелась любовью к этому сыну не только как к своему потомству, но и в надежде на обетование. И этого сына, о котором даны такие великие и чудесные обетования, сына, говорю я, благодаря которому он назван Авраамом, он должен «принести во всесожжение на одной из гор». Что ты скажешь на это, Авраам? Какие мысли бродят в твоем сердце? Богом произнесено слово, способное поколебать и испытать твою веру. Что ты на это скажешь? Что ты об этом думаешь? О чем ты размышляешь? Не считаешь ли ты, не мыслишь ли в своем сердце так: если дано мне обетование, а я принесу сына во всесожжение, то уже не будет надежды на исполнение этого обетования? Или, что вероятнее, ты вспоминаешь известные слова и говоришь в себе, что «невозможно Богу солгать» ( Евр.6:18 ) и, что бы ни случилось, это обещание останется в силе? Но, «ибо я наименьший» ( 1Кор.15:9 ), не могу исследовать мысли такого великого патриарха, не имею я возможности знать, какие помыслы породил в нем глас Бога, решившего испытать его, какие чувства в нем вызвал, повелев ему убить единственного сына. Но, так как «духи пророческие послушны пророкам» ( 1Кор.14:32 ), Павел, апостол, который, как я полагаю, учил Духом Святым, открыл нам, о чем размышлял Авраам, что он чувствовал, когда сказал: «Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного, ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование» ( Евр.11:17, 19 ). |
| «Основы его на горах Святых», говорит псалмопевец; любит Господь врата Сиона паче всех селений Иаковлевых»... Когда Авраам победил пятерых царей, союзников царя Сенаарского, и возвращался с добычей в Хеврон, «Изыде царь Содомский в сретение ему... в юдоль Савину; сия-же бяше поле царево и Мельхиседек, царь Салимский, изнесе хлебы и вино; бяше же священник Бога Вышняго и благослови Авраама»... До сих пор Иосафатова долина носит название Царской долины. Принесение Авраамом в жертву Исаака, по-видимому, тоже совершилось на высотах гор иерусалимских... «Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе». Греческий «монастырь Авраама», существующий при храме Господнем, обязан своим происхождением этому убеждению древних Евреев, что испытание благочестивого патриарха происходило именно на иерусалимской горе Мориа. Евреи, а за ними христиане, приурочивают к Иерусалиму даже Адама, который, будто бы, жил в нем после грехопадения и в нем же похоронен... В этих благочестивых легендах во всяком случае сказывается глубоко укоренившееся сознание народа беспредельной древности его «святого города», который он почитает едва не сверстником роду человеческому... Доисторический город Мельхиседека стоял, повидимому, ниже и ближе к Иосафатовой, потому что Иисус Навин, при покорении земли Ханаанской, успевает захватить только «нижний город», а высоты остаются во власти Иевусеев, сынов в Иевуса, сына Ханаанова... «Но Иевусеев, жителей Иерусалима, не могли изгнать сыны Иудины, и потому Иевусеи живут с сынами Иуды в Иерусалиме даже до сего дня, говорит хроника Иисуса Навина... Верхняя крепость Иерусалима переходит во власть Израиля только при Давиде. «И пошел царь и люди его на Иерусалим против Иевусеев, жителей той страны; но они говорили Давиду: ты не войдешь сюда; тебя отгонят слепые и хромые. . До такой степени считались неприступными стены Сиона! «Но Давид взял крепость Сион: – это город Давидов» с выразительною краткостью прибавляет библейская летопись... «И поселился Давид в крепости и назвал ее городом давидовым и обстроил кругом от Милло и внутри»... |
| Поэтому и Моисей, удивляясь ему, говорит: « И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: … возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака… и принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе » ( и бысть по глаголех сих, Бог искушаше Авраама и рече ему: пойми сына твоего возлюбленнаго, его же возлюбил еси, Исаака, и вознеси его на едину от гор, ихже ти реку ) (Быт. 22:1, 2). Это ли слова обещания, слова обетования, говорящая, что он будет отцом множества потомков, и семя его будет, как звезды небесные? Видишь, как после таких слов, услышав, что должно принести в жертву своего сына, он взял его — того, от которого должен был получить множество потомков, чтобы именно умертвить и принести его в жертву, удалить из среды людей, вознести на алтарь Богу. Поэтому и Павел, удивляясь ему, так опять увенчал и прославлял его, говоря: « Верою Авраам, будучи искушаем, принес… Исаака » ( верою приведе Авраам Исаака искушаем) ; и затем показав, какое именно он совершил дело и какую обнаружил веру, продолжает: « и, имея обетование, принес единородного » ( и единороднаго приношаше обетования приемый ) (Евр. 11:17). А это означает: «Нельзя сказать, что у Авраама было два родных сына и, что, по принесении в жертву одного, он мог надеяться, что будет отцом множества народов от другого; но у него был только один сын и к этому одному относилось обетование; и хотя этого именно он и должен был принести в жертву, однако, как при обетовании о его рождении вере его не воспрепятствовало ни собственное омертвение, ни природное бесплодие его жены, так и здесь он не смущен был смертью (сына). Сравни же все это с совершающимся теперь, и увидишь свое малодушие, увидишь суетность соблазняющихся, и тебе будет ясно, что этот соблазн происходит в тебе не от чего–либо другого, как от того, что ты не преклоняешься перед неизъяснимым промышленном Божиим, а стараешься во всем доискиваться способа Его домостроительства, добиваешься причины всего совершающего, и во все хочешь проникнуть своим любопытством. |
| Поэтому и Моисей, удивляясь ему, говорит: «И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему:… возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака… и принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» («и бысть по глаголех сих, Бог искушаше Авраама и рече ему:... пойми сына твоего возлюбленнаго, его же возлюбил еси, Исаака, и... вознеси его... на едину от гор, ихже ти реку») ( Быт.22:1–2 ). Это ли слова обещания, слова обетования, говорящие, что он будет отцом множества потомков и семя его будет, как звезды небесные? Видишь, как после таких слов, услышав, что должно принести в жертву своего сына, он взял его – того, от которого должен был получить множество потомков, чтобы именно умертвить и принести его в жертву, удалить из среды людей, вознести на алтарь Богу. Поэтому и Павел, удивляясь ему, так опять увенчал и прославлял его, говоря: «Верою Авраам, будучи искушаем, принес… Исаака» («верою приведе Авраам Исаака искушаем»); и затем показав, какое именно он совершил дело и какую обнаружил веру, продолжает: «и, имея обетование, принес единородного» («и единороднаго приношаше, обетования приемый») ( Евр. 11:17 ). А это означает: «Нельзя сказать, что у Авраама было два родных сына и, что, по принесении в жертву одного, он мог надеяться, что будет отцом множества народов от другого; но у него был только один сын и к этому одному относилось обетование; и хотя этого именно он и должен был принести в жертву, однако, как при обетовании о его рождении, вере его не воспрепятствовало ни собственное омертвение, ни природное бесплодие его жены, так и здесь он не смущен был смертью (сына). Сравни же все это с совершающимся теперь, и увидишь свое малодушие, увидишь суетность соблазняющихся, и тебе будет ясно, что этот соблазн происходит в тебе не от чего-либо другого, как от того, что ты не преклоняешься перед неизъяснимым промышлением Божиим, а стараешься во всем доискиваться способа Его домостроительства, добиваешься причины всего совершающего и во все хочешь проникнуть своим любопытством. |
| Сколько должен был перенести невыносимых мучений Авраам в то время, когда Господь ему сказал: " Возьми сына своего единородного, которого ты любишь, Исаака, и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе " (Быт. 22, 2). Голгофский холм находится рядом с холмом Мориа (всего в 500 метрах). Холм Мориа стоит над обрывом в долине потока Кедрона. Так вот сюда и повелел Господь идти Аврааму, сказав ему: " На одной из гор, которую Я укажу тебе " . Значит, не все равно, на какой из них, а именно на той, которую Господь избрал, именно на горе Мориа, на которой находился и холм Голгофы. Это место Господь избрал для жертвоприношения Сына Своего Единородного, которое должно было стать величайшей святыней рода человеческого, к которому притекут сыны Сима и Иафета со всех концов земли, чтобы в страхе и трепете духовном со слезами облобызать место святое сие. Образ Голгофского холма христиане всего мира создадут в своих храмах и будут припадать к нему, целуя изображение распятого Христа. Как потрясает библейский прообраз Голгофской жертвы, так тесно связанный с именем праотца Авраама! И, наконец, рассмотрим поразительный Божественный прообраз Богоявления, явления людям Пресвятой Живоначальной Троицы на месте Крещения Господня. Только на этот раз место появления Бога на земле в прообразовательном явлении Аврааму при дубе Мамврийском и Богоявление Пресвятой Троицы у вод Иордана не совпадают территориально, а находятся лишь в пределах той же святой Палестинской земли, которую всю исходил Своими стопами Христос Спаситель, являя людям Свой Божественный лик. Первый раз видимое Богоявление было у дуба Мамврийского Аврааму и Сарре, а второй раз – всем сыновьям израильским. Никто никогда в Ветхом Завете ни до Авраама, ни после него не видел на земле Бога в человеческом образе так явственно. Подчеркиваем – на земле, потому что в видениях на разверзшихся небесах видели Господа пророки Божий, Боговдохновенные мужи – Иаков, Иезекииль, Исайя, а, может быть, и другие. Но на земле так явственно беседовать и лицезреть явившегося в человеческом образе Бога удостоился лишь Авраам, в котором благословились все племена земные. |
| 7–9. На высокой и выдающейся горе ты ставишь ложе твое и туда восходишь приносить жертву. За дверью также и за косяками ставишь памяти твои; ибо, отвратившись от Меня, ты обнажаешься и восходишь; распространяешь ложе твое и договариваешься с теми из них, с которыми любишь лежать, высматриваешь место. Ты ходила также к царю с благовонною мастью и умножила масти твои, и далеко посылала послов твоих, и унижалась до преисподней. (На горе высоце и превознесенне, тамо твое ложе, и тамо вознесл ecu требы твоя: и за подвоями дверей твоих положил еси память твою: мыслил ecu, яко аще от Мене отступиши, более нечто возъимееши: возлюбил ecu спящыя с тобою, и умножил ecu блужение твое с ними, и многи сотворил, иже далече от Тебе, и послал ecu послы за пределы твоя, и смирился ecu даже до ада). Ревнуя о почитании мнимых богов, желая к ним приблизиться, иудей-язычник восходил на высокую гору, выдающуюся над всей окрестностью, ибо веровал, что боги его обитают на вершинах гор (Моавитяне, Финикийцы, Греки и пр.), – и на такой горе ставил свой жертвенник: но этот жертвенник скорее был ложем блужения, ибо идолослужение иудея было прелюбодеянием, так как иудей всякий должен был состоять в верном завете с истинным Богом, как бы в брачном союзе с Ним. – И дома он оставался идолопоклонником: за подвоями (то же, что за косяками) дверей своего дома он ставил память свою, точнее – предмета своей памяти – небольшие статуэтки домашних богов (терафимы, пенаты, лары), тогда как Израиль должен был любить Господа и помнить закон Его, по Его заповеди: «И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем (и в душе твоей). И внушай их детям твоим и говори об них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая. И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих» ( Втор.6:4–9 ). Служа идолам и в дубраве, и на горе, и дома, иудей-язычник суеверно ожидал, что такое служение (а в сущности – решительное отступление от истинного Бога) принесет ему больше пользы и благополучия, чем верное служение Богу отцов его, Иегове. Так размышляя, и так любя идолов, он даже спал с ними, как падшая женщина со своим прелюбодеем (любовником); и таких любимцев он набирал много, издалека, посылал за ними нарочитых людей (гонцов) за пределы своего отечества (например, в Финикию, может быть, ради того, чтобы приобрести особенно хорошо сделанные статуэтки): но, чем больше он таким богам поклонялся, тем больше унижался, и унизился, наконец, до ада, ибо развратившись до крайности, снискал гнев Божий уже без милости! |
|
|
