| Бурятские предания говорят, что в эти давние времена (XIII стол.) проходило чрез Байкал какое-то посольство к киргизскому народу, кочевавшему тогда на той степи, где теперь разместились некоторые роды Селенгинских бурят. 16 Устроив на северо-западном берегу Байкала лодки, оно переправлялось на юго-восточный берег. Еще в это отдаленное время посольство остановилось на том самом месте, где впоследствии возник Посольский Спасо-Преображенский монастырь; не даром в его преданиях сохранилось, что здесь было «послование», особенно повторявшееся по возникновении обители. Отсюда посольство отправилось по речке Мандуриха (Аро-Иль мын), 17 по гольцам поднялось оно на р. Ару-Муритэй и по р. Убур-Мурэтэй – на Удунгу, Тарбагатай и на Тамчинскую степь, где тогда кочевали киргизы, при дальнейших передвижениях водворившиеся в Уральской и нынешней Тургайской обл. Разведав тут о Китае, посольство продолжало путь к великому хану. Плано-Карпини в июне 1246 г. ехал по земле черных Китаев (Монголов), видел там подвижной императорский дворец, где хан останавливался во время перекочевок; представителем его был тогда придворный чиновник. Потом он выехал к какому-то небольшому морю, которое хотя и невеликим ему показалось, однако ж путешественники ехали берегами его несколько дней. Море это признается учеными за Байкал. Море, по словам Плано-Карпини, осталось в левой руке. Оно остается в левой стороне с Култука, при повороте на Торскую степь – в Тунку. 18 Хангинский караул (Монда), где ныне миссионерский стан с церковью св. Равноапостольного Владимира – составляет ворота в Монголию к оз. Косоголу, где по исследованиям Географического Общества была ставка или дворец ханский. В XVIII столетии на том месте была православная часовня с чудотворною иконою Святителя Николая Мирликийского чудотворца, сооруженная пограничными казаками. По поручению Иркутского епархиального начальства были командируемы сюда повременно духовные лица, а после размежевания границы чудотворный образ перенесен в Тунку и теперь находится в казачьей Николаевской церкви. |
| Были присланы пожертвования от разных градских обществ. Так, например, Иркутская градская дума, чрез гласного Н. Пежемского, прислала 50 руб., дом Московского градскаго общества – 1235 р., чрез старост: Корнилова, Ригина и Селезнева, Нижегородская городская дума –14 р. 75 к., Казанская – 80 р. На заведение церковной утвари пожертвовано гражданами нижегородскими 17 р., тульскими 101 р. 29 к., тамбовскими 210 р., екатеринбургскими 110 р., полтавским почтмейстером 10 р., чрез симбирского городского голову И. Сапожникова 14 р. 64 к., чрез астраханского городского голову П. Плотникова 33 р 96 к., от охотского купца А. И. Саламатова прислано 50 р. – Некоторые благотворители жертвовали вещами. Например, тотемский купец Ливерий И. Колычев прислал дарохранительницу и 6 колоколов, сарапульский житель (Вятской губ.) Алексей Евдокимов – три паникадила белой меди – одно в 24 подсвечника, а остальные в 12, из Москвы Стефан Гр. Шапошников – богослужебные книги и св. сосуды (и 100 р. деньгами), а 26 октября 1834 г. получен в обители ящик с церковною одеждою, доставленный чрез синодальную канцелярию. Без сомнения, не была забыта Чикойская обитель со стороны кяхтинских граждан. Павлом Федченко была пожертвована серебряная позолоченная риза на икону Божией Матери, ценою более 300 р. сер. Главный капиталист того времени Николай Матвеевич Игумнов устроил в нижнем, каменном этаже соборного храма придел во имя св. апостола и евангелиста Матфея. За то старец Варлаам неусыпно трудился над воссозданием обители, подкрепляемый и утешаемый с одной стороны сочувствием добрых христиан, а с другой – вниманием высшего начальства и любовию архипастырей, в особенности преосвященного Нила, который, при первом же посещении Чикойского скита, произвел строителя в сан игумена. По указанию преосвященного Нила, главный храм был построен в средине скита, так что прежний храм приходился при спуске от него по лестницам, на восток, – влево от последнего по тротуару – настоятельский корпус, сгоревший в 1872-м году, и замененный новым, тоже двухэтажным корпусом. |
| В 1669 году Милованов, посланный из Нерчинска воеводою Аршинским в Пекин был допущен к Богдыхану, кланялся в шапке, с час стоял на коленях. Выходя из дворца, видел он множество преступников в цепях железных и колодках, которым всем тогда же для Великого Государя Российского вины были прощены Богдыханом. Милованову с товарищами дозволено было две недели ходить свободно в Пекине. Тут встретился он с греками, которые уже 17 лет, как по морю бурей занесены в Китай и здесь свободно исповедовали христианскую веру и молились в построенной ими каменной часовне. Встретились также с двумя русскими перебежчиками – воеводы Ленского Франсбекова слугой Ананией Уруслановым и Ленского боярского сына Феодора Пущина служителем Пахомом, которые поженились на китаянках и совратились в их веру. Конец XVII столетия не был так счастлив для русских на востоке, как начало их действий на Амуре. Своеволие русских вызвало неудовольствие китайцев и они старались всячески воспрепятствовать их водворению на Амуре. Албазин был разорен ими до основания вместе с монастырем, также и на Кумаре. Жители вместе с священником Максимом Леонтьевым были уведены пленниками в Китай и поселены в Пекине особым кварталом под названием русской сотни, часть их потом водворилась в деревне Дунь-динянь и Тянь-дзине. Священнику военно-пленному дозволено было взять с собою святыню, св. иконы и утварь, которые и были принесены в Пекин. Для устройства дел на востоке был послан от Петра I посланником и полномочным министром с войском ближний боярин Феодор Алексеевич Головин. Правительство возлагало на него большие надежды, но он не мог предотвратить того положения вещей, какое уже сложилось до его прибытия на Амур на помощь русской рати. Замедлил он и в Тобольске у своего родителя – сибирского воеводы Алексея Петровича Головина, а потом за Байкалом для усмирения монголов, делавших набеги по неопределенности границы, бился с ними победоносно под Селенгинским на месте «убиенных» и под Ильинской заимкой, близ Троицкого Селенгинского монастыря, пользуясь при этом услугами бывшего гетмана Запорожской сечи Демьяна Игнатьевича Многогрешного, приписанного к Селенгинску в число боярских детей. Дело это может быть уладили бы и местные герои, без задержки войска, необходимого для отражения китайцев. Китайцы успели в это время из Албазина подняться к Нерчинску с громадными военными силами. Головину ничего более не оставалось делать, как только назначить Нерчинск местом для переговоров, где и состоялся известный Нерчинский трактат 27 августа 1689 года, коим Горбица была назначена пределом русских владений. Господство русских на Амуре замедлилось таким образом чуть не на два столетия. |
| В 1694 г., является к митрополиту Тобольскому прикащик знаменитых гостей (купцов) Василия и Алексея Филатьевых Василий Лобанов, в проезд свой в Пекин с торговым караваном, и бьет челом митрополиту Игнатию о дозволении священноиерею Максиму Леонтьеву освятить в церковь молитвенный лом в русской слободе, подаренный «русской сотне» Богдыханом. К радости своей митрополит слышал уже не в первый раз, что «по Божией воле Китайский владелец Богдыханово величество, своея веры бурханския 39 храм отдаде Богу, в Троице святой христианами прославляемому». К ходатайству Лобанова об освящении храма митрополит также отнесся с радостью и дал соизволение. Для этой цели он послал в Пекин Верхотурского священника Григория Новицкого с диаконом Тобольского собора Лаврентием Ивановым, которым и вручил все потребное для этого священнодействия, а главным образом священный архиерейским священнодействием антиминс (заменяющий полное освящение престола и жертвенника чрез святителей), во имя Софии Премудрости Божией. Сверх того митрополит послал в дар Пекинской церкви: напрестольное евангелие, обложенное в черный бархат, с серебряными басмяными изображениями Евангелистов, в золотом обрезе, церковные сосуды серебряные, крест святый серебряный чеканный; из книг: апостол, псалтирь следованную, октоих, минею и в довершение даров свою грамоту от 6 июня 1695 г. Мудрая грамота вполне отвечала событию. Верный апостольскому преемству архипастырь учит пленников скреплять союз свой с новым для них правительством молитвою за дружелюбно принявшего их Императора и вельмож. «Молитися же, пишет он в грамоте, после Государских (Российского царствующего Дома) эктений сице: еще молимся Господу Богу нашему помиловати раба своего имя рек Богдыханова Величества, умножити лет живота его и даровати ему благородная чада в наследие рода их, и избавити его и боляр его от веякия скорби, гнева и нужды и от всякия болезни душевныя и телесныя, и открыти им свет евангельскаго просвещения, и простити ему всякое согрешение вольное и невольное, соединити его святей своей Соборной и Апостольской Церкви, яко да получит и царство небесное». |
| В 1702 г., как только Филофей вступил в управление Сибирскою митрополией, следовал в Китай караван под наблюдением купчины Ивана Савватеева. Митрополит не упустил случая к отправке туда же своих миссионеров. Митрополит опирается на указ великого Государя. Миссия эта составлена была из иеромонаха Тобольского архиерейского дома о. Сергия с певчим Филиппом Хавовым. Из Тобольска они отправились с купчиною Иваном Савватеевым, а из Троицкого монастыря на Селенге велено было им взять со собой в Китайское государство для проповеди Слова Божия в качестве переводчика иеродиакона Феодосия. Кто был этот Феодосий? Кроме игумена, стоявшего во главе Даурской миссии (умершего), в числе миссионеров, посланных из Москвы для просвещения Даурии, не было другого того же имени миссионера. Следовательно он был из вновь поступивших в состав этой миссии из туземцев, как знавший язык Монголов. И откуда тотчас по прибытии с Москвы мог получить о нем сведение митрополит Филофей? Не иначе как по отзывам о Феодосии других лиц, хорошо знавших его лично, как способного к этому делу. А не иметь своего переводчика при миссии значило бы ходить в потемках. Сведения о составе братства в монастырях могли сообщить митрополиту проезжие купцы, бывшие в Даурии, Монголии и Китае, но всего вероятнее, что он узнал о Феодосии от кого-либо из духовных лиц, лично знавших его и состояние Троицкой обители на Селенге. И действительно в это время находился в Тобольске отправленный архимандритом Мисаилом для посвящения в иеромонахи монах Филарет. Прибыв в Тобольск со сборными деньгами Селенгинской десятины от закащика архимандрита Мисаила, Филарет выжидал в Тобольске прибытия нового митрополита, который и прибыл 4 апреля 1702 г. Денег сдано 201 рубль, 12 алтын и 2 деньги. Филарет был посвящен в иеромонахи, а 24 генваря следующего года возвратился за Байкал и подал настоятелю вступительную грамоту митрополита Филофея от 8 мая 1702 г. Стало быть, при составе миссии в Пекин и Монголию, он находился еще в Тобольске и был полезен своими сведениями и указаниями. Караван купчины Ивана Савватеева с иеромонахом Сергием отправился не ранее июня 1702 г., а грамоты митрополита, врученные им 9 июня были поданы о. Сергием Мисаилу на Селенге 5 марта, спустя 10 месяцев. |
| В 3 часа по полуночи иромонах Варлаам отслужил по обычаю утреню в церкви и предавался размышлению о происходившем. В это время Израиль, будучи в чрезвычайном душевном расстройстве и с вечера разгневанный на строителя, с дерзостию вошел в алтарь, разоблачил престол, оставил оный в одной срачице, жертвенник же сдвинул с места, Варлаама выслал вон из церкви, и, приставив к дверям церкви сторожа, чтобы не впускал никого из жителей монастыря, заставил девиц мыть алтарь, а женщин – церковь . С полуночи на следующее число Израиль приказал благовестить к утрени. По благовесту собрались в церковь как жители монастыря, так и прибывшие из деревень к воскресной службе. В церковь принесены были 12 стульев; за теми, которые несли стулья, шел Израиль с крестом на голове, по обе стороны его несены были подсвечники, одна девица несла сосуд вина, другая дискос с хлебом, покрытым лучшими покровами, третья девица несла евангелие; из женщин две – евангелие, третья – дарохранительницу. Ужасное зрелище! Израиль принял из рук их все в царских вратах и поставил на престол, покадил, и приказал всем садиться. Те, у которых он умывал ноги, должны были садиться на стулья, а другие на лавки. Сначала мальчик читал кафизмы, потом Израиль велел Варлааму читать пророчества, затем сам Израиль читал Евангелие. На чтения делал три отдыха, в молчаливом сидении. Потом читал молитву своего примышления. По раздроблении хлеба, раздал оный всем для употребления, а запивали вином из сосуда. Затем, закрыв служебные принадлежности, поставленные на престоле, двумя покрывалами, на царские врата наложил четыре печати и приказал ничему покровенному им не прикасаться и не совершать литургии. Так описаны действия Израиля в Чикойском монастыре в донесении иеромонаха Варлаама епархиальному начальству. Израиль при самом выезде из Чикойского скита был арестован. По донесении иеромонаха Варлаама было произведено, как с духовной, так и с гражданской стороны, строгое следствие. Известно, что за это преступление Израиль, лишенный сана, был заключен узником в Соловецкий монастырь, где пробыл на покаянии 28 лет. Здесь он раскаялся в своих заблуждениях, что доказал как последующим образом мыслей, так и преданностию Церкви. Он не упускал ни одной церковной службы во все время пребывания своего на покаянном подвиге; не роптал на свою участь и принимал это за крест, возложенный на него всеблагим Провидением. |
| В грамоте своей в Енисейск, Иркутск, Селенгинск и Нерчинск протопопам, попам и диаконам с причетниками, митрополит приказывает, что по указу великого Государя царя и великого князя Петра Алексеевича всея великия и малыя и белыя России самодержца, послан из Тобольска в Китайское государство для проповеди Слова Божия в караване гостиной сотни с купчиною Иваном Савватеевым с товарищи Тобольского архиерейского дома иеромонах Сергий, а с ним певчий Филипп Хавов, да с ним же велено ехать в Китайское государство Селенгинского Троицкого монастыря иеродиакону Феодосию. Вследствие того повелевалось, с получением сей грамоты, давать иеромонаху Сергию с товарищами, что понадобится потребное в препитание не в скудость с запискою, и всякое им вспоможение чинить, а Нерчинскому протопопу с братиею учинить Троицкому Селенгинскому монастырю в подводах под посланных Сергия с товарищами вспоможение или деньгами, или дать лошадь со всякими припасами вовсе. – От Троицкого Селенгинского монастыря велено было дать иеромонаху Сергию с товарищами в дорогу три лошади с санями и со всякими припасами. Такой наказ с подробным объяснением дела начертан Филофеем в грамоте Мисаилу: «Посланы от нас из Тобольска в Китайское государство для проповеди Слова Божия с купчиною гостиной сотни с Иваном Савватеевым с товарищи нашего архиерейкаго дома иеромонах Сергий, певчий Филипп Хавов, а с ними же указали мы великий господин ехати в Китайское ж государство Троицкаго монастыря иеродиакону Феодосию, и что им надобно в дорогу в препитание потребное и иные подлежащие вещи дать из монастырской казны и всякое вспоможение чинить, и дать им три подводы с саньми вовсе из монастыря. Архимандриту Мисаилу велено было о том и об отпуске иеродиакона Феодосия с иеромонахом Сергием учинить по сему архиерейскому указу, а сколько чего дано и какое вспоможение учинено будет, о том писать к нему. А за данные ваши подводы, добавляет митрополит, мы великий господин во грядущее время укажем учинить вам поискание». С прибытием этой миссии, в столице Китая появилось соборное служение в церкви Николая чудотворца, с тою торжественностью, которая так умилительна для православных христиан. |
| В другом письме она пишет: «Прошу вас помнить, за что Господь избрал простых мужей в Апостолов. Они работали Богу и были единомысленные о Господе. Так, теперь и вы должны быть своей братии отец и наставник, и единомысленно работать Господеви. Вы описываете, что было вам искушение от ненавистного врага. Бог все сие посылает для прославления своего пресвятого имени. Мы должны быть равнодушны к искушениям врага. Но и впредь будут еще вам искушения и кресты. Но мужайся и крепися. Силен Бог подкрепить немощи наши!» В такой задушевной переписке с благочестивою старицею видна духовность отношений и глубокое ее уважение к старцу, показывающее, что подвижник Чикойских гор, скрывавшийся от мира ради духовных подвигов, имел достойные того качества. «Поверьте», пишет Елпидифора, «что писания ваши почитаю за дражайший дар и благодарю Господа, что я имею такого ходатая и молитвенника ко Господу. Вспомните, мы и обазаны обещанием Поручнице нашей Царице небесной, по положениях наших душевных, молиться друг за друга, и христианскою должностию обязаны, дабы не постыдиться в будущем веке. Заверить вас могу, что вы не только у меня ежедневно в памяти, но и у многих моих благодетелей имя ваше прославляется, и у монастырских наших с любовию имя ваше возносятся ко Господу.» 5 Тем же чувством уважения и искренности проникнуты письма к о. Варлааму игумении Аркадии и других особ. В этих письмах величали его «пустынножителем, небесных сил подражателем, аввою, преподобным». Упоминаемый в письме игумении Елпидифоры портрет блаженного старца Серафима Саровского составляет ныне собственность Забайкальской духовной миссии и принадлежность Николаевской часовни, устроенной в пользу миссии коммерции советником А.А. Немчиновым. Лик о. Серафима изображен масляными красками на холсте; мера образа – 4 четверти 1 вершок длиною, 3 четверти 1 вершок шириною. Вверху с правой стороны лика надпись: «Пустынножитель, схиеромонах Серафим, небесных сил подражатель, Саровской пустыни». С левой: «а еже ныне живу во плоти верою живу Сына Божия, возлюбившего мя и предавшего Себе по мне. Вся убо умети вменяю быти, да Христа приобрящу» ( Гал. 2:20 . Фил. 3:8 ). Таким образом для о. Варлаама блаженный Серафим Саровский был живым путеводителем и указателем по тому пути, по которому шли оба пустынника, разделенные между собою пространством в 6 тысяч верст. Отец Серафим почил сном праведника в 1833 году, но Варлааму суждено было прожить еще более 10 лет и испытать тяжкие искушения и труды. Но без сомнения, он всегда дорожил теми благословениями, которые за три года пред своею кончиною прозорливый затворник посылал ему в напутствие на подвиг пустынножительства. В высшей степени назидательны духовные отношения между такими подвижниками святой православной Церкви, которые, скрываясь от мира, ведали и соблюдали то, что сокровенно от премудрых и разумных, достигали плодов царствия Божия в простоте младенческой веры, и стяжавали себе неувядаемый венец славы. |
| В марте 1830 года о. Варлаам снова был вытребован архиепископом Михаилом в г. Иркутск, для посвящения в священный сан. 22 марта монах Варлаам посвящен преосвященным Михаилом в чин иподиакона и в стихарь. 24-го марта в Иркутском кафедральном соборе рукоположен во иеродиакона, а 25 марта, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, в Благовещенской церкви города Иркутска – в иеромонаха. В руководство новопоставленному иеромонаху-миссионеру преосвященный Михаил дал вышеприведенную нами инструкцию или правила, коими должно руководиться при обращении иноверных в веру христианскую или при утверждении в оной новообращенных. Отцу Варлааму поручено было обращать окрестных бурят и монголов в православную веру и крестить, а равно заботиться об обращении на путь истины соседних раскольников, но пока без формального определения миссионером известного участка, а на общих основаниях, как обязывалось к тому все приходское духовенство. В ските еще не было тогда церкви; почему, отец Варлаам должен был позаботиться об устройстве в обители храма Божия, для отправления божественной службы. По возвращении за Байкал, отец Варлаам постарался исполнить предначертания архипастыря. Из часовни была устроена приличная церковь ; иконостас для оной был отцем Варлаамом вывезен из Петропавловской церкви Петровского завода, и приспособлен к скитской Иоанно-Предтеченской церкви. Сверх того отец Варлаам успел устроить в своем ските двухэтажный настоятельский корпус, особо от тех малых келлий, какие были ранее устроены для каждого из его сподвижников в пустыни. Освящение храма в Чикойском ските совершено было в 1831 году, при преосвященном Иринее, во имя святого Пророка и Предтечи, Крестителя Иоанна, 24 февраля, в память обретения главы Иоанна Крестителя. Благословляя освящение церкви, архиепископ Ириней упомянул, что цель этого скита «есть обращение, аще Господу угодно, монголов»; к этому архипастырь присовокупил: «стараться обрести такого подвижника, который бы мог совершать божественную литургию на монгольском языке». |
| В половине XVII столетия начались сношения наши с Цецен-ханом, владельцем Халхасских монголов. Сюда проник храбрый завоеватель Похабов, по предложению коего, хан послал взаимно своих послов к Русскому царю. В Москве они приняты были с честью и отпущены со всеми знаками миролюбия. По указу царя, их сопровождал из Тобольска боярский сын Иерофей Заболоцкий. Наш посол шел под охраною дружины казаков и с сыном-юношею, с предложением мира и дружбы от Русского царя. Но не так дружелюбно встретили его монголы на южном берегу Байкала. От чего это произошло, отчасти разъясняет предание, сохранившееся у Селенгинских бурят. Для встречи послов Цецен-хановых, возвращавшихся из Москвы, выехали они на берег Байкала и расположились по-домашнему, как кочевой народ со своими табунами, расставили котлы для приготовления своего любимого напитка – молочной араки. На Селенге тогда кочевала орда Турукая. Послы замедлили на том берегу для изготовления «дощаников», на коих прежде переплывали Байкал, а может быть и вследствие бури. Пристали они к «прорве», 23 бывшей тогда ближе к тому историческому мысу, где происходило «послование». Наскучивши долгим ожиданием, монголы опьянели от своей свежей араки, и когда посольство высадилось на берег, – русский посол Иерофей с дружиной и сыном вероломно был убит ими. Место убиения с того времени названо «Посольский мыс». До ныне видны здесь семь сугробов, где погребены мученицы за веру н отечество – ублажаемый местно блаженный Иерофей и иже с ним. Место это скоро ознаменовалось сооружением миссионерского монастыря во имя Преображения Господня, чрез посольство особой миссии (1681–1706), одновременно с устройством Троицкого Селенгинского монастыря, на Селенге, в 90 верстах от Посольска. Долго стоял на виду всех чугунный крест с надписью о кровавом событии 1653 г. В наши дни в память грядущих времен сооружена каменная часовня изящной архитектуры на месте погребения мучеников, по усердию и благословению блаженной памяти архиепископа Вениамина, жившего в Посольской обители в звании начальника Забайкальской миссии (1862–1868). Таким образом, уже три столетия отсюда слышится в слух уха монголо-бурятского племени Евангельская проповедь , и судьбы Божии неотразимо свершаются над странами, погруженными во мрак лжеверия и суеверия языческого. Кровь мучеников вопиет к Богу от земли. Идеже труп – тамо соберутся орли. Жертва эта искупила для России приобретение Даурской землицы. |
|
|
