| Если же вести речь о Вульгате, то здесь, так же как и в Септуагинте, в 7-м стихе 42-й главы присутствует тот же неопределенный по смыслу оборот говорили предо Мной ( Иов. 42:7 ; Вульгата). Однако в 8-м стихе в Вульгате, в отличие от Септуагинты, вместо вы не говорили истины о рабе Моем Иове ( Иов. 42:8 ; Септуагинта), Господь произносит совершенно иное: чтобы ваши слова не вменились вам в глупость ( Иов. 42:8 ; Вульгата). В тексте Вульгаты нет определенной формулировки в отношении того, за что же обличает друзей Иова Господь: то ли за их ложное учение о Боге, то ли за их несправедливые обвинения Иова во грехе. Итак, ложность суждений друзей Иова здесь, в соответствии с текстом Вульгаты, может быть соотнесена равно и с тем и с другим. Вероятно, именно все это и позволяет древним западным толкователям гораздо более активно, чем восточным экзегетам, развивать в своих комментариях на книгу Иова мысль о том, что Елифаз, Вилдад и Софар неверно учат о Самом Боге и потому являются прообразами современных еретиков. Древние экзегеты, истолковывающие обращенные Богом к друзьям Иова Его слова, постоянно подчеркивают, что Господь, свидетельствуя о добродетелях Иова, не перестает с любовью именовать праведника Своим Собственным рабом, слугой: вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов ( Иов. 42:7 ); пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас... вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов ( Иов. 42:8 ). Так, Олимпиодор пишет: «заметь, что Он [Господь] называет Иова Своим рабом, почитая праведника таким именованием, причем не один раз, но многократно» 1133 . То же самое подтверждает и святитель Григорий Великий , полагающий, что тем самым Господь подчеркивает приобретенное ныне Иовом подлинное и святое смирение, а также его верное служение своему Творцу: «И легко заметить, что не было сказано, что «вы не говорили предо Мной так верно, как Иов», но как раб Мой Иов ( Иов. 42:8 ), а именно с тем, чтобы в разговоре отметить его характерную черту, введя упоминание о его рабском служении Богу; тем самым Он подчеркивает, что все сказанное Иовом в собственную защиту он произнес не с высокомерной гордостью, но со смирением истины» 1134 . |
| Итак, возведение в ту или иную степень духовного служения совершается в Церкви через литургическое посвящение, которое осуществляется двумя способами: либо посредством Таинства Священства, рукоположения (хиротонии), либо посредством иного церковного священнодействия (хиротесии), руковозложения. Понятия «хиротония» и «хиротесия» греческие. Слово «хиротония» (греч. χειροτονα) изначально означало подачу в народном собрании голосов посредством поднятия руки. Понятие «хиротесия» происходит от греческих слов «χερ» (хеир, рука) и «τθημι» (титеми, класть); его смысл – назначать, возлагая руку. Церковнослужители, в отличие от священнослужителей, как вы уже поняли, не обладают благодатью священства; они принадлежат к низшим степеням клира, во всех своих действиях в Церкви подчиняясь священнослужителям. Итак, хиротесия, в отличие от хиротонии, не является Таинством. Поставление в чтеца, певца, иподиакона совершается через архиерейское благословение и руковозложение. Оно сопровождается облачением в соответствующие священные одежды. Прообразом новозаветного священства являются ветхозаветные левиты, священники и первосвященники. Левиты предваряли собой новозаветных диаконов, священники – наших христианских священников, а первосвященники были прообразом епископов. В Ветхозаветной Церкви все они оказались специально отделены Богом, «чтобы носить ковчег завета Господня, предстоять пред Господом, служить Ему и благословлять именем Его» ( Втор.10:8 ). Ветхозаветное богослужение с его многочисленными священнодействиями и жертвами предуказывало на будущее искупительное служение Господа Иисуса Христа, Который, «принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога» ( Евр.10:12 ). Ветхозаветные священники, в сравнении с жрецами древних языческих культов, в нравственном плане отличались от них самым заметным образом. Уже тогда, в ветхозаветной среде, родилось понимание необходимости святости, духовной чистоты для всякого Божьего служителя. Ветхозаветный священник должен был обладать исключительной праведностью и верностью уставам своей Церкви, неукоснительно исполнять Закон. Вместе с тем Ветхозаветная Церковь , существовавшая в мире еще до спасительного Воплощения Сына Божьего, была лишена присутствия полноты той благодати, что явлена нам сегодня – в Церкви Христовой. Эта немощь Закона, его несовершенство могли быть преодолены лишь одним Христом – в Завете Новом. О победе над этой немощью ветхозаветного Закона и о торжестве подлинного духа христианской свободы в Новом Завете неоднократно свидетельствует апостол Павел: «… но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве» ( Рим.7:6 ). |
| Друзья Иова, напротив, произносят слова, как кажется, преисполненные богопочитания и благочестия. Они отстаивают неизменно и реально существующий в мире принцип Божественной справедливости и воздаяния как за праведную жизнь, так и за грех . Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель превращает правду? ( Иов. 8:3 ) – возмущается в ответ на речи Иова Вилдад, утверждая непреложность Божественной истины и правосудия. Елифаз призывает Иова сблизиться с Богом, обратиться к Нему с искренней молитвой: Сблизься же с Ним – и будешь спокоен; чрез это придет к тебе добро Помолишься Ему, и Он услышит тебя... ( Иов. 22, 21, 27 ). В конце концов ход движущегося как бы по кругу диалога Иова и его друзей, а также речей присоединяющегося к ним и обличающего Иова за его нечестие и хульные слова в адрес Бога пятого спорщика – юного Елиуя – подводит читателя к мигу явления Самого Господа. Обращающийся к Иову из бури Создатель ясно свидетельствует перед ним о совершенном невежестве страдальца в делах Божественного Промысла о мире и о человеке. Наконец, в ответ на слова Творца Иов, как бы отступаясь от всех своих прежних произнесенных в адрес Бога исполненных возмущения слов, восклицает: я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле ( Иов. 42:6 ). Так, значит, Иов был все же прежде не прав и теперь справедливо кается за произнесенные им перед Лицом Божиим дерзновенные речи? Подобный вывод можно было бы очень легко сделать из грозных обличительных слов Бога и последующего за ними раскаяния Иова, если бы не одно «но»: если бы не то, что произошло после. Здесь происходит уже нечто совсем парадоксальное: сразу же после раскаяния Иова Бог обращает Свой гнев отнюдь не к Иову; а, наоборот, к его друзьям, которые, как оказывается, до этого момента говорили о Боге не так верно, как страждущий праведник, не побоявшийся высказать свои обвинения Самому Творцу (ср.: Иов. 42:7 ). Но ведь именно они, друзья, совсем недавно так возвышенно и убедительно говорили о Божественной справедливости, Его готовности услышать обращенную к Нему молитву всякого кающегося, выступали ревностными защитниками всесовершенного и всеблагого Бога – Того, против Которого посмел возроптать Иов. И, как теперь оказывается, они были не правы. И именно из-за этой их вполне искренней попытки «оправдания» Бога они почему-то даже нуждаются в умилостивительной жертве... |
| Казалось бы, здесь – в таком кратком пересказе библейской книги Иова – все достаточно ясно. При подобном сжатом изложении ее сюжета перед нами предстает достаточно «гладкая», со вполне очевидной нравственной моралью, история, научающая как ветхозаветного читателя, так и современного православного христианина смирению, терпению, верности Богу, стойкости в попускаемых нам искушениях. Вместе с тем при более внимательном и подробном изучении содержания книги Иова она обрушивает на обращающихся к ней читателей самую настоящую лавину вопросов, недоумений и даже заключенных здесь (пусть – как мы увидим далее – и лишь кажущихся) внутренних противоречий. Так каковы же эти кажущиеся противоречия? У толкователей этой ветхозаветной книги мы неизменно находим рассуждения об особой степени святого смирения Иова – и действительно, вплоть до начала его диалога с друзьями (до 3-й главы книги) все обстоит именно так. До момента прихода к нему Елифаза, Вилдада и Софара Иов безропотно приемлет ниспосылаемые ему страдания, решительно произнося исполненное благочестия: да будет имя Господне благословенно! ( Иов. 1:21 ). Однако (и это нельзя не признать) начиная с изложения речей праведника в третьей главе – чем дальше, тем больше, – из уст Иова льются уже совсем иные речи: прямые упреки в адрес Бога в Его равнодушии, презрении к человеку, вражде и жестокости. Это касается и лично судьбы Иова и судьбы всего человеческого рода. Вне контекста книги, вырванные из ее единой и последовательной логики развития сюжета и многообразия ее смыслов, подобные обращения Иова к Богу могут показаться неподготовленному читателю даже кощунственными. Так, например, вместо былого да будет имя Господне благословенно! ( Иов. 1:21 ) Иов теперь адресует Богу совсем другие слова: Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне, – стою, а Ты [только] смотришь на меня. Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня ( Иов. 30:20–21 ); ... Ты угнетаешь... презираешь дело рук Твоих ( Иов. 10:3 ); Бог губит и непорочного и виновного. Если этого поражает Он бичом вдруг, то пытке невинных посмевается ( Иов. 9:22–23 ). Иов говорит, что Бог сделал теперь его, Иова, Своим противником: Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? ( Иов. 7:20 ). Иов, настаивая на собственной личной безгрешности, даже вызывает Бога на суд, на состязание, чтобы доказать Ему собственную праведность: Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом ( Иов. 13:3 ). |
| Господь неоднократно бывал в доме Лазаря, Марфы и Марии, находившемся в Вифании, неподалеку от Иерусалима. Известен эпизод, описанный в Евангелии от Луки и повествующий о том, как Марфа и Мария, принимая у себя однажды Господа, проявили себя очень по-разному – в отношении заботы о Христе и в слушании Его наставлений: В продолжение пути их пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у нее была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее ( Лк. 10: 38–42 ). Обычно истолкователи Евангелия, поясняя духовное значение этого эпизода, подчеркивают, что Марфа и Мария явили здесь два основных образа и пути христианской жизни. Так, по мысли блаженного Феофилакта Болгарского , Марфа здесь знаменует деятельную добродетель, активность христианского служения Богу и ближнему, а Мария – внутреннее созерцание, молитвенный подвиг, духовное предстояние Господу. Оба эти образа христианской жизни подлинно высоки, однако молитвенный подвиг все же выше. Блаженный Феофилакт в своем «Толковании на Евангелие от Луки» пишет об этом так: «Пожалуй, разумей под Марфой деятельную добродетель, а под Марией – созерцание. Деятельная добродетель имеет отвлечения и беспокойства, а созерцание, став господином над страстями (ибо имя Мария значит госпожа), упражняется в одном рассмотрении Божественных изречений и судеб…. Итак, если ты можешь, восходи на степень Марии чрез господство над страстями и стремление к созерцанию. Если же это невозможно для тебя, будь Марфой, прилежи деятельной стороне и через то принимай Христа… Приметь сии слова: которая не отнимется у нее ( Лк. 10: 42 ). Подвизающийся в делах имеет нечто такое, что отнимается у него, то есть заботы и отвлечение… А подвизающийся в созерцании никогда не лишается этой благой части, то есть созерцания. Ибо в чем еще он будет преуспевать, когда уже достиг самого высшего, разумею, созерцания Бога, что равно обожению? Ибо кто удостоился зреть Бога, тот становится богом, так как подобное объемлется подобным». |
| Только после Пятидесятницы новое, христианское Крещение являет себя в Церкви Новозаветной. В книге Деяний Апостольских приводятся слова Господа, Который Сам об этом говорит: «Иоанн крестил водой, а вы через несколько дней после сего будете крещены Духом Святым» ( Деян.1:5 ). Об установлении Крещения мы узнаём из Евангелия от Матфея: «… дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» ( Мф.28:18–20 ). Мы видим, что уже здесь, при установлении Таинства, Господь говорит, что крестить следует во Имя Пресвятой Троицы. О новозаветном понимании духовного смысла Крещения мы узнаём из 3-й главы Евангелия от Иоанна: «… истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» ( Ин.3:5 ). Свидетельство о необходимости Крещения для Спасения человека также содержится и в Евангелии от Марка: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» ( Мк.16:16 ). Как мы видим, Крещение, по твердому убеждению Церкви, основанному на Евангельском Откровении, является одним из важнейших условий нашего Спасения. Издревле возможность умереть некрещеным страшила обратившихся к вере во Христа людей больше всего. Святитель Григорий Нисский рассказывает яркую и печальную историю о некоем юноше по имени Архий, жившем в городе Команах в то время, когда эти места опустошали кочующие племена скифов. Этот юноша однажды неосторожно вышел из города, наткнулся на врагов и был ими смертельно ранен стрелой. Архий веровал во Христа, но еще не успел принять Крещение и пришел в ужас от того, что умрет некрещеным. По свидетельству святителя Григория, Архий, «упав и приближаясь к смерти, сколько было силы… кричал (так как не был крещен): «горы и леса крестите, дерева, источники, камни, дайте благодать», – и с этими жалостными воплями скончался. Город, узнав о сем, скорбел более, нежели о бедствиях, причиненных войной». 58 |
| Далее ( Иов. 38:4–7 ) Господь спрашивает Иова о том, где же он был, когда Господь основывал вселенную. Бог также требует у Иова ответа: кем и каким образом устроена земля – с ее природными законами? Бог вопрошает: где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости? ( Иов. 38:4–7 ). Древние церковные толкователи чаще всего понимают эти слова Господа в буквальном смысле – как свидетельство об обстоятельствах премудрого и таинственного создания вселенной ее Творцом. Так, Олимпиодор, истолковывая 5-й и 6-й стихи 38-й главы в версии Септуагинты (Кто положил меру ее, знаешь ли ты? или кто приложил вервь к ней? на чем крепления ее воздвигнуты? Кто же есть положивший камень краеугольный на ней?), пишет: Бог здесь «говорит о мерах по подобию домам нашим, и о верви, натягиваемой по сходству с жилищами, и о камне краеугольном, соединяющем обе стены, креплениями же называет несущие [верхние] балки» 995 . По убеждению святителя Григория Великого , слова Бога, приводимые в «Моралиях» в версии Вульгаты, – когда утренние звезды восхваляли Меня вместе, и все сыны Божии восклицали от радости ( Иов. 38:7 ; Вульгата), свидетельствуют нам о том, что Ангелы сотворены Господом прежде материальной вселенной и радовались происходящему, будучи свидетелями ее создания. Святитель Григорий пишет о том, что Господь говорит именно так – Когда утренние звезды восхваляли Меня вместе – как раз «потому, что природа разумных духов, как считается, была создана первой во времени» и, значит, «Ангелов не неуместно было бы называть «утренними звездами». И если это [подлинно] верно, то в то время, когда земля была невидимой и неустроенной, пока тьма пребывала над бездной, они предощущали наступающий в их существовании день нового века, приходящий посредством света [Божественной] Премудрости» 996 . |
| Господь продолжает говорить к Елифазу, Вилдаду и Софару: Итак возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов ( Иов. 42:8 ). В версии Септуагинты этот стих звучит несколько иначе: Ныне же возьмите семь тельцов и семь овнов, и идите к рабу Моему, Иову, и он принесет о вас жертву; Иов же, раб Мой, помолится о вас, ибо только его лицо Я приму, и если бы не ради него, то Я погубил бы вас, ибо вы не говорили истины о рабе Моем Иове ( Иов. 42:8 ; Септуагинта). Тем самым в Септуагинте слова осуждения друзей Иова звучат из уст Божиих гораздо более резко и грозно, чем в синодальной версии текста: ибо только его [Иова] лицо Я приму, и если бы не ради него, то Я погубил бы вас ( Иов. 42:8 ; Септуагинта; выделено нами. – П.М.). По святителю Иоанну Златоусту , Господь таким образом ясно показывает Елифазу, Вилдаду и Софару, что для их прощения, строго говоря, даже «жертвы было недостаточно» и что если бы не молитвенное заступничество за друзей самого Иова, то Бог вообще «не простил бы... [их] греха» 1135 . Отмечу, что если в соответствии с синодальным текстом друзья должны принести умилостивительную жертву за себя сами (и принесите за себя жертву – Иов. 42:8 ), то, по Септуагинте, жертву за них должен совершить именно Иов: идите к рабу Моему, Иову, и он принесет о вас жертву ( Иов. 42:8 ; Септуагинта). В связи с этим святитель Иоанн Златоуст вновь прямо называет Иова «священником» истинного Бога, однако священником, никак не связанным с Законом Моисеевым, которого тогда еще попросту не существовало. Вместе с тем Златоуст подчеркивает и то, что величина, мера этой жертвы, необходимой для прощения Богом друзей Иова, очень велика; тем самым Бог «показывает величину их грехов [требованием] преизбыточного приношения. Ибо не потребовалось бы столько жертвенных животных, если грехи, которые следовало искупить, не были бы велики» 1136 . |
| Плоть и дух по своим свойствам и потребностям совершенно противоположны друг другу – как два противоположные полюса или как две чаши на весах. Если одна чаша тяжелеет, перевешивает и понижается, то другая необходимо поднимается. Так и плоть, если досыта питается, тучнеет, дебелеет, чувственные наклонности усиливаются, а дух в той же мере слабеет, подавляется, порабощается страстям, ум помрачается от мглы страстей, сердце грубеет, становится нечувствительным к благодатным впечатлениям, тогда происходит нерадение, раз- ленение, нежелание духовных подвигов, беспечность о спасении. Об этом и предупреждает святой апостол Лука, говоря: Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно ( Лк 21,34 ]. И наоборот, если плоть утончается постом, то вместе с тем страсти укрощаются и слабеют, а дух, освобождаясь из-под влияния страстей, укрепляется и возвышается, сердце же умягчается и становится способнее к сокрушению, умилению, а ум очищается. О такой противоположности духа и плоти говорит и апостол: плоть желает противного духу, а дух – противного плоти ( Гал 5,17 ]. Потому подвижники благочестия во все времена признавали пост весьма полезным, даже необходимым средством для того, чтобы подчинить плоть духу, страсти укротить, а дух укрепить, сделать более способным к молитве, созерцанию небесных предметов и к другим духовным действиям; особенно же пост необходим для сохранения целомудрия. Именно для лучшего успеха в духовных подвигах Церковь и устанавливает для своих чад Великий пост святой Четыредесятницы. Большое дело, если кто примет на себя этот подвиг, – тем величественнее и радостнее для него будет «Праздник из праздников и Торжество из торжеств» – Святая Христова Пасха! Наш Поместный Московский Собор текущего года наряду с другими призывами призвал верующих к тому, что пора им наконец прекратить пренебрежительно относиться к постам. Если бы у нас не было такого Великого поста, то у нас не было бы и такой Пасхи... |
| Каковы же были судьбы Марфы и Марии после Распятия и Воскресения Спасителя? Мы не знаем об этом ничего… Известно лишь, что Церковь причисляет их к женам-мироносицам. Они – в числе прочих женщин – готовили к погребению умершего Господа, а затем стали свидетельницами Его победы над смертью . Брат Марфы и Марии Лазарь, которого воскресил накануне Своего Входа в Иерусалим Господь, так же, как и его сестры, упоминается в Евангелии неоднократно. Важно подчеркнуть, что его удивительное воскрешение стало одной из основных причин ареста Спасителя, суда над Ним и Его казни. Именно воскрешение Лазаря – заставившее уверовать во Христа как свидетелей этого чуда, так и услышавших о нем многочисленных жителей Иерусалима – вызвало особую злобу у врагов Христа, желание покончить с Ним, предать Его смерти. В Евангелии от Иоанна говорится, что когда Господь трапезничал в доме воскрешенного Им Лазаря, многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых. Первосвященники же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса ( Ин. 12: 9–11 ). Итак, Христос сделался известен всему Иерусалиму именно благодаря чуду воскрешения Лазаря. С этим чудом оказалась связана и та торжественная встреча Христа жителями города, что сопровождала вход Господа в Иерусалим. Как говорится в Евангелии, народ, бывший с Ним прежде, свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых. Потому и встретил Его народ, ибо слышал, что Он сотворил это чудо ( Ин. 12: 17–18 ). Какова же была последующая судьба Лазаря? Известно, что, несмотря на желание первосвященников убить его, Лазарь остался в живых. В дальнейшем он оказался на Кипре и был рукоположен во епископа Китийского проповедовавшими на острове апостолами Павлом и Варнавой. Также существует предание, что на Кипре Лазаря посетила Пресвятая Богородица, вместе с сопровождавшим Ее апостолом Иоанном Богословом. Ради этой встречи Лазарь прислал с Кипра за Пречистой Девой корабль. На Кипре Лазарь и почил, прожив после своего восстания из мертвых еще много лет: по одним житийным свидетельствам – восемнадцать, а по другим – тридцать. Чудо воскрешения Лазаря |
|
|
