| 183 IX т. 1911 г. Отчет напечатан здесь по списку Виленской публичной библиотеки, состоящему из 9-ти отделов, тогда как в целом отчете, по словам самого Мельникова, было «13 томов (очевидно, тоже, что отделов) с приложениями». Нижегородская Ученая Архивная Комиссия, имея в виду, что копия с отчета Мельникова в свое время препровождена была в Казанскую Духовную Академию, обращалась, как говорится в предисловии к изданному ею отчету, «в Казань с просьбою о высылке ей рукописи, но ее там не оказалось, она исчезла оттуда неизвестно куда». Следует заметить, что это сообщение из Казани было не совсем точно. В библиотеке Казанской Духовной Академии имеются рукописи с отрывками из отчета Мельникова, поступившие сюда из библиотеки Петербургского митрополита Григория. Рукописи значатся под 1677, 1712, 2007, 1879, и 2009. Наибольшую ценность представляют первые три рукописи, как заключающие в себе такие отделы отчета, которых совсем нет в Виленском списке. Так, рукопись 1677 заключает в себе отдел о сектантстве (Ереси в Нижегородской губернии), рукопись 1712 XII (Личный состав раскольнических обществ) и XIII (Лже-епископы) отделы отчета. В рукописи под 2007, кроме отрывков из отделов II (в печат. стр. 15–16, 21–24) и IV (в печат. стр. 69–76, 90–93, 96–101) есть приложение 23-е (Об иносказательном раскольничьем языке), которого также нет в Виленском списке. Рукописи под 2009 и 1879 содержат VIII и IX отделы отчета, последний, сравнительно со списком Виленской п. библиотеки, несколько сокращенный (в печат. стр. 227–327). Затем в Казани имеется еще одна рукопись с отрывками из отчета Мельникова – в библиотеке покойного проф. Н. И. Ивановск ого , теперь переданной в Академию. Эта рукопись содержит в себе в обрывочном виде V, VI, VIII, XII и XIII отделы отчета и в полном виде отдел о сектантстве (Ереси в Нижегородской губернии) – молоканстве, хлыстовщине и скопчестве. 184 Собран. постан. по ч. раск. по вед. Св. Синода, II, стр. 568, постан. апреля 30/мая 18, 1854. 186 Здесь не помещены постановления с 1735 по 1761 г., за 1763 г., с 1765 по 1767 г., с 1769 по 1777 г., с 1779 по 1784 г., с 1786 по 1787 г., с 1789 по 1795 г., за 1797, 1799 и 1813 годы. |
| 33. – Переписка Посольского и Новгородского приказов с Архангелогородскою губерниею. (Есть). 34 – Доношение в Посольский приказ из Астраханской губ. 35 – Письма к канцлеру графу Головкину и подканцлеру Шафирову от адмирала Ф. Апраксина. (Есть). 36. – Письма вместо доношений к канцлеру гр. Головкину от думного дьяка Автамона Иванова. (Есть). 37 – Письма к канцлеру гр. Головкину от кн. И. Прозоровского (Есть). 38 – И еще некоторых, означенных в реестре. н, т. е. нет. 1710 г. (Зачеркнуто: 3-й связки нет). 1711 г. (Зачеркнуто: Св. 1. Июля 11 и 15. Письма к канцлеру Головкину от провиантмейстера Ясмонта из Ясс. (Есть). 3 св. Июля 1. Дело по челобитью поляка Антона Мартынова о даче ему для свободного в России житья указа. (Есть). 3-й связки нет). 39. – Августа 2. Св. 3. Дело о приведенном в Посольский приказ иноземце Клаусе Тусееве в кричаини им караула. 40. – Сентября 18. Дело о поручении переводчику Шилингу сочинить историю с начала войны с шведами по сие число. 41. – Октября. Отпуск памяти из государственного Посольского приказа в приказ Земских дел о посылке в сей последней вдовы Марьи Лодыгиной беглых людей поляка Кондратья Иванова да золотаря Леонтия. (Есть). 42. – Ноября 8. Отписки из Посольского приказа, сколько от Москвы до Воложской границы состоит верст. (Есть). 43. – 1712 г. св. 2. Генв. – ноябрь. Памяти об отправлении в армию денежной казны и аммуниции. (Есть). 44. – Февраля 26. Память в Ближнюю канцелярию о взятии в государеву казну пошлин с запечатанной в Посольском приказе большою печатью жалованной грамоты, данной из приказа Большого дворца вицегубернатору А. А. Курбатову на вотчину из государевых дворцовых сел Московского уезда на Загорскую волость да Можайского уезда на Малороссийской садки да на сельцо Воробьево с деревнями и со всеми угодьи. (Есть). 45. – Марта 21 и 22. О присылке из Посольского приказа в главную Военную канцелярию образцовых паспортов для иностранцев, находящихся в российской службе и аттестатов для невольников. (Есть). 46. – Апреля 16. Указ о присылке из Посольского приказа в Ближнюю канцелярию третных и годовых ведомостей о приходе и расходе денежной казны прошлого 1711 и текущего 1712 годов. (Есть). |
| В связи с упоминанием Богдана Ивановича Коновницына в Гдовском уезде приведем сведения известного исследователя рода Коновницыных Е.П. Иванова (Псков), ныне покойного. Согласно им Б.И. Коновницын с 1712 г. служил комендантом г. Гдова. В Пскове же ему принадлежали двор и дом, а на Плюссе были какие-то лесные владения. По сведениям сланцевского краеведа Ф.А. Чуркина часть его родной деревни Ужово принадлежала в XIX столетии Коновницыным. Расположена она на реке Плюссе. В Общем очерке И.Г. Покровского Б.И. Коновницын назван прямо - псковским помещиком: «…Из книг (в храме с. Рудно – В.Б.) замечателен синодик, писанный в 7204 (1697) году от сотворения мира и принадлежавший псковскому помещику Богдану Иоанновичу Коновницыну». Псковским же помещиком именует Б.И. Коновницына и Ефим Андреев: «В числе книг, спасенных от пожара, есть рукописный синодик, - подаяние Псковского помещика Богдана Ивановича Коновницына…». Идентичность текстов Покровского и Андреева может свидетельствовать о том, что первый брал сведения у второго. Очевидно, Андреев, этот боголюбивый христианин, сам видел синодик Б.И. Коновницына в храме с. Рудно. Из истории славного рода «Служили Коновницыны великим Московским князьям на самых разных должностях и в самых разных местах, в том числе по Новгороду и Пскову. Причем, появление их на новгородских и псковских землях, возможно, объясняется тем, что они в числе прочих московских бояр были переведены туда после присоединения Новгорода и Пскова к Московскому государству. Нам пока не удалось точно определить время появления Коновницыных, в частности, на Псковской земле, но совершенно определенно, что не позднее первой трети XVII века они уже были псковскими землевладельцами и горожанами, о чем есть немало документальных свидетельств. Пока же отметим, что Иван Михайлович Коновницын служил воеводой в Кукейносе (Кокнесе, Кокенгаузен) в 1656 г., а Федор Степанович был воеводой в Козельске. Трое Коновницыных, Матвей, Гавриил и Федор, служили стольниками при Петре I. Служили Коновницыны и стряпчими царям русским. Обо всем этом говорится не только в специальных изданиях, но и в записках С.Н. Коновницына (не так давно умершего в Перу), хранящихся в Гдовском музее. Много лет, начиная с 1712 г. и по меньшей мере до 1718 г., по указу царя комендантом Гдова служил Иван Богданович Коновницын. В это же время Сергей Коновницын в числе других дворян был направлен по указу Петра I и распоряжению светлейшего князя Меншикова «для управления тамошних дел» в Дерпт. |
| Юль Юст — датский посол в России в 1709—1712 гг. Я частенько видал, как и мужчины, и женщины, чрезвычайно разгоряченные, выбегали вдруг нагими из очень жаркой бани и с ходу прыгали в холодную воду или какое-то время катались в снегу, остывая, сколь бы ни был силен мороз. После этого они считают себя совершенно здоровыми и бодрыми. Поэтому русские моются очень часто; пожалуй, нет ни одного домишки или хижины, даже самой бедной, при которой бы не стояла баня. Иного лечения они не знают. Неизвестный немецкий автор — оставивший воспоминания о пребывании в России в 1710—1711 гг. Русские — самый чистоплотный народ, потому что каждую неделю моются в паровой бане. Уэллеслей Ф. А. (1844—1931) — английский военный атташе при Александре II в 1871—1876 гг. Русский, если он человек с достоинством, никогда не выходит из дому пешком, но всегда зимой в санях, летом верхом на лошади. Дженкинсон Антони († 1610 или 1611) — английский купец и дипломат Относительно здешних поклонов наблюдается, что когда русский хочет выказать какому-либо важному лицу наибольшую степень почтения, то падает перед ним следующим образом: становится на правое колено, упирается руками в землю и так сильно стукается лбом об пол, что можно явственно слышать удары. При менее почтительном поклоне русские становятся на правое колено и кладут на пол правую ладонь; вообще же, приветствуя какого-либо боярина, кланяются так низко, что правою рукою дотрагиваются до земли. Юль Юст — датский посол в России в 1709—1712 гг. Мы отправились в манеж, где уже застали толпу из трехсот крестьян. Они разделились при нас на две партии, из них каждая выбрала себе распорядителя, который вызывал бойцов и ставил их друг против друга. В бою участвовало всегда не более одной пары. На руках бойцов были рукавицы из такой жесткой кожи, что они с трудом сжимали кулак, многие били прямо ладонью. Бойцы выдвигали вперед левую сторону тела и, размахивая правой рукою, которую держали несколько наотлет, левой отбивались от противника. Они никогда не наносили ударов прямо, а большей частью кругообразно и били только в лицо или голову. Если которому-нибудь бойцу удавалось повалить своего противника на землю, то его немедленно провозглашали победителем, затем выступала другая пара. Мы видели до двадцати подобных схваток. Некоторые из бойцов отличались большой силой, но они не могли сделать особенного вреда благодаря самому способу драки, здесь не бывает тех переломов и ушибов, какими часто сопровождаются кулачные бои в Англии. |
| Но когда я в Вольфенбителе и Дрездене наведался, то мне отписали совершенно противное, именно что обе стороны довольны». В переписке царевича с отцом в это время мы находим только одно упоминовение о кронпринцессе; 18 ноября царевич пишет: «Жена моя еще сюда не бывала; ожидаю вскоре и, как она будет, за людьми ее смотреть буду, чтоб они жили смирно и никакой обиды здешним людям не чинили». Этот надзор был нужен, ибо мы видели, какие охотники были немцы кормиться на счет Польши. В апреле 1712 года приехал в Торн Меншиков и привез царевичу указ отцовский ехать в Померанию. Светлейший нашел кронпринца и кронпринцессу в затруднительном положении относительно денег и писал царю: «Не мог оставить не донести о сыне вашем, что как он, так и кронпринцесса в деньгах зело великую имеют нужду; понеже здесь живут все на своем коште, а порций и раций им не определено; а что с места здешнего и было, и то самое нужное, только на управление стола их высочеств; также ни у него, ни у кронпринцессы к походу ни лошадей и никакого экипажа нет и построить не на что. О определенных ей деньгах зело просит, понеже великую имеет нужду на содержание двора своего. Я, видя совершенную у них нужду, понеже ее высочество кронпринцесса едва не со слезами о деньгах просила, выдал ее высочеству ингерманландского полку из вычетных мундирных денег в заем 5000 рублей. А ежели б не так, то всеконечно отсюда подняться б ей нечем». Осенью 1712 года приехал в Эльбинг бригадир Балк и объявил Шарлотте волю царя, чтоб она выезжала из этого города, по всем вероятностям, в Россию, ибо в письме ее к царю от 28 октября не видно, куда именно она должна была выехать: «Вашего царского величества милостивейший указ, который мне чрез бригадира Балка объявить повелели, не оставила бы (как того моя должность и требует) исполнить, и я уже в готовности была отсюда отъехать, но понеже того без денег никоими мерами учинить не можно было, того ради прошу вашего царского величества всеподданнейше то замедление во гнев не принять, ибо коль скоро деньги прибудут, то и я, как и в прочем, окажу, что вашего царского величества указ от меня ненарушимо содержан будет, я же есмь со всяким подданнейшим респектом вашего царского величества всеподданнейшая и вернопокорнейшая невестка Шарлотта». |
| Трое учителей (Вурм, Гагин, Нордгрен), с 1 августа 1712 г. были по февраль 1713 г. 5 марта с. г. Гагину приказано было «впредь от школьных трудов за малым числом учеников быть свободну», но он остался и продолжал получать жалованье. В сентябре 1713 г. отказано было Нордгрену от «швецкого учения школы», потому что двое учеников его записались «в гошпитальну для учения лекарской науки», а остальные отданы Гагину для изучения французского языка, так что у Нордгрена никого не осталось (в 1714 г. он был взят в Петербург). Вурм и Гагин (у первого 7, у второго 6) учили и в 1714 г. и в 1715 г. до конца сентября, когда их велено было выслать в Петербург. С отъездом их (в октябре) в Петербург прекратили свое существование и Немецкие школы, так как не оставалось в них ни одного учителя. Эти «четыре Немецкие» школы в 1711–1715 г.г. находились в ближайшем заведывании справщика Московской типографии Федора Поликарпова Орлова, получавшего указания от начальника Монастырского и книг печатного дела приказов графа И. А. Мусина-Пушкина; в ведении письменной части Поликарпову помогал подьячий приказа книг печатного дела Петр Волков (1711–1712 г.г.). – Кроме этих лиц к администрации школ принадлежал особый сторож (1711–1715 г.г.), который по закрытии школ приставлен был к охране «библиотеки» – «книгохранильной палаты с книгами» (с 1716 г.). При поступлении в ведение приказа книг печатного дела Немецких школ в них было всего 77 учеников (январь 1711 г.), из коих 44 шли особые кормовые деньги. Этим последним сказано было, чтобы они «по указу великого государя были в определенных школах в учении, и к тому учению приходили они в указанные дни непременно, определенных наук учились с радением и, не выучась определенной науке, в иной чин никуды без указу великого государя не переходить, и с Москвы никому не съехать. А буде они к тому школьному учению в школу ходить не станут, или без указу в иной чин отойдут, или с Москвы кто съедет, и на том школьнике и на порутчиках ево взят будет в приказ книг печатного дела по его государеву указу штраф». В ведении и исполнении сего приказа «руки приложили» как все кормовые ученики, так и порутчики по каждом из них. В середине мая нет уже двоих учеников кормовых, но встречаем одного нового, там что число их было 27. В июле было в Немецкой школе 14 нежалованных и 22 кормовых, во Французской 3 нежалованных и 2 кормовых, в Шведской 2 нежалованных и 3 кормовых, всего 27 кормовых. К концу года число их уменьшилось, несмотря на то, что новые ученики принимались во всякое время года (апрель, май, июнь, август, октябрь, ноябрь и декабрь, всего принято 11 человек). Четверо учеников записалось в Математическую школу (троих велено возвратить в Немецкую школу), а десять человек отослано для инженерной науки, так что кормовые деньги за ноябрь и декабрь выданы были только 15 школьникам. |
| В тот день шведские генералы и высшие офицеры, царские и иностранные министры, обер-офицеры Преображенской и Семеновской гвардии, а также важнейшие русские духовные лица были все званы Царем на великолепный пир. Так как число приглашенных было очень велико, то маршал, распоряжавшийся за столом, принужден был разъезжать верхом на лошади, пешком он никак не мог бы вынести усталости, тем более что пир длился от полудня далеко за полночь. Эребо Расмус — датский дипломат, секретарь Юста Юля Затем нас отпустили и проводили до квартиры. Немного времени, меньше часа спустя, более ста человек явилось к нам с разного рода кушаньями и напитками со стола Великого Князя и преподнесли их нам от его имени и после сего все время кормили нас очень хорошо. Какаш — австрийский дипломат, XVII в. Когда я уходил, комендант пошел впереди меня, ибо у русских принято, что гости, приходя, вступают первыми в дверь; при уходе же их впереди должен идти хозяин, дабы безопасно проводить их из дому. Юль Юст — датский посол в России в 1709—1712 гг Здесь на пирах в обычае угощать на славу не только званых гостей, но и слуг их, приводимых ими с собою в большом количестве. Если же последних хорошо не примешь и не употчуешь, не накормишь и не напоишь через край, то добрый прием, оказанный их господам, идет не в счет. Таким образом, в России оправдывается датская пословица: «Пир должна хвалить и прислуга». Юль Юст — датский посол в России в 1709—1712 гг Едва представляли нас какому-нибудь важному или достаточному лицу, как уже с нами обращались совсем по-домашнему. Многие вельможи держат открытый стол, сделанное однажды приглашение делается навсегда. Единственная формальность, требуемая в настоящем случае, заключается в том, что гость должен справиться утром, будет ли хозяин обедать дома в этот день или нет; если оказывается, что будет, то гость мог, не стесняясь, явиться прямо к столу. Чем чаще мы бывали за этими радушными обедами, тем становились более дорогими гостями и как будто делали одолжение, а не принимали его. |
| В 1718 г. встречаем даже такого рода распоряжение: «набрать в адмиралтейские плотники из церковнических детей 500 человек, в том числе чтобы, сколько возможно, было больше грамотных», а местоблюстителю патриаршего престола Стефану Яворскому для ведома отписать, «чтобы во всей московской губернии до окончания того разбору поповых и дьяконовых и пономаревых и сторожевых и просвирниных и всяких церковниковых детей в духовный чин не посвящать до указу». Стефан написал на присланном ему извещении: «буди указ великого государя непременным о том, что из церковников избирать в плотники, а что не посвящать в попы, идеже самая нужда требует, сему делу несть должно быти». С 1712 по 1720 г. по разным присылкам было принято в адмиралтейство и определено к мастерствам 836 человек церковников, но из них 524 человека бежали. В 1724 г. адмиралтейская коллегия просила св. Синод или отыскать их и воротить из бегов, или прислать вместо них новых. Но он решительно отказался от этой комиссии на том основании, что бегство этих церковников случилось еще между 1712 и 1720 гг., когда и Синода вовсе не было; да и времени с тех пор прошло уже много, – отчего этих беглых до сих пор не разыскивали, о том пусть рассудит сама адмиралтейская коллегия; что касается до присылки новых церковников, то Синод прямо отвечал, что посылать стало решительно некого, потому что при церквах оставлены одни штатные причетники, а остальные забраны уже в подушный оклад 518 . По всей вероятности, адмиралтейская повинность с духовенства после этого прекратилась; – по крайней мере мы не имеем об ней никаких дальнейших известий. Налагали иногда на церковников и такие сборы и повинности, которые вовсе не должны были бы их касаться. Наприм. в 1718 г. с податных людей назначен был сбор на устройство Ладожского канала. Заведовавшие этим сбором комиссары и камериры требовали его и с церковников 520 . Этого мало, вместе с канальными деньгами церковники должны были в иных местах нести разные другие платежи, которые или стояли в связи с канальным сбором, или просто только были приравнены к нему по количеству. |
| 29 янв. 1712 г. в Утрехте открылся съезд делегатов от воюющих держав: от Папского престола там присутствовал легат Д. С. Пассионеи; представителя франц. короля, пресв. Мельхиора де Полиньяка, К. возвел в достоинство кардинала (18 мая 1712). В этих переговорах папская дипломатия потерпела полную неудачу. Согласно подписанному 11 апр. 1713 г. Утрехтскому мирному договору, Филипп V признавался королем Испании с отказом его самого и его наследников от прав на корону Франции. Договор совершенно не учитывал интересы Папского престола: Пармское герц-ство, Неаполитанское и Сицилийское королевства не рассматривались как вассалы папы Римского, без согласия К. герцогу Савойскому была передана Сицилия, после чего имп. Карл VI Габсбург даровал герц. Виктору Амадею II королевский титул. Папскому легату Пассионею не удалось добиться внесения в договор положений, закреплявших права католич. населения на территориях, отходивших под власть протестант. монархов Пруссии и Великобритании. Восстановить отношения с испан. кор. Филиппом V К. удалось благодаря влиянию на короля его новой жены, Изабеллы Фарнезе, герц. Пармской. В 1715 г. в Мадриде вновь открылась нунциатура. В 1716 г. премьер-министром Испании стал пресв. Хулио Альберони, доверенное лицо кор. Изабеллы. Он сосредоточил в своих руках гос. управление и заявил о стремлении следовать политике Папского престола. В дек. 1714 г. Венеция объявила войну Османской империи. К. принял решение организовать антитур. лигу. Папа надеялся, что борьба с турками поднимет его престиж и объединит католич. монархов под эгидой Папского престола. Согласие оказать помощь в борьбе с Османской империей выразила Испания. В июне 1717 г. пресв. Х. Альберони подготовил проект конкордата, предусматривавший выплаты в течение 5 лет из средств испан. духовенства на военные расходы. В благодарность К. возвел пресв. Х. Альберони в достоинство кардинала. Однако попытки папы привлечь к войне с турками Францию (в сент. 1715 после смерти кор. Людовика XIV к власти пришел регент, герц. |
| Хотя К. был огорчен содержанием принятых актов и выражал свое негодование в письмах друзьям, он осознавал, что отказ пресвитериан выполнить предписания актов может привести к еще большему усилению епископалов и к возобновлению гонений на пресвитериан со стороны гос-ва. Более того, как показывают заметки К. и кор. Вильгельма к акту от 7 июня 1690 г., сам К. не был сторонником «эксклюзивности» Церкви Шотландии и занимал более умеренную позицию, допуская религиозную свободу при условии сохранения всех прав Церкви Шотландии. Из этих соображений на заседании генеральной ассамблеи в мае 1712 г. К. призывал пресвитериан проявить умеренность и уступить светской власти (Ibid. P. 345). В окт. 1712 г. К. и большинство пресвитеров принесли требуемую от них присягу кор. Анне, оговорив при этом, что присяга является исключительно светской и не может связывать их совесть в церковных вопросах. Кор. Анна была вынуждена удовлетвориться принесением присяги с этой оговоркой ( Dunlop. 1967. P. 137-138; ср.: Story. 1874. P. 346-348). Компромиссная политика К. способствовала сохранению единства пресвитериан; лишь нек-рые пресвитеры, следовавшие религ. принципам ковенантеров, решительно отказались приносить присягу и отделились от Церкви Шотландии. К. стремился устранить раскол между присягнувшими и неприсягнувшими; в 1713 г. он добился принятия генеральной ассамблеей постановления, согласно к-рому присягнувшие пресвитеры отказывались выносить церковный суд в отношении неприсягнувших, объявляя присягу относящейся к юрисдикции светских властей ( Story. 1874. P. 349). Гораздо более жесткую позицию К. занимал в отношении патроната; смирившись с фактом восстановления этой практики, он вместе с тем продолжал считать ее порочной, видел в ней опасность «возникновения симонии между патронами и представляемыми им кандидатами» (Ibid. P. 340) и не оставлял надежд, что при более благоприятном для пресвитериан положении дел при дворе патронат будет отменен. Время доказало справедливость критического отношения К. к патронату: эта практика впоследствии стала одним из основных источников раздоров и расколов среди шотл. пресвитериан (ср.: Dunlop. 1967. P. 135-136). |
|
|
