| С XVII века слава Афона, как центра высшего богословского образования, начинает меркнуть: интерес к образованию среди афонцев падает 3082 и попытка в поло- —575— вине XVIII в. всходит былое значение Афона не имеет успеха: – известная Афонская Академия (1753–8 г.) Евгения Булгариса существовала всего только пять с половиною лет. Но не претендуя на славу центра высшего богословского образования, Афон все-же остается единственным – с уничтожением турками книжных богатств – пунктом духовного просвещения в греческом и юго-славянском мире. Может быть Афон в это время уже не выступает активно на этом поприще, 3083 но он несомненно поддерживал развитие духовного просвещения пассивно, так сказать. Громаднейшее преимущество в данном случае давалось Афону его богатыми библиотеками. Не смотря на постоянные хищения, 3084 особенно со времени ученых нашествий на Афонские книгохранилища со стороны библиографов, 3085 разрушительные действия времени, сырости, человеческой злобы, 3086 не- —576— вежества, варварства, 3087 – не смотря на подобные неблагоприятные обстоятельства, не легко указать другое место среди восточных монастырей, где было бы собрано такое множество книжных сокровищ. Итак, при наличности всех этих данных, трудно сомневаться в том, что Афон имел просветительное значение для всего православного востока и притом в продолжение многих веков. Афон был светом христианского учения, и это учение всегда было истинно, чисто, без порока или пятна; причем в этом православии Афон стоял твердо и непоколебимо. В неблагоприятные дни православной церкви, когда уния (Лионская) с Римом была принята вселенским патриархом и Константинопольским клиром, Афон, не смотря на мучения и явную смерть от латинян (в октябре 1280 г.) 3088 остался верен православию; 3089 на Флорентийском же соборе изменил один только Ватопедский апокрисиарий и притом не уполномоченный на такой шаг Ватопедом. 3090 Не привилось на Афоне и богомильство. 3091 Афон был, таким образом, не только Святою Горою, но вместе с тем и главным хранителем церковного предания и христианского просвещения, необоримою твердыней православия, Ватиканом Востока. 3092 |
| Освобождение Константинополя в 1261 году никейцами явилось одной из блестящих операций в истории военного искусства. Она была проведена византийским военачальником Алексеем Стратигопулом при крайне малой численности отряда – всего около 800 человек. Грекам удалось создать у неприятеля впечатление своей многочисленности, что и предопределило успех. Византийцев поддержал восставший против латинян народ. Поджог ночного Константинополя усугубил панику. Потеряв контроль над ситуацией, Балдуин II бросил императорские регалии и бежал. Полной неожиданностью оказалось взятие Константинополя и для Михаила Палеолога, разбуженного сенсационным известием среди ночи 172 . Всю оставшуюся жизнь Балдуин II пытался восстановить себя в статусе константинопольского императора. Его главным союзником в этих устремлениях выступал король Сицилии Карл I Анжуйский 173 . Угроза антивизантийского крестового похода и Лионская уния Русь не смогла оказать помощь Византии в 1204 году. События развивались таким образом, что это было тогда невозможно. Крестовый поход 1204 года и не был формально направлен против Византии. Но в 1261 году рефлексия была уже иной. Папа Урбан IV после освобождения никейцами Константинополя начинает активную агитацию за организацию крестового похода для восстановления Латинской империи. Это был бы поход, уже направленный против Византии непосредственно. Впервые врагами крестоносцев напрямую могли быть объявлены православные. Такой сценарий означал большую религиозную войну. Вероятность участия в ней русских сил во главе с Владимирским князем, несмотря на отдаленность Руси от византийских пределов, не была нулевой. Неучастие же в такой войне подразумевало для Православного мира моральную капитуляцию. Михаил VIII Палеолог пытался любыми способами предотвратить войну. Для этого он проводил многочисленные переговоры со сторонами конфликта 174 . Он убеждал латинян в Византии и венецианцев, что их интересам ничто не угрожает. Михаил даже направил посольство к папе Урбану IV, но послы подверглись обесчещению. Католики были столь раздражены, что с одного из православных посланников живьем содрали кожу. Тем не менее организацию крестового подхода удалось притормозить, и после смерти в 1264 году Урбана IV его идея продвигалась уже не столь решительно. |
| Но и после этого раскол в Восточной церкви не прекратился. Более того, если Герману вменяли в вину, что тот оскорбил Арсения, признав соборный приговор, то, как говорили, Иосиф тем более виновен, что принял покаяние императора, отвергнутое Арсением 284 . Как ни раздавал патриарх золото, полученное от царя, число его сторонников катастрофически уменьшалось, а партия «арсенитов» росла. В кругу духовных лиц Иосиф утверждал, что и сам глубоко уважает Арсения, и только необходимость заставила его самого признать отлучение бывшего патриарха и принять управление Константинопольской церковью в свои руки. Оправдывался Иосиф тем, что, находясь с императором в добрых отношениях, он делает много полезного Церкви и людям 285 . Однако это мало помогло ему. Чтобы сохранить за собой патриаршество и снискать добрую славу подлинного «Вселенского архиерея», Иосифу придется найти повод проявить самостоятельность от царя и даже стать во главе оппозиции. Повод для этого вскоре представится – Лионская уния и религиозная политика василевса. Глава 3. Сицилия и Византия – смертельное противостояние Еще не успев до конца устроить внутренние дела, василевс вынужден был обратить самое серьезное внимание на внешние угрозы. На удивление, Запад в течение нескольких лет не сумел создать против Византии никакого единого союза. Более того, первое время инициатива принадлежала византийцам. Император при помощи генуэзцев сформировал большой флот, наводивший страх на латинян, и освободил острова Лимнос, Хиос, Родос и другие. Они также потопили несколько венецианских кораблей с товаром. Некоторые экипажи, захваченные в 1262 г. в плен, были по приказу Палеолога изувечены. Благодаря успешным действиям флота, византийцы вскоре освободили острова Наксос, Парос, Кеос и Каристос; затем объединенный генуэзско-греческий флот отправился к берегам Пелопоннеса, сея страх на латинян. А чуть позднее генуэзцы и византийцы захватили целый торговый флот Венеции с громадной добычей 286 . При всех успехах, отношения Константинополя с Генуей носили сугубо прагматичный характер. В отличие от прежних времен Михаил VIII сформировал конструкцию кратковременных дипломатических договоров, постоянно варьируя между Генуей и Венецией в зависимости от внешних условий и поведения союзников. В 1263 и 1264 гг. византийцы потерпели два тяжелых поражения, вследствие чего император разорвал договор с генуэзцами, не дававший византийцам ничего, кроме крайне невыгодных торговых обязательств, и 18 июля 1265 г. заключил соглашение с Венецией. Но вскоре Республика сошлась с Францией, готовящейся к войне с Византией, и царь вновь прибег к помощи Генуи, предоставив жителям этого города целое предместье в Константинополе, Галату, для постоянного проживания. Это событие больно ударило по торговым интересам Венеции, и 4 апреля 1268 г. венецианцы ратифицировали договор с Константинополем, заключенный на 5 лет. Любо-дорого посмотреть, как тонко использовал Михаил VIII соперничество двух итальянских морских республик 287 . |
| Ни раньше, ни потом вероучительные различия между Востоком и Западом не обсуждались так подробно, как в спорах, имевших своим средоточием Лионский Собор 1274-го года и особенно Флорентийский 1439-го года. Дискуссия кончилась ничем, единение не состоялось, но форма, которую вероучительные вопросы обрели за эти два века, и впредь определяла характер взаимоотношений между двумя Церквами. Роль Флорентийского Собора в реформаторском богословии 15-го века мы рассмотрим в 4-м томе, здесь же заметим, что как Флорентийская уния, совершившаяся менее чем за пятнадцать лет до падения Константинополя, так и ее отвержение должны рассматриваться как одно из свидетельств последнего расцвета византийского православия. Кроме того, в 16-м и 17-м веках все это помогло Востоку определить самобытные черты православного вероучения. Определение восточной самобытности Переговоры о воссоединении, пришедшиеся на поздний период существования Византийской империи и проходившие в Лионе и Флоренции, показали, насколько неясной остается позиция Востока по многим вопросам. Скажем еще раз, что только в ответ на критику Запада и его вероучительные формулы Восток впервые смог достичь некоторой концептуальной ясности в изложении своего вероучения. Например, чудесное изменение, совершающееся в евхаристии, греки именовали словом «metousiosis», что представляло собой буквальный перевод схоластического термина «транссубстанциация» пресуществление 2802 и что, вероятно, никогда не стало бы концепцией греческого богословия, если бы не пришло с Запада. Однако этот же пример дает основание считать, что сами по себе споры в Лионе и Флоренции были недостаточными для того, чтобы поднять вопрос об окончательном определении сути восточного вероучения, поскольку, несмотря на предысторию своего появления в греческом богословии, термин «metousiosis», не стал официально признанной частью восточного вероучения и оставался таковым до тех пор, пока на арену не вышел третий участник полемики между Востоком и Западом – богословие протестантизма. О роли Реформации в развитии вероучения мы подробно поговорим в 4-м томе, однако в силу ее влияния на греческое христианство этот вопрос касается и того, о чем мы говорим сейчас. |
| Человек бывает двоякий: внешний и внутренний, плотский и духовный... Обучение тоже бывает двоякое – внешнее и внутреннее: внешнее в книгах, внутреннее в богомышлении; внешнее в любви к мудрости, внутреннее в любви к Богу: внешнее в витийствованиях, внутреннее в молитвах; внешнее в остроумии, внутреннее в теплоте духа... Молитва также бывает двоякая внешняя и внутренняя: явно творимая и тайно, соборная и бываемая наедине, должная и произвольная... Первая произносится вслух устами и голосом, вторая же – только умом. Первая произносится стоя, вторая же не только стоя или ходя, но и на одре почивая, словом, всегда, когда бы ни случилось возвести ум свой к Богу... Внутренняя молитва... не требует ни уст, ни книги, ни употребления движений языка, ни гортанного гласа... но только возведения к Богу ума и самоуглубления, что возможно делать и на всяком месте 200 . Святитель Тихон Задонский (1724–1783) был представителем сложившегося в XVIII веке класса «ученого монашества»: последовательно пройдя через ряд начальственных должностей в духовных учебных заведениях, он в неполные сорок лет получил архиерейскую кафедру. Однако стремление к подвижнической жизни заставило его подать прошение об увольнении на покой и уединиться в Задонском монастыре, где он и написал свои основные сочинения. Все эти сочинения свидетельствуют о глубокой укорененности святителя в восточно-христианском святоотеческом предании, несмотря на то что влияние Запада в них тоже достаточно ощутимо. Стиль сочинений Тихона Задонского – безыскусный и назидательный, рассчитанный на простого читателя. В книге под названием «Сокровище духовное, от мира собираемое» святитель приводит различные явления видимого мира в качестве примера христианских добродетелей или пороков. В качестве примера приведем главы «Овцы» и «Козлища»: Христиане во святом Писании овцами называются потому, что между христианами и овцами немалое имеется сходство. Овцы никакому скоту не делают обиды: тако христиане никого не обиждают... В овцах примечается кротость и терпение; когда стригут их, молчат: тако христиане суть смирении, кротки и терпеливи... Овцы пастухам своим послушливы: тако христиане Пастырю и Господу своему Иисусу Христу показуют послушание... Видишь, христианине, свойства овец Христовых, истинных христиан! Разсуждай себе, надлежиши ли ты до благословеннаго стада сего... Козлищам злыи люди уподобляются. Ибо немалое сходство между козлищами и злыми людьми. Козлища почти всякой скот рогами своими бодут и обиждают: тако злыи люди всякому человеку... делают обиду... Козлища особливый некий издают смрад: тако злыи люди смердят злонравием и беззаконным житием 201 . |
| Поскольку у только что приступивших к борению даже сосредоточенный ум постоянно скачет и им приходится снова его возвращать, но он ускользает от неопытных, которые еще не знают, что нет ничего более трудноуловимого и летучего, чем их собственный ум, то некоторые советуют внимательно следить за вдохом и выдохом и немного сдерживать дыхание, в наблюдении за ним как бы задерживая дыханием и ум, пока, достигнув с Богом высших ступеней и сделав свой ум неблуждающим и несмешанным, трезвенники не научатся строго сосредотачивать его в «единовидной свернутости» 121 . Можно видеть, что так и само собой получается при напряжении внимания: при всяком сосредоточенном обдумывании, особенно у людей спокойных телом и разумом, дыхание исходит и входит тихо. Субботствуя духовно и в меру возможности унимая собственные действия тела, исихасты прекращают всю сопоставительную, перечислительную и разную другую познавательную работу душевных сил, всякое чувственное восприятие и вообще всякое произвольное телесное действование, а всякое не вполне произвольное, как, например, дыхание, они ограничивают в той мере, в какой это зависит от них 122 . Другой пункт, по которому Палама решительно выступает против Варлаама, это вопрос о богопознании. В ответ на мысль Варлаама о том, что Бог всецело непостижим, Григорий Палама дает богословское обоснование восточно-христианского понимания Бога как одновременно непостижимого и постижимого, трансцендентного и имманентного, неименуемого и именуемого, неизреченного и изрекаемого, неприобщимого и приобщимого. Одним из путей объяснения данного парадокса в восточно-христианской традиции служило понятие о действиях, или энергиях (греч. energiai), Божиих, отличных от сущности Божией. Если сущность Божия незрима, энергии могут быть видимы; если сущность неименуема, энергии могут быть именуемы; если сущность Божия непостижима, то энергии могут быть постигаемы разумом. Наконец, третий пункт полемики между Варлаамом и Паламой – учение о природе Божественного света, созерцаемого исихастами во время молитвы. По учению Паламы, этот свет не есть сущность Божия, которая невидима и неприобщима. В то же время Божественный свет не является материальным феноменом или тварным светом, иноприродным сущности Божией. Божественный свет, созерцаемый исихастами, является нетварной энергией Бога, совечной Богу и неотделимой от Бога. |
| Как щедрый меценат, Сикст IV патронировал искусство Возрождения: Рим действительно стал городом Ренессанса, центром итальянской культуры. По указанию Сикста были заложены основы Ватиканского архива – это его распоряжение явилось органической частью совершенствования куриальных структур и кассационной администрации. После смерти папы Сикста в результате компромисса между французской и испано-итальянской группировками на Св. престол взошел генуэзец кардинал Чибо – папа Иннокентий VIII, находившийся под влиянием делла Ровере. Став папой, он щедро заботился и о своих 16 незаконнорожденных детях, и о всей своей многочисленной родне. Своей династической политикой Иннокентий завоевал себе в качестве союзницы Флоренцию в конфликте, возникшем с Неаполитанским королевством: сын папы Франческетто Чибо женился на Маддалене Медичи, за что сын Лоренцо Медичи, тринадцатилетний Джованни, был возведен в сан кардинала и впоследствии стал папой Львом X. Папа Иннокентий пытался восстановить общественную безопасность в окрестностях Рима. Покончить с беспорядками он решил реорганизацией администрации Папского государства: 31 декабря 1487 г. буллой Non debet reprehensibile он создал Camera secretaria – предшественницу будущего Государственного секретариата, установив, что число проживающих в Ватикане секретарей должно составлять 24. Этот орган функционировал в виде папской канцелярии. О самом известном папе эпохи Возрождения – Александре VI мнение подавляющего большинства историков, за исключением отдельных французских авторов, однозначно: даже согласно официальной католической историографии «он – самая мрачная фигура папства», а «его правление было несчастьем для церкви». В то же время, по свидетельству современников, он был на редкость красивым мужчиной, явно располагающим к себе человеком, обаянию которого мало кто мог противиться, в период его правления итальянское Возрождение достигло кульминации, а ему самому никогда не вменялись в вину никакие догматические заблуждения, ересь или иные отклонения от истинной веры. |
| Третья булла devotionis была составлена в июле, но датирована тем же 4 мая. В этой булле, повторяющей первую буллу Inter caetera, есть ссылка на права португальских королей относительно африканских земель. Наконец, 26 сентября явилась еще одна булла, Dudum sequidem: папа подтверждал права кастильских королей и их потомков на «все острова и материки, расположенные к западу и к югу» от демаркационной линии, даровал Кастилии право на все земли, открытые или могущие быть открытыми в западном направлении (omnes insulas et terras firmas inventas et inveniendas, detectas et detegendas, versus occidentem et meridiem), даже если эти земли лежали бы к востоку и к югу от Индии и относились бы к этой стране, запрещал подданным любых держав плавание и рыбную ловлю в водах, отведенных Кастилии, без специального разрешения кастильских королей и отменял права на открытые и открываемые земли, предоставленные ранее португальским королям. Однако реальное соотношение сил не позволило Кастилии использовать привилегии, данные буллой Dudum sequidem, в дальнейших переговорах с Португалией. Эти переговоры в 1494 г. завершились компромиссным Тордесильясским договором, условия которого были менее благоприятными для Кастилии, чем пожалования папских булл. Этот договор, уточнявший линию раздела, установленную годом раньше Александром VI, был одобрен буллой папы Юлия II в 1506 г. «Александров дар» испанским «католическим величествам» сопровождался оговоркой: «Мы жалуем вам земли при условии, что туда будут посланы мудрые и сведущие люди, дабы наставлять туземцев в католической вере». Так что конкистадоры внушали коренным жителям Нового света, что их земли – вотчина Христа, которую наместник Бога, римский папа, даровал своему «возлюбленному сыну» – кастильскому королю вместе с правом завоевания, правом на порабощение индейцев, правом на физическое истребление всех, кто боролся против испанцев во времена испанского господства. Папа Юлий II (1503–1513) в 1504 г. учредил архиепархию и две епархии в Эспаньоле (о. Гаити); правда, прелаты, которым были вверены эти диоцезы, так никогда и не побывали за морем. В 1511 г. папа отменил это решение и учредил епархии Сан-Доминго и Консепсьон де ла Вега на Гаити и Сан-Хуан в Пуэрто-Рико, которые были отданы в управление главе Севильской митрополии. |
| Первоначально гуманизм явился в виде studia humanitatis – в этом виде он был впервые обоснован Петраркой как новая идейная программа. Для Петрарки studia humanitatis были прежде всего средством самопознания. Историк Леонардо Бруни из Ареццо (1370 или 1374–1444) определял studia humanitatis как «познание тех вещей, которые относятся к жизни и нравам и которые совершенствуют и украшают человека». Последователь Петрарки, канцлер Флорентийской республики К. Салютати (1333–1406) полагал, что в этом слове соединились «добродетель и учёность» (virtus atque doctrina): «ученость» предполагала универсальность знаний на основе владения «словесностью» (litterae), а «добродетель» включала душевную кротость и доброжелательность (benignitas). Все это было неотторжимо от классической образованности и оказывалась не врожденным качеством, а чем-то индивидуально достигнутым – результатом «окультуривания», «возделывания» души путем изучения античных авторов с целью культивировать все «достоинства» и реализовать все возможности, заложенные в индивидууме. Основанный на античной философии (прежде всего, на мыслях диалога Цицерона «О законах») и отчасти на теологической доктрине о том, что человек сотворен по образу и подобию Божьему, базовый тезис средневекового гуманизма о достоинстве (dignitas) человека гласил, что человек, наделенный разумом и бессмертной душой, обладающий добродетелью и безграничными творческими возможностями, свободный в своих поступках и помыслах, поставлен в центр мироздания самой природой. Гуманистическое понимание места человека в мире отрицало средневековый аскетический идеал. Как писал Леон Баттиста Альберти (1404–1472), «природа, т.е. Бог, вложила в человека элемент небесный и божественный, несравненно более прекрасный и благородный, чем что-либо смертное. Она дала ему талант, способность к обучению, разум – свойства божественные, благодаря которым он может исследовать, различать и познавать, чего должно избегать и чему следовать для того, чтобы сохранить самого себя. |
| Это право было подтверждено папой Каликстом III (1455–1458) в булле Etsi cuncti (1456 г.) и возобновлено папами Сикстом IV (1471–1484) в 1481 г. (в булле Aeterni regis) и Львом X в 1514 г. (в булле Precelse denotionis). Только в 1537 г. папа Павел III в булле Sublimus Dei осудил «несправедливость» порабощения нехристиан, а в 1686 г. инквизиция ограничила действие буллы Dum diversas, объявив, что рабы-африканцы, захваченные в несправедливых войнах, подлежат освобождению. Папские буллы превращали португальцев в миссионеров, несущих имя Христа африканским язычникам, и санкционировали обращение в рабство всех язычников, отказавшихся принять христианство. Надо отметить, что стремление к проповеди Евангелия у конкистадоров всегда соседствовало с жаждой наживы. Еще более расширил рубежи настоящих и будущих португальских владений следующий папа Каликст III из арагонско-валенсийской фамилии Борха или, по-итальянски, Борджа, буллой Inter caetera от 13 марта 1456 г.: Орден Христа получил духовную юрисдикцию над всеми «островами, селениями, гаванями, землями, местами как приобретенными, так и теми, которые будут приобретены от мысов Бохадор и Нан вплоть до всей Гвинеи и далее вдоль южного берега даже до Индии (usque ad Indos)». Это подразумевало, в частности, что Великий приор ордена мог собирать налоги и налагать штрафы в этих областях. К 1521 г. орден имел 454 командорства в Португалии, Африке и Индии. После объединения Испании «католическими королями» Фердинандом и Изабеллой спор с Португалией обострился. По Алькасовасскому соглашению 1479 г. Португалия признала права Кастилии на Канарские острова, а Кастилия обязалась «не вести торговлю на путях [в Гвинею] и на островах и землях Гвинеи, как уже открытых, так и тех, которые будут открыты». Этот успех был закреплен буллой Aeterni regis, которую по настоянию Португалии папа Сикст IV подписал 21 июня 1481 г. Папа, со ссылкой на прежние буллы, подтвердил преимущества Португалии и признал Алькасовасское соглашение. Кастильцам не разрешалось вести торговлю, плавать и нарушать интересы Португалии «по ту сторону Канарских островов». |
|
|
