| Относительно датировки текста Книги Юбилеев существуют разные мнения. Первые исследования указывали на время написания текста в эпоху Иоанна Гиркана I (135–104 до Р.Х.), однако сегодня большинство исследователей склоняются к более ранней датировке (II или III в. до Р.Х.). Во время написания Книги Юбилеев Иерусалимский храм еще существовал, об этом есть косвенные свидетельства почти в каждом разделе этого произведения, значит, он еще не был разрушен 12 . Книга Еноха (Первая книга Еноха или «Эфиопский Енох») состоит из пяти самостоятельных разделов: 1) «Книга стражей (1–36 глл.); 2) «Книга образов» (37–71 глл.); 3) «Астрономическая книга» (72–82 глл.); 4) «Книга видений, или Апокалипсис животных» (83–90); 5) «Послание Еноха» (91–108). Первая книга после вступления и созерцания природы рассказывает о схождение двухсот ангелов на землю. Они берут в жены дочерей человеческих, от которых рождаются исполины, и уводят человечество с истинного пути. За это Бог уничтожает их. Затем описывается путешествия Еноха по небесам, земле и преисподней. Вторая книга описывают дни Последнего Суда. Енох путешествует по небесам, где встречает Избранников, и ему раскрывают все небесные тайны. Третья книга рассказывает о вращение небесных тел, показанных Еноху ангелом Уриэлем. Четвертая книга посвящена видениям о разрушении земли, об истории земли от Адама до первых дней небесного царства. Пятая книга начинается завещанием Еноха сыновьям о благословении праведников и страшной участи грешников Далее следует так называемое Откровение десяти недель, описывающее историю земли от начала Последнего Суда и творения новых небес. Большинство ученых считают, что эти пять частей были изначально самостоятельными произведениями написанные в разное время. Затем они были соединены в одно произведение и отредактированы. Современные ученые считают, что первый раздел был написан около 300 г. до Р.Х., а последняя часть, вероятно, в I в. до Р.Х 13 . Три книги Meqabyan или «Эфиопские Маккавеи». Эти книги полностью отличаются по содержанию от Маккавейских книг, которые есть в католических и православных Библиях. «Маккавеи» этих книг не из династии Хасмонеев, и не семь святых мучеников Маккавеев ( 2Мак. 6:18–7:42 ). Эти книги никогда не переводились на русский язык, но есть перевод на английский 14 . |
| Став самостоятельным царём, он восстановил богослужение в иерусалимском храме и искоренил идолослужение в Иудее во всех его видах (2П.29). Исаия был другом и советником Езекии. Но обращение иудеев к Иегове при Езекии, по-видимому, было только внешним, так как, когда по смерти его на престол вступил нечестивый Манассия, идолопоклонство снова обнаружилось с такой же силой, как и при Ахазе (4Ц.21:2–10). В четырнадцатый год самостоятельного правления Езекии (701 г.) Сеннахирим, преемник Саргона, предпринял свой знаменитый поход против Иудеи и Иерусалима, описанный в Библии и на ассирийской шестигранной призме. Когда Рабсак, главнокомандующий войска Сеннахирима, стал убеждать защитников св. города сдаться и при этом хулил Бога Израилева, Исаия через послов сделал ему надлежащую отповедь и в критический момент поддержал борьбу против ассирийского господства. Исаия в то же время был противником союзов с сильными языческими монархиями, так как представитель теоретического царства, по его мнению, должен был надеяться лишь на Господа, Скалу Израилеву. Поэтому он выступал против союза, заключённого Езекией с Египтом (30:1–7; 31:1–3); когда же в Иерусалим пришли послы от вавилонского царя Меродах-Валадана, известного из ассирийской надписи своим непримиримым отношением к Ассирии, Исаия, не одобрил намечавшийся союз с Вавилоном; как пророк он предвидел, что победа Вавилона над Ассирией в будущем будет началом вавилонского пленения иудеев ( Ис.39 ; 4Ц.20:12–19). Согласно иудейскому и христианскому преданию, пророк Исаия умер мученической смертью , перепиленный пилою по повелению нечестивого царя Манассии, преемника Езекии, возненавидевшего пророка за его обличения. Достоверность этого предания подтверждается сообщением том, что «Манассия пролил весьма много невинной крови, так что наполнил ею Иерусалим от края до края», а также свидетельством Послания к Евр. о ветхозаветных праведниках, что некоторые из них «претрени быша» («были перепилены») ( Евр.11:37 ). 2 . Состав и содержание книги пророка Исаии Книга пророка Исаии состоит из 66 глав и по своему содержанию разделяется на три части, которые в современной библейской науке называются: Прото-Исаия (1–39 глл.), Исаия II (40–55 глл.) и Исаия III (56–66 глл.). |
| 9, 10). Спор о преимуществах христианства и иудейства служит прелюдией к главной части диалога, в которой защищается христианская интерпретация библейских текстов. В ней рассмотрены три темы: 1) завершение обрядовых постановлений (глл. 11–43), 2) вера в Христа (глл. 43–118), 3) Церковь (глл. 119–141). Речам Иустина отведено здесь наибольшее место и очень малое — возражениям его партнеров. Те личные, доверительные отношения, которые установились между двумя собеседниками в начале их диалога, теперь как бы перенесены на сам обсуждаемый предмет: в основу своих толкований Иустин кладет примиряющую схему, схему непротиворечивости и единства Ветхого и Нового Заветов. В этой перекличке мотивов обрамляющего сценария и основной философской темы мы вправе усмотреть еще одно подражание классическому образцу. Подобно тому, как Платон в “Лисиде” сначала показывал персонажей в их интимных отношениях (дружба Менексена и Лисида, любовь Гиппотала к Лисиду), а затем ставил на обсуждение вопрос, какое надо дать определение понятию “друг”, так и Иустин в “Диалоге с Трифоном” сначала воспроизводил вежливый и заинтересованный разговор христианина с эллинизированным иудеем, а потом раскрывал сущность христианских объяснений иудейской обрядности. Вводная часть заканчивалась недоуменной репликой-вопросом Трифона: “Нас больше всего приводит в недоумение то, что вы, говорящие о благочестии, полагающие, что превосходите других, ни в чем от них не отличаетесь и своею жизнью уподобляетесь язычникам, не храня ни праздников, ни суббот Если можешь в этом оправдаться и показать, каким образом, даже не соблюдая закона, вы на что-то надеетесь, я с большим удовольствием послушал бы тебя…” (гл. 10). И ответом на этот вопрос служило выступление Иустина, которое одновременно признавало и уместность традиции, и неизбежность ее преодоления. Национальной замкнутости иудейства Иустин противопоставлял новозаветный универсализм, заявляя, что “закон, данный на Хориве, уже обветшал и касается только вас, а этот — всех людей вообще. Закон, наложенный на закон, прекратил действие первого…” (гл. 11). Размежевание с иудейством не доводилось, однако, Иустином до полного отвержения. Он находил средство включить ветхозаветную традицию в одну систему с христианством, и этим средством было понятие знака. События Ветхого и Нового Завета получили в системе Иустина свое историческое место как предшествующее и последующее, как прообраз (знак) и свершение. |
| Как и о первой и второй книгах Царств, о третьей и четвертой в Синопсисах Афанасия и Златоуста касательно их содержания замечено, что «они излагают дела царей иудейских и израильских и число их лет». К сему, не входя в подробное изложение содержания книг, можем добавить, что в третьей и четвертой книгах Царств излагается история ветхозаветной церкви Божией в период последних дней правления Давида, во все правление Соломона и всех их преемников на иудейском и израильском престолах до падения иудейского царства и даже до 37 года плена царя Иехонии. Обнимают обширный период времени, приблизительно с 1025 по 560 г. до Р.Х. По описанию главных моментов и эпох в истории еврейского народа, книги Царств естественно разделяются на три части со введением и заключением. Сказав в историческом введении о последних днях и смерти Давида ( 3Цар.1–2 глл.), в первой части их священный историк повествует затем о нераздельной жизни еврейского народа при Соломоне ( 3Цар.3–11 глл.); во второй – излагает историю одновременного существования иудейского и израильского царств ( 3Цар.12 – 4Цар.17 гл.); в третьей части – историю, по падении израильского царства, одного иудейского царства до падения его ( 4Цар.18–24 глл.). Заключение или приложение: разрушение Иерусалима и восстановление Иехонии в царском достоинстве на 37 году плена ( 4Цар.25 гл.). О происхождении третьей и четвертой книг Царств ученые критического направления, по установленным общим тезисам о ветхозаветной истории, высказывают предположения, вполне аналогичные с обозренными нами в Пятикнижии. Так, одни из них утверждали, что рассматриваемые книги составляют простое, мало обработанное, извлечение из древнего «обширного исторического труда, обнимавшего историю евреев с завоевания Палестины до вавилонского плена» (Эвальд, Берто, Граф, Вельгаузен, Блекк). Другие считали эти книги необработанной и даже недоконченной компиляцией из разных книг, сделанной и поправленной разными писателями в разное время, по разным источникам (Тэниус, Де-Ветте – Шрадер, Рейс). Более поздние критики находят уже «обработку» и «поправки» и даже многочисленные вставки, делавшиеся разными «редакторами, жившими до плена, во время – и после плена, имена коих неизвестны». Дальнейший естественный и законный отсюда вывод, что эта «компиляция» недостоверна. Не входя в подробный разбор этих не безызвестных уже нам предположений и соображений, изложим лишь положительные доказательства единства, идейности и строгой систематичности, последовательности и историчности этих книг. |
| Северному царству возвещается угроза разрушения, иудеям – бедствия, но затем спасение, Ассирии же – поражение. 34–35 главы – два эсхатологических пророчества, или малый апокалипсис Исаии, трактующий о наказании Едома и языческих народов и возвращении изгнанников. 36–39 главы – исторический отдел, параллельный добавлением молитвы Езекии – 38:9–20), – в котором повествуется о нашествии Сеннахирима на Иерусалим и внезапной гибели ассирийцев (36–37 глл.), о болезни, исцелении Езекии и его молитве (38 гл.), о посольстве в Иерусалим Меродах-Валадана, вавилонского царя, по поводу которого пророк Исаия предсказал вавилонский плен (39 гл.). Таким образом, последнюю главу первой части книги можно рассматривать и как введение ко второй части, которая начинается пророчеством о возвращении евреев из вавилонского плена. Исаия 40–55. Вторая часть книги содержит утешительные пророчества о спасении от плена, о Мессии, искуплении и мессианском духовном царстве. Эта часть книги состоит из двух отделов: 40–48 глл. и 49–55 глл. 40–48 главы – пророчества об освобождении из вавилонского плена и от рабства греху. Изображается деятельность Мессии, Раба Господня, как кроткого и смиренного проповедника, творящего чудеса. Освободитель пленников царь Кир назван по имени и даже более – помазанником Божиим (45:1). Возвещая спасение пленников, пророк предсказывает падение Вавилона с его идолами и обращение к Богу язычников. 49–55 главы – о Рабе Господнем, совершающем дела искупления через страдания и смерть за грехи людей, о прославлении Его и Его духовном царстве. Оба эти отдела, как видно из их содержания, взаимно связаны между собой единством богословских идей. Главная тема пророчества – предызображение служения, страданий и последующей славы Мессии, Который в еврейском тексте назван «Éвед Яхвé» – Рабом или Слугой Господним, а в греческом – «Отроком Господним». В четырёх местах второй части книги пророчества о «Рабе Господнем» изложены в форме гимнов: 42:1–9; 49:1–6; 50:4–9; 52:13–53:12. Их поэтому называют «Песнями Раба Господня». |
| К тому же он — гениальный поэт; по своему блестящему стилю и колоритности образов он — “классик” Библии. Его творения — это мощное единое целое, исполненное величественной силы и гармонической возвышенности, которые уже никогда более не были достигнуты. Но его величие основано прежде всего на религиозных началах. Исайя навсегда сохранил впечатления от эпизода своего призвания в храме, где ему были явлены трансцендентность Бога и недостоинство человека. Его монотеизм — это нечто триумфальное и одновременно внушающее ужас: Бог — Святой, Крепкий, Сильный, Он — Царь. Человек — тварь, запятнанная грехом, и Бог требует, чтобы он воспрял, ибо Он взыскует праведности в отношении между людьми и чистоты сердца в богослужении. Он хочет, чтобы люди следовали Ему, искали в Нем опору, верили Ему. Исайя — пророк веры; в тяжелых кризисах, которые переживает его народ, он требует, чтобы люди полагались и надеялись только на Бога: это единственная возможность спастись. Он знает, что испытание будет горьким, но надеется на спасение “остатка”, царем которого будет Мессия. Исайя — величайший из мессианских пророков. Мессия, Которого он возвещает, — потомок Давида. При нем на земле восторжествуют мир и правда и утвердится познание Бога (Ис 2:1–5; 7:10–17; 9:1–6; 11:1–9; 28:16–17). Конечно, подобный религиозный гений не мог не повлиять на свое время и не создать школу. Его слова хранились и дополнялись. Книга, названная его именем — результат длительного творческого процесса, отдельные фазы которого уже не поддаются полной реконструкции. Окончательный корпус напоминает книгу пророка Иеремии (в греческом переводе) и книгу пророка Иезекииля: глл. 1–12 — речи против Иерусалима и Иудеи, глл. 13–23 — речи против язычников, глл. 24–35 — обетования. Но эта структура соблюдается не строго. С другой стороны, анализ показал, что, судя по хронологии, книга не вполне соответствует трудам Исайи. Ее собирали постепенно, используя несколько сборников изречений. Некоторые словосочетания восходят к самому пророку, ср. |
| Не входя в подробное их изложение, можем лишь заметить, что отождествление Малахии с Ездрою опровергается как деятельностью Ездры, имеющей священно-административный характер, а не пророчески-обличительный, так и языком его писаний, значительно отличным от языка Малахии. Ездра в иудейской письменности не называется пророком, а если бы был хотя малейший серьезный намек на происхождение от него «пророческой» книги, то подобное наименование, при общем уважении иудейства к Ездре, появилось бы. Нельзя согласиться и с анонимностью писателя книги Малахии, хотя это предположение и очень распространенно у ученых критического направления, так как ветхозаветные книги принимаемы были в священный канон не без справок с их происхождением и авторитетом их писателей. Ведь эта «анонимность» – любимый термин в критической литературе для своеобразных теорий о происхождении нежелательных ей отделов в подлинных пророческих писаниях ( Ис.40–66 глл.; Иер.50–51 глл.; Зах.9–14 глл.), и православный богослов не может допустить подобной мысли, тем более, что в таком случае доведется отвергнуть прямое и ясное свидетельство надписания книги, содержащее имя «пророка Малахии» ( Мал.1:1 ). Доведется этому свидетельству не доверять, а подставить свое «x». Очень нерационален такой метод обращения с священными памятниками… Когда жил пророк Малахия? Замечательно, что несмотря на вышеотмеченную крайнюю скудость библейских сведений о Малахии, среди исследователей не было крупного колебания (как о многих других свящ. лицах, напр. об Авдие, Науме, Захарии) о времени его жизни. Все исследователи считали Малахию послепленным пророком и колебания их ограничивались лишь эпохою Ездры и Неемии: или предшественником их считали Малахию, или современником, или жившим вскоре после них. Очень немногие ученые считали его современником Александра Македонского, и то очень давние ученые: Скалигер, Капеллус, а новые, включая Баудиссина (1901 г.) и Кауча (1903 г.), ученых резко-критического направления, – признают современником Ездры и Неемии. |
| Спор о преимуществах христианства и иудейства служит прелюдией к главной части диалога, в которой защищается христианская интерпретация библейских текстов. В ней рассмотрены три темы. 1) завершение обрядовых постановлений (глл. 11–43), 2) вера в Христа (глл. 43–118), 3) Церковь (глл. 119–141). Речам Иустина отведено здесь наибольшее место и очень малое – возражениям его партнеров Те личные, доверительные отношения, которые установились между двумя собеседниками в начале их диалога, теперь как бы перенесены на сам обсуждаемый предмет: в основу своих толкований Иустин кладет примиряющую схему, схему непротиворечивости и единства Ветхого и Нового Заветов. В этой перекличке мотивов обрамляющего сценария и основной философской темы мы вправе усмотреть еще одно подражание классическому образцу. Подобно тому, как Платон в «Лисиде» сначала показывал персонажей в их интимных отношениях (дружба Менексена и Лисида, любовь Гиппотала к Лисиду), а затем ставил на обсуждение вопрос, какое надо дать определение понятию «друг», так и Иустин в «Диалоге с Трифоном» сначала воспроизводил вежливый и заинтересованный разговор христианина с эллинизированным иудеем, а потом раскрывал сущность христианских объяснений иудейской обрядности. Вводная часть заканчивалась недоуменной репликой-вопросом Трифона: «Нас больше всего приводит в недоумение то, что вы, говорящие о благочестии, полагающие, что превосходите других, ни в чем от них не отличаетесь и своею жизнью уподобляетесь язычникам, не храня ни праздников, ни суббот Если можешь в этом оправдаться и показать, каким образом, даже не соблюдая закона, вы на что-то надеетесь, я с большим удовольствием послушал бы тебя..» (гл. 10) И ответом на этот вопрос служило выступление Иустина, которое одновременно признавало и уместность традиции, и неизбежность ее преодоления. Национальной замкнутости иудейства Иустин противопоставлял новозаветный универсализм, заявляя, что «закон, данный на Хориве, уже обветшал и касается только вас, а этот – всех людей вообще. Закон, наложенный на закон, прекратил действие первого...» (гл 11) Размежевание с иудейством не доводилось, однако, Иустином до полного отвержения. Он находил средство включить ветхозаветную традицию в одну систему с христианством, и этим средством было понятие знака. События Ветхого и Нового Заветов получили в системе Иустина свое историческое место как предшествующее и последующее, как прообраз (знак) и свершение. |
| По выражению митр. Филарета, она «привлекает своим содержанием взоры любящих испытывать сокровенное». Но кроме этого «сокровенного» собиратели славянской Библии имели в виду и учительный характер книги. Таков, например, исходный пункт всех видений – объяснение, почему праведный Божий народ, иудеи, страдают, а грешные язычники господствуют над ними (3 и 4 глл.). Предлагаемые здесь объяснения, смиряющие, как и в книге Иова (38–39 глл.), гордый человеческий разум, могут навсегда остаться полезными для читающих эту книгу. Не обращая внимания на частности в символизме, читатели книги и собиратели славянской Библии останавливали внимание на общей и основной их мысли – отрывать людей от излишней и рабской привязанности к настоящей земной суетливой жизни, ее благам и удовольствиям, и сосредоточивать внимание на будущей загробной жизни, всеобщем суде и воздаянии праведным и грешным, и неизбежных катастрофах и переменах в жизни царств и народов земли. Изречения Господа Иисуса Христа: не весте дни, ни часа, в он же Сын Человеческий приидет ( Мф.24:36; 25:13 ), и потому будьте всегда готовы выйти в сретение Жениху ( Мф.25:1–12 ), с этой точки зрения, могут служить общим выводом из чтения рассматриваемой книги. Вывод без сомнения очень поучительный и библейский! И апостолы с той же целью в своих посланиях часто говорили о скором окончании существования мира, дне Господня суда и воздаяния и будущих мировых переворотах ( 2Петр.1–2 глл.; 1Сол.5:1–11 ; Апокалипсис). Апостол Варнава видел в словах: «воскаплет кровь с древа» ( 3Езд.5:5 ) пророчество об излиянии крови из пронзенного на кресте ребра Спасителя (Посл. XII гл.). Климент Александрийский видел в этой книге (5:35) утешительное для страдающих праведников учение о постоянном и обычном в истории гонении на них злобного мира (Strom. III, 16). Тертуллиан находил здесь учение о всеведении Божием (8:20), очень успокоительное для человека (De praescript. haereticorum. 14 сар.). Киприан Карфагенский ссылался на учение о «старости» мира (14:10, 16) и им объяснял современные политические бедствия в римской империи (Ad Demetr. |
| И то и другое находятся в Пятикнижии ( Быт. 36 гл.; Числ.24:18 ). С большей подробностью пророчество о погибели Идумеи изложено у пророка Авдия (вся книга), у Иоиля (3:19), у Амоса (1:11–12), в псалмах (59:10–11). Сообразно вышеизложенным нами свидетельствам, можно думать, что все эти пророчества ко времени Исаии находились уже в Священном кодексе и на них, естественно думать, ссылался Исайя в рассматриваемой речи. Как его собственные пророчества об Идумее, так и множество других аналогичных пророчеств, предвозвещающих падение Идумеи и находящихся в книге Господней, непременно исполнятся, потому что все они через Исайю и других пророков изречены Господом и будут непременно приведены Им Самим и Его Духом в исполнение. – Вот прямой смысл речи Исаии. Во всяком случае, вне сомнения стоит мысль, что при Исаии существовал Священный кодекс богодухновенных писаний, заключавший в себе законоположительные, исторические и пророческие писания. Современные Исаии пророки Михей и Осия также знали этот Священный кодекс, заключавший в себе не только древнейшие, но и более поздние пророческие писания (срав. Ам. 1–2 глл. Ос.8:14 ; Ам.2 Мих.2:8 ...; Ис.7 Мих.5:1–2 ; Ис.2:2–5 Мих.4:1–5 ). Так, Священный кодекс, хранившийся в храме и распространенный во многих списках в частном употреблении у благочестивых людей, постепенно пополнялся вновь появлявшимися пророческими и учительными писаниями. Как долго существовало общество друзей Езекии, из Священного Писания и иудейского предания неизвестно. Во всяком случае, при нечестивом преемнике Езекии, царе Манассии, в первую половину его правления, оно должно было иметь характер лишь тайного общества, а более смелые члены его, возвышавшие голос против нечестия царя, наполняли своей кровью Иерусалимские улицы ( 4Цар.21:16 ). Книга Господня, в наиболее точном автографическом экземпляре, продолжала храниться во храме, хотя и была в небрежении у нечестивого царя и угодных ему правителей ( 2Пар.34:22 ). Но благочестивые люди, пророки Наум и Аввакум и другие провидцы имели и у себя Священные свитки и языком этих свитков возвещали царю и царству грозные Господни суды ( 4Цар.21:12–15 Нав.22–23 глл.; Ос.1–2 глл.; Ам.7:7–9 ; 3Цар.18–19 ). |
|
|
