| Г. Соколов, вообще канонам не отдающий никакого респекта, на этот раз обращается и к ним и с помощью их сочиняет рекламу своему изобретению. Тогда, т. е. при сочиненном им устройстве окружных судов, течение судных дел в духовном ведомстве приняло бы не только правильный, разумный, но и вполне канонический характер (Г. Соколов очевидно различает правильный и разумный характер от канонического и допускает, что может быть правильный и разумный характер течения духовных дел, хотя и неканонический, и обратно может быть характер течения церковных дел канонический, но не правильный и неразумный?!). Но совершенно напрасно г. Соколов называет сочиненный им окружной суд вполне каноническим. Канонического в сочиненном им окружном суде будет очень немного, а именно то, 1) что этот суд будет не в епархии и не в Синоде, а между ними, как были соборы в митрополиях древней Церкви; то, 2) что эти суды будут ведать дела об архиереях в качестве первой инстанции. Затем все остальное – неканоническое и есть даже канонам решительно противное. И прежде всего – неканонический состав сочиняемых г. Соколовым окружных судов. Канонический соборный суд в митрополии древней Церкви составляли все епископы области и только епископы. Это была их каноническая обязанность, к исполнению которой они были побуждаемы разными мерами. У г. Соколова не все епископы округа входят в состав сочиняемого им окружного суда, а кроме митрополита только два по избранию Синода. Пресвитеры не были членами соборов митрополии древней Церкви, а только одни епископы; в правилах нет ни одного слова о присутствии пресвитеров на соборах. А г. Соколов тут сажает двух из лучших представителей окружного духовенства по выбору (может быть даже диаконов?! И как выбирать двух из пяти епархий?). – Соборы митрополии древней Церкви судили дела по апелляциям на суд епископа епархии. А окружные суды г. Соколова будут судить дела по апелляциям на суд пресвитеров. Суд епископа епархии г. Соколов совсем выбрасывает, и ставит после суда коллегии пресвитеров прямо суд коллегии епископов с пресвитерами. Дела восходили в суд собора митрополии только одним порядком апелляционным. А в сочиняемый г. Соколовым окружной суд дела будут восходить и апелляционным порядком и ревизионным; ибо в нем будут утверждаться высшие наказания для виновных пресвитеров. |
| Такого же достоинства и денежное соображение. Правила требуют, чтобы епископский суд был в каждой епархии, не присовокупляя условия: при деньгах. Следовательно, вводить это условие и на основании его подрывать действие правил и незаконно и произвольно, и неискренно. Нужно одно, чтобы епархиальный архиерей был лишен суда, а говорят другое, что дорог суд при каждом епархиальном архиерее. – Ныне православные архиереи в Турции не получают ни одной лепты из казны за то, что судят, и однако же судят. Действует начало: по правилам поступать должно и при деньгах, и без денег. Из-за недостатка денег ломать церковные учреждения никто еще не дерзал. У нас в самое последнее время государственная казна дает довольно высокие штаты на епархиальные административно-судебные духовные учреждения (в Варшаве, в Туркестане). Значит в полной силе даже и в государственных наших сферах принцип, что на поддержание учреждений, утверждающихся на церковных основаниях, казна в деньгах не отказывает. Такого достоинства по существу оба предъявляемые адвокатами этого наследника практические соображения. Защитники этого претендента, очевидно, рассматривают церковные учреждения, как учреждения какой-нибудъ акционерной компании или товарищества на паях: мало дел, не достает капиталу; следовательно, или ликвидировать учреждение, или уничтожать лишние конторы, соединять их с другими, отказывать управляющим. Этих замечаний о достоинстве и сущности предъявленных практических соображений вполне было бы достаточно, чтобы видеть полную негодность этого документа. Сколько бы ни было дел, но если правила предписывают суду об этих делах быть в каждой епархии, то за сим дело должно почитать решенным и претензию не подлежащею удовлетворению. Но есть одно обстоятельство, побуждающее остановиться и рассмотреть внимательнее оба документа и о делах, и о деньгах. Документы эти оказываются с неверными цифрами. Как скоро мы пристально всмотримся в первый документ, то не можем не открыть в нем важных неправильностей. Оказывается, что цифры о количестве дел в этом документе выведены неверные: дел не столь мало, как показывается. |
| Самые условия нового суда требуют, чтобы он был ближе, чем старый, или ни в каком случае не дальше. Окружные суды не только не были бы благом и улучшением, но были бы для большей части духовенства лишением права, которым оно ныне пользуется – права иметь суд в своей епархии. Для духовенства, для свидетелей это было бы крайним обременением. Суд столь далекий, конечно, не будет и судом скорым. „Все это возбудило бы“, как справедливо замечено, „неизбежный ропот и в духовенстве, и в свидетелях и заставило бы жалеть даже о нынешних судах”. Впрочем, в наилучшем из миров – все к лучшему, и нет худа без добра. Нас утешают, что „хотя духовно-окружной суд для некоторых местностей будет отстоять дальше, нежели епархиальный город, но духовенство этим не будет тяготиться. Дела, предоставляемые рассмотрению духовно-окружных судов в качестве 1-ой инстанции суть такого свойства, что от них зависит участь не только самих подсудимых, но и их семейств. Посему некоторая разница в расходах на проезды в тот город, где будет окружной суд вместо своего епархиального города, не будет подсудимому казаться напрасною тратою, если он будет уверен, что администрация (т. е. архиерей) не может иметь влияния на решение суда”. Хотя и далеко, однако же близко. Мудрено, но за то утешительно: главный враг – архиерей, не будет иметь влияния на решение суда; из-за этого можно сделать путешествие в 3000 верст. При обсуждении судебных уставов 1864 года, на затруднения, соединенные с отдаленностью судов, было обращено внимание, и соображения, имевшие место в то время, сохраняют свою силу и ныне. В то время была мысль подчинить всех чиновников, до 5-го класса включительно, за должностные преступления – суду палат. Но против этого справедливо было рассуждаемо, что „судебная палата одна на несколько губерний. Если и в настоящее время (т. е. до 1864 г.), когда уголовные палаты существуют в каждом губернском городе, представляется большое неудобство в требовании к себе палатою подсудимых должностных лиц по отдаленности их местожительств от губернского города и по трудности у нас сообщений вообще, то неудобство это, естественно, возросло бы в огромном размере не только по причине увеличения округов судебных палат, но также и потому, что по судебным уставам, все подсудимые должны быть на лицо при судебном следствии в первой степени суда. |
| Кажется ясно, что при указанных автором свойствах она не может быть церковнообщественною должностью и повлечет за собою усиление в церковном управлении и жизни излишней централизации и бюрократии, несогласных с основными началами канонического порядка”. („Правосл. обозр.” 1870, октябрь, 476, 477). Яснее этого о неправильности и вреде учреждения прокуроров в духовном ведомстве говорить трудно. Ясны и признания другого мужа, который также находит учреждение особого светского прокурорского надзора в широких размерах неправильным, и допускает только в маленьких. Должно заметить, что муж, которого свидетельство мы сейчас приведем, допускает не епархиальные, а духовно-окружные суды и при них светский прокурорский надзор. „Признавая необходимость прокурорского надзора за правильным отправлением правосудия в духовных судах и право прокурора исполнять обязанности обвинения пред судом, говорит сей муж, я не нахожу сообразным ни с началами новых судеб. уставов, ни с законоположениями о епархиальном управлении и считаю неуместным прокурорский, сверх епископского, надзор за исполнением священно и церковно-служителями обязанностей их пастырской и церковной службы, за нравственностью духовенства и соблюдением монашествующими лицами их обетов; таковым же считаю и право прокурора возбуждать собственною властью дела о проступках духовенства простые и следственные и участвовать в постановлении духовного начальства о предании суду с голосом, приостанавливающим решение епархиального начальства по сему предмету до разрешения вопроса в высшей духовно-судебной инстанции. Подтверждаю это следующими доводами: а) „Подобною властью не пользуются прокуроры гражданского ведомства по делам административных ведомств, а военные прокуроры вовсе не имеют права возбуждать дела о проступках, подлежащих военному суду на том основании, что надзор за служебною деятельностью вообще, в военном же ведомстве и за образом жизни военно-служащих, принадлежит административному начальству. Начальство обвиняемого должностного лица само приводит в надлежащую ясность предметы обвинения истребованием объяснения от обвиняемого, справками с делами, дознанием, а в нужных случаях и предварительным следствием чрез одного из своих чиновников и наконец постановлением о предании суду, которое, вместе с прочими свидетелями по делу, сообщается прокурору судебного места только для составления из него обвинительного акта и внесения дела в суд” („Уст. угол. судопр.” ст. 1086 и 1095). Таким образом инициатива и все направление дела до вступления его в суд всегда принадлежат административному начальству, а не прокурору. |
| При сих четырех видах надзора за духовными судами никакая часть прокурорского надзора не может уже остаться не осуществленною. В надзоре высшего суда за низшим, Св. синода за всеми епархиальными судами и духовными судьями, и епархиальных судов за духовными судьями, заключаются все средства для правильного надзора за точным и единообразным применением законов. Юрисдикция духовных судей, вообще не очень значительная, ограничивается еще тем, что окончательному их решению могут быть предоставлены лишь самые неважные дела, все остальные могут восходить в суд 2-й степени – епархиальный. Дела же вчиняемые в епархиальном суде все должны восходить до судебного отделения Св. синода. Конечно передвижение дел будет всецело зависеть от произвола частных лиц и духовного начальства, смотря потому, пожелают ли они подать жалобу или протест, или нет. Но из этого не следует, что неправильное толкование, или применение закона и вообще нарушение процессуальных правил в низшем суде будут оставаться в большинстве случаев и не замеченными, и без должных последствий для судей, допустивших эти нарушения. Из практики светских судебных учреждений скорее можно вывести обратное заключение: частные лица (обвиняемые, или вообще участвующие в деле) гораздо более склонны злоупотреблять правом жалобы, чем им не пользоваться; – где только можно по закону принести апелляцию, там, наверное, она будет принесена всегда. Таким образом можно с уверенностью сказать, что правильное применение закона в духовных судах вполне обеспечено будет указанным движением дел по инстанциям. Но очевидно, что это только одна сторона надзора. Следует заметить, что нарушение закона в низшем суде должно не только быть исправлено в суде высшем, но и повлечь за собою известную ответственность для виновных в этом нарушении. Поводом к возбуждению этой деятельности суда над судом будет служить все тоже рассмотрение дела, вследствие апелляции или протеста. Далее, другим поводом к осуществлению того же надзора могут быть и заявления частных лиц (т. |
| конс.” 187, 5). в) Цель, с которою делается такое произвольное отнесение сих дел к разряду менее важных, ясна. Это наказание духовными судами употребляется чаще всех других, исключая денежного взыскания (приговоров, определяющих денежное взыскание, за три года было 4218, а приговоров, присуждающих виновных к временному испытанию в архиерейском доме или монастыре, было 4038). Ясно, что при желании всеми силами доказать, что дел мало, выгодно категорию дел в четыре слишком тысячи перечислить из важных в неважные. Вся категория важных дел одним этим приемом уменьшается почти на половину. Все это для доказывающего малочисленность дел несомненно выгодно; но правильно ли? Конечно ни в каком случае не может быть признано правильным. Напротив, к делам меньшей важности должно причислять только те дела, по которым виновные присуждены к пяти низшим разрядам лестницы наказаний, помещенной в уставе консисторий, именно: замечанию (ст. 12), выговору (11), поклонам (10), пене и денежному взысканию (9) и усугублению надзора (8). Даже едва ли правильно считать делами меньшей важности все дела, по которым виновные подвергнуты денежному взысканию. При неопределительности устава и при предоставляемой им свободе самому суду выбирать наказание из целой лестницы, некоторые духовные суды были более склонны подвергать виновных денежным штрафам. Но из этого нельзя еще выводить того заключения, чтобы все дела, по которым последовали приговоры этих судов, присуждающие к денежным штрафам, были делами маловажными. А при этом окажется совершенно неверным аргумент, заимствуемый от малочисленности дел. Произвол, один раз допущенный в сферу точного и правильного исчисления и занявший его место, обыкновенно не останавливается на одном; он обыкновенно предпринимает все спутать и на место точности поставить свои измышления и ложные пророчества. Недовольствуясь таким образом произведенным уменьшением дел, защитники окружных судов высказывают ожидание, что в будущем дел будет и еще менее. Но должно заметить, что такое ожидание уменьшения дел в духовных судах основано: 1) на произвольном предположении об отчислении целой категории дел судебного характера, именно дел влекущих за собою удаление от должности для причетников к делам решаемым без суда, административным порядком и 2) на произвольном же предположении, что причетники, приговариваемые духовным судом к заключению в монастыре, большею частью не будут подчиняться сему наказанию, но предпочтут освободиться от него чрез выход из духовного ведомства, который никому из них не загражден ныне. |
| (Извлечение из отчета, СПБ., 1871, стр. 262 – 264). Комитет состоял из следующих лиц: От духовного ведомства: главный священник армии и флотов прот. Богословский, члены духовных консисторий: Петербургской – прот. Содальский, Московской – прот. Рождественский, Киевской – прот. Лебединцев, проф. Киевского университета прот. Фаворов; профессора церковного законоведения: Моск. Дух. Академии Лавров и С.-Петербургской Барсов и юрисконсульт при обер-прокуроре Св. Синода Степанов. От II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии: старший чиновник Отделения Маркус и состоящий при нем действ. стат. сов. Любимов. От Министерства Юстиции: правитель канцелярии Министерства Бурлаков, прокурор С.-Петербургского окружного суда Баженов, товарищ председателя того же суда Сабуров и председатель С.-Петербургского столичного съезда мировых судей Неклюдов. От Министерства Народного Просвещения: профессора С.-Петербургского университета – гражданского права Пахман и уголовного права Чебышев-Дмитриев. Делопроизводителями комитета были назначены: состоящий при департаменте Министерства Юстиции Матвеев и секретарь С.-Петербургской духовной кансистории Камчатов. Комитет начал свои заседания с 30 апреля 1870 г. и имел в течение этого года 23 заседания. Письмо 7. Ваше Высокопреподобие, Высокопреподобнейший и Достопочтеннейший Отец Ректор! Напутствуемый благословением и благожеланием Вашего Высокопреподобия, благополучно прибыл я в Петербург в 5 часов вечера в воскресенье 25 апреля и, поклонившись общему покровителю нашему Св. Благоверному князю Александру, отправился на Троицкое Подворье ко Владыке 58 . Принят милостиво и узнал от Владыки, что Иван Николаевич 59 прибыл в субботу утром и в воскресенье уже служил со Владыкою на подворье, и что мы не опоздали, и даже можно было бы требовать нас не столь экстренно и поспешно. Комитет о цензуре 60 еще не кончил своих дел, и преосвящ. Макарий мог открыть наш комитет только 30 апреля. На подворье узнал я, что Владыка получил Высочайшее разрешение отправиться в епархию с 15 мая. |
| 30 июля 1867 Петербург. Часть 2 Отселе начинаются письма А.Ф. Лаврова уже как члена комитета для преобразования духовно-судебной части. Так как все последующие письма А.Ф. к А.В. Горскому касаются преимущественно работ этого комитета, то необходимо сказать несколько слов об обстоятельствах, вызвавших мысль о духовно-судебной реформе, и о составе комитета. Во всеподданнейшем отчете по ведомству православного исповедания за 1870 г. обер-прокурор Св. Синода гр. Д.А. Толстой между прочим писал: «Духовный суд в епархиальном ведомстве производится порядком, определенным в уставе духовных консисторий, Высочайше утвержденном 27 марта 1841 г. и составленном соответственно правилам судопроизводства по гражданскому ведомству, содержавшимся в своде законов издания 1832 г. С течением времени свод сей подвергался различным изменениям, а с изданием Высочайше утвержденных 20 ноября 1864 г. судебных уставов, все судопроизводство и самое судоустройство по гражданскому ведомству получили коренное преобразование, на совершенно иных началах, которые оказались вполне соответствующими целям правосудия... устав же духовных консисторий, по отношению к порядку суда, до настоящего времени существует в первоначальном его виде, без всякого изменения, и церковный суд доселе остается с прежними формами, при прежнем порядке производства. Между тем... некоторые из начал нового судопроизводства имели место в древней православной Церкви и отчасти в древней русской; таковы, например, устность и гласность судебного процесса, преобладание обвинительного начала над следственным. Ввиду сего Св. Синод пришел к убеждению в необходимости преобразования судебной части по духовному ведомству, сообразно тем началам, на основании которых совершено преобразование судоустройства и судопроизводства по гражданскому, военному и морскому ведомствам, насколько эти начала окажутся применимыми к свойству, целям и потребностям суда духовного. Для обсуждения столь важного дела и для составления основных положений преобразования духовно-судебной части, из которых затем должны быть развиты подробные уставы, с Высочайшего соизволения, последовавшего 12 января 1870 г., учрежден особый комитет под председательством присутствующего в Св. Синоде архиепископа Литовского Макария (Булгакова , впоследствии (с 1879 г.) митрополита Московского, † в 1882 г.), из духовных и светских лиц, близко знакомых с теоретическою или практическою частью судоустройства и судопроизводства церковного или светского». |
| 25 И.А., проф. С.Петербургской Духовной Академии, впоследствии управляющий контролем при Св. Синоде, сконч. в 1893 г. 26 Н.М., проф. римской словесности в С.Петербургском Университете, впоследствии ректор Варшавского Университета, сконч. в 1892 г. 27 К.В., ныне директор С.-Петербургского Филологического Института. Членом Учебного Комитета при Св. Синоде К.В. состоит и доселе. 29 Обер-секретарь Св. Синода, магистр 20 курса (1856 г.) Московской Духовной Академии, впоследствии директор канцелярии обер-прокурора Св. Синода; сконч. в 1889 г. 30 Е.Н., кандид. 11-ого курса (1838 г. М.Д.А.), впоследствии инспектор Московского Коммерческого училища. 31 Об этом – у Чистовича: «С.-Петербургская Духовная Академия за последние 30 лет (1858 – 1888 г.г.)», СПб., 1889, стр.110–111. 32 Где они действительно и напечатаны – в 143 – 146 за 1867 г. Кроме того, соображения всех четырех конференций напечатаны сполна в «Христианском Чтении» за 1867 г. ч. II. 33 Главного священника армии и флотов, впоследствии протопресвитера Московского Успенского собора, сконч. в 1884 г. 34 Комиссия по приведению в порядок Синодального Архива, кроме «Описания» Архива, тогда же занялась выбором из описываемых дел материалов для другого издания – «Полного собрания постановлений и распоряжений по Ведомству Православного Исповедания в России», куда вошли акты и документы и из некоторых других архивов. Издание это стало выходить в свет одновременно с «Описанием». До настоящего времени его вышло семь томов – с 1721 по 1732 г. (С-Пб., 1868 – 1890). 35 В С.-Петербурге при Св. Синоде в 1866 г. был учрежден, под председательством преосвящ. Филофея (Успенского), архиепископа Тверского (впоследствии митрополита Киевского, сконч. в 1882 г.), временный комитет для применения судебных уставов 20 ноября 1864 г. к церковному управлению и суду. Подробнее об этом – ниже. 36 14 мая 1867 г., по представлению обер-прокурора Св. Синода (гр. Д.А. Толстого), Высочайше предоставлено Духовным Академиям право выписывать из-за границы книги и периодические издания ученого содержания без предварительного цензурного решения – на тех же основаниях, на которых это право даровано Академиям Наук и университетам. |
| Благодаря своим хорошим отношениям с митрополитом Филаретом, который терпел его педагогические методы, потому что от Горского не приходилось опасаться ересей, ему удавалось выходить за рамки, очерченные Духовно–учебным управлением. Горский был из тех преподавателей высшей школы, которые владели вниманием аудитории и умели увлечь своих слушателей, вместе с тем он был выдающимся воспитателем, пользовавшимся огромным нравственным влиянием на студенчество. Архиепископ Алексий Лавров–Платонов, один из учеников Горского, ставший профессором церковного права в академии, рисует следующий образ своего знаменитого учителя: «Он учил нас трояким способом: всех вообще на кафедре, увлекая нас своими глубокими изысканиями, историческими картинами, блестящими характеристиками отцов и учителей Церкви (доселе не могу забыть его характеристики Оригена), затем он всех же нас учил на другой своей кафедре — в библиотеке. Это тоже драгоценнейшие для нас его лекции, коими он вводил нас в полное обладание литературою предмета. Но были еще его лекции — lectiones privatissimae [лекции сугубо частные (лат.)] — домашние. На эти лекции иногда он призывал нас поодиночке, по поводу прочитанных им наших рассуждений или для сообщения своих мыслей относительно данной темы» . Особенно содержательны были лекции Горского по истории Церкви. Кроме историко–прагматического изложения материала он давал критический анализ источников, которые, сверх того, для наиболее яркого освещения предмета приводил в пространных выдержках. Профессор П. С. Казанский, слушавший Горского, когда тот только начинал свою преподавательскую деятельность, так рассказывает об этом: «Его лекции отличаются большею живостию, нежели печатанные его сочинения, где он исключает всякий порыв чувства и оставляет голый факт и сухое соображение… В наше время списки его лекций ходили по рукам и их немало распространилось по всей России. Достоинство этих лекций узнаешь только тогда, когда основательно изучишь предмет… Если принято в основание чужое сочинение, то по убеждению, что оно верно передает первоначальные источники… Для нас и почти для каждого он служит как бы справочным лексиконом» . |
|
|
