| Крылов прославился как драматург: «Пирог» и «Модная лавка» долго не сходили со сцены. Пошли в народ и басни. Он вольно переводил Лафонтена, но создавал и собственные сюжеты. Когда-то – ещё при матушке Екатерине – Крылов пытался издавать сатирический журнал «Почта духов», но по разным причинам многообещающее начинание быстро заглохло. Теперь он вернулся в литературу как мэтр, как всеми уважаемый сатирик. В 1809 году вышел в свет первый сборник басен Крылова, принесший ему уже не известность, но прочную славу. Крылова ставят в один ряд с Державиным – как первых классиков русской поэзии. В 1811 году выходят «Новые басни Ивана Крылова», позже книги басен Крылова издаются и переиздаются регулярно. В баснях Крылова поэты находили не только потеху, но и сырьё для неожиданных открытий. Все помнят, с чего начинается основное повествование в «Евгении Онегине» (основное, поскольку там ещё есть гениальное предисловие – «Не мысля гордый свет забавить…»). Многие знают, что Пушкин в этой строке иронически ссылается на Крылова, перифразирует его строку из басни, которая вроде бы не имеет никакого отношения к метаниям Онегина и Татьяны. У Крылова: Осёл был самых честных правил: Ни с хищностью, ни с кражей не знаком, Не поживился он хозяйским ни листком… Это из басни «Осёл и мужик». Ну, а у Пушкина на видном месте – незабываемое: Мой дядя самых честных правил… Здесь – не только озорство и смешение жанров. Не только литературная игра, которая придавала азарта автору романа в стихах. Басни Крылова открыли в русской поэзии быт, житейские мелочи, которые преподносятся без нажима, как в дружеской беседе. И в этом – ключ к интонации «Евгения Онегина». Пушкин отдаёт долг учителю в первой строке первой главы романа… На заседаниях «Беседы любителей русской словесности» Крылов сошёлся с Шишковым и Державиным. Державин считал Крылова умнейшим человеком, отдавал должное его юмору. Правда, у него был другой любимый русский «басельник» – Иван Хемницер. Рано ушедший поэт, с которым Державин дружил. Портрет работы К. П. Брюллова |
| У Крылова - русский. Он творил чудеса. Он словно бы брал пальму или лавр, пересаживал на родную себе почву, и они вдруг становились елкой или березой... У Крылова в баснях всё настолько русское, что о происхождении сюжета не нужно и вспоминать. Сравнивали исследователи одну и ту же басню: у Лафонтена одно, у Крылова совсем другое, хотя сюжет один. Басни Крылова - кладезь народной мудрости. В советское время писали, что Крылов «способствовал самопознанию нации», что «он создал свой вариант историко-философского истолкования России, русской нации в целом» (См.: Иван Андреевич Крылов. Проблемы творчества. Л.: Наука, 1975, С. 220, 223). Нельзя не согласиться. Но это истолкование с легкой руки Белинского стали понимать не по-крыловски... Гоголь сказал, что басни Крылова есть «достояние народное и составляет книгу мудрости самого народа». Да и Белинский о том же: Крылов, говорит он, выразил в своих баснях «целую сторону русского национального духа». Что такое басня? Вот сжатое определение в академическом издании: «Басня. Короткий, чаще стихотворный нравоучительный рассказ, в иносказательной форме изображающий людей и их поступки " (Словарь русского языка. АН СССР . Ин-т русского языка. 2-е изд. М., 1981. Т.1. С. 64). Так и всегда определялся жанр басни, он не может быть иным. Крыловская басня поучала и поучает. Многие мысли (выводы из рассказанного) обратились в пословицы. Кто их не знает? «А ларчик просто открывался», «А Васька слушает да ест» и т.п. Народ чувствовал, что поучения Крылова духовны, что он хорошему учит. Архимандрит Агапит (Беловидов) в своем жизнеописании преподобного старца Амвросия Оптинского пишет, что в хибарке старца всегда лежала на виду книга басен Крылова. Батюшка Амвросий часто среди дня, во время приема множества людей, делал небольшой перерыв: наскоро обедал. При этом просил прочитать себе одну-две басни Крылова. Читали те, кто присутствовал здесь в это время. «Батюшка любил басни Крылова, находя их вполне нравственными, и часто для преподавания своих мудрых советов прибегал к ним». Так, - вспоминает отец Агапит, - он велел одной посетительнице, монахине из Шамордина, прочесть вслух «басню под заглавием " Ручей " «. Лобанов пишет: «Иван Андреевич по какой-то особенной причине преимущественно любил свою басню " Ручей " . Правда, изобретение ее обличает глубокого мудреца, а исполнение, плавность стиха, чистота языка - великого художника, и кажется, она создана более сердцем, нежели умом». Это басня о ложном смирении. Ложное смирение ведет к осуждению и греху. Ручей, маленький и прозрачный, осуждал реку, в которую впадал, за то, что она «алчно поглотила» многие «жертвы»... Но вот разразился ливень, ручей разлился, закипел и наделал бед еще более, чем река. Вот конец басни: «Как много ручейков текут так смирно, гладко//И так журчат для сердца сладко//Лишь только оттого, что мало в них воды!». |
| - Вот и хорошо! – сказала Светлана. – Я не хочу про войну. Лучше пусть будет картина про мирные времена. Вот у нас мальчишки играют всё в войну и в войну. А я хочу играть в мирные времена. Тётя Лена, а будут мирные времена, а? - Да, – сказала Крылова, – будут, обязательно будут! Война ещё не окончилась, а Сталинград восстанавливался. Можно было видеть, как большой, многоэтажный дом чернеет копотью обожённых стен и глубокими провалами окон, а где-то сбоку, в первом этаже, светится ярким абажуром одно только окно. Справа, слева и над ним чудовищные развалины – голые стены, провалы окон и дверей, голубое небо вместо крыши. Здесь же люди восстановили пока что одну комнату, протянули от столба электрический провод, зажгли свет, а в форточку, как дуло орудия, высунули трубу маленькой печки… Когда Елена Крылова пришла в детдом прощаться со Светланой, она увидела уже ровный ряд детских кроватей, чисто выбеленные стены, белые занавески на окнах. Детдом был теперь совсем отстроен, обставлен новой мебелью, а во дворе уже вылезали из земли первые острые стебельки будущего цветника. Изменилась и Елена Крылова. Вместо шинели на ней было пальто, вместо кирзовых сапог – туфли. От военного времени оставалась только шапка-ушанка. Светлана протянула Крыловой бумажку, сложенную треугольником: - Тётя Лена, почитай! - От кого? – спросила Крылова. - От Птахи. - А тебе не читали? - Читали. Только я хочу ещё раз послушать. - «В первых строках этого письма, – читала Елена, – шлю привет нашей любимой дочке Светлане от бойцов-сталинградцев – твоих однополчан…» Пока Крылова читала Светлане письмо, к ним подошёл мальчик, стриженный под машинку, отчего голова его казалась круглой, как арбуз. Он слушал так же внимательно, как Светлана, а когда Крылова кончила читать, сказал: - И мне батька пишет. А мамки у меня нет – убили. А ты, тётя, её мама? Да? Ты была военная? У тебя пистолет был? - Нет, – сказала Крылова, – у меня пистолета не было. Мальчик потрогал пальцем шапку-ушанку, что лежала рядом с Крыловой, и ушёл. А Светлана вдруг уткнулась в Еленины колени и громко заплакала. 11 |
| Rugé, Brugsch’eм... Maspero, Д. И. Введенским ... и др.». О. Крылов не заметил, как точно научает его формулировать это примечание в своем труде его почтенный руководитель [Проф. Д. И. Введенский . Патриарх Иосиф и Египет (Опыт сближения данных Библии и Египтологии), стр. 240 (Сергиев посад 1914)]. Делать филологические справки по 7 изданию (1868 г.) словаря Gesenius’a, когда есть 15-е (1910), по меньшей мере неудобно. О. Крылов пользовался всяким подходящим для него материалом, но он не обратил внимания на хорошо исследованную область сновидений у древних греков. А между тем там он нашел бы для себя весьма ценный и значительный материал, который помог бы ему разобраться в вопросах его работы. А то, о. Крылов всецело во власти своих пособий, которые он подбирал, подходя к ним с узкой слишком, маленькой меркой. Это очень отразилось на труде о. Крылова. Автор наш боится и сказать что-нибудь лишнее, что очень хорошо, но плохо то, что он недостаточно продумывает свой материал и слишком скуп на разъяснения и детали своей работы. Обстоятельство это передается и внешней стороне труда о. Крылова: у него весьма приличный «нижний этаж» сочинения – примечания. Но, к сожалению, самый стиль сочинения, не очень обработанный, носит отпечаток гнета пособий. Мелкая, но характерная подробность: священные книги цитируются о. Крыловым так – 1Сам.15:23 ... 2Цар.18:16–17 ... 2Пар.33:6 (оставляем этот пример без комментария). Есть в работе о. Крылова стилистические погрешности, —276— выражения шероховатые, неосторожные, необдуманные (есть у о. Крылова и грех любви к «ловким словечкам»): их можно найти чуть ли не на каждой странице сочинения о. Крылова (особ, на стр. 15, 17, 27, 29, 81, 41, 44, 62, 63, 74, 82, 83, 96, 99, 103, 104, 106, 116). Гораздо более неприятны промахи фактического характера у о. Крылова, когда напр. он Гарнака называет великим мыслителем (стр. 6) или Климента Александрийского Епископом (стр. 44). Иногда определения о. Крылова недостаточно ясны, иногда сведения его или оценка явлений, им сделанная, спорны или даже прямо неверны, неправильны (стр. |
| Крылов нередко бывал в богатых домах, не только писательских. Его приглашали. Его не могли не уважать, но, случалось, пытались сделать из него шута: как бы застольный спектакль с феноменальным поглотителем пищи... Он всегда выходил из этих обстоятельств спокойно, проявляя столько остроумия, чувства собственного достоинства, что фарса не получалось. Он не считался с условностями. Не хотелось ему отвечать на глупые вопросы - он дремал в кресле, не обращая ни на кого внимания. Надо было уйти - уходил. «На одном литературном обеде, - пишет Лобанов, - на который был зван Иван Андреевич и который начался залпами эпиграмм некоторых людей против некоторых лиц, Иван Андреевич, не кончивши супу, исчез. Я взглянул - место его пусто!.. Резкие выходки прекратились, обед продолжался мирно». Потом Лобанов спросил Крылова, почему он ушел. Оказалось - не хотел слышать злословия! «Все-таки лучше быть подальше от зла, - сказал Иван Андреевич. - Ведь могут подумать: он там был, стало быть, делит их образ мыслей». Двести басен Крылова... Много или мало? Нет, не так много, всего только небольшая книжка. Но это - классика мирового уровня. Обычно примечания исследователей к басням занимают столько же, если не больше, места. Крылов задал им работы, так как нередко заимствовал сюжеты у всех известных баснописцев всех времен и народов - Эзопа, Федра, Лессинга, Лафонтена и т. д. Те заимствовали друг у друга, и большая часть европейского басенного творчества основана на сюжетах Эзопа и Федра. Крылов творил чудеса: он словно бы брал пальму или лавр, пересаживал их на русскую почву, и они становились елкой или березой... У Крылова в его баснях все настолько русское, что о сюжете не нужно и вспоминать. Сравнивали исследователи одну и ту же басню: у Лафонтена одно, у Крылова совсем другое, хотя сюжет один. Басни Крылова - кладезь народной мудрости. В советское время писали, что Крылов «способствовал самопознанию нации», что «он создал свой вариант историко-философского истолкования России, русской нации в целом». Нельзя не согласиться. Но это истолкование с легкой руки Белинского стали понимать не по-крыловски... Гоголь сказал, что басни Крылова есть «достояние народное и составляют книгу мудрости самого народа». Да и Белинский о том же: Крылов, говорит он, выразил в своих баснях «целую сторону русского национального духа». |
| Желая войти с ним в такие сношения, которые бы касались предмета, для них обоих равно занимательного, Крылов (…) перевел из Лафонтева две басни (…). Дмитриев, прочитав их, нашел перевод Крылова очень счастливым и достойным прелестного подлинника. Тогда он начал уговаривать будущего соперника своего не покидать этого рода поэзии, который, по его мнению, более других удался ему и может со временем составить его славу.» (Жизнь и сочинения Ивана Андреевича Крылова, гл. XVI; см./7. А. Плетнев. Статьи. Стихотворения. Письма. М., 1988. С. 110). По рекомендации Дмитриева состоялась и первая публикация крыловских басен в «Московском Зрителе» за тот же 1806 г., как это было специально оговорено в заметке от издателя. 283 Характерно ходячее выражение «дедушка Крылов», ассоциирующееся со знаменитым памятником работы II. К. Клодта в петербургском Летнем саду (открыт 12 мая 1855 г.). Восходит это выражение к юбилейным стихам, написанным к юбилею Крылова пе кем иным, как его всегдашним антагоннстом Вяземским. – Особенно многозначительный симптом как дефинитивной победы Крылова, так мифологизации его образа, – то обстоятельство, что русская критика левой ориентации, начиная уже с ее «отца» В. Г. Белинского, предпочитала великодушно не замечать тех антилнберальных выпадов Крылова, которые так бесили того же Вяземского (см. выше ирнм. 1). Это казус, единственный в своем роде: в других случаях «властители умов» русской интеллигенции XIX в. были именно в таких вопросах куда более чувствительными. Единичные исключения (ср. полемику в «Журнале Министерства народного просвещения» в 1868 г., иронически разбираемую в кн.: В. Коровин. Поэт и мудрец: Книга об Иване Крылове. М„ 1996. С. 370–371) подтверждают общее правило. 284 «…Один мой приятель – благороднейшее лицо – паписал одну басню Крылова, под названием «Таракан», – могу я прочесть ее? 285 Первое предисловие к «Meditations poetiques» (1820) [«жесткая, холодная и эгоистическая философия старика»]. 286 «В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность?» (1846, первый вариант сожжен в 1845 г.; Н. |
| Иван Крылов Крылов Иван Андреевич (1769–1844) – баснописец, драматург, журналист. Великий баснописец Иван Крылов начинал в шестнадцать лет с комической оперы «Кофейница», в семнадцать создал трагедию «Клеопатра» в стиле «ужастиков» того времени, а в двадцать начал издавать сатирический журнал «Почта духов». В 1786–1788 годах в журналах «Лекарство от скуки», «Утренние часы» появилось несколько его стихотворений, среди которых были и басни, но пройдет еще двадцать лет, прежде чем он станет Крыловым-баснописцем, а все остальное, созданное Крыловым-драматургом, Крыловым-журналистом, Крыловым-одописцем и Крыловым-псалмописцем, останется в прошлом. Датой рождения Крылова-баснописца станет 1806 год, когда в январском номере журнала «Московский зритель» появятся его переводы трех басен Лафонтена. В это же время он, наконец-то, после долгих мытарств, достиг первых успехов как драматург. На петербургской сцене состоялись сразу три его премьеры – комедий «Модная лавка», «Урок дочкам» и волшебной оперы «Илья богатырь». В дальнейшем «Модная лавка» десятилетия не сходила со сцены, став одним из классических образцов русской драматургии начала XIX века. Басни перечеркнули все. После 1806 года он не напишет ничего, кроме басен. Цикл духовных од Ивана Крылова относится к 1795–1796 годам, когда ему (не как поэту-сатирику, а как профессиональному картежному игроку) грозила высылка в Сибирь, и он был вынужден покинуть Петербург, отсидеться в глуши. Это время он воспел в «Оде Уединения». Он впервые в жизни на лоне тишины испытал чувство свободы и общения с природой и Богом: Здесь по следам, едва приметным, Природы чин я познаю, Иль Бога моего пою Под дубом, миру равнолетным. Пою – и с именем Творца Я зрю восторг в растенье диком; При имени Его великом Я в хладных камнях зрю сердца... «Ода Уединения» неотделима от восьми духовных стихов, в которых Крылов, следуя ломоносовской традиции, соединил два основных поэтических жанра – оды и псалмы. Приходится только сожалеть, что эти духовные оды «выпали» из истории русской поэзии, знающей только один великий образ Крылова-баснописца. Но и басни Крылова основаны не только на мировых «бродячих» сюжетах этого жанра от Эзопа до Лафонтена (и в этом отношении его можно называть «русским Лафонтеном» точно в такой же степени, как Лафонтена – «французским Эзопом»), помимо русского ума, русской смекалки и всех других неповторимых национальных черт (включая сам образ «дедушки Крылова»), в них выражены христианские нравственные идеалы . Об этой особенности его басен поэт монах Лазарь (Афанасьев) напишет уже в XXI веке: «...Тут Моська, Лебедь, Рак и Щука,//Тут Тришка и Демьян с ухой, –//Все для того, чтобы наука//Как жить – не сделалась сухой.//Чтоб в полусказочном обличье//Живее басенка была, –//Чтоб как Евангельская притча//Вернее на душу легла». Его басня «Безбожники» заканчивается строками, в которых нетрудно узнать былого псалмопевца Крылова: |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 12 голосов: 4.0 из 5) Иван Крылов Крылов Иван Андреевич (1769–1844) – баснописец, драматург, журналист. Великий баснописец Иван Крылов начинал в шестнадцать лет с комической оперы «Кофейница», в семнадцать создал трагедию «Клеопатра» в стиле «ужастиков» того времени, а в двадцать начал издавать сатирический журнал «Почта духов». В 1786–1788 годах в журналах «Лекарство от скуки», «Утренние часы» появилось несколько его стихотворений, среди которых были и басни, но пройдет еще двадцать лет, прежде чем он станет Крыловым-баснописцем, а все остальное, созданное Крыловым-драматургом, Крыловым-журналистом, Крыловым-одописцем и Крыловым-псалмописцем, останется в прошлом. Датой рождения Крылова-баснописца станет 1806 год, когда в январском номере журнала «Московский зритель» появятся его переводы трех басен Лафонтена. В это же время он, наконец-то, после долгих мытарств, достиг первых успехов как драматург. На петербургской сцене состоялись сразу три его премьеры – комедий «Модная лавка», «Урок дочкам» и волшебной оперы «Илья богатырь». В дальнейшем «Модная лавка» десятилетия не сходила со сцены, став одним из классических образцов русской драматургии начала XIX века. Басни перечеркнули все. После 1806 года он не напишет ничего, кроме басен. Цикл духовных од Ивана Крылова относится к 1795–1796 годам, когда ему (не как поэту-сатирику, а как профессиональному картежному игроку) грозила высылка в Сибирь, и он был вынужден покинуть Петербург, отсидеться в глуши. Это время он воспел в «Оде Уединения». Он впервые в жизни на лоне тишины испытал чувство свободы и общения с природой и Богом: Здесь по следам, едва приметным, Природы чин я познаю, Иль Бога моего пою Под дубом, миру равнолетным. Пою – и с именем Творца Я зрю восторг в растенье диком; При имени Его великом Я в хладных камнях зрю сердца… «Ода Уединения» неотделима от восьми духовных стихов, в которых Крылов, следуя ломоносовской традиции, соединил два основных поэтических жанра – оды и псалмы. Приходится только сожалеть, что эти духовные оды «выпали» из истории русской поэзии, знающей только один великий образ Крылова-баснописца. Но и басни Крылова основаны не только на мировых «бродячих» сюжетах этого жанра от Эзопа до Лафонтена (и в этом отношении его можно называть «русским Лафонтеном» точно в такой же степени, как Лафонтена – «французским Эзопом»), помимо русского ума, русской смекалки и всех других неповторимых национальных черт (включая сам образ «дедушки Крылова»), в них выражены христианские нравственные идеалы. Об этой особенности его басен поэт монах Лазарь (Афанасьев) напишет уже в XXI веке: «…Тут Моська, Лебедь, Рак и Щука,//Тут Тришка и Демьян с ухой, –//Все для того, чтобы наука//Как жить – не сделалась сухой.//Чтоб в полусказочном обличье//Живее басенка была, –//Чтоб как Евангельская притча//Вернее на душу легла». Его басня «Безбожники» заканчивается строками, в которых нетрудно узнать былого псалмопевца Крылова: |
| Но многое ещё напоминало о войне, и Елена Крылова старалась сделать так, чтобы эти напоминания не причиняли боль Светлане, чтобы девочка не догадывалась, что есть в Сталинграде большие площади земли, порыжевшей от крови. Однажды Елена Крылова взяла с собой Светлану покататься на автомобиле. Этого в жизни Светы никогда ещё не было. Она мчалась в открытом грузовике: улицы, стремительно расширяясь, набегали на неё, ветер бил в лицо, теребил волосы, омывал холодом и в то же время горячил щёки. Светлана крепко держалась за тётю Лену, а та что-то говорила и показывала человеку в кожаном пальто. Потом Елена Крылова объясняла Светлане: - Это будет кино про Сталинград. Но Светлана не знала, что такое кино. Она его никогда не видела. И объяснить ей было очень трудно. Как это снимут на плёнку все эти разрушенные дома и возле них актёры, одетые как солдаты, будут как бы воевать: бегать, стрелять, падать… А потом Светлана пойдёт в тёмную комнату и увидит на освещённом полотне всё, что происходило здесь во время войны. Когда Крылова рассказала обо всём этом Светлане, та насупилась: - Не хочу про войну! Не хочу, чтобы стреляли и падали! Она вспомнила что-то и, отвернувшись, украдкой, чтобы не видела тётя Лена, смахнула слезу. - Ну и не надо про войну, Светочка, – сказала Крылова. – Пойдём отсюда. Не ушибись только. Они шли мимо огромного экскаватора, который, раскрывая свою зубастую пасть, подбирал раскрошенные камни и с грохотом высыпал в железное корыто самосвала. Казалось, экскаватор работает не в городе, а в каменоломне. Ведь Сталинград фашисты превратили в зону пустыни. Целые районы города можно было видеть насквозь. Здесь не уцелело ни одного дома, ни одного завода, ни одной фабрики. Можно было идти квартал, два, три… десять – и всюду видеть одни только развалины. Кого же спрашивать о Светлане? И розыски отца Светланы отложили на более поздние времена, когда появятся первые улицы, можно будет навести справки и, может быть, расспросить жителей дома, называвшегося именем сержанта Павлова. Иван Птаха, Елена Крылова и все солдаты части полковника Кубанова надеялись, что там, в доме Павлова, должны хоть что-нибудь знать о Свете и о её маме. |
| Именно в этот период и формируется многогранный талант Крылова: «Служба и ранняя нужда очень рано доставили ему некоторую житейскую опытность или, по крайней мере, развили в нём способность понимать людские свойства и сложную сеть общественных отношений», – пишет Л.Н. Майков. Здесь же берёт начало его самобытный литературный стиль, отмечает Кеневич : «Его занимало не канцелярское дело – мысли его, по свидетельству современника, уносились на рынки, на площади, куда кулачные бои привлекали толпы зрителей, наконец – к плоту, куда со всех концов и города собирались прачки и водовозы. Там, в этих сборищах, у этого плота, проводил он целые часы, подслушивал разговоры, шутки, остроты, а потом бежал к товарищам своим пересказывать то, что поражало его. Может быть, тогда уже усвоил начало той чисто русской речи, которая делает его басни доступными всем сословиям русского народа». Однако отнюдь не басни стали первым литературным опытом Крылова. «С самого детства чувствовал он особенную охоту к драматическому искусству; на оперу смотрели тогда, как на самое совершенное представление, и мальчик Крылов смело принимается за сочинение оперы. Потом он пробует себя в трагическом роде, а наконец переходит и к комедии, – процитируем вновь Я.К. Грота. – В конце 1805 года он вдруг является в Москве, отдаёт в печать три басни и, почти 40 лет от роду, осознаёт своё настоящее призвание в области поэзии». Благодаря коллекции Президентской библиотеки у посетителя портала есть возможность ознакомиться с самыми разными по жанру произведениями Крылова, представленными в разделе «Творчество», в который также включено Полное собрание сочинений И. Крылова 1847 года издания. Безусловно, самый яркий вклад в русскую культуру И.А. Крылов внёс как баснописец. Он начал с переводов басен Лафонтена, а затем занялся пересказом старых сюжетов и созданием новых. «В его баснях отразились многие черты его эпохи, и общественные течения, и выдающиеся исторические события, и мелкие злободневные факты, но отразились, как подобает баснописцу, " под знамением вечности " » – отмечается в книге с говорящим названием « 1812 год в баснях Крылова » (1912). |
|
|
