| Закрыть itemscope itemtype="" > «Ляд» на лад пора бы заменить В Нижнем Новгороде необходимо вернуть топоним не одной только площади Лядова 16.08.2021 3229 Время на чтение 3 минуты Почти три десятилетия прошло с тех пор, как нижегородцы поставили вопрос о замене неблагозвучного названия одного из центральных мест города – площади Лядова. Проблемой занималась топонимическая комиссия, состоявшая из специалистов по истории и культуре, писателей, журналистов. Проводились круглые столы, общественные слушания по этому вопросу, обращения к властям города направлялись Нижегородской епархией, собирались тысячи подписей граждан за переименование. Число публикаций о необходимости замены топонима должно быть уже не менее трехзначного. Чтобы в очередной раз разобраться, в чем суть проблемы, столь «сложной» для властей, напомним некоторые исторические факты. В XIX веке Нижний Новгород представлял собой губернский город на правобережье рек Оки и Волги, с южной стороны ограничивался улицей Напольной (ныне это улица Белинского) и Крестовоздвиженским женским монастырем, от которого начинался Арзамасский тракт, покрытый булыжником на расстоянии нескольких километров от площади возле монастыря, она так и называлась – Монастырской. Далее по трассе располагались деревни – Ванькино, Дунькино (здесь ныне расположен Дворец спорта), Тобольские казармы, Караваиха. Цивилизованными нижегородцы славились задолго до нашего рождения, до рождения тех чиновников города, которым любо называть историческую площадь именем московского гастарбайтера Мартына Мандельштама, в голодный 1922 год приехавшего из столицы в купеческий город подлататься. Но в столице в 1923 году жизнь стала сытнее, и он вернулся туда, не оставив никаких следов своей деятельности в нашем городе. Но состоял он членом правящей партии. Имел несколько псевдонимов, один из которых – Лядов. Причина выбора такого псевдонима непонятна. Ведь по всем словарям, нами читаемым, слово «ляд» означает «бес», «черт». А если еще древнее, то в 37 псалме использовано слово «лядвия» как название интимных мест. |
| Прошу принять уверение в глубоком уважении и совершенной преданности». 20-го ч. получена была мной из Мурома от протоиерея Орфанова телеграмма с печальным известием о смерти, вследствие разрыва сердца, свояка его, священника Крестовоздвиженской церкви Иакова Андреевича Силецкого. На другой же день, 21-го ч., я поспешил ответить на эту телеграмму, и вот что писал я А. И. Орфанову: «Получив от Вас прискорбное известие о внезапной кончине Иакова Андреевича, спешу на помощь осиротелой семье. Прилагаемые при сем сто рублей употребите на необходимые издержки при погребении, а если что останется от этой суммы, отдайте сиротам. Но сколько осталось сирот и в каком они возрасте? На Вас, без сомнения, ляжет нравственный долг ближайшим образом попещись об устройстве этого родственного семейства. На старших братьев, рассеянных по белому свету, сироты, конечно, много рассчитывать не могут. Я, со своей стороны, не откажусь время от времени, оказывать им возможную помощь. Удосужившись, опишите мне обстоятельства кончины о. Иакова и то положение, в каком он оставил своих детей. Мир и Божие благословение Вам и семейству вашему». 21-го ч. получено было мной письмо со станции Галовки, Харьковско-Николаевской железной дороги, от графа Влад. Ив. Капниста. Он писал мне от 14-го числа: «Только что вернувшись домой, в Козельщину, я первым долгом счел жене моей передать о том благосклонном расположении, участии в близком сердцу нашему дел и внимании, коим Вы, Высокопреосвященнейший Владыко, незаслуженно почтили меня… Глубоко тронутая семья моя шлет Вам, Владыко, выражения своей беспредельной преданности и глубочайшего уважения, при чем мы преисполнены уверенности, что в деле устройства женского общежительного монастыря в Козельщине (о чем мной и подано прошение Св. Синоду) – Вы Владыко, наша надежда и упование, а принимаемое Вами столь сердечное в деле этом участие, конечно внушается Вам свыше, волей Царицы Небесной, Заступницей нашей… У нашего владыки 239 я еще не успел быть и потому не знаю, получено ли им прошение, врученное мной Владимиру Карловичу Саблеру, которому он обещал дать немедленный ход. Теперь, вручив свои дела и выразив свои желания Святейшему Синоду, я чувствую великое душевное успокоение, надеясь и будучи уверен, что мудрые архипастыри наши устроят и решат все ко благу и славе Церкви и пасомых. |
| Не получив приглашения на молебен по случаю освящения дома для взрослых певчих, только что выстроенного в Крестовоздвиженском монастыре, и узнав об этом торжестве лишь час спустя по его совершении, я, конечно, не мог быть, и мое отсутствие объяснили «демонстрациею», не думая о том, что в такой демонстрации с моей стороны не было бы ни надобности, ни самого простого смысла. Вернувшийся с молебна эконом А.П. Вершинский, предварительно извиняясь всячески, передал мне, что он получил от Ш 2 крайне тяжелое и неприятное поручение выразить «полное неудовольствие его сиятельства по поводу моего не присутствия на молебне по случаю акта, прямо относящегося к предмету, касающемуся моих служебных обязанностей». Вершинский предупредил меня, что он, зная о моих неладах с Ш 2 и понимая всю щепетильность такого поручения ко мне как начальнику того же Вершинского, повторил князю его слова для полной точности редакции посылаемого выговора. Я, признаться, нашел в себе силы уехать сейчас же на Воробьевы горы, чтобы не сделать чего-либо под первым впечатлением от полученного оскорбления. На другой день я был в конторе и объяснил князю вполне сухим и злым тоном, что я считаю его не имеющим никакого права делать мне какие бы ни было выговоры и замечания ни лично, ни письменно, а тем более в [столь] неприличной, незаконной и бестактной форме, как через подчиненное мне лицо. На последовавшую тут же увертку Ш 2 , пославшего мне будто бы передать о его «удивлении», а не о «полном неудовольствии», я высказал, что не в первый уже раз князь Ш 2 попадается мне в злой выходке, пытаясь вывернуться из нее грубой ложью на других, и что, служа делу и совершенно не думая быть прислужником прокурора, я, в связи настоящего случая с цепью всех его гадостей, найду в себе силы, если он не уймется сам и немедленно, унять его так, что он очень пожалеет о бывшем, так как оскорблять себя я не позволю никому, а тем более князю Ш 2 : «Ваше сиятельство поступите благоразумнее и осторожнее, если изволите оставить меня в покое; если вам не нравятся мои внушения, – вы заслужили их, а если считаете их несправедливыми и дерзкими, – можете жаловаться, но еще раз предупреждаю вас: прошение об отставке я не подам пока ни в каком случае, так как обязан оберегать свое дело до конца, и покой мой выгоднее для вас, чем какие-либо ваши новые выходки, как бы они ловки ни были». |
| Владыка, узнав в чем дело, вошел в мысли Головиной и содействовал к приведению в исполнение ее желания; но ни ему, ни ей не суждено было видеть общину, находившуюся в Старом Яме переведенной в село Лукино, ибо и владыка и Головина оба скончались в 1867 году, а община была переведена уже в 1870 году. Вследствие Высочайшего соизволения Лукино от Екатерининской пустыни отчислено и передано общине, которая признана и Саватюгина утверждена начальницей оной. В мае 1870 года я получил предписание от епархиального начальства о переведении общины с прежнего места в Лукино, о чем я известил начальницу общины и назначил число для переведения. В определенный день я взял с собой двух иеромонахов и одного иеродиакона, и мы отправились в село Старый Ям. Прибыли мы туда около полудня, и когда все изготовились к шествию в путь я отслужил в трапезе соборне молебствие с акафистом пред иконой Иерусалимской Богоматери, все приложились к кресту и уже выходили на дорогу. Я не был свидетелем прощания сестер общины с жителями села, как оно происходило после обедни и напутственного молебствия, что было довольно рано утром, но мне довелось быть очевидцем трогательного зрелища. Когда раздался звук колокола и возвестил всем о времени исшествия общины, в преднесении иконы, к которой все имели великую веру и усердие, все население взволновалось и бросилось провожать икону и отходивших... Трудно определить, кто был более тронут, отходившие или остававшиеся; слышались взаимные благожелания. Жителям деревни представлялось, как будто с иконой они всего лишались, и что сама Царица Небесная их покидает, и в то же время от них переводят и общину сестер, молитвы которых были для них оплотом и защитой. Прискорбно было и переводимым: они свыклись с местностью, где хорошо было им жить, и теперь их вели на новое место, они покидали ведомое для неведомого. Крестный ход церкви сопутствовал до ближайшей церкви около двух верст, где были прежде (до 1840 года) царские конюшни, и пошел обратно, а у церкви нас встретили с новым крестным ходом и после краткого молитвословия отслужили заупокойную литию близ церкви на могиле упомянутого мной юродивого Ивана Степановича, положившего начало этой общине. |
| „Кто хочет, пишет автор с поразительной откровенностью, – кто хочет подвига ухода за больными, или трудов в школах, тот пусть и идет в те благотворительные заведения, где это нужно. Ему нечего делать в монастыре“... Сопоставляя эти взгляды, оправдываемые практикою монастырей обычного типа, с теми носителями христианской любви, которые описаны выше, мы должны признать факт расхождения в нравственном сознании современного христианства. Два идеала стали один против другого: идеал молитвы, терпящей около себя любовь как слабость, и идеал любви, молитвенно действующей, – идеал умертвия и идеал жизни, – идеал заживо погребенных и идеал живых душ. Царство христианской любви представляется нам чуждым каких-либо внешних границ, оно обнимает и любящих церковное православие, и аскетически. настроенных, и свободных от типиконной законности, и инославных, оно хочет быть универсальным и всеобъемлющим. Эта внутренняя борьба – религиозный смысл нашего времени. Мы должны оценить ее принципиально, мы должны отнестись к ней сознательно. В ней зародыши нашего развития. Легко предвидеть, что идеал умертвия есть пережиток, а идеал живых душ – идеал будущего... —720— IV. Крестовоздвиженское трудовое братство Названные выше христианские деятели могут быть подведены под один тип деятельности – тип лично-христианской благотворительности, личного подвига. Другою формою христианской жизнедеятельности является христианская ассоциация, христианское общежитие, религиозный союз. Конечно и личный христианский подвиг может быть поставлен в условия той или другой общественной организации, и, с другой стороны, христианская ассоциация во всяком случае предполагает усилия личного подвига по самой идее христианской жизни, не может обойтись без содействия со стороны личных стремлений к внутреннему совершенствованию, не может быть поставлена вне целей последнего. Но существенная разница в том, что носители личного христианского подвига – в виде ли символической системы личного спасения или в проявлениях христианской любви, живой жизни и дела – устремляются только в глубину христианской жизни, в глубину личного настроения, жаждут полноты религиозного блага в степени внутреннего проникновения им, тогда как в христианской ассоциации главное внимание направлено на широту христианского дела, на устроение по христианскому духу всех сторон жизни, на полноту религиозного блага в мере расширения его на всю сферу действительной жизни. |
| Ibaho-Фpahkibcьk, 1997; Мицько I. З. Острозька слов " яно-греко-латинська akaдeмiя. К., 1990; Senyk S. L " hésychasme dans le monachisme ukrainien//Irénikon. 1989. Vol. 62. N 2. P. 172-212; idem. L " esicasmo nel mondo ucraino prima di Paisij Velichkovskij: Le testimonianze della letteratura monastica//Amore del bello: Studi sulla Filocalia. Magnano, 1991. P. 279-288; Хавлюк М. Угорницький монастир. Коломия, 1996; Лагодич М. Преподобний та богоносний отець наш Iob Манявський//Православна Галичина. Льbib, 2001. 2(7). С. 25-27; Грабовецький В. В. Iлюcmpobaha icmopiя Прикарпаття. Ibaho-Фpahkibcьk, 2003 2. Т. 2: 2-а пол. XVII-XVIII ст.; Сушинський Б. Слово про Скит Манявський. Льbib, 2004; Бaбiй В. Ioba Княгиницького. Ibaho-Фpahkibcьk, 2005; Яра М. Школа церковного cniby в Манявському 2005. 1/4. С. 132-134; Миронюк I., Фirлebcьkuй М. Скит Манявський. Ibaho-Фpahkibcьk, 2008; Украïнський Афон: Манявський Хресто-Воздвиженський монастир. Ibaho-Фpahkibcьk, 2008. Иконография В нижней части надвратной башни-колокольни Манявского мон-ря в нишах по обе стороны входа сохранились ростовые изображения преподобных И. и Феодосия (Княгиницкого) в монашеских рясах. А. Копистенський датировал росписи 1-й пол. XVII в. Образ И. находится по левую сторону врат, в сер. XIX в. над ним была различима надпись: «Блаженный отец наш Иов схимонах» ( Wagilewicz. 1848. S. 4). Сохранились сведения, что в сер. XIX в. на стене монастырской «скарбницы» (сокровищницы) существовало еще одно изображение преподобных И. и Феодосия, с надписью о том, что «сии два обитель на Батерсе создали» (Ibid. S. 6). После прославления преподобных И. и Феодосия в 1994 г. создавались иконы И., образцом для к-рых послужила роспись башни-колокольни Манявского мон-ря. Как правило, И. представлен по пояс, в схиме, правой рукой благословляет, в левой держит посох. У него правильные черты лица и окладистая седая борода. На заднем плане - условные изображения горок. Одна из икон находится на раке И. в Крестовоздвиженской ц. Манявского мон-ря. |
| Власушка со приятели думает замануть назад золотое старое времячко шампанским и добрыми пожеланиями. Да разве так потерянной любви добиваются? Камни надо ворочать для этого, горы двигать, землю рыть! 4 Галузина уже не раз доходила до привоза, торговой площади Крестовоздвиженска. Отсюда в дом к ней было налево. Но каждый раз она передумывала, поворачивала назад и опять углублялась в прилегавшие к монастырю закоулки. Привозная площадь была величиной с большое поле. В прежнее время по базарным дням крестьяне уставляли её всю своими телегами. Одним концом она упиралась в конец Еленинской. Другая сторона по кривой дуге была застроена небольшими домами в один этаж или два. Все они были заняты амбарами, конторами, торговыми помещениями, мастерскими ремесленников. Здесь, в спокойные времена, бывало, за чтением газеты-копейки восседал на стуле у порога своей широченной, на четыре железных раствора раскидывавшейся двери, грубиян-медведь в очках и длиннополом сюртуке, женоненавистник Брюханов, торговавший кожами, дегтем, колесами, конской сбруей, овсом и сеном. Здесь на выставке маленького тусклого оконца годами пылилось несколько картонных коробок с парными, убранными лентами и букетиками, свадебными свечами. За оконцем в пустой комнатке без мебели и почти без признаков товара, если не считать нескольких наложенных один на другой вощаных кругов, совершались тысячные сделки на мастику, воск и свечи неведомыми доверенными неведомо где проживавшего свечного миллионера. Здесь в середине уличного ряда находилась большая в три окна колониальная лавка Галузиных. В ней три раза в день подметали щепяшийся некрашеный пол спитым чаем, который пили без меры весь день приказчики и хозяин. Здесь молодая хозяйка охотно и часто сиживала за кассой. Любимый её цвет был лиловый, фиолетовый, цвет церковного, особо торжественного облачения, цвет нераспустившейся сирени, цвет лучшего бархатного её платья, цвет её столового винного стекла. Цвет счастья, цвет воспоминаний, цвет закатившегося дореволюционного девичества России казался ей тоже светлосиреневым. И она любила сидеть в лавке за кассой, потому что благоухавший крахмалом, сахаром и темнолиловой черносмородинной карамелью в стеклянной банке фиолетовый сумрак помещения подходил под её излюбленный цвет. |
| Вместе с переводом Старца в другую келлию, ему снова строго запрещено было епархиальным начальством принимать мирских посетителей, что, впрочем, опять было ненадолго. Как раз к этому времени приехала в Оптину осужденная на изгнание м. Анфия. Старец очень стеснен был в приеме посторонних посетителей; но когда узнал о ея приезде, то, как отец сердобольный, готовый положить душу свою за своих искренних учеников и учениц, решительно сказал: «Хоть бы меч над головою моею висел, а Анфию принять нужно». Полный веры в Божественный Промысл, Старец всеми мерами ободрял упадавшую духом м. Анфию и прочих оклеветанных с нею сестер. И вообще старец о. Леонид и о. Макарий, сами искушенные в скорбях, знали, как помогать искушаемым. Будучи глубоко убеждены в торжестве наветуемой истины, они укрепляли скорбящих потерпеть в чаянии Бога, спасающего от малодушия и бури, помня, что Господь никому не посылает искушения выше сил, но не замедлит сотворить со искушением и избытие. Стеснительное положение самого о. Леонида усиливалось еще тем, что его, больного Старца, заставили ходить ежедневно к церковным службам. Повинуясь воле начальства, как воле Самого Господа, Старец собирал свои слабеющие силы и с ударом колокола выходил из келлии. Но чудное было в то время зрелище. Его шествие в храм Божий походило на шествие триумфальное. Народ с нетерпением ждал его появления. При его выходе из келлии многие повергались пред ним на землю, все старались принять от него благословение и поцеловать его руку, некоторые целовали края его одежды, а иные громко выражали свое сострадание к нему. Небольшое пространство от келлии до церкви Старец проходил между двух стен народа не менее получаса, шутя отгоняя палкой слишком теснившихся к нему. У правого клироса, где становился Старец, собирались огромные толпы народа. Между тем жизнь Старца догорала. К осени 1841 г. пришлось по обстоятельствам быть в Оптиной Пустыни вышеупомянутой девице из дворян, в то время уже послушнице Борисовской женской пустыни Параскеве Труновой. |
| Ризы желтые, комчатые, аплечья коновату красного. Ризы грезетовые алыя и аплечья такой же материи и вокруг ердани и подолника, сетка серебреная. Ризы штофные, аплечье красное, около аплечья и подолника тесма белая шелковая. Ризы красные грезетовые, аплечье парча травчатая золотая, подолник камки полосатой. Ризы красные камчатые, аплечье парчи желтой, травы серебреные, облажена ердань позументом серебреным. Двои риз белых камчатых, аплечья красные травчатые, подолник камки полосатой. Ризы камчатые белокосныя по красной земли, аплечье шито по зеленой земли золотом и серебром. Ризы пукетовые по желтой земли, травы шелковые, аплечье парчи серебреной по голубой земле, подолник объери полосатой. Ризы пукетовые вишневые, травы зеленые и красные, оплечья той же материи, около подольника позумент серебреной. Ризы грезетовые вишневые, аплечья парчи гвоздичной, травы золотые, около ердани сетка золотая. Ризы люстриновые голубые, аплечья парчи красной, травы серебреные. Ризы камчатые голубые, оплечья белокосовые вишневое, около ердани сетка золотая. Ризы штофные серогорючие, оплечья бархатное полосатое. Ризы камчатые желтые, оплечья по красному бархату, шиты золотом и серебром. Ризы объеринные, оплечья рытого бархату, около подолника обложено лептами пукетовыми. Двои риз камчатых зеленых, аплечья в одних атласу красного с травами шелковыми. В других по белой земли травы золотые. Ризы атласные полосатые, аплечье парчовое, травы золотая. Ризы камчатые вишневые, аплечье травчатое с золотом. Ризы камчатые вишневые, оплечье по атласу красному, травчатая, около оплечья п подолника сетка серебреная. Одиннадцать риз разных материев ветхие. Подризников: Один камчатой голубой. Другой белой ветхой. Подризник бумажной чешуйчетой, около ердани кружево шелковое новое. Стихарей: Два камчатых желтых, в одном аплечье парчовое белое, в другом аплечье штофное с белыми травами, аплечье и рукава обложено позументом серебреным плоским. Третий стихарь травчетой атласной по белой земли. Четвертый бербирековой, аплечья красныя, травы серебреные, ветхий. |
| Мы уже видели из истории обители, что чрезвычайная теснота старого монастыря, при ежегодно увеличивавшемся населения оного, принудила Игуменью Павлину приложить попечение о расширении вверенной ей обители; этого она достигла при помощи разных благотворительных особ, постепенным приобретением в пользу монастыря шести дворовых мест смежного городского квартала, с пятью домами, надворным строением и двумя садами. Это новое владение монастыря, составляющее как бы его предместие и обнесенное вокруг дощатым забором, занимает пространство несколько большее чем то, которое находится под самым монастырем. Оно граничит к востоку с берегом реки, к западу с улицей, пролегающей мимо обоих монастырей в город, с юга с небольшим переулком отделяющим сей квартал от южной стены монастыря; (этот переулок чрез приобретение монастырем всех прилежащих к нему зданий и мест вошел ныне внутрь монастырских владений, и потому с разрешения гражданского Начальства упразднен); к северу с большой улицей (Калужской), на угол которой выходит часть большого монастырского сада, и один из принадлежащих обители домов; отсюда граница монастырских владений вплоть до реки представляет ломаную линию, отделяясь забором своего больного сада от остальных обывательских домов сего квартала; нижний из них к реке – купцов Сорокиных занять свеклосахарным заводом иностранца Шлеггера. На сем новом месте находятся следующие здания: на восточной стороне в низу на самом гребне береговой возвышенности – небольшой одноэтажный старинной постройки домик, за ним далее к северу деревянная палатка с шатровым верхом, в которой помещена водоподъемная машина с конным вверху приводом; отсюда вода проведена проложенными в земле чугунными трубами вверх на гору; в два водоема, также накрытые деревянными палатками, из которых один находится на сем же новом месте, вверху, прямо против нижней палатки, а другой против сего на самом монастырском дворе. На южной стороне, то есть в переулке, отделяющем новое место от монастыря, находятся пять домов, все деревянные (один двухэтажный, низ каменный, верх деревянный) на каменных фундаментах, один с черепичною, а четыре с железными крышами; два нижних дома принадлежат собственно монастырю (при них есть надворное строение), а три верхние построены собственным иждивением живущих в них сестер; монастырские корпуса также заняты монашествующими. |
|
|
