| Слова митрополита Вениамина были напутствием на долгий путь. Всю жизнь, во всех ее испытаниях подвижник, угодник Божий Николай Гурьянов был с Господом — это было его счастьем, смыслом земного странствования, глубиной его внутреннего человека. И всю жизнь он нес крест молитвенного предстояния за многих и многих людей, подобный кресту архиерейскому. Владыку Вениамина старец Николай чтил как наставника и особенно радовался его официальному прославлению в соборе святых и тому, что в главном Гдовском соборе после этого события один из приделов освятили в честь Священномученика Вениамина, признанного небесным покровителем гдовского края, то есть тех мест, где начиналась и где окончилась жизнь старца. Уже в детские годы Колю Гурьянова называли «монахом». Духовные чада записали рассказ старца о его блаженном детстве: «Меня в детстве все “монахом” называли. А я рад, я действительно монах. Никого кроме Господа не знал и не искал… У меня своя келия была, так и называли: не комната, а келия. Иконочки везде стояли, молитвословы, книги духовные, огромные царские портреты. Однажды, когда красные бушевали, в окно влетел снаряд и упал возле царских портретов, но не разорвался: вот как меня Царские Мученики с детства хранили; а я как их любил! Даже сердце останавливалось, как только думал о них!..» Среди детей, сверстников Коли Гурьянова, были не только те, кто насмехался над ним, но и его единомышленники. Старец сам об этом рассказывал: «И что это было у меня? Все время о Господе думал, говорил и беседовал с Ним. Место наше, Чудские Заходы, больше эстонцами населенное. Так вот, еще мальчонкой соберу их всех — Луззи, Магда, Сальма, Эдвард — и говорю: “Давайте с крестным ходом пойдем!” Возьмем кресты, иконы. Так и ходили, а я впереди шел и пел на эстонском: “Иссэнт хэй да арму” — “Господи, помилуй”… А потом, когда оставался один, пробирался в баню, прихватывал с собой накидушку с подушек, покрывал ею плечи и начинал служить Литургию. Даже кадило сам делал. И плакал, славя Господа. Всегда любил ночную молитву, потому что среди ночи Небеса отверзаются и Ангелы внемлют…» |
| Сиверса, Магды фон Менгден, которая поддерживала распространение православной веры на лифляндских территориях. Согласно семейной легенде, в 1812 году, когда армия под командованием Наполеона Бонапарта приближалась к Москве, она, будучи горячей патриоткой России, поклялась, что пожертвует довольно крупную сумму – 1 500 серебряных рублей – на воздвижение православного храма, если враг будет изгнан за пределы Российской империи. В итоге после победы над захватчиком Магда Сиверс пожертвовала обещанную сумму и дала распоряжение начать строительство православной святыни именно на парковом холме при венденской усадьбе. Всего к 1840 году на строительство Спасо-Преображенского храма было собрано 75 000 рублей. Известно, что одним из жертвователей был император Николай Первый, выделивший 1000 рублей на нужды церковного строительства. Столько же для этих целей пожертвовал Александр Христофорович Бенкендорф. Строительство, начавшееся в 1842 году, благополучно завершилось 6 августа 1845 года, когда епископ Рижский Филарет (Гумилевский) освятил новую церковь. Спасо-Преображенская церковь была построена в неовизантийском стиле. Её стены выполнены из доломита. Она представляет собой четырёхугольное здание с приподнятой и выдающейся вперёд алтарной частью, которая разделена двумя стенами на три части. У западной стены располагается алтарная картина «Воскресение Христово». От прежнего строения — церкви Святой Екатерины — сохранились только помещения для прихожан в готическом стиле. Над алтарными воротами — орнаментальное гипсовое украшение, покрытое тонким слоем позолоты. Интерьеры православного храма были расписаны известным эстляндским живописцем Иоганом Кёлером — именно за эту работу он удостоился золотого диплома. По всей видимости, сперва граф Карл Сиверс заказал работу по росписи интерьеров церкви опытному мастеру из Риги, но впоследствии остался недовольным тем, что лица у ангелов у художника получались недостаточно выразительными, да и сам автор критически оценивал результаты своего труда. |
| – Естественно. Например, здесь основной едой является рис, а не пшеница, поэтому при приготовлении колива мы используем рис, а не пшеницу. Также корейцы отмечают лунный Новый год по китайскому календарю, который пришелся на 7 февраля. В этот день они обычно устраивают поминальные трапезы в честь умерших. Мы превратили их в день поминовения и служим панихиды. Для нас, греков, кажется странным служить панихиду в Новый год, однако для корейцев это нормально, и поэтому они приходят в церковь. А каждую осень после сбора урожая корейцы отмечают праздник Чусок, что-то вроде Дня благодарения у американцев. Корейцы в этот день идут на могилы предков в знак благодарности и уважения к ним. Мы же идем на православное кладбище и служим литии об усопших. То есть их традиционный праздник сочетается с православной традицией поминовения усопших. – Каким образом происходит выбор имени у корейцев? – Когда я ехал туда, то слышал, что корейские имена очень красивы. Так, у них есть такие имена, как «Благоухание розы» или «Благоухание жасмина». Я спросил, как они хотят, чтобы я давал им христианские или корейские имена? Посоветовавшись, они ответили: «У нас уже есть имена, так пусть же и будет еще имя святого или святой». А вообще говоря, в Корее мы предпочитаем, чтобы день рождения или день крещения был связан со святым покровителем корейца. – Какие основные проблемы стоят сегодня перед Корейской митрополией? – Всегда не хватает людей, сотрудников. Нужно сказать, что сегодня перед нашими семью приходами не стоят те проблемы, с которыми мы сталкивались в первые годы. Но есть проблемы, которые превосходят наши возможности. Так, если мы хотим построить новый храм, то нужны большие средства. Еще мы хотели бы открыть Азиатский православный образовательный центр, в котором была бы и богословская школа. Но главная наша забота – сумма, необходимая для строительства зданий. Мы пытаемся найти благотворителей или какие-либо официальные источники финансирования. Беседовала Магда Булуку Перевод с греческого Анатолия Чурякова |
| Только к вечеру прибыли в поселок с низкими, разбросанными домиками (непритязание простоты вопреки адской надменности небоскребов), на окраине которого расположился небольшой монастырь с двумя часовенками, отделенный от дороги аллеей нагих, молодых кленов. Примерно в километре от монастыря — матушкино жилье — низкая постройка с маленьким двориком и трехступенчатым крыльцом, в точности таким же, как и крыльцо дедова дома, будто рубил их один и тот же бессмертный и вездесущий плотник в разное время и на разных концах шара. Слева от входной двери — кладовая с продовольствием, в тесной прихожей — магазинчик с иконами на полках, книгами, рукоделием и несколько снимков на стенах в рамках. На одной из них — синий купол храма, пламенной стрелой уходящий в темнеющее небо, и там вершиной срастающийся с яркой звездой — в самой точке соприкосновения земного с небесным. В крошечной комнате, предназначенной, вероятно, для паломников или случайных гостей, а теперь для Ванессы — полупусто (узкая кровать, столик с ночником в виде свечи, две деревянные вешалки на большом гвозде), прохладно, но странно уютно, большей частью из-за ситцевой, в мелкий голубой цветочек, собранной в две волнистые полосы занавески на окне, выходящем во двор: не отделаться от чувства, что все это было уже в ее жизни, давно, в некогда естественном, неискусном бытии, предшествующем неестественному, искусственному и нещадно отвергнутому временем, обстоятельствами и собственной волей. Первые несколько дней пролетели быстро, потому что много спала, отходя от наркоза, лекарств, дурных снов и видений — да было ли все то? Весь тот ужас и то зло? Да погибла ли Магда или только посетил кошмар, который вот сейчас, если выйти на улицу и вдохнуть глубоко, вмиг улетучится, рассыплется в прах в звенящем спасительным бессмертием воздухе. И она вышла, зажмурившись от бьющей струи горной, пьяной свежести вперемежку с влажным запахом земли. Такого она не ощущала давно. Не асфальт под ногами, а земля-матушка. И матушка Агафия идет навстречу, возвратившись с Литургии, по-прежнему покойно улыбаясь. |
| Как-то раз я приехала к нему в Лавру в период полного физического истощения – переработала, запостилась, впала в лютую бессонницу: множество вопросов, проблем, тупиковых ситуаций... Отец Кирилл выслушал меня, вздохнул сочувственно: «Вам нужен покой!» Я вышла от него, мучительно соображая, где его взять-то, кто даст мне этот покой в моих обстоятельствах? Зашла в Троицкий храм, а там иерей как раз закончил акафист и читал Евангелие. Я остановилась и услышала: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененные и Аз упокою вы. Возьмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене: ибо Аз кроток есмь и смирен сердцем; и обрящете покой душам вашим». И это слово «покой» он как-то так потянул, словно вдохнул его в меня. «Кроток и смирен сердцем». И вот когда я вчера стояла в келье отца Кирилла, прощаясь с ним, и когда я приходила к нему во многие дни своей жизни, я узнавала именно этот покой, этот мир и эту благодать, свидетельствующие о том, что иго Христово воистину благо, а бремя Его – легко. Это откровение всегда присутствовало подле и вокруг старца, являющего плод смиренного и кроткого сердца, которое источает любовь и в которое он принимал всех. И эта его мягкая рука, рука доброго человека, утешающая и благословляющая, лежащая теперь неподвижно поверх одеяла, кажется, теперь лишь отчасти принадлежит этому миру. Да и сам дорогой отец Кирилл, телом оставаясь на ложе болезни, духом пребывал где-то там, где праведники сияют, словно светильники. А он и при жизни озарял нас этим светом, разгоняя морок и тьму. Во блаженном успении вечный покой подай, Господи, новопреставленному архимандриту Кириллу и сотвори ему вечную память! Рейтинг: 9.9 Голосов: 4921 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Магда - Мария 31 марта 2023, 16:13 Какая замечательная история! Отец Кирилл, моли Бога о нас иван 2 апреля 2017, 21:38 упокой господпи душу раба твоего священо архиимандрита кирила вечную память Наталья 28 февраля 2017, 09:22 Упокой, Господи,душу раба Божьего Кирилла, прости его прегрешения и даруй ему Царствие Небесное. |
| Переспорить Нильса было невозможно, и Дагни надела черное платье из шелковистого мягкого бархата. Платье это Магда принесла из костюмерной. Когда Дагни надела это платье, Магда согласилась, что Нильс, пожалуй, прав — ничто так не оттеняло строгую бледность лица Дагни и ее длинные с отблеском старого золота косы, как этот таинственный бархат. — Посмотри, Магда, — сказал вполголоса дядюшка Нильс, — Дагни так хороша, будто идет на первое свидание. — Вот именно! — ответила Магда. — Что-то я не видела около себя безумного красавца, когда ты пришел на первое свидание со мной. Ты у меня просто болтун. И Магда поцеловала дядюшку Нильса в голову. Концерт начался после обычного вечернего выстрела из старой пушки в порту. Выстрел означал заход солнца. Несмотря на вечер, ни дирижер, ни оркестранты не включили лампочек над пультами. Вечер был настолько светлый, что фонари, горевшие в листве лип, были зажжены, очевидно, только для того, чтобы придать нарядность концерту. Дагни впервые слушала симфоническую музыку. Она произвела на нее странное действие. Все переливы и громы оркестра вызвали у Дагни множество картин, похожих на сны. Потом она вздрогнула и подняла глаза. Ей почудилось, что худой мужчина во фраке, объявлявший программу концерта, назвал ее имя. — Это ты меня звал, Нильс? — спросила Дагни дядюшку Нильса, взглянула на него и сразу же нахмурилась. Дядюшка Нильс смотрел па Дагни не то с ужасом, не то с восхищением. И так же смотрела на нее, прижав ко рту платок, тетушка Магда. — Что случилось? — спросила Дагни. Магда схватила ее за руку и прошептала: — Слушай! Тогда Дагни услышала, как человек во фраке сказал: — Слушатели из последних рядов просят меня повторить. Итак, сейчас будет исполнена знаменитая музыкальная пьеса Эдварда Грига, посвященная дочери лесника Хагерупа Педерсена Дагни Педерсен по случаю того, что ей исполнилось восемнадцать лет. Дагни вздохнула так глубоко, что у нее заболела грудь. Она хотела сдержать этим вздохом подступившие к горлу слезы, но это не помогло. Дагни нагнулась и закрыла лицо ладонями. |
| Ха-ха-ха… А я вот вас спрошу, товарищ Магда, если бы вдруг так оказалось, что Он есть, остались бы вы бойцом против Него? — Нне понимаю… Что вы хотите этим сказать? — каким-то не своим голосом пролепетала Магда Осиповна. — Да чего ж тут непонятного? Разве я что невнятно сказал? — И тонкие губы массовика-затейника изобразили еще более чарующую улыбку, чем даже была у него, когда он заявился сюда. Магда Осиповна увидела, что и Арфа Иудовна, ее кумир, также смотрит ей прямо в глаза и весьма пристально. — Странно, что тут говорить, если Его нет, — начала было она, но осеклась под обоими взыскующими взглядами. — Ну, это… да… я бы осталась против, ну а как же… как же можно быть «за» его догмы? — проговорила она, но глаза ее были при этом испуганными, какими-то недоумевающими. — Отлично! — заорал вдруг массовик-затейник. — Молодцы! Конечно, только «против»! Однако вы не волнуйтесь, товарищ Магда. — Массовик-затейник доверительно нагнулся к ней и при этом подмигнул. — Нету Его! Откуда ж Ему взяться? Но судить мы Его будем. Как живого. Хоть и нет Его, а напортачил Он нам ух много. Ух и суд закатим!.. И это только начало. Идей-то, идей сколько! Мы откроем целую академию. Факультативную, без отрыва, так сказать… То есть она уже открыта, и даже выпускничок один есть. Ух хорош выпускничок! Я вам его сейчас покажу. И ваших учеников сквозь нее пропустим. Борьба против милосердия и жалости, долой доброту, долой благодарность! Хохочи надо всем!.. Тут даже товарищ Арфа испугалась, глаза выпучила, а товарищ Магда промямлила оторопело: — Как «долой доброту»? — Ну, су-да-а-ары-ни, надо же быть последовательными… — И тут массовик- затейник увидел, что его протяжное «сударыни» произвело на товарища Арфу еще большее впечатление, чем «долой доброту», ее аж скрутило. — Ой, — воскликнул он, — пардону прошу, пардону! Это я, я нюх потерял! Заперевоплощался! Нижайше прошу прощения, товарищ Арфа. И ты, товарищ Магда, прости. Я ж к вам из старинного водевиля явился, даже костюмчик не сменил. А там сплошь сударыни и ни одного товарища. |
| – К., 1989. – Т. 1: Погребальные сооружения и обряд. – 47 С; Т. 2: Каталог погребений. – 48 С.; Т. 3: Отдельные категории материальной культуры. – 43 С; Зубарь В. М., Бунятян Е. П., Шевченко А. В. Отчет о раскопках Западного некрополя в 1986 г.//Архив НЗХТ. – Д. – А. 1–38; Зубарь В. М., Бунятян Е. П., Шевченко А. В. Отчет о раскопках Западного некрополя в 1987 г.//Архив НЗХТ. – Д. – А. 1–35; Зубарь В. М., Дорофеев В.В., Ушаков С.В. Отчет о раскопках Западного некрополя в 1988 г.//Архив НЗХТ. – – А. 1–50; Магда A.B. Отчет о раскопках Западного некрополя Херсонеса Таврического в 1995 году//Архив НЗХТ. – Д. – А. 1–70; Магда A.B., Дмитриев В.А. Итоги охранных раскопок Западного некрополя Херсонеса Таврического в 1995 г.//Древности 1996. – Харьков, 1997. – С. 159–161, Магда A.B. Отчет о раскопках Западного некрополя Херсонеса Таврического в 1996 году//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 1–67; Магда А. В. Отчет о раскопках Западного некрополя Херсонеса Таврического в 1997 году//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 1–46; Магда A.B. Отчет о раскопках Западного некрополя Херсонеса Таврического в 1998 году//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 1–24. 531 Ср.: Магда А.В. Отчет о раскопках Западного некрополя Херсонеса Таврического в 1998 году. – Л. 10. 532 Ср.: Crimean Chersonesos: City, Chora, Museum and Environs/Ed. G.R. Mack, J.C. Carter. – Austin, Texas USA, 2003. – P. 94–97; Крым в VI–VII веках (под властью Византийской империи)//Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века/Отв. ред. Т. И. Макарова, С. А. Плетнева. – М., 2003. – С. 51. 533 Гриневич К. Э. Раскопки Гераклейской экспедиции 1928 г.//Крым. – М.; Л., 1928. – (8). – Вып. 2. – С. 34–71. 535 Стржелецкий С.Ф. Отчет о разведке древних деревень округи Херсонеса//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 1–29. 536 Веймарн Е.В., Айбабин А.И. Скалистинский могильник. – К., 1993 (исследовано 794 погребальных сооружения, около половины из существовавших; в основном это вырубные склепы и немного грунтовых могил, изредка отмеченных снаружи каменными крестами и стелообразными надгробиями). |
| Утром имя Кочергиной уже не упоминалось на перекличке, но Леле бросилось в глаза, что Магда чем-то чрезвычайно расстроена. Не может утешиться по Кочергиной? А может быть, неприятности по поводу чтения отходной? – подумала Леля и передернулась при мысли, что ее видели стоящей рядом с Магдой и крестившейся. А вдруг – штрафной лагерь или штрафной пункт? Во время развода не было возможности подойти и заговорить; работали и обедали в разных зонах; только за ужином, в столовой, Леле удалось подойти к Магде. Из расспросов выяснилось, что в каптерке, где работала Магда, пропало несколько чемоданов со всем содержимым. – Это, конечно, урки! Их работа. Конвойные не осмелятся, – повторяла в слезах Магда. Мимо проходил в эту минуту заправила всех урок – красивый молодой человек, окончивший пять классов в общеобразовательной школе. В лагере его все называли Жора. Он приостановился, увидев Магду в слезах. – Ты что тут мокроту разводишь? Леля бросила на него недоброжелательный взгляд, а Магда сказала кротко: – У меня несчастье, Жора! Я заведую каптеркой, а за эту ночь пропало несколько чемоданов. Подумай, в каком я положении! Пожалей меня, Жора, помоги мне! Молодой человек задумался, мысленно что-то взвешивая; Магда судорожно сжала руку Лели. – Попробую кое-что предпринять. Выжди немного, плакса, – и он отошел, напевая: «Восемь пуль ему вслед, шесть осталось в груди» – эта популярная в лагере песня посвящалась герою уголовного мира и оканчивалась словами: «Это Ленька Пантелеев, за него отомстят». После окончания ужина, когда Леля и Магда выходили из столовой, Жора подошел к ним и конфиденциально сказал: – Поищите в куче снега за дизентерийным бараком, и молчать у меня… В лагере снег был не тем нетронутым чистым покровом, который так прекрасен в полях и садах, – здесь он был весь посеревший, загаженный, заплеванный, истоптанный, словно опороченный. После каждого нового снегопада через день или два он уже чернел заново. Едва лишь девушки шагнули в сугроб, как тотчас наткнулись на что-то твердое. |
| Только сейчас этак нельзя, не пройдет, хотя я думаю, что в конце представления можно пустить и такие словечки. Глупо было бы… как-никак, разгневанные совучащиеся судят своего врага 1. Однако пока они не знают об этом. А? Что Он — враг-то?! Да еще А?.. — Тут из глаз массовика-затейника такое брызнуло, что Магда Осиповна вздрогнула, и все у нее внутри похолодело. — Даа, ваше упущение, товарищи преподаватели, дражайшие мои исторички. Пусть же все узнают это на вашем представлении. Суд будет точной копией настоящего суда! Обвинительное заключение, кстати, готово уже, вот, у меня в портфельчике лежит. — Магда Осиповна испуганно покосилась на портфелище, возлежащий на голицынской скатерке. — Да, дорогие мои исторички, оперативность — стиль Чертопоказа! И свидетели придут, ух какие свидетели! Актериков пригласим… Пойдут ли? Актерики-то? Побегут, побегут, дорогие мои соратницы. Все будет профессионально, на уроне шик-блеск. Ухон- дакаем поповича. И все будет искриться, никто не заскучает. Все представление сопровождает музыка. С перерывами, конечно. Рок-рапсодия— «ЦиклонБ». Моего собственного сочинения. Ага, я и композитор, я вообще на все руки… — А может быть, как-нибудь без рока? — робко вставила тут Магда Осиповна. — А почему, собственно, без рока? Напрасно вы против рока, замечательная разрушительная ритм-мелодия. Почему в ваших прекрасных очах столько удивления, товарищ Магда? Да ведь это же цель музыки — раз-ру-ше-ние! Только об этом не объявлено вслух, потому что объявить некому. Экстаз от музыки — это ли не разрушение сознания, а? Замечательно! — То есть как это, музыка — разрушение? — немного даже возмущенно спросила Магда Осиповна. — Я сама, например, музыку люблю. — Ну и любите себе на здоровье, — невозмутимо ответил массовик-затейник. — Разве это опровергает то, что я сказал? Когда вы от «Аппасионаты» или еще чего-то в эдакую, простите, нирвану впадаете да чуть ли не с ума сходите и словами объяснить не можете, что с вами происходит, — это ли не разрушение? Вы же растворяетесь в этой нирване, распадаетесь на невесть что… А? А эти удальцы, что под мой «ЦиклонБ» ритмуют… Да вы гляньте на них! Чудненько, какое разрушение! Какое там сознание — он там, в своей нирване распадаясь, не в гармонии растворяется, а ему ж загрызть кого-нибудь охота или в окно улететь. |
|
|
