| Если бденный святой не имеет храма, то прокимен, Евангелие и всё до канона воскресное. Молитва, «Спаси, Боже, люди Твоя». Целование Евангелия, иконы храма и елеопомазание. Каноны: воскресен с ирмосом – на 4, ирмосы по одному разу, Триоди – на 4 и храму – на 6; катавасия «Отверзу уста моя». По 3-й песни кондак Триоди и седален храму (дважды); по 6-й – кондак и икос храму; по 9-й – «Свят Господь». Светилен воскресен и храму. На «Хвалите» стихиры воскресные – 4, храму со славою – 4, затем припев «Воскресни, Господи Боже» самогласна стихира Триоди; «Слава» – та же, «И ныне» – «Преблагословена еси». По великом славословии тропарь воскресен. Ектении и отпуст. На часах тропари воскресен и храму; кондаки Триоди и храму переменяются. На литургии Блаженны гласа – на 6 и храму, песнь 3-я – на 4. По входе тропарь воскресен и храму, «Слава» – кондак храму, «И ныне» – Триоди. Прокимен, Апостол, Евангелие, причастен дню и храму. Так же можно править службу святому с бдением и в Недели 4-ю и 5-ю. ПЯТАЯ СЕДМИЦА ВЕЛИКОГО ПОСТА Служение в субботу 5-й седмицы с бдением храмовому святому В пяток вечера кафизма обычная. На «Господи, воззвах» стихира – на 10: самогласен Триоди дню (дважды), Богородице – 4 и храму – 4, «Слава» – храму, «И ныне» – акафиста. Вход. Прокимен и паримии дню и храму – 3. «Да исправится молитва моя». Литургия Преждеосвященных Даров. Четверопеснец субботы поется в другой день на повечерии. На всенощном бдении поется великое повечерие с каждением всего храма и народа и с пением «С нами Бог». По 1-м Трисвятом тропарь храму, «Слава, и ныне» – «Повеленное тайно»; по 2-м Трисвятом кондак храму, «Слава, и ныне» – Богородице «Взбранной Воеводе». На литии стихиры и «Слава» – храму, «И ныне» – Богородичен в тот же глас. На стиховне стихиры и «Слава» – храму, «И ныне» – Богородичен воскресный в тот же глас. На благословении хлебов тропарь храму (дважды), Богородице (один раз). На утрене на «Бог Господь» тропарь акафиста (дважды), «Слава» – храму, «И ныне» – акафиста. По 1-й кафизме обычное чтение кондаков и икосов; по 2-й кафизме также чтение акафиста. Полиелей и величание храму. Степенна – 1-й антифон 4 гласа. Прокимен, Евангелие и стихира храму. «Спаси, Боже, люди Твоя», целование иконы и елеопомазание. |
| Житий, впервые написанных и исправленных по поручению митрополита Макария, насчитывается до 10. Его усердная заботливость о житиях имела и то общее значение, что весьма оживила у нас агиографическую письменность, – что эта его усердная заботливость о житиях пробудила таковую же заботливость и в других. Государство, вступившее в новый, высший, период политического существования, должно было позаботиться о своём прошлом, чтобы, с одной стороны, это прошлое, становившееся для неё достоянием истории, хорошо знать исторически, а с другой стороны – чтобы об этом прошлом, приведшем его к настоящему, иметь осмысленное представление. Митрополит Макарий позаботился об удовлетворении обеих этих потребностей. С первой целью была составлена по его поручению такая летопись, которая бы представляла возможно полный свод летописных известий (обо всей Руси за исключением Новгорода, который имел свою отдельную историографию); это – так называемая Никоновская летопись (весьма неудачно названная своим нынешним именем от того, что рукописный экземпляр её, с которого она напечатана, принадлежал патриарху Никону ). Со второй целью был составлен по тому же поручению Макария опыт настоящей истории; это – Степенная книга, названная так по тому, что повествование расположено в ней по степеням или по правлениям государей. (Весьма подозреваем, что Софийский Временник, имеющий то же отношение к историографии Новгорода, что Никоновская летопись к Историографии остальной Руси, составлен был также по поручению Макария). Известен один большой перевод с латинского, сделанный по поручению митрополита Макария; это именно – перевод сводного толкования на Псалтырь, составленного Бруноном, епископом Гербиполенским или Вирцбургским (XI в.), сделанный посольским толмачом Дмитрием Герасимовым, о котором упоминали мы выше, как о сотруднике преподобного Максима Грека , в 1535 году 1760 . Выше в двух местах мы обещали сказать в настоящей главе, посвящённой митрополиту Макарию: во-первых, о крещении Лопарей, которое началось в правление митрополита Даниила, но продолжалось и при Макарии; во-вторых, о попытках пап привлечь нас – Русских к союзу с римской церковью, которые начались со времени брака великого князя Ивана Васильевича с Софьей Фоминичной в 1472 году и которые продолжались до времени митрополита Макария и далее. |
| Религиозность филоновского толкования была вынужденной и держится на неотразимом наблюдении в эфимерности всяких иных интеллектуалистических построений. Тем не менее, для своих творцов и эти бывают непреложными по признанию за ними соответственной реальной прочности. Ясно, что здесь всякое общепринятое мнение необходимо награждается божественной авторитетностью, и халдейская астрология была обожествлением неба. У Филона ускользает всякий масштаб для ограждения особенностей защищаемой им веры, и он обращается к степенной оценке, выдвигая категорически, что только у него Бог – истинный, а не плод омраченной человеческой недальновидности. Это было бы справедливо, если бы на этот счет невозможно было колебание по независимой бесспорности религиозной идеи. Этих аргументов опять не обретается в филонической системе. В ней все сосредоточивается на том, что в вере исповедуется единая причина, от которой происходят все вторичные. Но в этом духе рассуждают о себе халдеи и все другие народы, облекавшие в религиозную форму порывы своего религиозного чувства. Почему же прав Авраам, а не они? – этого Филон совершенно не обосновывает и тем обнаруживает, что его религиозной объективизм не имеет для себя фундамента вне теоретических постулатов теософии. Снова все окрашивается густым субъективным колоритом и сводится к простой человеческой проницательности. В ней все преимущество и самого патриарха и его веры. И мы видели, что Филон всюду ссылается лишь на то, что Бог Авраама был истинно сущим, между тем у других это были продукты фантастического преувеличения космических начал. Следовательно, все превосходство праотца будет в остроте его прозрения и в большей точности определения искомого принципа. Для нас не важно, насколько это бесспорно фактически со стороны соответствия усвояемого бывшему исторически. Для наших ближайших целей дорога единственно техника филоновской пистеологии. В ней отчетливо обрисовывается, что вера сама собой создает достопокланяемый предмет, наделяемый атрибутами несравнимого величия. |
| Так как русские интересовались Константинополем и заимствовали оттуда литературные произведения, то конечно и памятники мистического содержание стали известны на Руси довольно рано. Во всяком случае знакомство с ними было раньше половины XV века, либо в летописных известиях о взятии Цареграда встречаемся уже с пророчествами о судьбах империи и с русскими на них толкованиями. Плоды византийской метафизики и мистики распространялись у нас и в частных сборниках, каковы: «Цветник», «Лебедь», «Книга Льва царя премудрого» и принимались в официальные памятники, например, в Степенную книгу. Это были не всегда переводы с греческого, но и вольные толкования оригинала. У нас особенно пришлись по вкусу пророчества Льва Мудрого и Мефодия, а также истолкованная патриархом Геннадием символическая надпись на гробнице Константина Великого . В пророчестве Льва говорится, что турки не долго будут владеть Цареградом, ибо явится некий народ – ξανϑν γνος, который победит измаильтян и овладеет Седмихолмием. Русским книжникам полюбился этот извод, ибо в нем находило удовлетворение национальное чувство. В переводе на русский ξανϑν γνος значит «русый народ» – разве не соблазнительно было русскому читателю увидеть здесь «русский народ»? Поэтому в летописи находим греческое сказание переделанным в смысле издавна предсказанной русским миссии – освободить Константинополь от турок. Но что это толкование не было слишком смелое и насильственное, а, напротив, совпадало с чаяниями всего православного мира, доказывается одним местом грузинской летописи, которое, по объяснению академика Броссе, также объясняет пророчество об избавлении Византии от власти турок в смысле русской миссии. – Пророчество Мефодия приписывает освобождение Константинополя какому-то доброму царю, который придет из влажной страны. В русских переделках к этому пророчеству приложено такое толкование: полуночный сей самодержец есть царь и великий князь московский; сей басурманскую Магометанскую скверную ересь и богопротивный закон истнит и потребит и погубит до конца. – В том же национальном смысле истолкована была русскими и надпись на гробнице Константина. Составители летописных сказаний, дав отчет о завоевании турками Константинополя, имели таким образом свои основания сейчас же успокоить читателя ссылкой на мистическую литературу. Обращаясь с угрозой к Магомету II, летописец имел за собой, так сказать, факты: если исполнились предсказания о судьбе Константинополя в других частях, то почему же не исполниться и тем, по которым русскому царю суждено окончательно победить турок и воцариться в Константинополе. |
| свящ., 1 ч., 272–276; Влад. Е.В. 1873, 4; см. также Рук. д.с.п. 1860, 9, 13, 19, 21; Ц.Вед. 1902, 14). V. Вопросы на исповедь диаконов и псаломщиков Ведёшь ли добрую христианскую жизнь, начиная и оканчивая каждый день молитвой, совершая её благоговейно пред обедом и ужином и после оных, пред началом и при окончании всякого доброго дела? Приучаешь ли с измала к тому же и детей своих? Соблюдаешь ли приличествующую жене пастыря церкви скромность, благоприличие и степенность во внешнем поведении, в одежде, в обращении с мужем, с детьми, с прислугой, с прихожанами? Читаешь ли сама душеполезные книги, приучаешь ли к тому детей, внушаешь ли в благоприятных случаях то же самое прихожанам твоего мужа, особенно женского пола? Вступаешь ли, как это прилично матери и жене пастыря церкви, в душеполезные беседы с своими детьми, а также при случае с прихожанами особенно женского пола? Приходишь ли к ним на помощь в их скорбях и действиях, посещаешь ли их в потребных случаях для утешения и ободрения? Служишь ли для них добрым примером в целомудрии, воздержании и благочестии; соблюдаешь ли посты, присутствуешь ли в воскресные и праздничные дни при богослужении? Оберегаешь ли себя от всего, что унижало бы твоего мужа, как пастыря церкви, и служит не к чести его дома? Помогаешь ли ему вести жизнь, достойную его звания и положения? Не потворствовала ли когда каким-либо слабостям мужа, не наталкивала ли на проявление их вместо того, чтобы противостоять им и искоренять их? Если замечала когда, недостойное поведение в муже, при отправлении им его священных и церковных обязанностей, особенно при совершении литургии, если видела в нём склонность к нетрезвой жизни и другим порокам, восставала ли против всего этого? Своим легкомыслием, склонностью к суетной мирской жизни, не ослабляла ли в муже пастырской ревности? Всегда ли стараешься быть женой доброй, заботящейся о порядке, мире и спокойствии в доме, не подаёшь ли иногда повода мужу отвлекаться от его священных обязанностей, своим небрежением о душе и домашнем хозяйстве, беззаботностью о детях, грубым и злобным обращением с мужем и с домашними, не наводила ли мужа на какой грех ? Не знаешь ли ещё каких-либо грехов за собой? 648 (Ц.Вед. 1904, 14). VII. Вопросы на исповедь высоких духовных особ |
| Тем не менее, этим еще не исключается возможность принятия нотации этих певческих книг в России прямо из Византии. Следует придать должное доверие историческому свидетельству 17 о происхождении музыки у русских. Степенная книга половины XVI в. говорит следующее «Веры ради Христолюбивого Ярослава (т. е. в 1053 г.) приидоша к нему от Царяграда богоподвизаемы три певцы гречестии с роды своими». «От них же начать быти в Русстей земле ангелоподобное пение, изрядно, осмогласие, наипаче же и трисоставное сладкогласование и самое красное демественное пение». Без сомнения, лица эти, приехав в Россию, привезли с собой и книги, по которым могли бы исполнять свои церковно-служебные обязанноти. В числе этих книг были, очевидно, и нотные книги. 18 Естественно поэтому предполагать, что книги эти служили образцом для составления подобных русских книг, а так как музыкальные знаки, которыми изложены песнопения в этих книгах, не могли быть чем иным, как только знаками древне-знаменного и кондакарного распева, то ясно, что эти знамена употреблялись и в Константинополе, откуда и перешли с одной стороны к южным славянам, а с другой, – к русским: непосредственно из Константинополя и посредственно через южных славян. Впрочем, греческий Есфигменский ирмологий и русский нижегородско-благовещенский Кондакарь одни могли бы послужить подтверждением вышеозначенных свидетельств, ибо в первом мы находим русский знаменный распев, а в последнем сохранились целые греческие как кондакарные, так и знаменные песнопения с нотами, в переводе и без перевода. Вышеупомянутое странное явление слабой связи в знаках между греческими и древнеславянскими музыкально-богослужебными манускриптами вполне легко объясняется по наследованию древне-византийских музыкально-богослужебных памятников. Тщательное, как мы полагаем, наследование последних дало нам возможность констатировать следующий несомненный факт. Песнопения греческих памятников IX, X и XI вв., отчасти же XII, XIII и XIV вв., изложены теми самыми знаменами, какими именно изложены и песнопения русских памятников XI, XII, XIII и XIV вв., это раз. |
| О том, какой смысл имеют слова: положи руку твою под стегно мое ( Быт.24:2 ) Положи руку твою под стегно мое, и заклену тя Богом небесе и земли, – заключил Авраам повеление свое служителю. Ибо он, как Пророк и прозирающий в будущее, чистотою ума провидел, что от чресл его воплотится Бог небесе и земли, Господь наш и Владыка Христос, и от семени Авраамова приимет ( Евр.2:16 ). 44. Епископу Моисею К иереям, нерадивым в смотрении за содержанием нищих Не без разбора надлежит раздавать снеди нищим, но поставленный смотреть за сим должен быть убежден, что, если тратится что сверх надлежащего, это делает его повинным в грехе святотатства. 45. Епископу Мартирию О том, что священство страшно и неудободостижимо Поверхностно занимаешься ты чтением Божественных законов или не понимаешь того, что читаешь. Когда Аарон и происшедшие от него входили в божественный храм священнодействовать, тогда, сложив с себя все шерстяные одежды, они облачались в ризы льняные, имевшие таинственное знаменование и означавшие забвение о внешней многомятежной суете. Ибо приступающий к Богу для священнослужения не может приносить с собою что-либо чуждое и какой-либо вещественный груз. Посему, если после таких указаний, осмеливаешься ты совершать насилие над истиной внося в храмы, где потребно всякое безмолвие – и беспорядки, и пустословие, и неуместные беседы, и незаконные рукоположения, то будь уверен, что подвергнешь себя крайней опасности осуждения. 46. Схоластику Мине О деятельной жизни Дела не требуют слов, потому что и сами по себе видимы. Более же нужно, чтобы слова стали делами, а именно слова, отличающиеся степенностью. Посему, если угодно тебе соделаться славным в том и другом, то и поступай так, чтобы дело служило вместо слова, и говори так, чтобы слово было вместо дела. 47. Правителю Немесию К начальникам Начальственная власть, если не растворяется с кротостью и если не цветет в ней служащая Богу снисходительность, есть более безрассудство и жестокость. Если же соединена она с кротостью, а кротостью правит справедливость, то она и правота, и благость, и путь правосудия, и тишина в делах. 48. Пресвитеру Епагафу |
| «Обессиленная душа протопопа Аввакума, – думал я, – не соединяет, а разъединяет земных людей». Все это мне так показалось у стен града невидимого. Никон Староколенный В тот самый год, когда в Новгороде хлеб дорогой был, пришел в село Еруново на Ильмень-озеро Никон Дорофеич Староколенный, степенный человек, но только беспаспортный. Что он у себя на родине натворил, отчего у него паспорта не было, никому он не сказал, да не очень и спрашивали: в то время волю давали крепостному народу, много такого разного люда слонялось по Руси, а в глухих местах давно уже привыкли к беспаспортным. Поп, дьякон, дьячок – так и набросились на Староколенного: пришел человек, свет видавший, мастер на все руки и притом еще божественный. В Ерунове от рыбаков что услышишь хорошего? Глухое место: впереди вода, за водой лиманы и всякие такие непроходимые места, позади мох. Рыбак по рыбе хороший человек, а в одиночку, чтобы с ним поговорить – о чем говорить попу с рыбаком? – все о тех же сигах. А тут пришел человек новый, речистый, и жена у него, Анна Ивановна, красавица и хозяйка не хуже любой попадьи. Дьячок стал ходить к Никону Дорофеичу с церковными книгами: вместе читали Писание по славянским буквам; дьякон ходил слушать и спорить; любил горячие споры, и бас у Никона был хороший, дьякон басы любил; поп ходил больше из-за дьякона: с первых же дней у Староколенного с дьяконом такие забавные споры пошли, что как сцепятся – пух, бывало, от обоих летит, будто перетрясают старые подрясники. Никон Дорофеич смотрел на славянские буквы Писания как на кирпичи от веков сложенного здания, а Библию-книгу хоть и не считал, как многие простые люди, что прямо с неба упала, но верил твердо, что рукой писана нечеловеческой. – Верю в невидимое, – говорил он, обращаясь к попу, – а дьякон верит только в видимое. – Человек ты с оперением! – одобрял батюшка. Дьякон сердился. – Какое у него оперение? Начитался староколенный человек, и все тут; книга книгой, а ты и жизнь разумей, – понимаю, новую жизнь. Я верю как в невидимое, так и в видимое. |
| Тем более что, сколько я понимаю, книга ваша не нуждается ни в одном из тех украшений, которых, как вам кажется, ей недостает, ибо вся она есть сплошное обличение рыцарских романов, а о них и не помышлял Аристотель, ничего не говорил Василий Великий и не имел ни малейшего представления Цицерон. Побасенки ее ничего общего не имеют ни с поисками непреложной истины, ни с наблюдениями астрологов, ей незачем прибегать ни к геометрическим измерениям, ни к способу опровержения доказательств, коим пользуется риторика; она ничего решительно не проповедует и не смешивает божеского с человеческим, какового смешения надлежит остерегаться всякому разумному христианину. Ваше дело подражать природе, ибо чем искуснее автор ей подражает, тем ближе к совершенству его писания. И коль скоро единственная цель вашего сочинения — свергнуть власть рыцарских романов и свести на нет широкое распространение, какое получили они в высшем обществе и у простонародья, то и незачем вам выпрашивать у философов изречений, у Священного писания — поучений, у поэтов — сказок, у риторов — речей, у святых — чудес; лучше позаботьтесь о том, чтобы все слова ваши были понятны, пристойны и правильно расположены, чтобы каждое предложение и каждый ваш период, затейливый и полнозвучный, с наивозможною и доступною вам простотою и живостью передавали то, что вы хотите сказать; выражайтесь яснее, не запутывая и не затемняя смысла. Позаботьтесь также о том, чтобы, читая вашу повесть, меланхолик рассмеялся, весельчак стал еще веселее, простак не соскучился, разумный пришел в восторг от вашей выдумки, степенный не осудил ее, мудрый не мог не воздать ей хвалу. Одним словом, неустанно стремитесь к тому, чтобы разрушить шаткое сооружение рыцарских романов, ибо хотя у многих они вызывают отвращение, но сколькие еще превозносят их! И если вы своего добьетесь, то знайте, что вами сделано немало. С великим вниманием слушал я моего приятеля, и его слова так ярко запечатлелись в моей памяти, что, не вступая ни в какие пререкания, я тут же с ним согласился и из этих его рассуждений решился составить пролог, ты же, благосклонный читатель, можешь теперь судить об уме моего друга, поймешь, какая это была для меня удача — в трудную минуту найти такого советчика, и почувствуешь облегчение при мысли о том, что история славного Дон Кихота Ламанчского дойдет до тебя без всяких обиняков, во всей своей непосредственности, а ведь вся Монтьельская округа говорит в один голос, что это был целомудреннейший из любовников и храбрейший из рыцарей, какие когда-либо в том краю появлялись. |
| 377. Ученикам, помощникам пресвитера. Как целомудренная женщина, нося на лице знамения непорочности, умаляет надежды смотрящих на нее похотливо, так и целомудренная душа, нося на чувствах признаки добродетелей, пресекает чаяния намеревающихся растлить ее красоту. Ибо кто осмелится приступить, видя такое око, в котором соединены кротость и благородство? Кто не почтет недоступною для себя и беседу с таким языком, который стал храмом степенности? Кто, примечая, что и другие чувства соделались орудиями добродетели, не убоится подать худой совет? Посему и вы, благородные отпрыски друга моего Льва, соблюдите себя недоступными для вредных сообществ, чтобы приумножить и свою, и отцову славу. 378. Ниламмону и Ниламмону. Подобоименность дали вам родители, а соименность - нравы, потому что первую имеете от даровавших вам жизнь, а последнюю приобрели своими делами. Если бы люди видели эту соименность в делах хороших, я порадовался бы; поскольку же видят ее в противном тому, то крайне скорблю. Ибо бесстыдное око, поднятая высоко выя, непрестанное движение бровей, порывистая поступь, способность не краснеть ни от какой срамоты - признаки души самой гнусной, запечатлевающей на теле явные черты своих страстей. 379. Светлейшему Феодору. Об Иисусе Навине, о великодушии Моисея, которое проявилось в том, что ни одного из сыновей не предпочел он доблестному Иисусу, и о том, что не должно вручать детям власти, если нрав их негоден. И во многом другом дивлюсь боголюбивому Моисею, но преимущественно в том, что, будучи выше всякой страсти, преодолел он и естественную приверженность. Ибо, имея двоих сыновей, от него рожденных, но не соделавшихся ревнителями отцовой добродетели, ни одного из них не поставил преемником в военачальстве, но избрал человека, близкого ему не столько по роду, сколько по добродетели, ее предпочтя естеству, которое часто бывает слепо при оценке хорошего. Сие блистательно доказало, что Моисей, этот самый кроткий человек, и брата возвел в священство не из милости. Ибо кто не удостоил таковой чести происшедших из недр его, но преодолел самоуправство естества, тот не из милости, но по Божественному повелению увенчал священством и брата. Потому восставшие на Моисея и думавшие, что он не по Божию приговору, но по собственному своему рассуждению рукоположил единокровного, понесли необычайные наказания: одних поглотила, разверзшись, земля, а другие стали пищею небесного огня. |
|
|
