| Казаки объявили, что не пойдут воевать против турок, если правительство не признает действия Феофана III законными. Заседавший в 1623 сейм обнаружил миролюбивое настроение, высказывая готовность утвердить права православных и изыскать меры к примирению их с униатами. В это самое время осенью 1623 случилось в Витебске убийство разъяренной чернью полоцкого епископа Иосафата Кунцевича , с такой жестокостью преследовавшего православных, что даже митрополит Иосиф (Рутский) и канцлер Лев Сапега старались сдерживать его фанатизм. Мелетий (Смотрицкий) , возбуждавший народ против Кунцевича, должен был убежать сначала в Киев , потом на Восток. Везде началось гонение на православных. Положение их сделалось до того невыносимым, что в 1625 митроп. Иов обратился к царю Михаилу Федоровичу с просьбой принять Украину в русское подданство. Царь отверг это предложение. Под влиянием гонений на православную церковь снова появилась мысль о соглашении православия с униатством; хотели иметь, между прочим, общего патриарха. Митрополит Иов и другие епископы допускали возможность только такого соглашения, при котором целость православной церкви не была бы нарушена. Для людей более практических такое соглашение казалось немыслимым и они, взвесив свои выгоды, переходили из православия в униатство. Так поступили ректор киевской школы Кассиан Сакович и ученый иеромонах Кирилл (Транквиллион-Ставровецкий) . Особенно сильное впечатление произвело принятие униатского исповедания Мелетием (Смотрицким). В 1632 умер король Сигизмунд III . Приверженцы православия, ввиду предстоявших выборов, решили добиться прав для православной церкви. С этой целью виленское братство составило книгу о правах православной церкви «Synopsis, albo krotkie spisanie praw, przywilejow, swiebody, wolnosci... narodowi Russkiemu nadanych», а затем издало и дополнение к ней, «Supplementum Synopsis». Униаты возражали против этих книг, стараясь доказать, что уния существовала не только в западной, но и во всей России еще со времен св. Владимира. |
| При " Апокалипсисе " приложено несколько переводных слов и по поводу " Слова Иоанна Златоуста на Пятидесятницу " делается такое замысловатое объяснение известного выражения, которое католики постоянно приводили в подкрепление о папском главенстве - " Ты еси Петр, и на сем камне созижду церковь Мою " : " Видите, Христос не сказал " на Петре " , а сказал " на камне " ; не на человеке, а на вере Христос построит церковь свою, так как Петр сказал с верою: " Ты еси Христос, сын Бога живого " . Не Петра, а церковь нарек он камнем " . В 1625 году Захария Копыстенский, будучи уже архимандритом, напечатал речь, произнесенную в день поминовения по своем предшественнике Плетенецком, доказывал в ней необходимость поминовения усопших и опровергал тех вольнодумцев, которые, следуя протестантским толкованиям, отвергали пользу молитв за усопших и поминовений, - из чего видно, что протестантские мнения продолжали волновать умы православных. Но здесь же проповедник счел нужным вооружиться против католического чистилища и доказывал, что учение Св. отцов о мытарствах совсем не то, что учение о чистилище. " Мытарства, - говорил он, - состоят только в разных препятствиях и беспокойствах, которые причиняют разлученной от тела душе злые воздушные духи, подобно тому, как таможенные чиновники беспокоят проезжего свободного человека на таможнях и заставах " . В русской православной церкви была ощутительная потребность в правилах, которыми должны были руководствоваться священники при исполнении своих треб и обрядов и в особенности исповеди. При долговременном невежестве вкрались большие беспорядки. Священники отправляли требы как попало, мало заботились об удержании своих прихожан в правилах благочестия, и это давало свободу всякого рода языческим суевериям. Захарий Копыстенский в 1620 году напечатал книгу для руководства священникам, где собрал в сокращении разные правила апостольские, вселенских и поместных соборов и Св. отцов. Книга эта называется " Номоканон, или Законоправильник " . Здесь, между прочим, встречаются любопытные известия о разных суевериях того времени, распространенных в народе Кирилл Транквиллион-Ставровецкий, прежде учитель в львовском братстве, а потом черниговский архимандрит, не менее Копыстенского отличался плодовитою литературною деятельностью, хотя сочинения его страдают многословием, риторством и самовосхвалениями. |
| Все они заводили у себя школы, а некоторые и типографии для распространения церковных и других православных книг. В 1615 году жена мозырского поветового маршалка (точного значения не установлено — прим. ред.) Гальшка (Елизавета) Гулевичева пожертвовала в Киеве место и несколько зданий для устройства нового братского монастыря со школою. После этого православные устроили киевское Богоявленское братство с знаменитым потом братским училищем. В 1620 году гетман Сагайдачный выстроил для братского монастыря Богоявленскую церковь, а патриарх Феофан дал ей права патриаршей ставропигии. Первым настоятелем Богоявленского монастыря был Исайя Копинский, а первым ректором братской школы Иов Борецкий, бывший прежде ректором львовской школы. В образовании всех братских школ преобладал тогда греческий элемент, принесенный сюда с востока главными распространителями просвещения в южной России — греками. Не было в этих школах ни обширных курсов, ни строгого деления на классы, ни даже строгого систематического преподавания, тем не менее образование их стояло довольно высоко и было очень полезно для своего времени. Из них вышли многие видные деятели просвещения, богословы, борцы против унии, проповедники, переводчики, исправители книг. Из острожских школ вышли Исайя Копинский, известный в свое время проповедник Леонтий Карпович, много пострадавший за православие, с 1615 года архимандрит виленского Духова монастыря, и Мелетий Смотрицкий, автор Фриноса. Из львовских школ: корецкий протоиерей Лаврентий Зизаний Тустановский, автор Большого Катехизиса, учитель львовский, затем иеромонах-проповедник Кирилл Транквиллион Ставровецкий († 1646), написавший «Учительное Евангелие» (1619) и «Зерцало Богословия» (1618) — первый опыт догматической системы, не совсем, впрочем, чистый от латинских мнений, и по переходе в унию (1626 г.). «Перло многоценное» — нравоучительный сборник со множеством стихов, иеромонах Памва Берында — составитель обширного славянского лексикона, печерский иеромонах и с 1624 года архимандрит Захария Копыстенский, автор исторического и полемического исследования против латинян «Палинодии» (1621) и «Книги о вере единой» (1619) главным образом против протестантов. |
| 1 окт. 1627 г. Афанасий сообщил патриарху, что этой книги «всякому верному христианину и в доме держати, и чести недостоит», т. к. она уже осуждена в Киеве Собором архипастырей за содержащиеся в ней ереси. Тогда царь и патриарх велели рассмотреть книгу игумену московского в честь Богоявления монастыря Илии и соборному ключарю свящ. Иоанну Наседке. Критические замечания рецензентов изложены в «Прениях с «Евангелием учительным» Кирилла Транквиллиона-Ставровецкого». А. П. Голубцов считал авторами «Прений...» игум. Илию и свящ. Иоанна Наседку; Т. А. Опарина приписывает сочинение игум. Афанасию (Китайчичу); не исключается участие в написании «Прений...» всех 3 книжников. При подготовке «Прений...» использовались недошедшие «Тетради» Киевского Собора 1625 г., осудившего К., которые имел в своем распоряжении игум. Афанасий (Китайчич). Вероятно, позже (по мнению Опариной, между 1649 и 1665) под редакцией игум. Сергия (возможно, справщика Московского Печатного двора) был составлен новый критический отзыв на «Евангелие учительное» - «Свиток укоризнен Кириллу Транквиллиону-Ставровецкому». 1 дек. 1627 г. царь и патриарх издали окружную грамоту, в которой, объявляя, что в этой книге «сыскались многия ереси и супротивства древним учительным Евангелиям и иным святых отец Божественным книгам», указывали: «На Москве и во всех городах «Евангелия учительные» и иные книги его Кириллова слогу собрати и на пожарах сжечь, чтоб и ересь и смута в мире не была» (Акты Московского государства. СПб., 1890. Т. 1. С. 311). 4 дек. того же года в Москве на Красной пл. сожгли 60 экз. книги. Сохранились документы об изъятии и о сожжении «Евангелия учительного» в 1627-1630 гг. в Н. Новгороде, Путивле, Верхотурье, Тобольске, Рыльске ( Шишонко В. Н. Пермская летопись. Пермь, 1882. [Т.] 2: 1613-1645 гг. С. 886; Ромодановская Е. К. Русская лит-ра в Сибири 1-й пол. XVII в. Новосиб., 1973. С. 27). Меры властей не уменьшили популярности «Евангелия учительного», и после осуждения книга находила в России горячих сторонников. |
| Не было в этих школах ни обширных курсов, ни строгого деления на классы, ни даже строгого систематического преподавания, тем не менее образование их стояло довольно высоко и было очень полезно для своего времени. Из них вышли многие видные деятели просвещения, богословы, борцы против унии, проповедники, переводчики, исправители книг. Из острожских школ вышли Исайя Копинский, известный в свое время проповедник Леонтий Карпович, много пострадавший за православие, с 1615 года архимандрит виленского Духова монастыря, и Мелетий Смотрицкий, автор Фриноса. Из львовских школ: корецкий протоиерей Лаврентий Зизаний Тустановский, автор Большого Катехизиса, учитель львовский, затем иеромонах-проповедник Кирилл Транквиллион Ставровецкий († 1646), написавший «Учительное Евангелие» (1619) и «Зерцало Богословия» (1618) – первый опыт догматической системы, не совсем, впрочем, чистый от латинских мнений, и по переходе в унию (1626 г). «Перло многоценное» – нравоучительный сборник со множеством стихов, иеромонах Памва Берында – составитель обширного славянского лексикона, печерский иеромонах и с 1624 года архимандрит Захария Копыстенский, автор исторического и полемического исследования против латинян «Палинодии» (1621) и «Книги о вере единой» (1619) главным образом против протестантов. Из братских же школ выходили все лучшие представители православной иерархии. Кроме братских школ, православная церковь нашла себе сильную духовную опору в своих монастырях. Вместе с подъемом просвещения современная борьба с унией сильно повлияла на подъем и нравственного уровня в обществе и иерархии, и на оживление монашеской жизни. Несмотря на отнятие у православных множества обителей в унию, число православных монастырей было все-таки постоянно больше числа униатских, и большая часть их отличалась многолюдством, имея в своих стенах до 80, 100 и 200 иноков, тогда как униатские монастыри стояли почти пустые. Униатская иерархия и базилиане обращали внимание не столько на жизнь этих монастырей, сколько на их фундуши 31 , которыми и пользовались для своих практических надобностей. |
| 9. Michon C. Prescience et liberté. Essai de théologie philosophique sur la Providence. P., 2004. 10. Neveu B. Érudition et religion aux XVIIe et XVIIle siècles. P., 1994. 11. Pascal B. Oeuvres complètes de Pascal. P., 1991. 12. Sellier Ph. Pascal et saint Augustins. P., 1995. Блаженный Августин и восточная традиция M. В. Дмитриев. Peccatum originale: был ли возможен диалог Московской Руси с августинизмом? 349 В статье рассмотрена критика неизвестным московским православным автором 1660-х гг. августиновского копцепта «первородного греха», появившегося в «Учительном Евангелии» (1619) Кирилла Транквиллиона–Ставровецкого. Московский автор исходил из характерного для греческой патристики взгляда, что грехопадение Адама и Евы привнесло в человеческую жизнь смерть и подверженность греху, a не «первородный грех», и в этом выражал, видимо, установку, характерную для mainstreama древнерусской религиозной мысли. Позиция же Транквиллиона-Ставровецкого отразила «латинизацию» этого учения в украинско-белорусской православной письменности, что показывает, в частности, анализ рукописных «учительных Евангелий» конца XVI – начала XVII в. Вынося данную тему в заглавие статьи, я имею в виду встречу православной культуры Московской Руси с некоторыми конститутивными, основополагающими мотивами нормативного учения западного христианства, восходящими к взглядам блж. Августина. Но речь пойдет лишь об одной стороне традиции, связываемой с блж. Августином, – учении о первородном грехе. Говоря же о контексте – о встрече православной культуры Руси с западным христианством в XV–XVII вв. – нужно, конечно, иметь в виду, что присущие московскому духовенству и мирянам представления о «латинском» христианстве были в высшей степени односторонними и упрощенными и, полемизируя с католицизмом и протестантизмом 350 , отвергали тот католицизм и протестантизм, которые таковыми московским авторам представлялись, a не то, что на самом деле составляло основу религиозной культуры Западной Европы в новое время. Так и августинизм – тот, с которым велся или мог вестись диалог, – был или был бы, конечно, августинизмом более воображаемым, чем действительным. Но сколь бы упрощенными ни были представления о «латинстве», встреча и полемика с западно-христианскими традициями отражала огромную по своему историческому значению проблему: насколько и в чем именно византийско-православная культура Московской Руси и католическая культура Запада разошлись в понимании многих центральных вопросов христианского вероучения и какую роль эти различия играли в церковной жизни – и в жизни «вообще»! – и России и Запада. |
| Конечно, этот и другие памятники того же ряда пока изучены настолько мало, что сделать сколько-нибудь определенные заключения невозможно. Вместе с тем видно, что в православной культуре украинско-белорусских земель традиционные конфессионально-специфические православные представления о грехе вступили во взаимодействие с западно-христианской «августиновской» традицией. Появившийся в учительных Евангелиях мотив «врожоного запсования», который коррелирует с этих текстах с понятием «первородного греха», встречается во многих рукописях, и это очень существенная перемена, которая, как кажется, свидетельствует о начавшейся уже в XVI в. «латинизирующей» трансформации православной украинско-белорусской культуры. «Учительное Евангелие» Кирилла Транквиллиона-Ставровецкого, видимо, отражало и выражало соответствующую тенденцию, и, таким образом, за нападками московского автора на высказывания его оппонента о грехе и смерти скрывалось столкновение двух существенно различных подходов, «августиновского» и восточно-христианского, к проблеме греховности человека. To же самое можно сказать и о других линиях конфронтации Транквиллиона и его московских цензоров 400 . Ключевые слова: первородный грех, peccatum originale, богословие Московской Руси, православное богословие украинско-белорусских земель в XVI–XVII вв. Peccatum originale: Was there an opportunity for dialogue between Moscovia and Augustinianism? M. Dmitriev Article analyses reaction of an anonymous Muscovite author (in the 1660s) on the Augustinian concept of peccatum originale, which was used in „Teaching Gospel» (published in 1619) by KyriloTrankvillion-Stavroveckiy. Muscovite theologian departed from traditional east-Christian patristic teaching, than original Fall generated, within mankind, mortality and inclination to sin, but not the ’’original sin». Such approach seems to be typical of the traditional East-Slavic medieval Orthodox culture. In Ruthenia, however, the „latinization» of the Orthodox doctrine manifested itself in changing interpretation of the impact of the original Fall upon man. This mutation was reflected by the Ruthenian homiliaries („Teaching Gospels») of the late 16th – early 17th centuries. |
| Мы видим, что в споре Транквиллиона-Ставровецкого и его московских цензоров украинский автор представлял уже, так сказать, «латинизированную» точку зрения по ряду важнейших проблем. Скорее всего, это было результатом того, что уже во второй половине XVI в. в приходской проповеди украинско-белорусских земель «византийский» взгляд на первородный грех, природу и спасение человека стал уступать место взглядам, характерным для западнохристианской традиции. Это показывает, например, обращение к многочисленным «учительным Евангелиям» – украинско-белорусским проповедническим сочинениям конца XVІ – начала XVІІ в. 376 Так, в рукописном «Учительном Евангелии», написанном, судя по филиграням, к третьей четверти XVI в. 377 , отречение от самого себя, от плотских потребностей и мирского быта («речей», от польского rzecz) связывается с представлением о «врожоном запсовании» как следствии первородного греха: «А мы также маемо волю его святую чинити, a маемо сами себе отречися, то ест забытное наше розмышление от себе изложити, самых себе упокоритися, врожоное запсование за грех первородный познати (курсив мой. – М. Д.) и умертвити власное тело и з его похотми... a обновитис в духу правом, понехати нас, не дбати о том свете и о всех речех, которыи на свете сут» 378 . Это очень существенная перемена, которая свидетельствует о начавшейся во второй половине XVI в. мутации православной украинско-белорусской культуры. Вполне релевантно в этом отношении более позднее учительное Евангелие из собрания Ю. А. Яворского в Петербурге 379 . Из текста многих его поучений видно, что рукопись предназначалась именно для чтения перед прихожанами. Например, в проповеди в неделю мытаря и фарисея читаем: «То есте слышали Евангелию святую нынешнюю, котораа ся читала при хвале Божии, и теперь ся читала. A мейте месця ку седаню, a слухайте слова Божия и с пилностию и скрюхою сръдечною, абысмо то выслухавши, заховали при собе тыи слова Божии» 380 . Выражение «первородный грех» довольно часто встречается на страницах нашего памятника. «Телец упитанный» из притчи о блудном сыне символизирует Иисуса Христа, который кровью своей выводит нас из «шатаньской моци» и «и грех пръвородный загладил» 381 . Символизирующий Христа и приносимый в жертву агнец («баранек») своей кровью «очистил грехи наше пръвородныи» 382 ; человек попал в неволю к дьяволу «за проклятием божиим про пръвородный их грех a за преступлением предка нашего Адама и Евы» 383 . И видимо, понятие «первородного греха» уже стало восприниматься как непременный коррелят размышлений о грехе и греховности вообще. Прихожанин должен знать, «иж есмо были оного святого божественнаго и пръваго благославеннаго живота отдалени. За выстоупок прадеда нашего Адама выгнани есмо были въ безчестное мешканя и смертию осоуждени есмо были. Але Бог милостивый не хотячи опустити сътворение роук своих послал нам Сына своего» 384 . Связь с «преступлением нашего прадеда Адама» состояла, судя по контексту, в наследовании от Адама «первородного греха». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДРЕВИНСКИЙ Лаврентий († после 1639), волынский шляхтич, борец за права православных в Речи Посполитой в 1-й трети XVII в. По сведениям Д., он провел молодость при дворе крупного правосл. магната кн. Константина Константиновича Острожского . В 1596 г. был одним из 2 послов, отправленных к кор. Сигизмунду III Вазе с изложением условий, на к-рых правосл. волынская шляхта могла бы согласиться на созыв совместного Собора с епископами - сторонниками унии. В том же году Д. участвовал в работе Собора, созванного в Бресте православными (см. ст. Брестская уния 1596 г. ). В 1599 г., когда было заключено соглашение о совместной борьбе православных и протестантов за свои права и за соблюдение норм по сохранению религ. мира в Речи Посполитой, установленных Варшавской конфедерацией в 1573 г. (см. в ст. Диссиденты ), Д. вошел вместе с кн. Константином Острожским в состав «провизоров» - защитников этого общего дела, выбранных правосл. стороной. В 1601 г. вместе с кн. Константином Острожским и др. волынскими шляхтичами Д. подписал обязательство защищать правосл. Люблинское братство . Не позднее 1607 г. стал чашником Волынской земли, занимал также должность королевского секретаря. С 1615 г. волынская шляхта неоднократно избирала Д. послом на сеймы, где он стал одним из главных защитников православных. Об авторитете, к-рым Д. пользовался среди православных в эти годы, свидетельствует посвящение ему Кириллом (Транквиллионом-Ставровецким) написанного в 1618 г. «Зерцала богословия». В 1615 г. Д. подписал протест против того, что на сейме ничего не было сделано «для удовлетворения людей греческой религии». На Варшавском сейме 1620 г. он произнес речь, в к-рой резко выступил против преследований православных (закрытия церквей, запретов на профессию, стеснений в совершении богослужения) и требовал, чтобы епископы, как и ранее, подчинялись К-польскому патриарху, а отобранные у православных владения были возвращены. Д. защищал права православных и правосл. иерархию и на сейме 1623 г., когда король выдвинул план созыва Собора для примирения униатов и православных. |
| В иезуитских школах юношество отрывалось от семьи и общества и становилось безропотным орудием чужой воли, которая указывала ему властной рукой на Рим, как на единственное и общее им всем отечество. В конце XVI века, бесспорно, лучшей братской школой являлась Львовская, а за ней Виленская. Первым —235— устроителем дел братской школы во Львове был, как известно, учёный грек елассонский митрополит Арсений. С самого начала преподавание в этой школе пошло так успешно, что Львовское братство, по прошествии шести лет, могло снабжать учителями другие братские школы, как, например, Виленскую, Брестскую и Перемышльскую, а студенты этой школы были настолько сведущими в греческом и славянском языках, что в 1591 году могли составить „грамматику эллино-славянскую“, которая и была в том же году напечатана на славянском и греческом языках в типографии братства. Среди учителей, отличавшихся на первых порах своей просветительной деятельностью, следует поставить: Кирилла Транквиллиона Ставровецкого, подвизавшегося в среде Львовского и Виленского братств, а также Стефана и Лаврентия Зизаниев 2384 . Эти два последние педагога или, как их в то время типично называли, „детоводцы“, составляли также учебники, в которых тогда ощущалась великая нужда. Так, Стефан Зизаний издал в Вильне в 1596 году, в типографии братства, „Азбуку“, которая имела целью не только научить ребёнка чтению, но и сообщить ему главные молитвы и краткое исповедание православной веры 2385 , а Лаврентий Зизаний в том же году издал также в типографии братства „грамматику славянскую“ и, в конце которой приложил толкование на молитву „Отче наш“ 2386 . —236— Кроме поименованных выше учебников и других книг, Львовское и Виленское братства отпечатали в первые годы своего существования (1586–1600 гг.) ещё некоторые, из числа коих укажем на: 1) окружную грамоту Константинопольского патриарха Иеремии, об устранении некоторых обычаев, несогласных с христианским учением, напечатанную во Львове в 1591 году; 2) ответ патриарха Мелетия к Иудеям, напечатанный в Львове, в 1593 году; 3) молитвы повседневные, с приложением молитв на всю седмицу св. |
|
|
