| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Прот. Владислав Цыпин. История Русской Церкви VII. Русская Православная Церковь в послевоенные годы К оглавлению Поместный Собор открылся 31 января 1945 года в храме Воскресения в Сокольниках. В деяниях Собора участвовало 47 епископов, и среди них митрополиты: Алексий, Николай, Иоанн, Вениамин (Федченков) - митрополит Северной Америки и Аляски, 87 клириков, 38 мирян. Собор 1945 года далеко превзошел Собор 1917 - 1918 годов по авторитетности и числу гостей от братских Православных Церквей. На Собор в Москву пожаловали: Александрийский Патриарх Христофор, Антиохийский Патриарх Александр III, Грузинский Католикос-Патриарх Каллистрат, представители Вселенского Патриарха - митрополит Фиатирский Германос, Иерусалимского - митрополит Севастийский Афинагор; делегация Сербской Церкви во главе с митрополитом Скоплянским Иосифом, делегация Румынской Церкви во главе с епископом Аржешским Иосифом. После торжественного молебна Собор открыл его Председатель -Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Алексий. «По величию собрания и по составу собравшихся, - сказал он, - это поистине Вселенский Собор, ибо здесь, можно сказать, вся Православная Святая Соборная Апостольская Церковь. Но мы смиренно ограничиваем свои полномочия и будем обсуждать и решать дела лишь своей Русской Православной Церкви». Главными задачами Собора Местоблюститель назвал утверждение «Положения об управлении Русской Православной Церковью» и избрание Патриарха. С приветствиями к членам Собора обратились Патриарх-Католикос Каллистрат, почетные гости из-за рубежа. С докладом о патриотической деятельности Церкви во время Великой Отечественной войны выступил митрополит Алексий. Доклад архиепископа Псковского Григория (Чукова) был посвящен проекту «Положения об управлении Русской Православной Церковью», основные идеи которого сформулировал блаженнопочивший Патриарх Сергий. В прениях по докладу выступили епископ Кировоградский Сергий (Ларин), ректор Богословского Института - профессор протоиерей Т.Д.Попов, профессор Г. П. Георгиевский. |
| I Книги символические представляют такое явление в христианской церкви, которое лучше может быть понято при освещении его с двух точек зрения: а) домостроительственной и б) исторической. Домостроительственная точка зрения утверждает возможность существования в церкви памятников, как словесных образцов изложения христианского учения. Как Бог благоволил ведение о Себе сообщить через Логоса, так Сам Логос, во дни Своего уничижения, преподал благовестие не каким-либо невидимым образом, но чрез членораздельное слово человеческое. Этому божественно-домостроительственному примеру следует церковь Христова, распространяя Слово Божие частию чрез слово человеческое устное, частию через слово человеческое письменное. На этом пути явились символы или вероизложения, как образцы для руководства исповедания истины, отвечающие наличному состоянию человека, нуждающегося в подобных руководствах. Но если в христианской церкви законны символы, как краткие изложения веры, то, кажется, возможны также и символические книги, как распространенные изложения исповедания; если были вероизложения архиепископа александрийского Кирилла (о единстве ипостаси в Иисусе Христе), папы Льва (о двух природах в Иисусе Христе), папы Агафона (о двух волях в Иисусе Христе), то, – думается, – мыслимы также изложения исповедания митр. Петра Могилы , патриарха иерусалимского Досифея, митрополита московского Филарета. Значит, с домостроительственной точки зрения существование символических книг, как словесных образцов изложения христианского учения, наподобие символов веры , в христианской церкви допустимо. Однако, опираясь на историческую точку зрения, приходится сказать, что с этой стороны символические книги представляют из себя не основное, a случайное явление в христианской церкви, связанное исторически не со свойством единства нераздельной вселенской церкви, но с обособленным конфессионализмом церковных общин, потерявших между собою единение. Дело в том, что древняя вселенская церковь знала символы веры или вероизложения догматов, – зная, канонизовала их, но не имела символических книг. |
| I Со времени кончины Константина Великого и вступления на престол Констанция в истории церкви начинается поворотный пункт, новая эпоха в ея существовании. Если первые три века апостольская церковь вела борьбу против гонителей христианства – ея внешних врагов, борьбу, которая завершилась полным торжеством церкви и признанием не только законности ея существования, но и ея главенства, то в IV веке ей готовилось еще более тяжкое испытание, вышедшее из ея же недр – это борьба с ересями. Среди различных ересей, появившихся в ней, самой опасной оказалось арианство, как по распространению его среди народных масс, так и по тому сочувствию и могучей поддержке, которые оказывали ему многие императоры, занимавшие престол после Константина. Св. мученики приняли вызов язычества, и смерть их была победой, их кровь – семя новых христиан, то семя, из которого должно было вырости могучее древо церкви. Когда же в самой церкви возникли ереси, стремившияся погубить ее, то Господь ей дал силы побороть эти ереси и выйти из них еще более могучей и окрепшей. По Божию изволению в местах, особенно пораженных ересью, являются великие светильники церкви, вооруженные силой веры и знания, и в жизни, и в творениях истинные учители и пастыри Церкви. Поэтому IV век – по истине век отцов церкви. Каждый из них силой истины, своего дарования, данного ему Богом, и примером своей жизни ограждал свою паству от нападений ариан и был один в состоянии сохранить данную ему церковь . Православная Галлия обязана была своим существованием Св. Иларию, Египет – св. Афанасию, Малая Азия дала трех великих каппадокийцев – Василия Великого , Григория Богослова и Григория Нисского, наконец, мать всех церквей – церковь Иерусалимская имела свим учителем и руководителем св. Кирилла, великого светильника Церкви, мужа высоких дарований и нравственных качеств, в признании которого сходятся все церкви Востока и Запада. Биографические сведения о св. Кирилле Иерусалимском очень скудны и хронологические даты о некоторых выдающихся событиях в его жизни могут быть установлены лишь приблизительно, в известных пределах. |
| Константин, благоверный магистриан и секретарь, между прочим, прочитал из свитка деяний, бывших в консульство государя нашего Маркиана, постоянного августа, и того, кто будет объявлен, в восьмой день октябрьских ид, в Халкидоне: «знатнейшие и славнейшие сановники и знаменитый сенат сказали: мы усматриваем, что точнейшее исследование о православной и кафолической вере должно быть тщательнее произведено в следующий день, в присутствии собора. Но так как оказывается, что блаженной памяти Флавиан и почтеннейший епископ Евсевий осуждены несправедливо, как это видно из рассмотрения документов и дознаний, также из самых слов некоторых, бывших тогда на соборе, и (теперь) сознающихся, что они заблуждались и напрасно осудили их, ни в чем не погрешивших против веры: то нам кажется справедливым и богоугодным, если благоугодно будет священнейшему и благочестивейшему государю нашему, подвергнуть тому же наказанию Диоскора, почтеннейшего епископа александрийского, — Ювеналия, почтеннейшего епископа иерусалимского, — Фалассия, почтеннейшего епископа Кесарии каппадокийской, — Евсевия, почтеннейшего епископа анкирского, — Евстафия, почтеннейшего епископа беритского, — и Василия, почтеннейшего епископа Селевкии исаврийской, имевших тогда власть и председательство на соборе, — и, по канонам, лишить их епископского достоинства; и обо всем воспоследовавшем довести до сведения высочайшей власти». Далее: «знатнейшие и славнейшие сановники и знаменитый сенат сказали: каждый из почтеннейших епископов настоящего святого собора, пусть поспешит изложить на письме, как он верует, без всякого опасения, имея пред очами страх Божий, зная, что священнейший и благочестивейший государь наш верует по изложению 318-ти святых отцов, бывших в Никее, и по изложению 150-ти, бывших после сего (в Ефесе), и по каноническим посланиям и изложениям святых отцов — Григория, Василия, Илария, Афанасия, Амвросия, и по двум каноническим посланиям Кирилла, обнародованным и утвержденным на первом ефесском соборе, верует, и никаким образом не отступает от их веры. Ибо оказывается, что почтеннейший архиепископ древнего Рима Лев против неправославного и противного кафолическому исповеданию сомнения, поднятого Евтихием, посылал послание к блаженной памяти Флавиану». |
| архим. Сильвестр (Стойчев) Тема X. Понятие о догматах и догматической науке §25 Определение понятий Рассмотрев темы, касающиеся богословия и его источников, перейдем непосредственно к изучению науки, которая занимается систематизацией и объяснением тех знаний, которые содержатся в Священном Писании и Священном Предании. Разумеется, другие науки также ставят перед собой подобную задачу. Например, экзегетика толкует тексты. Но главная особенность догматического богословия в том, что оно сосредоточено сугубо на вероучительных аспектах, являющихся фундаментальными при определении сути православной веры: «Догматика есть как бы бухгалтерия религиозного творчества, а ее формулы суть продукты рефлексии по поводу религиозной данности», 144 – пишет прот. Сергий Булгаков . Приведем несколько определений: Догмат – это вероучительная, богооткровенная истина, определяемая и преподаваемая Церковью как непререкаемое и обязательное для всех верующих правило веры 145 . Православное догматическое богословие есть наука, в систематическом порядке раскрывающая содержание основных христианских вероучительных истин (догматов), принимаемых всей полнотой Православной Церкви 146 . Определимся подробнее с понятием «догмат». Догматами называются основополагающие положения вероучения христианства, то есть фундаментальные истины нашей веры 147 . В античном мире этим словом обозначали общепринятые мнения или предписания, которые обязаны исполнять военные (так, у Платона в «Государстве»). Что касается новозаветного употребления термина, то «догматом» называется указ ( Лк. 2:1 ), соборное постановление ( Деян. 16:4 ), учение Христово ( Кол. 2:20 ). В значении каких–то философских утверждений конкретного философского учения слово «догмат» употребляют ранние христианские писатели, например, св. Иустин Философ . У Оригена «догматом» называется христианское учение. Начиная с IV в. термин «догмат» постепенно утратил прочие значения, оставшись только выражением христианского вероучения. У некоторых святых отцов уже в ту эпоху предпринимается попытка дифференцировать понятие собственно догматического учения от нравственного (у свтт. Кирилла Иерусалимского и Григория Нисского ) или от чего–то, что есть в христианском учении, но, тем не менее, не является догматом. Так, свт. Василий Великий различает догматы и керигму (τα δγματα и τα κηργματα), когда пишет: «Ибо иное догмат, а иное проповедь . Догмат умалчивается, а проповедь обнародуется» 148 . |
| архимандрит Иоасаф (Морза) Скачать epub pdf Жизнь Дидима Литературные произведения Дидима Слепца В церковной истории IV век – это время великих мужей, великих соборов, великих богословских споров, это эпоха расцвета Церкви. Именно тогда святоотеческая письменность прославилась отцами и писателями, равных которым не было до тех пор. Достаточно упомянуть в области богословия имена таких великих писателей, как святитель Афанасий Александрийский , трех великих Каппадокийцев – святителей Василия Великого , Григория Нисского и Григория Богослова , славного учителя и проповедника Иоанна Златоуста ; церковных учителей и богословов святого Кирилла Иерусалимского , Дидима Слепца Александрийского, Серапиона Тмуитского и Амфилохия Иконийского . Не менее прославились экзегет и переводчик Библии блаженный Иероним Стридонский ; проповедник преподобный Ефрем Сирин , историк и знаток Писания Евсевий Кесарийский ; ересеолог святитель Епифаний Кипрский ; на Западе появляются богословы Иларий, епископ Пиктавийский и святитель Амвросий Медиоланский . Это же столетие дает зарождение монашеско-аскетической литературе, где прежде других должны быть упомянуты преподобный Антоний Великий , преподобный Макарий Великий , Евагрий Понтийский и другие. Цель предлагаемого обзора – показать образ и деятельность Дидима Слепца , одного из виднейших богословов Церкви IV века, родившегося и подвизавшегося в Александрии. Почему именно его? Ведь о нем говорено и написано достаточно много, к тому же он не имеет для нас такого авторитета, как, например, святой Афанасий Великий . Во-первых, тщательное исследование учения Дидима, используемых им догматических и философских определений и понятий, а также его вклада в богословие является необходимым подспорьем к пониманию той особой роли, которую сыграл Дидим в окончательном утверждении вероучения Православной Церкви. Явившись связующим звеном между богословской мыслью Александрии и Каппадокии, он во многом предопределил замечательные по точности определения отцов-каппадокийцев. Во-вторых, недавно (в 1941 году) в Египте были открыты ценнейшие рукописи с творениями Дидима и Оригена . И хотя в этих рукописях мы не находим никаких дополнительных сообщений ни о самом Дидиме, ни о его деятельности как церковного писателя, но в них содержится богатый материал, позволяющий точнее определить богословскую систему этого знаменитого в свое время подвижника. |
| Б.Г. Деревенский IV. АНТИХРИСТ В ВОСТОЧНОХРИСТИАНСКОЙ ТРАДИЦИИ ОТ ЕФРЕМА СИРИНА ДО АНДРЕЯ КЕСАРИЙСКОГО Представление о пришествии в «конце дней» особенного врага Церкви оформилось в раннехристианскую эпоху, главным образом благодаря Иринею Лионскому и Ипполиту Римскому , оставившим на этот счет обстоятельные описания. Церковная экзегетика твердо следовала по пути, проложенному этими учителями. Пришествие Антихриста неизменно обсуждалось в комментариях к Книге пророка Даниила, Второму посланию к Фессалоникийцам апостола Павла и Откровению Иоанна Богослова. Наиболее известны в этом плане труды Иоанна Златоуста (347–407), Феодорита Кирского (393–457) и Андрея Кесарийского (кон. IX – нач. X в.), отрывки из которых публикуются в настоящем сборнике. Помимо экзегетических работ продолжали появляться специальные сочинения, посвященные Антихристу. Несмотря на то что таких произведений гораздо меньше, чем комментариев к священным текстам, каждое из них заслуживает особого внимания. В «Поучениях» Кирилла Иерусалимского (325– 386) Антихрист предстает как маг и колдун, «весьма опытный в обманчивом и злом искусстве чародейства и волшебства», которому удается воцариться в Римской империи. Кирилл подчеркивает, что Антихрист «получит царство не от предков, но похитит власть посредством волшебства», то есть будет не наследственным правителем, но узурпатором. Такая фигура мало напоминает Нерона, но весьма походит на того же Симона Мага, каким он предстает в христианских преданиях. Называя Антихриста магом, Кирилл недвусмысленно указывает, с кого именно он пишет портрет. В Самарии Симон прославился как искусный чародей-целитель, «великая сила Божия» ( Деян. 8:10 ). Некоторое время он состоял в рядах христиан, но потом откололся от общины и организовал собственную группу («симониане»), в которой почитался как Мессия или даже сам Господь. Раннехристианские писатели Иустин Мученик , Ириней Лионский , Ипполит Римский , Епифаний Кипрский и другие рассказывают о противоборстве Симона Мага и апостола Петра, начавшемся в Самарии и перекинувшемся затем в Рим. В столице империи ловкий маг изумлял народ различными чудесами и, наконец, для вящего эффекта взлетел в воздух. Однако по молитве Петра он лишился своей магической силы, рухнул на землю и разбился насмерть. Подробным образом описываются прения между Петром и Симоном Магом в апокрифических «Деяниях апостолов Петра и Павла», появившихся на рубеже IV-V вв. Здесь Симон противопоставляется самому Христу: «Во Христе явилось полное единство Бога и человека, обладавшего той непостижимой славой, которой через человеческую природу надлежало прийти на помощь людям. Но в этом Симоне тоже имеются две сущности – человека и диавола, который через человека пытается уловить в сети людей». Именно таким и мыслился Антихрист. |
| В VII веке § 136. Учение Максима исповедника и Софрония, патриарха иерусалимского Из восточных учителей VII века заслуживает особенного внимания по учению об исхождении Св. Духа знаменитый поборник православия в борьбе с монофелитами, Максим исповедник . В своем письме к пресвитеру Марину, из которого дошли до нас только отрывки, он передает весьма замечательные сведения о том, в каком смысле латинские богословы его времени учили об исхождении Духа не только от Отца, но и Сына, а вместе с этим ясно показывает и то, каково было воззрение на этот предмет, как его самого, так и всех восточных современных ему пастырей. Успокаивая восточных пастырей, смутившихся тем, что на западе стали учить об исхождении Духа и от Сына, Максим писал здесь следующее: «Они (западные) приводили в свое оправдание изречения латинских отцов, а также Кирилла Александрийского (содержащиеся) в священном толковании, написанном им на св. евангелиста Иоанна. Этим они обнаружили, что не представляют Сына причиной Святого Духа, ибо знают, что един Отец есть причина Сына и Духа, Одного по рождению, Другого по исхождению, – но лишь показывают, что Он через Него нисходит (προιναι), обозначая, таким образом, сродство и безразличие сущности» 1023 . Замечательно здесь то, что Максим за мерило при определении тогдашнего учения латинян об исхождении Духа и от Сына принимает то, признают ли они, согласно с древними учителями, одного Отца причиной Сына и Святого Духа, или не признают, – и убедившись в первом, утверждает положительно, что они не признают Сына причиной Святого Духа, хотя и говорят об исхождении Духа и от Сына. Какой же со своей формулой Filioque соединяли смысл тогдашние латинские богословы, не забывая о том, что один Отец причина Сына и Духа, и что Сын не есть причина Св. Духа? На это Максим отвечает тем, что они этим хотели показать лишь то, что Дух через Сына нисходит (προιναι), вследствие единства и тождества их божеской сущности. Выражение – δι’αυτου προιναι и само по себе взятое (на основании значения προιναι отличного от значения εκπορεεσθαι) скорее всего, обозначает собой посредствование Сына во временном исхождении Духа или посланничестве Его в мир, а не в Его вечном исхождении или точнее сказать происхождении от Отца. |
| (В миру Панайотис Ламбардис; † 2.12.1660, о-в Кастелоризо), патриарх Иерусалимский (с 23 марта 1645). Уроженец сел. Димицаны в Пелопоннесе. Происходил из рода Ламбардисов-Каракаллов, представители к-рого с 1534 г. стояли во главе Иерусалимской Православной Церкви (ИПЦ). П. был племянником Иерусалимского патриарха Феофана IV (1608-1644) и наряду с некоторыми своими родственниками входил в его ближайшее окружение. Возможно, родственником П. также был Севастийский митр. Иосиф, один из видных сподвижников патриарха Кирилла I Лукариса ( Ченцова. 2010. С. 112). В правление Феофана сложилась обширная сеть святогробских имений в Молдавском и Валашском княжествах и на груз. землях. Эти мон-ри и земельные угодья стали основным источником доходов ИПЦ; настоятели святогробских подворий в Дунайских княжествах образовали влиятельный центр силы внутри Патриархата. П. начал церковное служение как иеромонах и игумен одного из молдав. мон-рей Св. Гроба. В грамоте 1645 г., направленной в Москву, он упоминал, что был игуменом мон-ря Вознесения Господня (мон-рь Галата) под Яссами (см. описание мон-ря: Павел Алеппский. Путешествие. С. 57-58); по др. данным, П. стоял во главе ясского мон-ря Успения Пресв. Богородицы (сохр. его грамота 1639 г. с просьбой о милостыне для этой обители). Возможно, он одновременно возглавлял оба мон-ря. Молдавский господарь Лупу Василе (1634-1653) выступал покровителем патриархов и мон-рей правосл. Востока и стремился оказывать определяющее влияние на церковную политику греч. мира. Патриарх Феофан мн. годы пребывал в молдав. обителях Св. Гроба и поддерживал тесные дружеские связи с господарем. П., несомненно, был вовлечен во все эти церковно-политические отношения; есть свидетельство, согласно к-рому он мог быть духовником господаря Василе ( Ченцова. 2010. С. 112). В янв. 1636 г. П. приезжал с патриаршими грамотами в Москву вместе с греком Иваном Петровым, купцом и политическим агентом, гл. обр. в связи с необходимостью получить деньги, взятые в долг московскими послами в Стамбуле у греков. В посланиях патриарх Феофан просил о материальной поддержке ИПЦ, обремененной долгами из-за тяжелой борьбы с католиками и армянами за обладание св. местами Палестины. П. и Иван Петров вернулись довольно быстро (благодарственная грамота Феофана, находившегося в Молдавском княжестве, датирована 15 июня 1636), вслед за чем оба посланца отправились в Стамбул для закупки «узорочных товаров», заказанных в Москве. 3 нояб. П. был уже в Путивле, месяц спустя прибыл в Москву с др. племянником патриарха Феофана - Павлом, к-рый известен по документам Посольского приказа под русифицированной формой имени «Иванов (Игнатьев) сын Каракалов» (РГАДА. Ф. 52. Оп. 1. 7145 г. Д. 5). П. доставил новые патриаршии грамоты и 11 янв. 1637 г. был отпущен с царскими дарами. В ходе этих поездок буд. патриарх составил четкое представление о ресурсах и военно-политическом потенциале Русского гос-ва, что во многом предопределило дальнейшую политическую ориентацию П. |
| В первом случае враждебные настроения и действия исходили от группы синаитов. Всем знакомым с церковной историей памятен пресловутый «Синаитский спор», который целых три столетия истощал силы Александрийского и Иерусалимского Патриархатов, а в египетский период жизни святого Нектария разгорелся с новой силой. Знаменитый Синайский монастырь с XVI века имел в каирском квартале Джубани небольшое подворье, известное тем, что здесь совершали «открытое» служение архиепископ Синайский Лаврентий (1592–1617), его преемники и особо учиненные иеромонахи. Осуществляемая на канонической территории другой поместной Церкви, такая практика возбранялась церковными правилами как «вторжение» и, помимо соблазнов и взаимного недоверия, вела к сокращению и без того скудных доходов нищей Александрийской Патриархии и ее клира 80 . В 1871 году был утвержден акт, допускавший пребывание на Каирском подворье одного представителя архиепископа (и одновременно игумена) Синайского. Положение резко изменилось, когда во главе Синайской обители встал архиепископ Порфирий I Павлидис 81 , чья размолвка с Александрийским престолом из-за Каирского подворья оценивается некоторыми историками как «единственная темная страница» его биографии. Еще до архиерейской хиротонии Порфирий постарался закрепить свое присутствие и практику соборных служений на подворье. А в первый же год своего архиепископства он без всякого канонического разрешения кириархальной власти, то есть Патриарха Александрийского, стал открыто жить в Александрии и Каире, лишь изредка и ненадолго отлучаясь на Синай, и регулярно совершать на Каирском подворье (при стечении туда многих синаитов) соборные служения, как если бы дело происходило в главенствующем монастыре. Всякая попытка поставить это синаитам на вид отвергалась под предлогом, что единственная цель их присутствия в Каире – «обеспечение духовных и материальных нужд обители», неспособной выжить без египетского подворья, а тем паче после неумелого управления ею архиепископа Кирилла (1859–1867) и конфискации синайских подворий в России и Румынии. |
|
|
